Рокировка. Глава 2

Это было такое наслаждение – просто шляться по городу, увидеть который не то, что не было возможности – даже и не мечталось! Повернув с площади на Старо-Невский проспект, Владимир пошел по направлению к Московскому вокзалу. Обогнув по дуге площадь Восстания, и полюбовавшись от метро на стелу Победы (почему ее так не любили современные петербуржцы?), к верхушке которой в своем времени он лично привязывал причальный конец катера, двинул по Невскому, держа как ориентир, сияющий вдалеке шпиль Адмиралтейства. Неторопливая прогулка по главной улице города заняла минут пятьдесят. Александровский сад впечатлял своими размерами – в конце века держать «под парами» такие площади, не мог себе позволить ни один мегаполис. Особенно поразил фонтан, вокруг которого стояло множество скамеек, между которыми на гранитных постаментах размещались бюсты известных литературных деятелей. Владимир даже не подозревал, что здесь такая красота.
Перейдя через Дворцовый мост, мужчина спросил у случайного прохожего направление до ближайшего метро, и хотя станция Адмиралтейская располагалась в десяти минутах ходьбы, ему указали в сторону Василеостровской (наверное, потому, что он уже стоял на земле острова с одноименным названием). Не переходя проезжей части, Володя пошел по обшитой гранитом набережной в сторону Кадетской линии, остановился полюбоваться с правого берега реки на Исаакиевский собор и шедевр Фальконе – Медный всадник. Он стоял, опершись предплечьями на каменный парапет, чуть наклонившись вперед, и смотрел на снующие туда-сюда водные кораблики. Идиллически мирная панорама вдруг наполнила его голову непонятными воспоминаниями, чувство дежа-вю, возникшее у мужчины еще когда он проезжал на электричке по железнодорожному мосту, многократно усилилось. Казалось, что это все уже было – и тот мост и эти кораблики, и полноводная река, и сама эта прогулка. Было когда-то давно, а может, совсем недавно… может, прямо сейчас! Все как-то перепуталось, замелькали образы, пейзажи, картинки, лица; навалилось чувство тревожности. Мимо, слегка задев Володю плечом – задумался – прошел мужчина лет сорока, царапнул взглядом. Лицо показалось смутно знакомым, но оно лишь секунду находилось в поле зрения Владимира. Теперь прохожий удалялся. Тревога потихоньку стала отступать, карусель непонятных воспоминаний остановилась, незнакомые образы исчезли будто вместе с удаляющимся пешеходом.
Раздался противный визг и звук сильного удара. На дороге столкнулись две легковушки. Никто, кроме машин, не пострадал, выбравшиеся из салонов водители, звонили кому-то по телефонам. Это мини событие вывело Вову из состояния ступора в закруживших непонятных видениях.
Он хорошо изучил карты центра города за время тех месяцев, что провел в деревне, и теперь довольно сносно представлял, куда надо двигаться. Пройдя с полкилометра вперед, повернул направо на первую линию, дошел до Большого проспекта, по нему до церквушки на шестой и по пешеходной зоне, наконец, добрался до метро. Через час был в Купчино, где уже в кассах купил билет и, сунув его штрихкодом вперед в турникет, вышел на платформу. Взял минеральной воды и две пачки чипсов, сел на лавочку и, хрустя жареной картошкой, стал ждать. Электричка направлением на Поселок должна была прибыть минут через двадцать.
… В Куравицы (так называлась деревушка, где он поселился несколько месяцев назад) Владимир приехал около одиннадцати часов вечера; вместе с ним на станции вышло человек пять, да и те пошли в противоположную сторону и скрылись в направлении садоводств. Спустившись с платформы на тракт, ведущий в деревню, он остановился и еще раз взглянул на мост, под которым стремительно несся водный поток, разбиваясь о торчащие валуны на мелкие белые брызги.
«И кому надо было там упражняться?» – подумал.
– Тебе! – раздался глухой, но абсолютно четко выговаривающий слова голос. – Тому тебе, кого встретив сегодня, даже не распознал.
Парень аж подпрыгнул от неожиданности. Рядом стояла согбенная в спине старуха, в непонятной старой хламиде, накинутой на плечи, и суковатой палкой в руках, на которую она опиралась, положив большие морщинистые ладони с давно не стриженными длинными желтыми ногтями. Была вторая половина сентября, и хотя погода стояла теплая и не пасмурная – бабье лето как-никак – в это время суток на улице было темно, как в пещере Али-Бабы, но свет фонарей на платформе позволял разглядеть все эти подробности облика ниоткуда появившейся бабки. Впрочем, лицо неожиданной собеседницы было повернуто так, что видеть его целиком было невозможно, а неестественно большой хищный нос и кошачья пустота отсвечивающих глаз, делали не запоминающимися остальные детали внешности. К тому же, голова была закутана в вязанный шерстяной платок.
– Простите, что? – Вова был шокирован, он мог поклясться, что мгновение назад рядом с ним на добрую сотню метров никого не было.
– Явился, значит. – Проигнорировала вопрос бабка. – Наворотил дел, сиганул с крыши и думал все!? Принес искупительную жертву?
Мгновенный испуг прошел, и Владимир теперь просто недоумевал, что хочет от него эта старая, страшная женщина.
– Вы о чем, бабушка?
Но та, казалось, не слышала.
– Страшно ты отомстил. Не пойму, как Бог воскресил такую темную душу – вовек не отмолить тебе милость его.
