Стрельцы. Глава двадцатая. Купец Фёдор

Глава  двадцатая. Купец Фёдор.
        Фёдор несколько лет уже обживался в московском доме: перестраивал, ремонтировал, а теперь с удовольствием отдыхал после напряженных  дней работы и продолжительной беготни по чиновникам разных приказов, в том числе  и созданной Ближней канцелярии. Партнёры и собратья по торговому цеху считали его уже  московским  жителем. Однако, Фёдор не задумывался об этом – после  стрелецких казней и гибели братьев Андрея и Наума круто изменил свою жизнь, устранился от обыденности, всю свою энергию направил на прирост капитала,  развитие  дела и выполнение  царского приказа – поручения. Фёдор отдался новой работе целиком и полностью. Если раньше он с интересом,  внутренней радостью, а порой и с  нежностью взирал на окружающий мир, то теперь всё измерял и исходил только из возможностей получения  выгод при создании порохового завода.
Начавшийся декабрь лютовал морозами и вьюгами. В доме с вечера было натоплено, но время прошло, печи остыли, в трубы начал прорываться холод, сопровождаемый временами посвистыванием и завыванием.
Фёдор сидел за рабочим столом, покрытым плотным зелёным сукном и молчаливо смотрел на извилистые огоньки свечей, которые изредка потрескивали и колебались под воздействием воздушных потоков, создавали на стенах сказочные живые тени. Вот так, день за днём  уже неделю он рассматривал договор и разрешительные документы с приказами и предписаниями на содержание ещё не построенного завода  в надлежащем, добром порядке, ведение порохового дела по «голландскому манеру». Ему предписывалось делать порох « всеконечно сполна, без всякого подлога, как честным и добрым людям надлежит, опасаясь за неисполнение суда и штрафа». А он сомневался: удастся ли осуществить задуманное? Сидел каждый вечер допоздна и продумывал все свои шаги. Он уже многое сделал, многое  узнал о производстве пороха, но и понимал, что наверняка есть мелочи, которые придётся постигать самому; уже найдены  работные люди, которые приступили к делу, но нужен опытный и надёжный  мастера пороходелания  и такой есть на примете, его надо переманить и этим он займётся незамедлительно.
Фёдор рассчитал свои возможности и уже озадачил помощников и представителей закупками новых товаров. Он не будет заниматься поиском и сбором селитры, организовывать и проводить неблагодарную работу селитрянщиков, а будет закупать селитру и в России и в Европе, как и другие необходимые для производства пороха товары. Конечно же, на первых порах придётся немного переплачивать, предлагать хорошие условия продавцам, пусть даже и в ущерб себе.
« Царь Пётр молод, имеет большие военные планы: стрелецкое  войско сломал, новую армию да корабли строит, пушки льёт. И веселье любит. Пороху для войны да на салюты много потребуется. Спешить с заводом надо…. Завтра же отдам распоряжения на закупку селитры, серы да угля, чтобы к лету начать делать порох».
Сон начал одолевать его.
«Что-то давно от Матвея с Семёном вестей нет, - думал он, - надо зайти в приказ, справиться о подполковнике Ярыгине».
Мысли спутались. Федор неспешно встал и отправился спать.
Бывший людный и шумный Стрелецкий приказ напоминал разорённый пчелиный улей: холодные комнаты с пустыми столами и лавками, напряжённая тишина вперемешку с утренней темнотой. Фёдор обошёл всё и, собираясь покинуть приказ, наудачу толкнул оказавшуюся перед ним дверь; увидел седевшего за большим столом начальника, поклонившись, представился и высказал свою просьбу:
- Скажите, уважаемый, где мне разыскать старого знакомого, подполковника Ярыгина Василия Ивановича или какие-либо вести о нём получить?
Писарь, не поднимая головы и не отвечая на приветствие, продолжал писать. В комнате  было тепло, на трёх столах горели свечи, в тишине слышалось шипение и треск горевших в печи дров. Закончив писать, писарь отложил перо, поднял голову, внимательно посмотрел на Фёдора и представился:
- Верещагин Павел Иванович. Проходите, присаживайтесь. Зачем Вам подполковник Ярыгин?
Фёдор, путаясь и сбиваясь под пристальным и внимательным взглядом дьяка рассказал о себе и братьях Матвее и Степане, которые служат у Ярыгина и произнёс:
  - Я беспокоюсь о своих младших братьях. Время-то, какое не спокойное. Я потерял уже двоих. Любая информация для меня важна. Отблагодарю Павел Иванович.
Федор хотел привстать, но Верещагин жестом осадил его. Помолчал, полистал книгу и отложил.
