Знакомство с Брубеком - 2

                Светлой памяти моего друга
                Георгия Наумова!

    Будильник прозвенел ровно в восемь. Пора вставать и выполнять своё обещание помочь Валерке Голикову с ремонтом “Москвича”.
Уличная дверь захлопнула тёмную сырость подъезда, и я мгновенно погрузился  в  тепло и яркий свет разлившегося по городу летнего утра.  Валеркин дом был –неподалёку от моего, на набережной Яузы, и я двинулся к нему вдоль чугунного парапета.
    Во дворе возле папиного “Москвича” стоял Валера, рано, не по возрасту облысевший и от того казавшийся значительно старше, хотя мы были одногодки.
   - Ну что, Валер, начнём? Домкрат, ключи, диск сцепления есть? Ну, и хорошо, начинаем.

   Я поддомкратил машину, постелил тряпку и полез снимать коробку передач. Чертыхаясь, напрягаясь до надрывных стонов, я откручивал  заржавевшие болты, гайки и вот уже коробка освобождена.

   Вдруг в этот момент откуда-то сверху зазвучала музыка, таинственная и незнакомая. Это был джаз, который я безумно любил и заслушивался им по ночам у приёмника. Пианист вёл витиеватую, довольно сложную тему, которая вызывала ассоциации с Бахом. Все фразы были необычайно точны и выстраивались в стройный полифонический ряд, каждая на своём законном месте, дополняя друг друга, они создавали волшебно интригующую музыку.
   Вот вступил саксофонист, с красиво обыгранным подъездом он стал возводить из пассажей какие-то пространственные музыкальные конструкции и всё это с лёгким, хрустальным звуком.      
               
   Я вылез из-под машины, Валера вопросительно посмотрел на меня:
   - Что-то нужно?
   - Да! Скажи, откуда несётся эта музы¬ка.
   - А-а-а! Это у Жорки, вон видишь окно на третьем этаже. Он, наверное, квасит сейчас. Обычно он, как поддаст,  так врубает свой маг на всю катушку.

   Грязный, чумазый, я направился в указанном направлении и, остановившись под окном, задрал голову вверх.
   Саксофонист на альте плёл замысловатое и в то же время простое и мелодичное кружево. Мне подумалось, что музыка завинчивается по какой-то спирали всё время вверх, и я себе это ясно представил зрительно, именно по спирали вверх, к небесам. Небесная музыка. Но кто это?

   Ноги сами понесли меня к подъезду, я шёл на звук. Вот и третий этаж, звук на полную катушку, динамики разрываются от всей мощи, на которую только способен магнитофон. Я решительно нажимаю на кнопку звонка и долго её удерживаю. Наконец, дверь открывается. В полумраке прихожей стоит парень в белой футболке, круглолицый,  лицо его красное от выпитого и от радости жизни, которая царит здесь. Его небольшие, круглые глазки лучатся хмельной добротой, а рот растянут в дружелюбной улыбке.

   - Это что ещё за Белоснежка? Белоснежка, Белоснежка, - несколько раз повторил он, заходясь при этом от смеха. Отсмеявшись, он уставился на меня и дружелюбно, безо всякой агрессии спросил:
   - Ты кто такой? Что ты хочешь?
   - Хочу узнать, что это за концерт.
   - А-а-а, вот ты какой! Тогда проходи, проходи, Белоснежка, - и он снова завёлся в смехе.

   Я прошёл в комнату, где стоял магнитофон. В скромном уб¬ранстве жилища бросались в глаза ноты и журналы «Америка», в беспорядке набросанные на пианино, затейливый подсвечник, гора пустых бу¬тылок в углу и графин со стаканами на журнальном столике.
   - Меня зовут Жора. Хочешь выпить?
   Я представился и принял предложение.
   
   - Этот обалденный концерт записан в 57-м году и называется “Джаз Импрешенс оф Евразия”, а играет его квартет Дейва Брубека. Знаешь такого пианиста? С ним Пол Дезмонд на альтушке, Джо Морелло на барабанах и Джо Бенджамин на басу. Вся музыка написана Брубеком, вот сейчас звучит его посвящение Шопену, называется “Дзянкуе”, в переводе с польского означает “Спасибо”. Послушай. – Сентиментальная, подпьянённая слеза потекла  по небритой щеке.

   Я слушал соло Брубека и наслаждался каждым звуком, каждым пассажем удивительно тонкой музыки, соединившей прошедший 19-ый век с 20-ым. Закончилась композиция, Жора остановил магнитофон и с нескрываемым, искренним любопытством начал интересоваться мной, откуда я, какое отношение имею к джазу, что у меня есть из записей и дисков, как провожу свободное время, что читаю. Я подробно отвечал на все вопросы, мне нравилось, что он внимательно слушает и не перебивает.
   -  А, как называется первая тема, которую я услышал во дворе? - Перейдя от ответов к вопросам, обратился я к Жоре.
   Он молча подошёл к магнитофону, врубил перемотку, потом старт и с первыми звуками темы спросил:
   - Ты об этом? Это шедевр! “Бранденбургские ворота”, но не Баха, а Брубека.