Она смотрела на Володю своими светящимися пустыми глазами.
– Вот тебе наказ Его: исправь, что сможешь, и живи с миром. – Глухой шепот теперь звучал торжественно.
И добавила с ехидцей:
– Не зря ведь машинку мудреную в пруду схоронил, может сгодиться еще.
Мужчину как кипятком обдало – откуда это подобие человека может знать про сейф с аппаратом перемещения во времени?
– Не девочку спасешь, так хоть матери помоги. А может, что и получше придумаешь. Обратно тебе хода нет – пустое это, здесь старайся.
– Да о чем ты, старая? – повысил голос Вова.
– Сам вспомнишь. Более не встретимся.
Она развернулась и как будто поплыла по тропе в сторону реки, но вдруг остановилась, повернула назад и, приблизившись вплотную к мужчине, протянула вперед руку с чем-то зажатым в сухенькой морщинистой ладошке.
– На, для памяти, – сказала свистящим шепотом, – искупи грех и да простится тебе все.
И, обжигая холодом своей кожи, сунула в кулак парня кусок сложенной вдвое бумаги.
Володя опустил глаза вниз, на развернувшимся листке было что-то написано.
– Что это? – он поднял голову.
Перед ним никого не было. Проселочный тракт, упирающийся в полукилометре в начало деревни, освещали редкие фонари. Мужчина осмотрелся по сторонам – спрятаться было негде. Старуха словно растворилась в воздухе – мистика! Но клочок бумаги в руке говорил о том, что все это не привиделось. Володя сунул его в карман и зашагал по направлению к дому.
Через двадцать минут он сидел в комнате и, ничего не понимая, читал коротенькую записку.

«Ты самый, самый, самый, самый, самый, самый клёвый мужчина на всем белом свете. Если я тебя брошу, то буду самой большой дурой!!!»

Внизу стояло число и неразборчивая подпись .
 «Ничего не понимаю, – думал мужчина, – что за писулька? Кому она? И – вообще, при чем здесь я?!
Что там наговорила старая ведьма? Кого я встретил, кого не узнал? Про месть что-то плела; девочки, матери – белибердень какая-то. Кто-то с крыши сиганул?»
Он вспомнил ехидную интонацию старухи.
– Черт! – Выругался. – А про сейф-то она откуда знает?!
С силой провел ладонями по лицу.
– Что, что я должен вспомнить?!
Слишком много событий за сегодняшний день случилось. Не желая больше путаться в догадках, Владимир стянул с себя джинсы и рубашку, и залез под одеяло.
«Утро вечера мудренее – резонно решил он, – ego plus quam feci, facere non possum ». Вот еще одна загадка – прибыв в это время, Володя вдруг стал понимать латинский язык, хотя загадочным являлось даже само знание того, что это именно латынь!
____________________________________________________

Проспав без сновидений до десяти утра, мужчина был разбужен стуком в оконное стекло. «Кто бы это мог быть, – думал Владимир, натягивая брюки и подходя к двери, – Петрович что ли?»
Но это был вовсе не сосед, а его недавняя знакомая Ксения.
– Разбудила?
– Нормально все, уже пора было просыпаться. Но я тебя во второй половине дня ждал.
Женщина махнула рукой.
– Так получилось, я еще вчера приехала. В дом-то позовешь?
Вова посторонился и сделал приглашающий жест.
Ксения прошла внутрь, огляделась и, поставив на стол пакет, стала вынимать оттуда продукты – хлеб, масло, молоко, домашние пирожки, тонко нарезанную докторскую колбасу, что-то еще.
– Как знала, – сказала она, – по-спартански живешь. Вот и прихватила кой-чего на завтрак. Ты не против вместе потрапезничать?
Владимир пожал плечами.
– Нет, конечно, спасибо. Ты тут хозяйничай, чайник около плиты стоит, а я быстренько сполоснусь.
Окунувшись в холодную воду реки и до красноты растеревшись полотенцем, Володя вернулся в дом. Стол уже был накрыт.
Неторопливо позавтракав за беседой ни о чем, вместе убрали со стола, вымыли посуду и вышли на участок.
– Помнится, ты вчера обещал с какими-то друзьями своими познакомить, – вопросительно констатировала Ксения.
– Что ж, раз обещал – познакомлю, не факт, что со всеми, но с некоторыми надеюсь, увидимся. Только им надо гостинцев прихватить – лакомки они у меня.
Мужчина вошел в дом и вернулся через пять минут с пакетом, в который, видимо, и сложил угощение.
– Надо прогуляться, – объяснил он.
– Далеко ли? – полюбопытствовала девушка.
– А вот этого я не знаю. Может и побродить придется; а ты что – торопишься?
– Нет, это я так спросила, риторически.
– Тогда пошли.
Они вышли за деревню, благо Володин дом был последний, свернули налево и, выбравшись на тропинку, тянувшуюся вдоль высокого берега реки, пошли полем в сторону лесополосы, начинавшейся в нескольких километрах от села. Погода, не под стать вчерашнему дню, была пасмурной, но уже то хорошо, что не шел дождь. Небо над головой с низкими серыми облаками было похоже на палитру художника, расписывавшего кисти и подбиравшего цвета для картины грозной баталии одного из Наполеоновских сражений. Некоторое время шли молча.
– Дождь будет, – утвердительно предположила девушка, – может, перенесем знакомство на другой раз?