- Мне известен Василий Иванович. Сейчас подполковник  и несколько его стрельцов находятся в Твери. С ним и твои братья. Попались под руку. Без толку. Отпустят, но когда? Несколько месяцев уже держат. Некому подтолкнуть. Письма не помогают.
Павел Иванович сказал это тихо, отрывисто и тяжело, с придыханием. Глядя прямо в глаза Фёдору, продолжил:
- Хочешь помочь им?
Фёдор кивнул и начал говорить, но Верещагин не слушая, перебил его, обратившись к подьячему, приткнувшемуся с края соседнего стола:
- Григорий, напиши письмо для подполковника Ярыгина и его пятидесятника, десятника и двух стрельцов из реестровой книги.  Пиши, что они направлялись в Торопец,  в стрелецкий полк из Азова, для прохождения дальнейшей службы.
И продолжил, повернувшись к Федору:
- Поезжай в Преображенский тайный приказ к дьяку Трегубову Фоме Самуиловичу. Проси слёзно, пусть тоже подпишет письмо это.  Всё иди. Некогда с тобой.  Кланяйся от меня.
Фёдор попрощался и поспешно вышел из приказа. Сегодня  у него как никогда много дел, но они подождут, главное – вытащить Матвея и Семёна, главное - сдержать слово, данное себе когда-то: всегда заботиться о младших братьях и сестре.
Он на удивление быстро разыскал дьяка Трегубова, передал поклон вместе с письмом от Верещагина и, решив дела, в послеобеденное время с волнением стоял перед небольшим и ухоженным домиком обрусевшего голландца, инженера Смита.
Фёдор не был здесь больше недели и сейчас, перед отъездом из Москвы, не мог отказать себе в посещение этого дома. Уже полгода каждую неделю, а то и чаще, он приезжает сюда и с удовольствием проводит время в семье Яна Петровича, обмениваясь ласковыми взглядами с его старшей дочерью Софи, высокой и стройной, сероглазой красавицей, наслаждаясь присутствием девушки, её естественной стеснительностью, яркими румянцами на щеках и призывной улыбкой.  Домашним семьи Смит и близким помощникам Фёдора давно уже было известно об его тайных волнениях и своеобразных ухаживаниях за Софи, но они не подавали вида, а с нетерпением ожидали развязки.
Дед Яна Петровича - голландец Пётр Смита в начале семнадцатого века, как и большинство иностранцев, приехал в Россию с надеждой разбогатеть и вернуться домой с состоянием, но русская действительность захватила его, дала  много возможностей и он, каждый год, переносил свой отъезд, а позднее, посетив родину, окончательно отказался от возвращения.  Являясь хорошим инженером, Пётр Смит вместе со своими земляками из далёкой страны «ветряных мельниц»,  купцами Андреем Виниусом, Петра Марселиса и Телемана Акему строил в Туле чугуноплавильные, железоделательные и оружейные заводы, за заслуги получил дворянство, построил дом, создал прекрасную семью и остался в России.
Его отец, Пётр Петрович Смит, также был инженером и передал свои знания и профессию сыну, отправил его для обучения  в Амстердам, где молодой Ян  прослушал лекции  у самого Христиана Гюйгенса, известного астронома, физика и математика.
Фёдор перешагнул тридцатилетний рубеж и в последнее время всё чаще и чаще задумывался об личной жизни: он заработал достаточно, построил дом, развил торговое дело, но вокруг была какая-то пустота, неудовлетворённость и … одиночество.   
Однажды, жарким летним днём он встретил Софи, их взгляды сошлись и Фёдор утонул в её серых и бездонных глазах. Как, впрочем, и она. После первой встречи он неосознанно стал преследовать девушку и она была рада тому: её выразительные, молчаливые и нежные взгляды ласкали и завораживали, а однажды ему удалось услышать голос своей возлюбленной избранницы, который поразил Фёдора своей чистотой и искренностью. 
Через некоторое время Фёдора  приметил её отец, а столкнувшись однажды в Сибирском приказе,  пригласил молодого, перспективного и богатого купца к себе в гости, познакомил с семьей.  Они много беседовали, ближе узнали друг друга и Ян Петрович всё больше и больше проникался уважением к своему новому знакомому, его знаниям жизни, торговой хватке и везению. Он, наблюдая за любимой старшей  дочерью, видя её возбуждение при появлении Фёдора и их многозначительные взгляды, желал ей скорейшего замужества, а ему счастливой семьи.
Сейчас Фёдор с волнением ожидал встречи с Софи: он приготовил для неё подарок –   небольшое колечко с синим камешком, изящное и дорогое, а также несколько, заранее припасённых  ласковых слов.
