Анатомия моды

Музеи всегда таят загадку. В них не только живет прошлое, оно говорит с нами, рассказывает, вовлекает, творит в нас чудеса и, при умелом прочтении увиденного, оживает.

Вот взять Музей моды. Раннее парижское утро в августе. В воздухе уже нотки осени, под ногами сухие листья платанов, да и небесная голубизна уже совсем не яркая по-летнему, а неброская, как будто в преддверии осени. В музее выставка под названием «Анатомия моды», у больших кованых ворот уже толпятся нетерпеливые посетители.

В этом 16 районе Парижа, совсем рядом с музеем,  по адресу Монтень12, провела в затворничестве последние 19 лет своей жизни Марлен Дитрих.

Но вот чугунный ажур ворот распахнулся, и мы входим в святая святых Прекрасной Дамы под названием Мода.

Когда меняется мода, от кутюрье ее создавших, остается только имя на подкладке изделия. А ведь все эти жакеты, манто, платья, юбки, пелерины, муфты, шляпки  - плод их фантазии, сохраненный в посадке воротничка, сборке рукава, линии талии, легкой волне оборки. Пришитые этикетки, щекочущие нам шею, рассказывают только половину истории. Ведь у одежды всегда есть своя родословная. Верно, что все эти платья и пальто уже не висят в шкафах владельцев, но они по-прежнему несут в себе их неизгладимый след. Волнения и тревоги, ненависть и любовь, интриги и сомнения носивших их продолжают жить в этих «оболочках». Если быть внимательным, можно по складкам уловить движение руки, скольжение ножки под ворохом юбок, наклон изящной головки под полями шляпки.
Создатели моды  -  настоящие творцы, а те, кто носил их наряды, помогали им говорить с миром на языке их таланта. Сохранившиеся коллекции - как человеческие энциклопедии, шелестящие своими нейлоновыми, шелковыми, бархатными, кружевными и меховыми «страницами».  Как книжные страницы одна за другой развертывают сюжет, так и наряды, висящие в одном ряду, превращают гардеробы и примерочные в романтические тексты. Музеи моды - это только их переплеты. 

Предметы одежды - это не просто вещи, в каждой из них есть своя изюминка, доставшаяся им от владельца. Они как будто стали его духовным двойником. И это их качество такое же странное и волнительное, как и тревожное.

У католиков есть понятие о «настоящей реликвии», или «контактной реликвии», той, которая касалась тела святого. И именно этот контакт наделяет реликвию святостью. Одежда более других предметов быта соприкасается с  телом человека, впитывая в себя всю его историю жизни. Поэтому старые наряды, как воспоминания, сближают нас с носившими их, давая возможность проникнуть в человеческую сущность. Вот костюм мальчика, будущего Людовика XVII. Рядом корсет Марии-Антуанетты. Кажется, что мальчик только что надел брючки, а прекрасная дама застегнула на корсете пуговички. Став музейным экспонатом, одежда как будто даёт человеку продолжение жизни, отрицая тем самым смерть. За каждым из них своя продолжающая жить история.

Манто императрицы Марии-Луизы Австрийской. Его подарил вице-король Египта Мухаммед Али-паша, который был для своей страны тем же, что для нас Петр I. Подобно Петру, проявлял иногда невиданную жестокость - в 1811 году по его приказу были убиты шестьсот мамлюков. Как и Петр из России, Мухаммед создал из Египта сильное государство. К зрелым годам превратился в мудрого правителя. Одним из его замыслов было строительство Суэцкого канала. А ведь этот человек научился читать и писать только в 40 лет. Манто было подарено 2 апреля 1810 года  на свадьбу Марии-Луизы, внучатой племянницы Марии-Антуанетты, с Наполеоном I, она стала его второй женой. После свадьбы она благосклонно передарила манто своей фрейлине, семья которой хранила эту реликвию, передав позже в музей. Интересна и судьба Марии-Луизы, неординарной правительницы и женщины, но об этом в другой раз.

В соседней витрине муфта принцессы Матильды, племянницы Наполеона. Ее первым мужем был Александр Демидов, однако брак распался из-за того, что Матильда на балу обидела любовницу мужа и получила пощечину. С разводом Матильда приобрела не только свободу, но также и денежное содержание с Нижнетагильских медных рудников бывшего мужа.
Теперь о чудесной муфте. Сделана она из перьев павлина и его родственника - редчайшей птицы лофофор, которая водится на большой высоте в Гималаях и стала предметом охоты из-за необыкновенно красочного оперения самцов. Подбита муфта тканью из шерсти овец и коз. Изделие необыкновенной красоты!