– Да мы уж почти дошли, – Владимир спустился к реке и достал из пакета пару кусков ржаного хлеба.
Несколько раз громко свистнул и, наклонившись к воде, похлопал по спокойной глади течения ладошкой. На другом берегу звонко плюхнуло, словно кто-то нырнул в воду, и тут же, разрезая чуть мутноватую поверхность реки, от берега, расходясь конусом, потянулась дорожка перпендикулярно течению. К мужчине плыла водяная крыса, большая. За ней вдруг появилась еще одна, неожиданно сразу вынырнув на середине водного потока. Ксюша подошла поближе – зрелище было завораживающее. Обе ондатры финишировали одновременно и вылезя из воды, задрали умильные мордочки у самых Вовиных ног. Парень присел на корточки и, держа по половинке разломленного куска хлеба в каждой руке, протянул их зверькам. Те, схватив их острыми зубами, зажали гостинца между лап, и быстренько умяли.
– Не бояться совсем, – удивилась девушка, на всякий случай прячась за спиной у спутника.
– Можешь их погладить, – предложил мужчина, почесывая за ушками у крысят, – тебя они не укусят.
Женщина осторожно протянула ладошку, зверьки потянулись к ней мордочками. Погладила.
– Какие мокрые! Дай я их покормлю.
Володя протянул пакет. Через пару минут хлеб кончился, ондатры беспокойно принюхивались, суетились, крутясь вокруг своей оси, но в воду не ныряли, будто ожидая разрешения.
– Пожалуй, стоит их отпустить, – Вова щелкнул пальцами и свистнул.
Зверушки мгновенно скрылись в глубине. Через несколько секунд по шороху травы у противоположного берега можно было предположить, что они благополучно укрылись от посторонних глаз в привычной обстановке своего ареала обитания.
– Ну, – капризно протянула Ксения, – так мало! Хочу еще! И как это они тебя слушаются?
– Будет тебе еще, – пообещал Вова, – только уже не речной, а лесной зверь. Они учуяли его, вот и засуетились. Смотри, не испугайся сильно – хищники это чувствуют и становятся задиристыми. Ей надо к тебе привыкнуть, не делай резких движений.
– Кому привыкнуть? – Не поняла девушка.
– Ей! – из прибитой ветром луговой травы абсолютно бесшумно, а от того еще более внезапно выскочила большая кошка.
«Пожалуй, слишком большая», – отметила про себя Ксения. Она замерла, сердце ее учащенно заколотилось, а вот члены онемели – живой рыси она никогда не видела, во всяком случае, так близко.
Грациозное животное с коротким толстым хвостом и кисточками на ушах подошло к Владимиру и, издавая утробные звуки, похожие на сытое урчание обыкновенной кошки, начала тереться о его ноги. Мужчина погладил молодую рысь по голове, мурлыкание стало громче.
Ксения стояла за спиной своего спутника, боясь пошевелиться, и во все глаза наблюдала за сценой приветствия человека и лесной хищницы. Последняя, казалось, не замечала присутствия девушки. Ксюша перенесла вес тела с одной ноги на другую, под подошвой кроссовки что-то хрустнуло. Рысь отскочила метра на полтора, припала телом к земле и зашипела. Острые когти на непропорционально широких и длинных лапах впились в дерн.
– Тихо! – властно скомандовал мужчина, – ко мне.
Животное повиновалось. Володя присел на корточки и, приподняв за подбородок морду рыси, пристально уставился ей в глаза. Кошачьи не выносят такой игры, в их понимании прямой взгляд – это вызов, угроза. Так можно и от обычного котенка получить когтями по физиономии. А тут животное размером с взрослого добермана! Но оно покорно смотрело прямо в глаза своему повелителю – тут сомнений у Ксении не было никаких. Наконец эта дуэль взглядов закончилось, Вова поднялся во весь рост, а рысь, ворча, сделала несколько шагов к женщине. Та и так стояла, как соляной столб, но тут обмерла совсем.
– Не бойся, Ксюша, – попытался подбодрить ее Володя, – она теперь твой друг, и будет с тобой ласкова и послушна. Она вообще умница, и пару месяцев назад даже спасла мне жизнь, во всяком случае, без ее участия, я не берусь предположить, что бы со мной было.
Как бы в подтверждение его слов, самка лизнула кисть руки девушки и ткнулась мордой в ее ладонь. Ксения, по-прежнему недвижимая, потеребила кончиками пальцев между глаз животного. Рысь снова заурчала.
Володя достал из пакета банку тушенки. Консервный нож он забыл дома, но это нимало его не смутило – он просто вдавил крышку внутрь до такой глубины, что она выскочила из завальцованных краев. Вытряхнув содержимое прямо на траву, туда, где место казалось почище, приказал:
– Тиша! Есть!
Дважды просить не пришлось, рысь накинулась на волокнистые сочные куски мяса. У Касатонова тушенка была из стратегических запасов, годов шестидесятых века двадцатого, а потому «сочные куски мяса» являлись именно тем, что это определение подразумевало, а не жилистыми субпродуктами в непонятном жиденьком желе – made in  начале третьего тысячелетия.
– Тиша? – Девушка, наконец, пришла в себя; на фразу про спасенную жизнь то ли не обратила внимания, то ли сочла ее шуткой. – Ты назвал ее Тиша?
Вова пожал плечами.
– Хорошее имя, во всяком случае, не хуже других.
– Но зачем? Это же дикий зверь!
