Добро и тоска Уильяма Сарояна

 «Человеческая комедия» американского писателя армянского происхождения Уильяма Сарояна была написана в сороковые годы прошлого века.
Хотя книга представляет роман, а не драматургическое произведение, – его стилистика органично связана с традициями жанра, родившегося в античную эпоху.
И дело не только в древнегреческих именах, которые автор даёт своим героям, но и самой теме «маленького человека», речевых характеристиках персонажей, обилии реплик, диалогов и монологов, через которые раскрываются характеры, позиции и взгляды, жизненные ценности.

Главная нравственная ценность «маленьких людей» Сарояна – любовь к ближнему, способность сострадать и сопереживать, почувствовать чужую боль как свою. А ещё они ценят простые земные радости, умеют видеть их в обыденном. Как старый телеграфист Уильям Гроген, «последний могикан ручного телеграфа», который любит свою работу и боится её потерять.

Действие происходит во время Второй Мировой войны;
Время непростое. Да и когда оно было простым в длинной истории человеческих цивилизаций?

В центре повествования – бедная семья, живущая в небольшом городке Итака, её бытовые и житейские проблемы, которые по сути глобальные, типичные для любого времени и любых людей, независимо от их происхождения и места жительства - Америки, Европы или Азии.

Но война – лишь фон. Никаких батальных сцен и военных действий.
 Однако фон тревожный, зна;чимый. Он не только вводит в событийную линию, но и делает сопричастным к переживаниям героев.

Тревожное ощущение создается с первой главы романа, когда подросток Гомер, единственный добытчик в семье, школьник днём и телеграфный рассыльный ночью, -  едет на работу на стареньком велосипеде и видит в небе «три удивительных предмета», которые на самом деле – военные самолёты. А навстречу ему движется длинная вереница грузовиков с солдатами.

Классическая комедия высмеивает пороки человечества. В «Человеческой комедии» Сарояна людские пороки не высмеиваются с помощью острой сатиры. Писатель разоблачает их, прибегая к тонкого юмору, многозначащей иронии. Они и в авторских ремарках, и в репликах героев, и как бы невзначай произнесенных фразах, диалогах.
Читатель невольно становится сопричастным к жизни и действиям героев, проникается их жизненной и социальной драмой.

Вот как отзывается о военных событиях старый телеграфист: «Ох уж эта испано-американская война! Все то и дело – улепетывали, как кролики».

 А фраза Спенглера о том, что война причиняет горе тем, кто не имеет к ней никакого отношения, говорит об абсурдной сути явления.

Абсурдные действия рождают зло. Оно может быть как намеренным, так и непредвиденным.
Владелец спортивного магазина мистер Ковенгтон создал огромный капкан непонятной конструкции из лимонного дерева, тросов и пружин. Универсальная, сногсшибательная, мёртвой хваткой хватающая, а главное – запатентованная западня была предназначена для зверей и способна была «поднять, перевернуть и удержать в воздухе взрослого медведя.»

Но попал туда человек - мальчик Улисс, младший брат Гомера.
Задумав недоброе против природы, Ковенгтон сотворил зло и против человека.

 Человек и всё живое связаны незримой нитью.
Об этом и слова вдовы Маковей, которая говорит о сусликах, живущих в норах, птицах, летающих в небе, рыбах, плавающих в морях и небесном светиле как о единой Вселенной, частицей которой является и человек:
«Солнце – часть нас самих, земля, небо, звезды, реки и океаны. Все на свете – часть нас самих, и мы рождены, чтобы этим наслаждаться и благодарить Господа.»

Доверительные интонации не допускают и толики равнодушия. Читатель сопереживает и радостям, и горю. Как и мальчик-рассыльный Гомер, который вынужден принести извещение о том, что сын миссис Сэндовал, Хуан, пал смертью храбрых.

Он не мог уснуть, вспоминая лицо этой женщины, её горе. Настолько страшное, что она не могла в него поверить.
И сердце его охватила тоска.

«Но мир всегда был полон этой тоски. И не потому, что идет война. Не война породила эту тоску. Наоборот, это из-за нее идет война. От отчаяния, неверия во что бы то ни было, хотя бы в милосердие Божие.
 -Веселей! Война когда-нибудь кончится! - сказал директор итакской школы, обращаясь к собравшимся вокруг детям с разным «складом лица» и разных национальностей. И вселил в них веру в светлое, в то, что злые тени исчезнут.

Как это у Курта Воннегута: «Ты должен быть добрым, чёрт побери!». Вот такой добротой или ненавязчивым призывом к ней, который может показаться чуть пафосным или немного наивным - но ведь добрые люди часто наивны – пронизана книга Уильяма Сарояна.

*

В одном из интервью Сароян сказал, что он смотрит на мир «армянскими глазами». Уж конечно, писатель не имел в виду особый «этнический» взгляд.  Но -  взгляд, пронизанный любовью к земле, где покоится прах предков, к истории древнего народа, с которым он связан незримыми нитями кровного родства.

Ведь любовь к стране, откуда твои корни, - это то, что внутри нас на генетическом уровне, что-то непостижимое, необъяснимое до конца. То, о чём Лермонтов писал:

«Люблю, за что – не знаю сам…»

А ещё в этом взгляде – тоска. Именно тоска, а не ностальгия. Это русское слово точнее выражает глубину душевного переживания.

В тоскующую душу Набокова Русь заглядывала «дорогими слепыми глазами».

Тоскующую душу Сарояна согревали лучи солнца, восходящего над Армянским нагорьем.
Здесь, в горах, осталась частица его сердца и полностью растворилась душа, такая же чистая, как снег на вершине горы Арарат, который не тает. Никогда. Даже летом.