За линией фронта. Часть четвёртая -12

  К началу сентября 1943 года обстановка на Юго-Западном фронте существенно изменилась в пользу советских войск. Освободив Лисичанск, они всё настойчивее оттесняли нацистов к Днепру. Перед соседом справа - Степным фронтом во главе с генералом Армии Коневым Иваном Степановичем, имевшим задачу разгромить полтавскую группировку врага, с ходу форсировать Днепр и создать плацдармы на его правом берегу, ожесточённо сопротивлялась группировка 8-й армии Вермахта, поддерживаемая значительными силами авиации и специальных войск. Впоследствии под Полтаву фашистское командование перебросило 106 пехотную дивизию, танковую дивизию СС "Рейх" и другие части. Учитывая важность задачи, выполняемой Степным фронтом, Ставка ВГК усилила его из своего резерва 37-й армией и переданной из Воронежского фронта 5-й гвардейской армией, а также передала в его состав и 46-ю армию, фактически уже развернувшую свои действия в интересах этого фронта в соответствии с ранее полученной задачей.

  Чётко вышагивая по коридору, как всегда собранный и серьёзный, старший лейтенант Лунин подходил к кабинету своего начальника.
- Разрешите доложить, - козырнув, начал он и положил перед Сергеем Андреевичем, только что полученную радиограмму.
- Прочтите, - попросил его Березин, не отрываясь от документов, принесённых офицером связи.
- "6 сентября в 19:00 в районе станции Лозовая севернее урочища Палецкий Мох перешли линию фронта. Благополучно перешли минные поля. Двигаемся болотами, находимся в районе озера Высочанка. Подходим к району резервных частей противника. Тщательно разведываем участок возможного прохода между ними. Отставших нет, все здоровы. Гераленко." - прочитал Лунин и снова положил эту радиограмму на стол.
  Эта радиограмма номер один, отправленная из отряда разведывательного батальона в штаб дивизии и Особый отдел фронта, говорила об успешном переходе через немецкие боевые порядки. Задачей отряда было в этот раз изучение маршрута движения танковых колонн противника, их численности и мобильность. Они шли в обход огневых точек, постов и застав. Через три дня они должны были перейти к активным оперативным действиям, в том числе продвинуться в глубь оккупированной территории и произвести налёты на штабы и немногочисленные вражеские гарнизоны.
- Ну, что же, вполне благополучно всё пока у них складывается, - произнёс Березин, ещё раз перечитывая радиограмму. - Что-то ещё? - обратился он к Лунину, который продолжал стоять у стола своего начальника.
- Из штаба мотострелков сообщили, что им звонили из курского госпиталя - майор Деев пришёл в себя и скоро пойдёт на поправку. Он дал нужные показания для оперотдела контрразведки, их протоколы, как вы и просили, переслали нам... И ещё, там из штаба дивизии Тихонова приехала, она хочет с вами поговорить. Что ей ответить?
- Где она сейчас? - Березин оторвался от чтения своих бумаг и поднял голову.
- Здесь, я просил её подождать у кабинета... Почему-то подумал, что вы её непременно примите, - чуть тише добавил Лунин.
- Правильно понял, проси! - и Сергей Андреевич откинулся на спинку стула в ожидании.
  Лунин пропустил вперёд себя робко вошедшую в кабинет девушку и плотно закрыл за собой дверь.
- Здравствуйте! Разрешите обратиться, товарищ майор? - официально начала она с серьёзным видом.
  Березин напротив, с весёлой улыбкой поднялся из-за стола ей навстречу, подошёл ближе и взял за плечи:
- Ну, что так официально? Здравствуй, я очень рад тебя видеть! - он развернул Ольгу к себе и прочитал стразу в её взгляде тысячи вопросов.
Они сели на кожаный диван рядом со столом, так, Березин понимал, можно установить более тесный контакт в разговоре и начал первым:
- Сейчас Лунин принёс мне известие, что звонили из курского госпиталя в штаб вашего полка и сообщили, что Алексей Григорьевич пришёл в себя.
- Да-да, я знаю, перед выездом сюда Стрельников мне уже об этом рассказал... Я пришла узнать у вас, Сергей Андреевич, к кому я должна обратиться с вопросом о переводе меня отсюда. Вы же распоряжаетесь, как мне известно, учётом кадров по линии разведки и контрразведки, а я отношусь теперь к 37 полку особых войск, -
  Ольга опустила вниз голову.
  Березин с полминуты сидел молча, соображая, о чём она его просит, потом откашлялся и переспросил:
- Что такое? Странная, однако, у тебя просьба.
- Ничего странного, просто я узнала вчера, что Стрельникова переводят на дивизию, Антонова, как опытного оперативника забирает к себе штаб Волховского фронта, а комполка будет вместо Ивана Игнатьевича, после госпиталя и своего выздоровления - Деев. Это так? - она взглянула на майора своими пронзительными глазами и ждала от него точного ответа.
- Я не могу с тобой обсуждать все приказы высшего руководства, но ты правильно получила информацию и всё поняла... Но, здесь ещё своё слово не сказал сам Антонов, а он, как ты знаешь, очень строгий и расчётливый генерал, человек с холодной головой, но горячим сердцем. Для него, как он уже мне успел сказать, работа в штабе будет тягостным ярмом, он привык быть в войсках, на переднем крае... Так что, ты поторопилась с выводами, ещё не ясно, как оно там всё сложиться. Но, я не понял, куда ты хочешь перевестись?
- Что же тут не понятного?! Я очень хорошо запомнила наш с вами разговор, который состоялся ещё весной в Москве... Вы не умеете врать, так же как и я, и на мой вопрос, почему Деев, приехавший в Москву за назначением, зная, что я тут, имея возможность со мной встретиться - ни разу мне даже не позвонил? - ответили... Вспомните, что вы мне тогда ответили?
  Березин отрицательно замотал головой, он был не готов к такому откровенному разговору, хотя и понимал, сколь важен он для этой юной девушки, для её дальнейшей судьбы, а может быть и жизни, но собраться до конца со своими мыслями не мог.
- Оля, ты напрасно делаешь такие выводы, тем более сейчас...
- Вот именно, сейчас. Сейчас надо что-то решать, а потом - поздно будет, когда он приедет в войска и вступит в свою должность.
- Что ты имеешь в виду?
- Он станет во главе полка, а я буду работать там же в отделе связи. Опять, какая для него это будет нравственная нагрузка... Зачем? Для чего? Ведь вы тогда ещё сказали, что для Алексея наше с ним знакомство превратилось в обузу для него. Что было там, в Сибири, давно прошло и эта романтика на войне для него стала нестерпимым ярмом. Всё давно изменилось, мир перевернулся и встал дыбом - война кругом, страшная и кровавая... А он ещё должен думать теперь, как выйти из неудобного для себя положения, плюс разница в возрасте - я же всё понимаю!..
- Вы, что все с ума-то сходите?! - не выдержав напряжения, сорвался на громкий возглас Березин. - Ты ему жизнь спасла, а теперь так легкомысленно рассуждаешь... Прости, не понимаю! Причём тут возраст? Ты должна бороться за своё счастье, если любишь его, а я вижу - что любишь, и на фронт пошла за ним, это тоже могу понять...
- Нет, этого понять нельзя, нельзя!.. - она вскочила и подошла к столу, оперевшись ладонями на столешницу. - Я так и знала, что вы подумаете и скажете тоже самое, что может теперь подумать и он. Значит он теперь обязан мне во всём, понимаете - обязан!.. А я не хочу ничем его связывать, потому что - люблю. А бороться за своё женское счастье, могут только самки, женщины этого делать никогда не будет в ущерб своему любимому человеку, зная, что эта борьба ему отзовётся болью в сердце и неуверенностью в будущем на счастливую жизнь. А я хочу, чтобы Алексей был счастлив. всегда и во всём - он этого заслужил... Одним словом, я не хочу и не имею права больше служить под его началом, потому что - это будет сковывать его деятельность и ложиться на его душу непомерным бременем. Я так решила!
  Березин медленно поднялся с дивана.
- Хорошо, я понял всё... - тихо произнёс он. - Поговори со Стрельниковым, но только после того, как у нас состоится разговор с Антоновым о его решении.
- Когда я об этом узнаю?
- Когда Иван Игнатьевич получит новое назначение.