   Мы слушали молча, я обратил внимание, что Жора нет-нет, да подглядывает за мной, как я реагирую, как слушаю, как воспринимаю музыку. Его любопытство мне было ясно и понятно, этот изысканный концерт был некой лакмусовой бумажкой, с помощью которой он меня проверял.

   Жора с самого начала сидел у пианино и слезливо-сентиментальное настроение накатывало на него, оставляя влажные следы на красных щеках. Вдруг он начал играть. Это была музыка в настроении только недавно прозвучавшего посвящения Шопену, красивая, но также незнакомая мне. Вот явственно закончилась тема и начались вариации, которые он тщательно вырисовывал правой рукой, а левой, мягким туше добавлял красивые аккорды.

   - А это что? Какая потрясающая музыка.
   - Это хорошо, что она тебе понравилась, это, дорогой мой, мазурка ля-минор Шопена. Хорошая музыка - это совсем не обязательно джаз, надеюсь, ты понимаешь,
За окном раздался свист, я, вспомнив о “Москвиче”, выскочил на балкон. Несчастный, брошенный Валерка беспомощно разводил руками и взывал к моей совести. Но тут на помощь мне пришёл Жора.
   - Валерка, хватит дурака валять, давай лучше жми сюда, всё равно он тебе сегодня ничего уже не сделает. А у нас тут и для тебя найдётся.
   Валерка долго не думал, махнул рукой и рванул в подъезд.  До ночи мы гудели, магнитофон не выключался, и американцы один, сменяя другого, испытывали старенький “Днепр” на выносливость. Столько прекрасной джазовой музыки я не слышал никогда, счастье переполняло меня, я понимал, что в моей жизни произошло что-то очень важное.
                ..…………………………

   Прошли годы. В 1996 году я был в Копенгагене на концерте Мишеля Петручиани, несчастного, измученного природой карлика, счастливого творца, великого пианиста. Концерт проходил в здании цирка при забитом до упора зале. Он играл соло, в огромном цирковом пространстве стояла абсолютная тишина, которая взрывалась только после окончания каждой пьесы. Закончилась программа. Зал, стоя, бисирует, и этот маленький человечек на своих костыликах подходит к роялю, садится и на мгновение задумывается. Зал замирает, кажется, что слышно, как бьётся от волнения сердце музыканта. И вот первый аккорд. У меня перехватило горло и стало резать глаза, чтобы не расплакаться я стал глубже дышать. Он заиграл… мазурку ля-минор Шопена.
                .........

   В последний приезд Дейва Брубека в Москву в 1997 году в его честь был приём в доме американского посла в “Спасо Хауc”. Я с Жорой был там. Играли наши музыканты, играл маэстро. И вот последняя композиция. Он сказал, что сыграет самую любимую тему. Сев за рояль, сосредоточился и начал играть… своё волшебное посвящение Шопену.
                ……………………………

   Мой друг Ростислав Золотарёв перевёл эту историю  на английский язык, и я отправил  рассказ по электронной почте в Институт Брубека в США менеджеру Кэти Нейбауэр. Я хотел сделать подарок Брубеку ко Дню Рождения 6 декабря 2007 года, поэтому попросил её, чтобы она передала моё послание и рассказ к этой дате. Она это сделала и прислала мне письмо.
   Я, тогда ещё  не избалованный лестными отзывами на свои произведения, был польщён реакцией Дейва и Иолы Брубек. Вот письмо Иолы в оригинале и русский перевод.

Letter From Kathy Neibauer – Institute of Dave Brubeck - оригинал

Dear Alexander and Rostislav,
I meant to write you a few days ago, but computer problems on my end.
Dave & Iola received the story and replied:
“It is a lovely story...and sooooo Russian.  I can see it all.  I read it to Dave this morning at breakfast.  Please tell your Russian writer, that it has been received, read and thoroughly enjoyed.  I am so happy that he found the Institute as a means of communication.  In future this will be the focus I think for people looking for Dave.  That's good!  It spreads the word world wide”.
Today is Dave's birthday and they may get up to 20 inches of snow in Connecticut where they live!
Take care and have a nice weekend.
Best regards,
Katie

Письмо от Кэти Нейбауэр – Институт Дейва Брубека- перевод
Дорогие Александр и Ростислав,
Я собиралась написать вам несколько дней назад, но у меня возникли проблемы с компьютером.
Дейв и Иола получили рассказ и ответили:
“Это прекрасная история... и оооочень русская. Я всё это вижу. Я прочитала рассказ Дейву сегодня утром за завтраком. Пожалуйста, передайте вашему русскому писателю, что рассказ был получен, прочитан и мы получили большое удовольствие. Я так счастлива, что Дейв создал институт, как средство общения. Я думаю, что в будущем институт будет в центре внимания людей, которые ищут Дэйва. Это хорошо! Институт распространяет информацию по всему миру”.
Сегодня день рождения Дэйва, и в Коннектикуте, где они живут, может выпасть до 20 дюймов снега!
Берегите себя и хороших выходных.
С наилучшими пожеланиями,
Кэти