– Должен же я как-то к ней обращаться. Конечно, она дикая кошка со всеми, но не со мной. Она будет беспрекословно повиноваться моей воле, и я никогда ее не обижу – мы друзья.
– Зачем? – Ксения повторила свой вопрос.
– Я не слишком доверяю людям, – был ответ, – они в абсолюте алчные и жадные, а зверушки дружат бескорыстно, надо только найти подход к ним. Я это умею.
– Да уж, тут сомневаться не приходится.
– Ты можешь не бояться Тиши, она будет другом и тебе – мы с ней договорились. Но и ты уж, пожалуйста, не обижай ее.
– Договорились? – Ксюша вскинула брови. – Да кто ты такой, черт возьми?
Вова нагнулся и потрепал рысь по загривку. Кошка, сожрав угощение, начала вылизываться.
– Как-нибудь расскажу, – сказал он, – но давай сегодня не будем касаться этой темы. Разве мало удивительного ты увидела за последние два часа?
– Что правда, то правда, – ответила девушка, – еще что-нибудь на сегодня намечено? Например, знакомство с совой?
Вова кивнул.
– Соня – птица ночная, но я надеюсь найти ее и сейчас. Надо дойти до леса, там она обычно отсиживается.
– Пойдешь с нами, – мужчина обратился к рыси.
Ему вовсе не нужно было озвучивать свои приказы, но он старался, чтобы Ксюша понимала происходящее и видела, что он полностью контролирует ситуацию – не каждый же день гуляешь в компании дикого зверя. Ему вовсе не хотелось пугать свою подругу, а непонимание нередко вызывает беспокойство и даже страх. А так вроде как все ясно – послушная кошка следует за своим хозяином. Рысь потянулась, выгнула спину, выдрала когтями несколько больших комков дерна. Странная троица двинулась дальше в направлении леса.
За полчаса дошли до начала лесополосы. Тиша, всю дорогу то путавшаяся под ногами молодых людей, то вдруг внезапно нырявшая в прибрежные кусты или высокую траву, мгновенно взобралась на дерево и дальше последовала за хозяином вЕрхом. Немного углубившись в чащу, Владимир остановился и, поднеся ладони к губам, стал как-то по-особому ухать. Сказать, что у него здорово получалось подражать совиному крику, означало бы погрешить против истины, но, видимо, этого и не требовалось, потому что через несколько минут Ксения услышала треск сучьев и шелест крыльев большой птицы. Девушка жила в Куравицах чуть ли не с рождения, но за без малого тридцать лет увидела здесь сову в первый раз.
Птица ловко спикировала вниз и не без труда (все-таки большой размах крыльев) приземлилась на пенек рядом с Володей и Ксенией. В тот же миг откуда-то сверху серой тенью скользнула Тиша. Появление рыси было таким внезапным, что девушка вскрикнула, испугавшись не столько за себя, сколько за Соню. Но сова оставалась совершенно спокойна; большая кошка подошла вплотную и, обнюхав лапы и живот ночного хищника (видимо почувствовала запах мышей, на которых птица охотилась еще несколько часов назад), потерлась носом о перья. Соня заухала и тяжело перевалилась с ноги на ногу.
– Не беспокойся, – Владимир потрепал подружку по плечу, – они давно знакомы. Им нечего делить, а значит незачем и ссориться. Мне удалось убедить Тишу, что птичка для нее не еда.
Похоже, девушка уже перестала удивляться чему-либо. А у мужчины нашлось угощение и для пернатого друга. Он протянул раскрытую ладонь к клюву, рысь ревниво потянулась к кускам колбасы, но Вова аккуратно отпихнул морду животного.
– Брысь, – сказал он спокойно, – иди гуляй.
Кошка скрылась в ветвях дерева также незаметно, как минутой раньше появилась из них. Наевшись и позволив Ксюше погладить себя по жестким плотным перьям, сова посмотрела на парня, как бы спрашивая: «Мне можно уйти?»
– Лети, – сказал он вслух, – в ближайшее время ты мне не нужна.
Раскинув полутораметровые крылья и подавшись телом вперед и вниз, птица оттолкнулась мощными когтистыми лапами от пня и, задевая ветви деревьев, низко полетела в чащу леса – был разгар дня, и ей хотелось отдохнуть.
Заморосил мелкий дождик. Ксения вытянула руки вперед ладонями кверху.
– Ну, что я говорила – вот и дождь!
– Чему ты радуешься? Надо возвращаться, а топать-то километра три, это если не берегом идти, а полем, напрямки. – Вове вовсе не нравилась перспектива мокнуть под противным дождиком.
– Ничего, я тебя и высушу и обогрею, – двусмысленно сказала девушка.
Володя вздохнул, зная свою привязчивость к людям, в его планы вовсе не входило становиться любовником селянки, во всяком случае, не сейчас.
… Дошли за сорок минут. Насквозь промокшие, уставшие, но вполне себе довольные, наконец, спрятались под крышей Володиного дома. Перевели дух.
– Полотенце дай, что ли, – Ксения скинула с себя легкую сатиновую курточку, оставшись в кофте-безрукавке.
Мужчина снял со спинки кровати махровое полотенце и протянул гостье. Нисколько не стесняясь, барышня стянула через голову кофту; бюстгальтера под ней не было.
– Может, поможешь? – предложила или попросила она.