  Выйдя из штаба армии, Ольга долго шла пешком, не тормозя попутки, которые шли в сторону штаба полка. Ей хотелось ещё раз осмыслить состоявшийся с Березиным разговор. Тихоновой понравилась его чёткая позиция на примирение, и в то же время - он понял её сомнения, даже до конца объяснять ему не пришлось причину такого решения, а вот со Стрельниковым разговор может быть уже более доверительный, если он, конечно, состоится.
  Она пришла в отдел связи штаба полка, взяла последние сводки и положила в учётную книгу. Села за стол, но работать не могла. Тихонова тяжело вздохнула, взглянула на себя в висевшее под небольшим углом зеркало, поставила локти на столешницу и закрыла лицо ладонями. Она долго так сидела в глубоких размышлениях, вошедший офицер связи капитан Нилов о чём-то спросил у неё с порога, и лишь на его повторный оклик она подняла глаза и, кивнув ему головой, приняла очередную депешу.

  Тем временем соединения 46-й армии развивали наступление на Лозовую. В 9:00, 8 сентября, части действующей в первом эшелоне 409-й стрелковой дивизии с 224-м танковым полком и 513-м отдельным огнемётным танковым батальоном после артподготовки атаковали противника в направлении совхоза Борки. Спустя 15 минут танки пересекли железнодорожное полотно, но следовавшая за ними пехота оказалась под сильным артиллерийско-миномётным огнём. Понеся большие потери они вынуждены были залечь. Ещё дважды возобновлялась атака, но оба раза враг отражал её сильным огнём.
  И 10 сентября для завершения прорыва на этом направлении командарм ввёл 223-ю стрелковую дивизию и спец.дивизию НКВД, переброшенную с правого фланга армии с задачей: разгромить противника в совхозе Борки и к исходу дня овладеть высотой 192,2, южной окраиной Борки и в дальнейшем наступать в направлении Поповки. В 13:10 части Антоновской дивизии совместно с 224-м танковым полком и при поддержке полка САУ после двадцатиминутной артподготовки и ударов авиации решительной атакой выбили фашистов с высоты 192,2 и высоты 192,6. Гитлеровцы яростно контратаковали. Встреченные огнём с места, они понесли большие потери и отошли.
  12 сентября 223-я стрелковая дивизия, усиленная сводной группой из трёх танковых полков атаковала в направлении Бузовой и Лазуревичи. Преодолевая упорное сопротивление, она выбила гитлеровцев с хуторов и развернула их преследование, в ночном бою овладела восточными скатами высоты 156,6 и курганом с отметкой 0,8.

