И груди отцов в орденах

  Когда я вспоминаю праздничные застолья в кругу моих родных в Ленинграде, то в первую очередь – празднование прорыва и полного снятия блокады города.

В эти дни к моей крёстной, тёте Нине Шелюто, приходили подруги: Зина Козлова, Даша Потанина. Но главными героями праздника были двоюродный брат – Александр Васильевич Панов и отец моего двоюродного брата Толи – Дмитрий Петрович Панков, фронтовики, на груди которых сияли многочисленные медали и ордена, но ценными для них были лишь боевые награды, а особо чтимыми – ордена Красного Знамени, полученные обоими ещё в годы войны.

За столом звучали многочисленные тосты в память о погибших однополчанах и здравицы тем, кто с честью выполнил свой долг перед Родиной и со славой вернулся домой. Исполнялись песни военных лет и чаще других  - «Застольная бойцов Волховского фронта». Обязательным было посещение мемориала на Пискарёвском кладбище, созданного после войны рядом с нашим домом по проспекту Непокорённых.

Вспоминали мамину сестру Лидию, похороненную в братской могиле на Серафимовском кладбище, ещё в апреле 1942 года, погибшую в расцвете лет – в свои неполных двадцать два года.

Вообще же о войне и о блокаде говорили редко и очень сухо, лишь порой в разговоре о каких-то вещах и в оценках происходящих событий, приводились факты и рассказывалось о том времени: о пожаре на Бадаевских складах; о налаживании водоснабжения города после обстрелов; об огородах в скверах и парках, о работе ленинградского метро и бомбоубежищах, об Ольге Берггольц и радиовещании.

 Такими же немногословными были  и праздничные застолья моих родных в Белоруссии: поминали непришедших с фронта и погибших в партизанских отрядах родных и друзей. Пели фронтовые песни, а также частушки, сочинённые в годы войны. Моя мама вспоминала, что девчонки постарше бесстрашно пели даже в тех деревнях, где были полицаи, а фашисты туда вообще не показывались, так сильны были партизанские отряды, действовавшие в белорусских лесах.

Когда собирались у родных в Чечерске, то поминали  маминых родных по линии Езерских и Шелюто- Верёвкиных, говорили о подвиге внучатого племянника их отца – Мельникова Ивана, командира разведгруппы «Джек», а ещё  о золотой звезде Героя Советского Союза  бабушкиного племянника – Буйневич Павла Николаевича.

 Когда к моему отцу – Лишакову Николаю Дмитриевичу - приезжал старший сын его  сестры Агриппины  - Иван Кузьмич Андронов, тоже бывший фронтовик, ушедший добровольцем на фронт в неполные семнадцать лет, то надевались обоими пиджаки, на которых светились многочисленные ордена и медали.  Особо упоминалось об орденах Славы III степени, приравнивавшиеся у воевавших к Георгиевским крестам их отцов и дедов. Иногда говорили между собой о тяжёлых ранениях и контузиях, дающих о себе знать.

Вспоминали  братьев отца: Лишакова Павла Дмитриевича, военного медика, отправленного накануне войны в Киев, а оттуда куда-то под Белосток и сгинувшего в первые же дни Великой Отечественной войны; Лишакова Якова Дмитриевича, погибшего при освобождении Белоруссии где-то под Минском в июле 1944, а числящегося пропавшим без вести с января 1945; и чаще других –Лишакова Фёдора Дмитриевича, одного из организаторов партизанского отряда им. Александра Невского, командира разведгруппы партизанской бригады им. Сталина, погибшего в один из рейдов «рельсовой войны», а о его детях, познавших весь ужас фашистских лагерей и послевоенное сиротство.

Песни военных лет тоже пели, особенно часто – «Шумел сурово брянский лес», а позже песню белорусских партизан «Ой, бярозы ды сосны», и при этом многие исполнители и слушатели горько плакали.

 Были на моей памяти скорбные встречи, когда мои родные хоронили своих фронтовых друзей и родных; были светлые встречи, когда вдруг фронтовая награда находила своего героя уже после войны или стали праздновать ежегодно 9 мая День Победы.

Помню, как чествовали фронтовиков на родине предков отца, в селе Монастырище Трубчевского района, когда мы приехали к родным погостить, и наш приезд совпал  с визитом к ним отцовского двоюродного брата – Лишакова Григория Ивановича, участника Великой Отечественной войны, Героя Советского Союза, приехавшего ненадолго из  Севастополя, города овеянного славой и дорогого для всех собравшихся. Снова были воспоминания и разговоры: о войне, об освобождении Украины, родины предков (по линии матери); о городе Сталино, где  родился мой отец, о переименовании города в Донецк, куда теперь уехали жить их двоюродные сёстры, так как их мужья родом с тех благодатных мест.

  Совсем иной была встреча в Почепе, у моих двоюродных сестёр: Зинаиды, Елены, Анны и Марии Лишаковых. Вначале также было застолье, где поминали  наших родных, не доживших  до этих дней и всем взгрустнулось. Потом, конечно, было спето много русских и украинских песен, были даже танцы: мой отец сплясал «Цыганочку» с выходом, а потом все пошли танцевать «Барыню».

И опять почему-то загрустили, стали спорить о месте и обстоятельствах гибели дяди Феди, отца моих сестёр, Говорили о награде присвоенной ему посмертно, через столько-то лет: медали «За отвагу», которую и вручить-то некому, т.к. один из сыновей – Колька был убит бывшим полицаем, пережавшим ему сонную артерию, приговаривая при этом: «Может хоть сейчас сдохнешь, выкормыш партизанский!», второй сын Васька с целой ватагой пацанов нашли и пытались разобрать не разорвавшийся снаряд или в костёр бомбу какую бросили, да и погибли, как сотни других детей войны.