Несмотря на обтекаемую форму просьбы о помощи, все было предельно ясно. Надо было однозначно и быстро решать – оставаться друзьями или переводить отношения в горизонтальную плоскость. Но времени на обдумывание не было, да и думать головой уже совсем не хотелось. Володя шагнул вперед и взял полотенце из рук девушки.
Через час молодые люди сидели за столом, и пили горячий час под бутерброды с остатками после лесного угощения докторской колбасы.
– Так, кто же ты такой загадочный? – Ксюша стянула растрепавшиеся волосы на затылке резинкой и, кажется, только выиграла от этого.
Владимиру очень хотелось выговориться, рассказать кому-то о себе, поделиться своими переживаниями. Последние несколько месяцев он общался только с бывшим хозяином дома, председателем сельсовета (или как там его?) да алкоголиком соседом Петровичем. Тут откровенничать было нельзя, и не хотелось совсем, да они и не интересовались. Другое дело, когда рядом сидела красивая свободная молодая женщина, с которой только что был, и наверняка еще будет, жаркий секс.
Расслабленная обстановка, дробный стук дождевых капель по металлической крыше, неподдельный интерес собеседника, а главное желание рассказать про свою, такую интересную с точки зрения людей этого временного поколения, жизнь – все располагало к откровенному повествованию. Просто надо было подать это как некую фантазию, но аккуратно, чтобы за сумасшедшего не приняли. «В конце концов, – решил Вова, – я ведь не на кафедре выступаю, и не интервью на телевидении даю».
– Что ж, – сказал он, – если ты так настаиваешь, я расскажу тебе одну историю. Восприми ее как некую сказку с уклоном в научную фантастику, но, пожалуйста, не пытайся потом ее пересказывать кому-нибудь. Хорошо?
Ксения кивнула.
– Тогда начнем.
Володя поудобнее уселся на шатком табурете, положил руки на стол и, глядя в невидимую точку где-то на стене за спиной молодой женщины, заговорил.

                Рассказ Владимира .

«Я родился 24 сентября 2055 года в городе Петербурге. Приставка Санкт, означающая «святой», отмерла еще до моего рождения. Вообще, религиозность в мое время была не в ходу, научные открытия сыпались одно за другим, и уже никого было не удивить библейскими чудесами, которые и чудесами-то давно перестали считаться, ибо все, что мог Бог, давно переплюнули современные научные корпорации.
Семья моя была не богатой, но в наше время никто не бедствовал. После того, как Европа окончательно стала мусульманской, России удалось сохранить свою самобытность и независимость, и, хотя, после таяния полярных льдов в тридцатых годах второго тысячелетия уровень мирового океана повысился, и часть страны ушла под воду, люди жили, в целом, неплохо. Если честно, от этого потопа больше всех пострадала Америка, потом Европа и островные государства, а мы – так, не слишком. Правда, если смотреть в локальном масштабе, центр Питера исчез, но город стал разрастаться в южном и восточном направлении, а бывшие центральные районы жители посещали в составе экскурсионных групп на лодках, катерах, подводных аппаратах. Вчера я просто обалдел от счастья, когда прошел по тем проспектам и улицам, которые в наше время скрыты под десятками метров воды.
Но, продолжу. Когда мне было одиннадцать лет, США атаковал Рим, применив при этом климатическое оружие. Ну, как США – соединенных штатов в нынешнем виде давно не существовало, первым отделился Техас, потом вся некогда огромная страна распалась на несколько частей, вот одна такая часть и произвела подземные взрывы, вызвавшие сильнейшие землетрясения, цунами, извержения магмы. Никаких конструктивных результатов этот конфликт не принес, но как следствие, на планете сильно похолодало. Правда ненадолго, через некоторое время погода выровнялся. Конфликт между исламистами и Америкой к тому моменту был исчерпан, а поскольку других точек напряженности на Земле в то время не наблюдалось, то и спорить было не о чем. Войны и локальные конфликты сошли на нет. Очень упрощенная модель, но я не политик – так мне все это виделось тогда, а теперь и подавно ничего нового о будущем, которое для меня прошлое, я не узнаю.
Через десяток годков границы исчезли, и общество стало практически бесклассовым – чтоб понятней было: наступил типа коммунизм. Но не тот коммунизм, в котором «от каждого по возможностям, каждому по потребностям», а очень такой своеобразный. Наличных денег, действительно, не стало, но платежная система осталась, и не всегда можно было получить «по потребностям», а уж возможности каждого оценивались вовсе не его представлениями об этом. И хотя, богатство теперь не определяло социальный статус человека, на смену этому мерилу пришло другое: влияние – возможность, опираясь на фантастические достижения в научной сфере, диктовать мировому правительству, как и что надо делать в вопросах руководства населением планеты.
В то время я работал в мегакорпорации, занимающейся проблемами альтернативного топлива, позже – телепортации объектов, делающей абсолютно бессмысленным любые виды двигателей, а значит и первоначальное назначение нашей организации. Правда в последней проблематике дела шли со скрипом – перемещать предметы с одного места в другое путем выброса его за конечные пределы вселенной и без затрат энергии мы могли, но вот конечные координаты точки, где объект окажется, оставались для нас загадкой. Не смотря на это, наверное, не надо объяснять, какое высокое положение занимали наши сотрудники в иерархии управления миром, и какое колоссальное влияние имели наши руководители.