 ___________________________________________

  Взбивая высокое небо своими жадными лопастями, чёрные птицы рвали синь и сеяли внизу мрак разрушений, оставляя за собой немые руины, покрытые пеплом. Несмотря на их смертоносный огонь наши силы продолжали теснить фашистов и под нажимом 46-й армии, наступавшей на левом фланге Степного фронта, гитлеровцы отходили, сжигая сёла, скирды хлеба, угоняя лошадей и скот. Не давая противнику оторваться на значительное расстояние, армия в течении 14, 15 и 16 сентября освободила 82 населённых пункта, в том числе - Охочее, Мелиховка, Лозовая, Нар-Шляховая.

  В оперативный штаб к Березину постоянно приходили донесения с радиограммами от разведывательных групп и подвижных отрядов. Гераленко докладывал, что отряд приступил к активным операциям и в ночь на 12 сентября произведён налёт на штаб в селе Прудниково, находятся сейчас в районе Ильинское, а в ночь на 13 сентября - новый бой. Отряд уничтожил транспортную роту немцев, напав на неё неожиданно и дерзко.
  Такие сообщения радовали, было понятно, что и в тылу у врага горит земля под ногами и спокойно ему теперь нигде не уснуть и не спрятаться от сурового натиска и от волны массового наступления наших войск.
  Правофланговые армии Степного фронта в это время настойчиво развивали наступление на Полтаву, Кременчуг. Войска Юго-Западного и Южного фронтов вышли на линию Лозовая, Чаплино, Гуляй-Поле, Урзуф. Неизбежность полного разгрома Вермахта на Левобережной Украине становилась очевидной. Общее развитие событий на советско-германском фронте к осени 1943 года дало основание большому числу нацистских генералов считать войну фактически проигранной. В самой Германии также утверждалось неверие в победу на Востоке.
  Властители Рейха, однако, ещё тешили себя иллюзиями обратить события в свою пользу, дождаться благоприятных перемен и на Западе. Особые надежды возлагались на превращение Днепра и прилегающих к нему других водных преград, ряда естественных рубежей в непреодолимый для советских войск барьер. Нацисты рассчитывали отсидеться за ним, стабилизировать фронт по Днепру и, выиграв время, добиться заключения сепаратного мира с США и Англией. И не только, чтобы обезопасить свой тыл, но и добиться поворота оружия этих стран против Советского Союза. Связанные с Днепром надежды, Гитлер огласил после падения Харькова: "Скорее Днепр потечёт обратно, - уверял он, - нежели русские преодолеют его - эту мощную водную преграду 700-900 метров ширины, правый берег которой представляет цепь непрерывных дзотов, природную неприступную крепость."
  Днепр, как решающая из линий сопротивления, занимала особое место в планах нацистского руководства со времени разгрома их войск под Сталинградом. С победоносного для Красной Армии лета 1943 года роль Днепра в системе обороны Вермахта приобретала первостепенное значение. 11 августа Гитлер отдал приказ об ускорении строительства "Восточного вала" - стратегического оборонительного рубежа на линии река Нарва, Псков, Витебск, Орша, река Сож, среднее течение Днепра и река Молочная. К концу сентября по всей этой линии были созданы сильные оборонительные позиции, насыщенные противотанковыми и противопехотными средствами. На многоводном и широком Днепре - третьей по величине реки в Европе после Волги и Дуная - укрепления были созданы не только на его правом высом и обрывистом берегу, но и на левом - пологом и низком, чтобы сопротивлением на левобережных позициях обеспечить организованное занятие обороны за Днепром, сорвать форсирование советскими войсками реки с ходу.

  Генерал Антонов вместе с командующим армией Глаголевым Василием Васильевичем и оперативниками штаба собрали совещание на котором решался вопрос о создании подвижной группы на базе одной из дивизий. Антонов уже имел опыт создания таких бригад и его слово на этом совещании было решающим.
- Целесообразность тут, вы считаете, очевидна? - спрашивал у него командарм.
- Во всяком случае, на Северо-Западном направлении, такие группы имели место и нам это во многом помогло прорвать оборону армии Линдемана, когда шло наступление наших войск под Ленинградом, - отвечал Антонов, стоя над картой. - Здесь важно выбрать правильную тактику боя и продвижения такой группы и, конечно, командира. Один из моих комбатов очень активно эти группы использовал в своих тактических продвижениях по тылам противника, но он сейчас ещё находится в госпитале, полковник Стрельников тоже имеет такой опыт, но он нужен для подвижного манёвра на своём ответственном участке боёв, там не менее сложная сейчас ситуация, а тут... нужен человек, который одновременно знает организацию боя и знаком со штабной работой.
- Есть у нас такая кандидатура, и хотелось бы сейчас на месте её обсудить, - ответил Глаголев и вызвал в кабинет командира 236 стрелковой дивизии.

  Это знаковое совещание затянулось за полночь, но результат таких кропотливых поисков увенчался успехом, по приказу командарма на базе 236-й стрелковой дивизии была создана подвижная группа, что явилось примечательным явлением с точки зрения развития военного искусства. В её состав были включены: 52-й отдельный танковый полк, стрелковый батальон на автомашинах, четыре самоходно-артиллерийских установки и артиллерийский дивизион. Командиром подвижной группы был назначен заместитель командира 236-й стрелковой дивизии полковник Лукин. (Читать повесть Юрия Бондарева "Батальоны просят огня", где полковник Лукин один из главных действующих лиц.)