Фёдор, стоя у двери, не успел взяться за скобу, как дверь вдруг распахнулась и на пороге в тонкой меховой накидке его встретила возлюбленная, осунувшаяся и бледная, но с пылающими, завораживающими глазами. Она с отчаянным желанием припала к его груди, прошептав:
 - Федя! Я так скучала и ждала тебя!
От неожиданной встречи и откровения избранницы Фёдор растерял все приготовленные слова, с силой сжал  её в своих объятиях, наклонивший, коснулся щеки, жадно вдыхая исходивший от Софи приглушённый запах голландской лаванды и луговых цветов. 
Девушка опомнилась и  пугливо отпрянула от Фёдора, воскликнув:
- Что я наделала!
Закрыв стыдливо лицо ладонями, кинулась прочь из прихожей комнаты.
Фёдор какое-то время постоял в одиночестве; раздеваясь, пришёл в себя и, передав меховую шубу дворецкому и повернувшись, столкнулся взглядом с улыбающимся Яном Петровичем:
- Фёдор Петрович! Нынче  зима не балует нас: опять вьюжит.
Фёдор задумчиво и с поклоном поприветствовал  хозяина:
 - Да, погода испортилась. Ян Петрович, мог бы я с Вами обсудить несколько важных для меня вопросов?
- Конечно, Фёдор Петрович, конечно. Пойдёмте ко мне в кабинет.
Ян Петрович пропустил вперед Фёдора и, видя его волнение,  не торопил с разговором,  а присев напротив, начал показывать восточные статуэтки и разные безделушки, недавно переданные ему из Голландии.
Федор успокоился, собрался с мыслями и изложил поручение царя и свои задумки о строительстве порохового завода. Ян Петрович с удивлением вглядывался в открытое лицо сидящего молодого человека, высокого и статного, почти на голову превосходящего его по росту и с восхищением думал о России, которая даёт всем возможности и открывает безграничные просторы для деятельности. Дослушав и поняв возникшую проблему, предложил свои услуги в строительстве завода и пороходелание.
-Ян Петрович, как я рад, что Вы беретесь помочь мне. О процентах поговорим позднее, а сейчас я бы хотел у Вас просить совета по главному вопросу….
Было заметно, как Фёдор разволновался, он отвёл взгляд в сторону, лицо и шея покраснели. Странно было видеть смущение этого большого человека, который только минуту назад чётко и  восторженно рассказывал о вложении нескольких тысяч рублей в строительство завода.
- Ян Петрович…, - длительная пауза заполнила кабинет.
Набравшись мужества, Фёдор продолжил:
  - Мне нравится Ваша дочь Софи и я хотел бы просить её руки. Я люблю её и постараюсь сделать её счастливой.
Ян Петрович встрепенулся,  он ожидал этого предложения, но не сейчас. Слезы затуманили его глаза.
- Я рад Вашему предложению Фёдор Петрович. Но, как к нему отнесётся Софи?  Давайте пригласим её.
Они  вышли из кабинета. В столовой комнате уже был сервирован стол, все члены семьи Смит собрались в ожидание главы и дорогого гостя.
Софи стояла в одиночестве, в стороне и, встретившись с твёрдым  взглядом Фёдора, окаменела,  зарделась стеснительным румянцем. А он, обойдя все препятствия, почти вплотную подошёл к ней и заглянул в глаза. Её сердце  стукнуло и затрепетало, ещё мгновение и она лежала бы у его ног. Но Фёдор подхватил её за локоть, достал приготовленное колечко с сапфиром, встал на колено и прошептал только для неё:
  -Милая Софи, я люблю тебя и предлагаю навечно свою любовь и поддержку. Будь всегда со мной.
Но все присутствующие услышали его предложение и радовались за них.
  На следующий день в дороге, далеко от своей возлюбленной, Фёдор вновь и вновь вспоминал свою  невесту и переживал запоминающийся вечер.
  Вьюга заметала дорогу, но Фёдор несколько дней спустя был уже в Твери и предъявив рекомендательное письмо добился у градоначальника встречи с задержанными  стрельцами.
         Через некоторое время бесед и ожиданий, заплатив за охрану стрельцов и добившись для них свободы, он сидел в комнате заезжей избы и слушал их планы: подполковник Ярыгин  объявил о своём желании продолжить службу в полку, за это же высказался и брат его жены десятник Анисим. Но пятидесятник Килин, а с ним и братья Матвей и Семён  решили вернуться в Москву и закончить свою стрелецкую службу. На это государь дал свободу выбора, но запретил стрельцам и их семьям проживать в  Москве и окрестностях.
    Начиналась масштабная военная реформа и на смену привилегированным стрельцам приходила регулярная армия по сути и подобию Преображенскому и Семёновскому полкам.