В 2084 последствия климатической войны исчезли полностью, природные ресурсы восстановились, погода нормализовалась, жизнь была прекрасна и удивительна. Я, молодой 29-летний перспективный специалист, занимал пост начальника отдела. Под моим началом трудилось почти сотня первоклассных профессионалов, и хотя я не мог отнести себя к руководителям корпорации, но чин занимал ответственный и не малый. Особенно после того, как ко мне зашел начальник управления и сделал предложение, приняв которое, я перевернул свою жизнь.
– Володя, – он доверительно приобнял меня за плечо, – с телепортом у нас продвигается не очень, но в управленческих кругах есть мнение, что эту проблемную стадию можно на некоторое время заретушировать другими разработками, а может и вовсе перешагнуть.
Я с любопытством смотрел на него. Он молча качал головой, как бы оценивая – можно ли доверить мне дальнейшую информацию. Пауза затягивалась.
– И как же, Гарик?
Когда-то, еще в детстве, этот гад убил моего домашнего кота, но во взрослой жизни ошибки двадцатилетней давности нивелировались, к тому же, то печальное событие помогло мне открыть в себе дар общения с животными. В общем, мы худо-бедно ладили друг с другом.
– Перемещение во времени! – решившись, выпалил он.
Я в удивлении приподнял бровь.
– Послушай, я не писатель фантаст, где выходное чтиво должно выглядеть правдоподобным, но невероятным, и вызывать у умного человека если и не интерес, то хотя бы любопытство. Но над этим, похоже, просто снисходительно посмеются. Тебе лучше других известно, что это невозможно.
– Так в том и состоит деятельность нашей организации, чтобы невероятное превращать в реальность. Мы – Боги, и сами определяем степень возможного.
Он сделал пару шагов в сторону от меня и оценивающе окинул взглядом.
– Что-то мне не нравится твой настрой, – сказал, – может, мне стоит обратиться к тому-то другому?
Я поспешил уверить его, что он пришел по адресу, но сомнения в данном случае вполне понятны и весьма уместны. В данной ситуации не сомневался бы только идиот.
– Что ж, – Гарик хлопнул меня по плечу, – через месяц-другой начнем работать!
И закипело! Все остальные дела для моего отдела перестали существовать, степень секретности работ – и без того очень высокая – поднялась до «Особой важности». Мы, что называется, пахали с раннего утра и до глубокой ночи, практически без выходных и отпусков; и что интересно – никого при таком графике работ уговаривать не приходилось, людям было просто чрезвычайно любопытно; назвать процесс творческим – это значит слишком принизить энтузиазм сотрудников. Дошло до того, что некоторые перестали уходить домой, фактически переселившись в свои рабочие кабинеты, даже семьи стали распадаться – люди больше не любили друг друга, они полюбили свою работу! К счастью, моя жена Лена, с которой мы не расставались со школьной скамьи – так, кажется, говорят у вас, трудилась вместе со мной. Это трогательная любовная история с ужасным концом, который ты услышишь, а начало я оставлю в глубине своей памяти для себя одного. Елена была старшим научным сотрудником отдела проблем перемещения во времени – так теперь называлось мое подразделение. Даже это название было строжайшим секретом для всех других подразделений нашей организации, и уж понятно, для всего остального непосвященного мира в целом.
Через три года появились первые результаты: специально обученные люди – индукторы – смогли совершить несколько, как бы точнее сказать… полетов, что ли… а, вот – перемещений во временных отрезках. Именно так, ибо непрерывность времени, столь очевидная всем в обыденной жизни, для переброски в будущее или прошлое оказалась дискретной. Индуктор мог попасть только в точку с заранее просчитанными координатами, да и то, не оказаться в ней, а лишь наблюдать как бы со стороны, точно кино смотрел. Но это был огромный прорыв в науке. Как бы я на самом деле не относился к Гарику, но теперь был вынужден согласиться с его словами, что мы – Боги и сами определяем пределы возможностей человека. Но раз так и невозможного не существует – хотелось большего! Стали плотно трудиться над тем, чтобы наблюдение со стороны заменить фактическим пребыванием индуктора во временных координатах.
Но тут возникли непредвиденные трудности, и вовсе не научного характера: если наблюдатели могли относительно спокойно оказаться в точке, откуда смотрели «не свое кино» и также просто перенестись из нее в положение старта, и все это контролировалось из изначального времени «запуска», то объект, переправленный, допустим, в прошлое, как материальное тело, способное принимать в новой для него реальности живое участие, полностью выходил из под контроля отдела. Более того, для обратного перемещения он должен был быть снабжен специальным прибором, который мог бы осуществить возвращение и в одинаковой степени мог быть использован для перемещения куда-нибудь еще, например, в корыстных целях. Руководящий состав не питал такой степени доверия ни к одному из индукторов.
Благодаря мне и Лене… Нет, тут вернее другая последовательность – Лене и мне, удалось ограничить свободу перемещения первого испытателя лишь одним повторным «броском». Естественно, предполагалось, что броском назад, обратно в точку инициирования. И все же оставалась вероятность, что индуктор, прибыв во время, определенное программой, из него не пожелает вернуться обратно, а переместиться куда-нибудь по своему усмотрению и окончательно затеряется во времени. К чему приведет такая самодеятельность, никто не знал, но предполагали, что если объект будет переброшен в прошлое, то «пропав» в нем, вольно или невольно, может изменить будущее, которое для нас являлось настоящим.