  Части Вермахта, после активного наступления войск Степного фронта, вынужденные отходить на линию "Восточного вала", оставляли позади себя полностью выжженную и разорённую землю. Суперпалач нацистского рейха Гиммлер 7 сентября 1943 года дал на этот счёт прямое указание: "Необходимо добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зарна, ни одного рельса. Чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен находить действительно, только выжженную и разорённую землю."
  Старался не отстать в угодливом изуверстве и "благородный рыцарь" Э.Манштейн, в свое время объявивший о "непримиримости", с которой он намерен действовать против "одичания, отсутствия дисциплины и любого нарушения солдатской чести". Как теперь он стал понимать "солдатскую честь", свидетельствует отданный им приказ от 11 сентября 1943 года: "Опыт, полученный при оставлении территорий показывает, что основная часть населения не желает добровольно уходить с немецкими войсками... Только строжайшие меры войск позволят нам увезти с собой сотни тысяч людей, скот и зерно... Любыми средствами добиться того, чтобы сельское население вместе с лошадьми и крупным рогатым скотом уходило на запад... Люди, способные носить оружие, любыми средствами должны быть собраны и партиями отправлены в тыл... Материальные средства, которые не могут быть вывезены в тыл, должны быть уничтожены."
  Здесь очень чётко видна лютая ненависть к народу, не согласившемуся надеть навеки ярмо фашистского рабства. Отходя, гитлеровцы увозили с собой всё, что успели награбить, расстреливали и вешали несогласных следовать за ними. Только неослабевающий натиск советских войск предотвращал многие из задуманных ими злодеяний.

  Гераленко в свою очередь радировал в штаб из Демидовского района, где их разведывательно-диверсионная группа наткнулась на отряд карателей. "В деревне Леоново уничтожен староста-предатель. В деревню прибыли на трёх грузовиках 66 немцев и начали обстрел опушки леса. Приняли бой. Убито и ранено 10 немцев, автомашины выведены из строя.
  По данным местных жителей в соседнюю деревню прибыла группа немцев около 60 человек. Разместились в школе. В результате ночного налёта, ни один немец не вышел из школы...
  В деревне Братково обнаружен карательный отряд. Отряд немцев разогнан. Оставив 12 трупов и подобрав 8 раненых, каратели бежали в лес... Потери: убит парторг Балакирев, боец Богомолов."

  На совещании в разведывательном отделе Березин давал последние наставления перед боевой вылазкой Стрельникову:
- Иван Игнатьевич, ваши батальоны прикрывают правый фланг армии и её подвижной группы, ведите тщательную разведку вдоль первой линии обороны. Армейская разведка доложила, что от Нар-Шляховой отошёл противник, но Гераленко докладывает о передвижении туда батареи полевых орудий, надо уточнить их численность и сопровождение, а то на марше у Лукина могут возникнуть сюрпризы.
  Во время разговора за окном поднялась настоящая буря с осенней грозой, порывами ветра и мощным градом. Деревья клонили свои кроны до самой земли, видимость терялась уже на расстоянии десяти-пятнадцати метров. Шквал густого ливня, тугими струями заливал всё пространство от неба до земли.
  Полковник подошёл к окну:
- Какое обилие дождей на Украине! Природа будто плачет о наших потерях и тяжёлом лихолетье, - проговорил Иван Игнатьевич. - Осень, дождь - вот и лето закончено, ещё одно военное лето...
  Березин, тоже задумчиво глянул на это светопреставление за окном:
- А знаешь, я думаю, что это не слёзы - это природа так омывает свои кровавые раны и очищается от присутствия этих смрадных гадов, которые сейчас бегут, как тараканы по щелям с нашей многострадальной земли... Путь льёт! Воздух будет чище, - и Березин улыбнулся своим мыслям.
  Стрельников, задумавшись не надолго, потом будто вспомнив что-то важное, спросил:
- Что там Антонов, как решил?
- Решил остаться в войсках, право выбора за ним. А вот тебе просили передать распоряжение начальника разведки Волховского фронта, по мере возможности в ближайшие дня связаться с его заместителем Туманяном.
- Суреном Викторовичем? - в удивлении переспросил Стрельников.
- Да, знаком?
- Это был мой учитель, ещё до войны в разведшколе. Очень интересный и хороший человек. Помнит ещё обо мне...
- Свяжись с ним непременно. Там тяжело ранен и на долго выбыл из строя начальник фронтовой оперативной группы, Антонов его заменить отказался, думаю, если Туманян тебя хорошо знает, он стал рекомендовать именно тебя на эту должность. Выясни, так ли это? А опыт у тебя, Иван Игнатьевич в этом деле огромный! Так что - смелее...

  После вечернего разговора с Туманяном по радио из штаба армии, Стрельников уехал в штаб дивизии и на долго там закрылся в кабинете вместе с генералом Антоновым, ведя серьёзный разговор.