А вот витрина с жилетом известного философа маркиза де Кондорсе. Участник французской революции, де Кондорсе стал членом конвента новой Республики, принимал участие в написании конституции, но, будучи несогласным с конечным результатом, открыто выступил с критикой, за что был посажен в тюрьму, где и умер, приняв яд, который всегда носил с собой в перстне. По случаю 200-летия Французской революции правительство решило увековечить память о де Кондорсе и захоронить в Парижском Пантеоне. Поскольку прах маркиза найти не удалось, гробницу поместили пустой.

Рядом перчатки – особые, с гербами Ватикана, сделанные из мягкой лайки для римских понтификов.

А вот изящные туфельки императрицы Евгении, узенькие, как будто их носила совсем юная девочка. Об императрице нельзя не сказать несколько слов. Испанка по крови, она была не только красивой, но и весьма образованной женщиной. Взявший ее в жены Наполеон III не ошибся в выборе спутницы. Оба они любили все изящное, красивое и очень дорогое, начиная от одежды и мебели и заканчивая духами. Евгения была страстной поклонницей Марии-Антуанетты и, приобретая вещи, которые та любила, восстановила ее дворец, окружив себя роскошью,  столь любимой казненной императрицей. Франция при Наполеоне III стала центром мировой моды, при дворе появился не только создававший наряды кутюрье, но и специальный человек, занимающийся духами. Художники писали многочисленные портреты Евгении, дамы всего света старались подражать ей в нарядах и стиле жизни.

Говоря о влиянии на моду семьи Наполеона Бонапарта,  нельзя не вспомнить, что его первая жена, Жозефина, известная в светском мире Парижа задолго до брака с императором, была пропагандисткой неогреческого стиля одежды и, выйдя за Наполеона, первой надела сравнительно простое по крою платье «ампир» из муслина. Смелость этого поступка заключалась еще и в том, что муслин был запрещен к ввозу из враждебной Англии, куда его доставляли из Индии. Скорее всего, Жозефине удалось обмануть августейшего супруга, уверив его, что платье сшито из батиста или тонкого льна. Особую нежность этому платью придают рассыпанные по нему букетики ландышей. Оно дошло до наших дней и тоже представлено на выставке.

Рядом с платьем - жилет, который носил Наполеон в ссылке на Эльбе. Он сохранился благодаря верному слуге, преданному бонапартисту.

В следующем зале множество костюмов, юбок и платьев из грубой ткани, которая совсем не отнимает у них изящества. Уже тогда зародилось умение французов сделать королевский наряд из холстины. Может, это и было начало прет-а-порте?

С развитием моды в середине XIX века постоянными клиентами кутюрье становятся знаменитые актрисы, оперные певицы и прочие служители богемы. Спектакли превращались, в дополнение к основному содержанию, в дефиле моды, когда в свете рампы исполнительницы ролей блистали в новых нарядах, которые будут потом приняты публикой, разойдутся по модным домам и спустятся в первые магазины готового платья.

С середины 20 века появились актрисы, связавшие свои имена со знаменитыми кутюрье. В свою очередь дизайнеры одежды создавали образы своих муз. Так появилась Катрин Денев (Ив Сен Лоран), Одри Хэпберн (Живанши), Дэйзи Феллоуз (Эльза Скьяпарелли) и даже герцогиня Виндзорская  (Баленсиага и Кристиан Диор).

Кутюрье всегда находили женщин, жен ли, любовниц ли, или просто подруг, которые вдохновляли их на создание шедевров. До того, как платье начнет жить, оно должно родиться в фантазии создателя из жеста, взгляда, внешности тех, кто озарил его своей красотой.
Спрыгнув с бумаги, платье оживало под ножницами и иголками, переводя в силуэт вдохновение творца.

Мода всегда капризна, непредсказуема, иногда вспыльчива, временами легкомысленна. Но она всегда ведет женщин и мужчин по жизни, заставляя первых не забывать о своем шарме, а вторых - о силе и мужественности.