Было еще одно условие в этих начальных экспериментах по перемещению: индуктор не мог попасть во временной диапазон, где он существовал ранее – в свое собственное прошлое. Так, например, я не мог очутиться во времени выше 24 сентября 2055 года – дня моего рождения. А вот Лена могла, но так как родилась в 2056-м, то во времени моего существования она могла находиться только год, с 55-го по 56-й, достигнув даты своего рождения, она меняла будущее, но что при этом происходит и как именно, оставалось невыясненным и, по-моему, слава Богу!
Перелетами в будущее, туда, где индуктора уже не будет в живых, пока никто не занимался. Это была отдельная ветвь исследований, и она считалась весьма опасной с еще более непредсказуемыми последствиями, чем попадание в прошлое. Тьфу, не бери в голову, я сам иногда запутываюсь в этих направлениях.   
Не стану утомлять тебя всеми подробностями, скажу лишь одно – в конце концов, выбор пал на меня. Авторитетная Комиссия посчитала, что, во-первых, я был правой рукой руководителя проекта и самым осведомленным и научно подкованным в этой области; во-вторых, все знали о моей нежной любви к жене и резонно полагали, что я не захочу оставить ее. Конечно, не только это послужило причиной такого выбора, но я полагаю, что сейчас рассказал достаточно об этом.
Наступил 2088 год. В отделе вовсю готовились к первому в истории Земли перемещению во времени с последующей ассимиляцией индуктора в заранее выбранной точке. Прибор переброски был настроен только на мои параметры, никто другой не мог воспользоваться им по назначению. Только импульс моего головного мозга открывал доступ к рабочей панели с координатами места назначения, и только я мог их перенастроить. Всего один раз – в точку инициации, как изначально предполагалось, или куда пожелаю, если нарушу все инструкции и обязательства и предпочту навсегда исчезнуть. Честно – я желал лишь одного – чисто провести эксперимент и вернуться в свое время, к своей любимой женщине. Но, увы, мы рано почувствовали себя Вершителями. Говорят: хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Все решил случай.
Восемьдесят восьмой год – черный год в истории человечества. Ужасная болезнь обрушилась на людской род – мгновенное старение убивало индивида за считанные минуты, а может и секунды. Сохранившиеся религиозные общины поспешили окрестить это карой Господней за то, что человек утратил веру  в Создателя. Не берусь судить – может и так.
Первые случаи неизвестного недуга были зафиксированы на территории Южной Америки, потом в Северной, затем болезнь перекинулась на Евразийский континент, захлестнула Африку. Понять, каким образом распространялась эпидемия, никто не мог. Случалось, что в течении пяти минут мог внезапно вымереть небольшой городок, и наоборот, болезнь, скосив несколько человек в мегаполисе, вдруг отступала и остальные жители, хоть и в ужасе, но продолжали жить обычной жизнью. Иной раз человек за минуту оставался единственным членом большой семьи, пережив гибель родителей, супруга, детей, но сам был невредим и с болью и терзаниями продолжал жить. Некоторые не выдерживали и кончали жизнь самоубийством. Никакого лекарство против этого не существовало, да и вообще, специалисты поговаривали, что это не болезнь человеческого тела, а его попадание во временные дыры, которые каким-то образом распространились в околоземном пространстве, а может и не распространились, а всегда были, но только сейчас активизировались. То есть, либо такая активная дыра набредала на человека, либо тот сам попадал в занимаемое ею пространство. Что послужило детонатором для такой активации – не известно, но ходили слухи, что наше управление, как занимающееся вопросами перемещения во времени, тоже хотели подключить к поискам устранения этих дыр. Кстати, негласно или тихим шепотом, именно на нас и грешили: мол, занимаются чем-то непонятным со временем, вот и доигрались. Впрочем, на официальном уровне все это пока не сообщалось и СМИ предпочитали называть страшный недуг болезнью. И где-то уж совсем кулуарно шептались, что только мгновенное изменение временных координат вокруг «заболевшего» объекта, может спасти его от страшной смерти. Но как это сделать – никто не знал, разве что рядом окажется человек из другого временного потока и втянет в свой «потоковый кокон» несчастного больного, и то неизвестно, остановит ли это губительный  процесс старения. Да и как все это подгадать и состыковать. В общем, фигня непонятная…   
В нашей корпорации, по крайней мере, на территории филиалов, расположенных в России, подобных случаев старения зафиксировано пока не было. Эксперимент по временному перемещению был если и не на грани срыва, то, во всяком случае, его решили заморозить.
… В один из сентябрьских вечеров руководитель проекта Гарик вызвал меня и Лену (мою жену), как наиболее осведомленных сотрудников, чтобы, якобы, обсудить эту задержку – очень многое было поставлено на карту – с одной стороны на него давило мировое правительство, а с другой – был риск переноса неизвестной болезни в другой временной континуум. Мы периодически встречались в таком составе, так что ничего подозрительного в этом усмотреть было невозможно.
Но первое, что бросилось нам в глаза в кабинете у начальника Управления – это открытый металлический чемодан-сейф с наборной платой. Фактически, он находился в состоянии готовности к использованию, что было вопиющим нарушением всех инструкций. Но воспользоваться им мог только я, к счастью, делать этого не собирающийся.
– В чем дело, Гарик? – спросил, кивнув на прибор.
– У нас чрезвычайная ситуация, – он выглядел сильно возбужденным, – в лаборатории исследований дальнего космоса от «старости» умерло несколько человек, в Институте объявлен карантин.