  Рано утром 15 сентября полковник Стрельников лично сопровождал один из своих стрелковых автобатальонов до нужного района выхода подвижной группы. Там на месте полковник Лукин давал указания:
- Ближайшая задача группы, это прорыв обороны противника в районе высот 161,4; 183,5; 180,2 и выйти в его тыл. Последующая задача - отрезать гитлеровцам пути отхода, овладеть населёнными пунктами Казачий Майдан и Петровка. В дальнейшем - быть в готовности действовать в направлении Краснограда.
  Полковник ещё раз обошёл все свои стрелковые и артиллерийские подразделения, уточнил и сверил направление движения боевых колонн и приступил к маршу.
  В 18:30, 15 сентября, подвижная группа стремительным натиском прорвала оборону противника в районе высоты 161,4 и начала развивать наступление. Впереди двигались танки и САУ, за ними - артиллерия и стрелковый батальон на автомобилях.
- Смелей на Нар-Шляховую, Иван Николаевич! - дал команду Шкадову полковник Лукин. - Разведка донесла: отошёл противник.
- Права твоя разведка, да не во всём. Группа капитана Гераленко докладывала, что заметила на окраине насёлённого пункта движение батареи полевых орудий, а твои доложили, что всё чисто. Это как? - переспросил Шкадов.
- Я своим доверяю, вперёд!
- Что же, рискнём...
  И рискнули. Только передовые танковые подразделения колонной минули высоту 180,2, а с фланга почти в упор их атаковали удары прожигающих снарядов. И вспыхнули одна за другой пять "тридцатьчетвёрок". Кроме батареи 88-мм полевых орудий, под Нар-Шляховой стояли четыре хорошо замаскированных "фердинанда".
- Разворачивай, самоходки разворачивай! - кричал Лукин со своих командных позиций.
  Наши самоходки быстро развернулись против засады и лупанули по врагу не спеша, на выбор. Тем временем, главные силы, обойдя противника с фланга, при поддержки огня артиллерии выбили его остатки из Нар-Шляховой.
  Продолжая выполнять поставленную задачу, подвижная группа полковника Лукина выбила врага из совхоза Ульяновский и в 23 часа её подразделения завязали бой на западной окраине населённого пункта Ленинский завод. Ожесточённая схватки шла два часа, с отражением вражеской контратаки. Эта схватка была тяжёлой, но результативной - наша группа выбила гитлеровцев из Ленинского завода и устремилась на Казачий Майдан. Но комдив отдал по радио приказ изменить направление движения на Кигичевку. В три часа ночи 16 сентября подвижная группа овладела совхозом Коммунарка, выбив врага оттуда сходу, и закрепилась на достигнутом рубеже. Манёвренные действия были стремительными, горючее в автомашинах и танках оказалось на исходе. Часть танков была потеряна в боях или получила значительные повреждения и по этому дальнейшее продвижение этой группы было нецелесообразным.
  Подвижная группа, сыграв решающую роль в выполнении поставленной 236-й стрелковой дивизии задачи, влилась в свои части для действий в их составе обычным порядком.

  (Историческая справка: - Поучительный опыт 236-й стрелковой дивизии 46-й армии быстро получил распространение. Скорее всего именно он послужил основанием для одного из важных пунктов специального приказа Военного совета Степного фронта от 18 сентября 1943 года: "Для лучшей организации преследования отходящего противника, - отмечалось в приказе, - иметь в полку, в дивизии, в зависимости от численного состава, подвижные отряды из батарей на механической тяге (автотягачи), батареи реактивной артиллерии, батальона пехоты на автомашинах и взвода сапёров. Такие отряды бросаются на преследование отходящих сил противника с задачей выйти на фланг и тыл и тем самым окружить или отрезать пути отхода, захватывая или уничтожая живую силу и технику врага.")
  В последующем, выделяемые для манёвренных действий впереди главных сил отряды, стали называться передовыми. Они играли всё возрастающую роль в наступательных операциях.

  В штабе армии было шумно, ждали командующего фронтом Конева, который должен был прибыть в передовые войска для уточнения боевых действий в ходе дальнейшего наступления на Кременчуг и Днепродзержинск. Штурм "Восточного вала" - было основной целью дальнейшего продвижения. В небольшом закутке за отдельной стеклянной перегородкой заседал отдел армейской контрразведки.
- Вот, пожалуйста, вам снова запрос с Волховского фронта, согласованный со Ставкой, - и Березин протянул радиограмму генералу Антонову в руки.
  Тот бегло взглянул на текст, потом громко выругался:
- Что они там, совсем сдурели?! Войска армии должны выйти на свои атакующие рубежи, быть подготовлены к наступлению, которое состоится в ближайшие дни. Впереди решение серьёзных задач, такая буря тут назревает!.. Они, что, думают - мы здесь в шашки по ночам играем? У нас вскоре штурм "Восточного вала"... - негодовал очень злой Антонов.
- Правильно, у нас предстоящий штурм, а у них - неудачная Мгинская операция в конце августа, в очередной раз не удалось начистить морду этому Линдеману, - ответил Стрельников.
  Березин рассмеялся на эту реплику полковника.
- Здесь докладывают, что командующий фронтом Мерецков очень не доволен работой разведки в этот раз, говорят, что облажались они по полной, - добавил от себя Сергей Андреевич, - там уже назрел перевес сил в нашу пользу, но разведке, это было неизвестно, лишь пленные немцы рассказали, но уже много времени спустя, что в последней декаде августа у них не оставалось никаких резервов. Солдаты уже не выдерживали наших авиационно-артиллерийских налетов. Ещё один мощный нажим, и гитлеровский фронт под Мгой мог бы развалиться. Если бы командование фронтом имело об этом хоть приблизительную информацию, то Мерецков бы лично полетел в Ставку добиваться резервов, чтобы их там дожать окончательно. А так, ресурсов, чтобы продолжить эту операцию у них нет. Они там провели локальную вылазку с целью захвата восточной оконечности Мгинского выступа. И вот 15 сентября части одного из гвардейских корпусов сумели взять штурмом одну из синявинских высот, с которой хорошо просматривались окрестности вплоть до побережья Ладожского озера. Однако, высоту, с которой уже просматриваются немецкие тылы, взять не удалось.
- А мы здесь причём? Нас вывели с северного направления ещё в июне месяце в резерв наступающих южных фронтов, а потом в июле мы уже были в составе действующей группировки, продвигались с боями и не имеем никакого отношения к Волховскому фронту, - возразил на это начштаба армии полковник Богданович.
- Верно, - и Березин при этом посмотрел на Антонова, - но спец.дивизия НКВД была введена в состав вашей армии не так давно, до этого в составе 27 армии они принадлежали войскам Северо-Западного направления и очень хорошо знакомы с театром военных действий и уж тем более, имеют огромный опыт взаимодействия с тамошними разведками, имеют свои агентурные каналы, знают каждый уголок и закуток той лесисто-болотистой местности и могут там хорошо ориентироваться... Конечно, все резервы были брошены под Курск на главное сражение этой летней кампании, но теперь - Ставка приняла решение вернуть часть сил, а главное - опытные кадры, на свои обжитые места. Тем более, что идёт сейчас активная подготовка к окончательному разгрому фашистов под Ленинградом, чтобы освободить город полностью из блокадного кольца.
Антонов отсел в угол и молчал, кивая головой на эти слова Березина.
- Вот у полковника Стрельникова есть опыт работы при штабах, ещё довоенный, - вот пусть он и едет туда к Мерецкову, - наконец заговорил генерал, - я ему дам добро на это, но... Пусть хоть дождутся, когда майор Деев поправиться и выйдет из госпиталя на командную должность, чтобы заменить Стрельникова. Тому ещё месяц валяться и лечиться - не меньше! А я, уже своё слово сказал. Дивизия вот-вот вступит в бой и я, как комдив, не имею права её бросить в момент серьёзного наступления.
- Я уважаю ваш выбор, Кирилл Сергеевич, и доложу руководству ваши возражения. Думаю, что их тоже примут с пониманием, - ответил комдиву Березин и, подозвав поближе своих оперативников, начал совещание по части размещения удалённых радиоточек для их взаимодействия в момент наступательного боя.