– И что? – Лена пожала плечами, – все знают, что нет никакой закономерности в распространении заболевания. Мы можем только ждать и надеяться на то, что нас это не коснется.
– Не совсем так, – Гарик обошел огромный стол, запер входную дверь и встал рядом с моей женой, – ВЫ можете ждать и надеяться, а я предпочитаю действовать.
Он вдруг резким движением обхватил локтевым сгибом левой руки шею Лены, а правой приставил к ее голове пистолет. Все происходящее оказалось настолько неожиданным, что прежде чем я осознал всю опасность направленности действий начальника управления, в голову пришла глупейшая мысль: «Откуда у него старинное оружие?» – в наше время оружием, принцип действия которого основан на расширении пороховых газов, давно никто не пользовался, применялись звуковые, лучевые, лазерные устройства, а к виску моей жены была приставлена, если я не ошибался, «Беретта» калибром девять миллиметров, ствол которой был удлинен раструбом глушителя.
– Сейчас ты перенастроишь прибор на мои параметры, – проговорил руководитель проекта каким-то свистящим шепотом, – и я оставлю вас одних. Это будет первый скачок во времени, в точку с уже заданными координатами, а после второго, параметры которого введу я, мы больше не увидимся.
Я дернулся к нему, надеясь на реакцию и силу своих рук, но и он не зевал: девяти миллиметровая пуля отбойным молотком ударила в правое плечо и, прошив его насквозь, развернула меня на сто восемьдесят градусов и опрокинула на пол.
– Следующим выстрелом я оторву ей руку, – он упер дуло в предплечье моей супруги.
Теперь я понял, зачем ему старинный пистолет – новые убивают мгновенно и безболезненно, а здесь требовался травматический урон шокирующего действия. От боли и потери крови в глазах мутилось, голова шла кругом; нереальность происходящего казалась кошмарным сном, но я продолжал находиться в сознании, видеть и слышать.
– Действуй, дружочек, – Гарик положил передо мной раскрытый бронированный чемодан, – а то в этой жизни твоя жена будет похожа на Венеру Милосскую.
И тут произошло то, от чего у меня до сих пор бегут мурашки по спине, стоит вспомнить это или, еще хуже, увидеть во сне. Рука Гарика, сжимавшая пистолет, упертый в предплечье моей жены была в каких-то сорока – пятидесяти сантиметрах от моего лица и я хорошо мог видеть, как вдруг кожа на ней приобрела пергаментную тонкость, пожелтела, через несколько секунд зашелушилась и покрылась темными пигментными пятнами. Я перевел взгляд на лицо моего начальника и к ужасу своему увидел перед собой глубокого старика. Пистолет выпал из его ослабевших пальцев, он еще успел удивленно посмотреть на ссохшуюся кисть, но глаза тут же потухли и мешок со скелетом обтянутым прозрачной кожей, еще полминуты назад бывший всесильным руководителем сверхсекретного проекта, осел у ног моей жены, рассыпавшись звонко постукивающими об пол костями. Зрелище было ужасным, и оно усугублялось моей стремительно нарастающей слабостью и дурнотой.
Лена отпихнула ногой костюм с прахом бывшего начальника и склонилась надо мной.
– Потерпи, дорогой, – она пыталась оторвать рукав моего пиджака, чтобы сделать из него временную повязку.
– Глупенькая, – скорчил я что-то похожее на улыбку, – звони на пост охраны, там все есть. И врачи есть…
Я еле ворочал языком.
– Да, конечно, – супруга вскочила, но тут же неловко просела на правую ногу – сломался коленный сустав! За моим ранением и гибелью Гарика, никто не заметил, что Лена «заболела» сама. Это большая удача, что мои глаза застилала пелена слабости, и я не мог видеть, как стремительно умирает моя жена, потому что я бы сошел с ума. Но Бог дает испытания по силам – отняв у меня время и любимого человека, он сохранил мне разум. Последнее, что я почувствовал, прежде чем потерять сознание – это то, как сухая, уже холодеющая ладонь возлюбленной, положила кисть моей руки в специальную выемку на наборной панели и толи успела надавить на нее, инициируя процесс перемещения, толи бездыханной просто повалилась на нее, произведя запуск прибора. Я даже не знаю, умерла ли она».

И вроде бы не так долго длился рассказ Владимира, а за окном, тем не менее, успело почернеть, вечер плавно перетекал в ночь. Мужчина замолчал, молчала и Ксения. Наконец, она произнесла:
– Да, реально красивая сказка; а ты фантазер!
Он не отвечал.
– Мне надо тебе поверить? – девушка пристально смотрела на собеседника.
– Да, в общем-то, все равно, но если тебя интересует мое мнение, то лучше, чтобы ты воспринимала все за правду. Тем более что в процессе решения одной проблемы, я неожиданно столкнулся с другой.
Он как-то просительно посмотрел на Ксению.
– Мне так нужен помощник, – склонил голову на бок и грустно улыбался, чуть прищурив один глаз.
Женщина усмехнулась и пожала плечами.
– За мои почти тридцать лет самое большое приключение – это купание голой в реке после бани, да как от кабана в лесу удирала. Пусть для меня ты будешь этим путешественником во времени, я даже согласна тебе помочь, правда, не знаю в чем и как? Но мне почему-то очень хочется тебе верить и, знаешь что?
– Что?
– Когда выясниться, что ты просто сумасшедший, я даже не пожалею, что потратила на тебя время.