  20 сентября 1943 года генерал армии Конев принял решение о завершении разгрома вражеских войск, отходивших на Кременчуг и Днепродзержинск, форсировании Днепра с ходу, до которого оставалось от 20 до 70 километров, и овладении к 28 сентября плацдармами на его правобережье. Форсирование намечалось в полосе до 130 километров. 46-я армия развивала наступление на Почино-Софиевку, Чаплинку, с задачей 23 сентября овладеть переправами в районе населённых пунктов Аулы, Днепродзержинск, Тритузная, на следующий день форсировать реку и захватить плацдарм на участке Мироновка, Благовещенка.

  В войсках армии царило оживление. Все рвались в бой, накапливая силы и резервы. После очередного объезда своих позиций, поздно ночью накануне выступления Стрельников заехал в свой штаб. Офицер связи принёс ему последние сводки и срочные депеши, а так же радиограммы из немецких тылов от разведывательных групп. Читая их и сверяя последние данные с предыдущими, Стрельников разложил карту на своём рабочем столе. Он отмечал места скопления вражеских сил на подходе к Левобережью, их продвижение и дислокацию частей огневого усиления. В дверь постучали: Иван Игнатьевич взглянул на часы.
- Пол второго ночи... Кого там несёт? - недовольно спросил он.
В открывшуюся дверь голову просунула его связистка.
- Входи, Тихонова... Чего тебе? - Стрельников, мельком взглянув на неё, снова углубился в чтение карты.
- Иван Игнатьевич, - обратилась она решительным тоном, - очень вас прошу, отправьте меня куда-нибудь отсюда подальше, можно обратно на север, на Ленинградский или Волховский фронт... Я слышала. что вас туда опять переводят - возьмите меня с собой, я вам ещё пригожусь, как связистка.
- Вот это выстрел!.. Ты, часом, на солнышке не перегрелась?! Ведь скоро Алексей из госпиталя выходит, его на моё место назначают, - удивлению полковника не было предела.
- Поэтому и прошу...
- Как, поэтому?!... Не понял, объясни! - Стрельников вскочил со стула и со злостью отбросил его ногой от стола. Тот с грохотом завертелся и уткнулся спинкой в тёмный шкаф с документами.
- Я не могу оставаться здесь под его началом, это может ему повредить в дальнейшем. Нельзя так, нельзя!.. А уеду подальше, он всё забудет и хорошо!
- Для кого хорошо? Ты соображаешь или нет?! - полковник готов был сорваться на крик. - Я не первый день знаю вас обоих, ты думаешь, что ваши отношения уже кого-то здесь удивят?
  Она отрицательно закивала головой.
- Но, ведь там же, в прошлом году?.. - начала было Ольга, но полковник ей не дал договорить.
- Ну, глупость сделали, должна же ты понять? Зато после этого, когда тебя из штаба батальона от него перевели в мой штаб, мы с ним чуть ли не врагами стали, а на Антонова он до сих пор волком смотрит, твой майор. Что ты хочешь, чтобы он теперь за тебя снова на амбразуру полез?
- Нет, не хочу, - замотала она головой. - Я всё понимаю, сейчас очень тяжёлая обстановка на фронте, а я тут со своим бабьим трёпом, но... Ведь потом, только хуже будет для дела.
  Она подобрала откинутый стул и уселась на него:
- Я виновата, очень...
- В чём? - Стрельников встал рядом с серьёзным и одновременно растерянным видом.
- Виновата... - повторила она, как тогда в машине, сидя рядом с Гераленко. - Виновата! Я не смогла сразу расстегнуть ремень на его запястье, и мы чуть не погибли в том горящем доме... А теперь, теперь Алексей может сгореть уже морально. Потому и не хочу тут оставаться... Ведь он, вынужден будет теперь принять относительно нас обоих, какое-то решение, раз уж я в его подчинении оказалась. Все в полку знают, в какую ситуацию мы с ним попали под Курском, на него могут морально давить... Кстати, вам наверное не известно, но генерал Антонов уже интересовался у Алексея, почему он не женится на мне?
  Стрельников вскинул на Ольгу глаза с ноткой укора.
- Думаете, во мне дело? Нет - просто Деев, стал с началом войны намного старше, пришло понимание таких вещей, о которых он в мирное время даже не подозревал. А я сейчас, тем более... Одним словом, я хочу, чтобы после войны у Алексея была нормальная семья - жена и дети, как положено. Чтобы был счастлив и всегда уверен в себе. Вот только со мной, у него этого не получиться. Похоже, что я теперь никогда не смогу стать матерью... Тогда, зачем это всё? - Ольга всхлипнула и закрыла глаза ладонями.
- Ах, вот что?!.. Ну, ты, просто, маленькая дурочка! Это так бывает, врачи часто ставят такие диагнозы, как и моей жене, когда-то. Но, ты ведь знаешь, у нас было трое детей, - и Стрельников на этом запнулся. - Да, трое, - с тяжестью в голосе, продолжил он. - А ты ещё совсем молоденькая, всё образуется и будет в порядке... Ты, зря это, слышь-ка? Зря!
  Полковник подошёл к Тихоновой и обнял её по-отечески. Она горько всхлипнула и спрятала лицо у него на груди. У неё не было уже никаких сил, что-то объяснять, было лишь непреодолимое желание уехать, чтобы обо всём забыть и не видеть Алексея больше никогда. Было стыдно и больно, от чего конкретно - она и сама не могла сейчас объяснить, но оставаться в полку, которым он будет командовать - она больше не могла.
- Простите, - тихо проговорила она, когда успокоилась, - если вы не можете меня взять с собой к Мерецкову, то отошлите куда-нибудь подальше, очень вас прошу... Прошу, ещё раз!..
- Не надо, Оля, со мной поедешь. Ничего больше не надо, - и он отстранившись от неё, добавил. - Завтра пойду к Антонову, объясню ему, как смогу и твой отъезд... тоже.

  В середине октября месяца 1943 года в качестве начальника фронтовой оперативной группы Стрельников Иван Игнатьевич прибыл на Волховский фронт. Вместе с ним приехала и Ольга Тихонова, как связистка штаба, умевшая работать с секретными документами. В первый же день приезда полковника вызвал к себе заместитель начальника фронтовой разведки генерал-майор Туманян:
- Приехал, Иван, наконец-то! Я очень ждал тебя и Антонова... Но, он не смог - понимаю. Присаживайся, расскажи, как добрались, всё ли в порядке? Как разместились? - заботливо приветствовал Стрельникова его учитель и друг.
- Спасибо, всё хорошо. У вас тут, что? Какие новости, пока нас тут не было, случились?
- Да уж, случилось... Про наше наступление, знаешь?
- Наслышаны...
- Вот именно!.. Но, тут уж, дело прошлое, а в настоящем - фашистская разведка не даёт покоя. Использует всё многообразие своих средств для внедрения агентуры в наши войска и партизанские формирования.
- Мне известно, что 2-я ударная армия была скрытно для противника перебазирована на ораниенбаумский плацдарм, и теперь нам для большей убедительности и дезинформации врага на правом - копорском- участке плацдарма надо демонстрировать сосредоточение войск, тогда как главный удар намечается на левом фланге. Главное сейчас, чтобы это всё не стало известно на той стороне, - говорил Иван Игнатьевич.
- Да, всё верно! С этой целью был подготовлен и переправлен через линию фронта старший лейтенант пограничных войск Каращенко, который передал фашистскому командованию дезинформационные сведения о планах наступления советских войск. Спустя два дня противник обрушил мощный артиллерийский огонь по фиктивным позициям и "скоплениям" наших войск...
- Значит, удалось?
- Удалось, но... Сейчас объектом внимания фашистской разведки является не только Приморская оперативная группа, но и другие участки Ленинградского и Волховского фронтов. Уже более 30 агентов были задержаны за короткий период в расположении войск нашего фронта. Абверовцы настойчиво прощупывают, откуда будет нанесён удар. И вот нам с тобой теперь надо обеспечить условия для сохранения военной тайны. Создать такую обстановку, чтобы ни один вражеский шпион не мог проникнуть в те части фронта, которые должны будут начать операцию. И нельзя ни в коем случае допустить перехода перед началом наступления за линию фронта, какого-нибудь вражеского лазутчика.
- С кем из армейских оперативников держим связь? - спросил по деловому Стрельников.
- Это коллектив чекистов 2-й ударной армии, возглавляемый полковником Чугуновым, потом с Ленинградского фронта держим плотную связь с отделом контрразведки 67-й армии, там полковник Кононенко руководит, и ещё контрразведка 42-й армии хорошо работает во главе с полковником Марковым, а у нас тут небольшие перестановки кадров, по каким причинам, ты уже знаешь. Теперь мы с тобой в одной связке и я этому рад, всегда хорошо иметь в таком деле проверенных людей, которым полностью доверяешь, - и Туманян ещё раз протянул руку Стрельникову и крепко сжал её.

  Весь 1943 год на рубежах Волхова шли упорные бои, они то затухали, то снова вспыхивали. Особенно ожесточённо оборонялись немцы во время Мгинской операции. Гитлеровское командование пыталось часть сил перебросить из-под Ленинграда на Курско-Орловскую дугу, где в те дни шло великое сражение. Но генералы Мерецков и Говоров силами своих фронтов сковали немецкую группировку, и врагу это не удалось.
  На оперативном совещании работников контрразведки Ольга, как личный секретарь полковника Стрельникова, собрав последние данные у офицеров связи, присланные из армейских штабов, докладывала:
- От армейских контрразведчиков и ПОГ: из попавшего к ним доклада абверкоманды -104 видно, что фашисты при отступлении оставляют в тылу наших войск шпионские резидентуры. "Мы отобрали, - говорилось в докладе, - из разведшкол несколько групп агентов. Для них заранее подготовили в глухих местах бункера с запасом продовольствия. В каждой группе - радист. Агентов обеспечили документами офицеров дорожно-строительных подразделений... Группы должны пропускать передовые части Красной Армии, оседать в указанных пунктах и вести наблюдение за движением по железным и шоссейным дорогам..." И ещё - шпионские убежища, по последним разведданным, были сооружены в районах Тосно, Новгорода, Старой Руссы, Порхова и в других местах.
- Спасибо, Оля, - Туманян разрешил ей сесть за стол и присутствовать при дальнейшем ходе совещания. Многие из присутствовавших здесь знали, какую роль она сыграла вместе с ребятами из геллеровской группы, когда во Пскове был завербован агент абвера Каращенко.
- Тут нам ещё доложили, - поднялся со своего места Стрельников, - что на одном из фронтов был захвачен документ, характеризующий тактику действий гитлеровской разведки при отступлении. Очень любопытный - в нём говорится: "Вся агентура полиции безопасности и СД в прифронтовой полосе должна быть передана военной разведке". Эта директива проводится в жизнь и на территории Ленинградского и Волховского фронтов. Надо учесть сей факт! - и полковник закрыл свой блокнот.
- А теперь заслушаем доклад оперативника из Приморской группы по осуществлению операции "Возвращение", не ожидать ли нам тут сюрпризов? - попросил Туманян и обратил своё внимание на майора Бойкиню.
- Никаких плохих сюрпризов, к счастью, нет! - бодрым голосом начал свой отчёт Бойкиня. - Именно сейчас операция "Возвращение" вступает в свою завершающую фазу. А именно: для укрепления положения Каращенко в абверкоманде и придания большей убедительности его легенде, 29 сентября контрразведчики Ленинградского фронта отправили одного из явившихся с повинной агентов абвера, Александра Сапёрова, обратно. Он должен был подтвердить дезинформационные данные, переданные противнику Никулиным-Каращенко, о прибытии на правый фланг плацдарма, в район Копорья, новых войсковых соединений. Правда, Сапёров сперва не хотел возвращаться к немцам, ему это тяжело далось, но потом пошёл. Главная задача поставленная перед ним, так же как и у Каращенко, это глубокое внедрение в немецко-фашистскую военную разведку.
- Добавлю только, - сказал Туманян, - что на правом фланге плацдарма демонстрировалась концентрация пехоты, артиллерии и танков. Артиллерия и сейчас там имитирует пристрелку, а небольшие группы танков - передвижение танковых войск к переднему краю. Войска связи ввели в действие новые радиостанции. В ночное время разводят костры. Авиация совершает разведывательные полёты в направлении на Кингисепп, наносятся бомбовые удары по пунктам управления противника. На правом фланге ПОГ ведётся разведка боем и поиски. Войсковые разведчики в тылу врага распространили слухи о предстоящем наступлении советских войск в районе Копорья. Будем надеяться, что нам всё удастся.

  Вскоре пришла директива из Ставки ВГК о начале подготовки и проведении Новгородско-Лужской операции. Она должна была проводиться под Ленинградом и Новгородом силами Ленинградского, волховского и 2-го Прибалтийского фронтов при поддержке кораблей Балтийского флота и авиации дальнего действия. Волховскому фронту надлежало взломать оборону немцев, которую они укрепляли два года, сделали глубокоэшелонированной, с большим количеством дотов и дзотов, и освободить Новгород. Затем следовало наступать на Лугу, в тесном взаимодействии с войсками Ленинградского фронта разгромить главные силы группы армий "Север" и открыть нашим войскам дорогу в
Прибалтику.
  У Мерецкова не возникло сомнений в осуществлении на практике директивы Ставки, хотя его коллега генерал Говоров сказал, что предстоящая операция потребует немало сил, а их у него и так недостаточно. Опять можно увязнуть в болотах! Но Мерецков был более оптимистичен и уверен, что всё пройдёт благополучно. Раньше для такой уверенности не было объективных условий. Взять, хотя бы, Синявинскую операцию осенью сорок второго года. Он горел желанием сломить оборону врага и снять блокаду Ленинграда, но ничего из этого не вышло. Почему? Не хватало войск, боевой техники, боеприпасов, даже снаряды и мины он лично распределял по соединениям. Да и опыта воевать в лесах и болотах было маловато. Теперь со всем этим стало намного легче.
- Ты уже разработал план операции? - спросил Говоров, после получения директивы.
- Кое-что набросал, а сейчас размышляю, как взять Новгород. В нём немало ценных памятников и, если начнутся уличные бои, всё превратиться в камни, - Кирилл Афанасьевич вздохнул. - Пока картина мне не ясна, но в одном я уверен: брать Новгород в лоб нельзя! Надо идти в обход, в противном случае от города ничего не останется.
- Да, исторические памятники там на каждом шагу, - грустно произнёс Говоров. - Я не раз бывал в Новгороде и всё видел. Где же ты будешь рвать оборону? Эта оборона фрицев на новгородском направлении имеет в глубину до тридцати километров, если не больше.
- Глубина обороны там в два раза больше - до шестидесяти километров, - поправил Говорова Кирилл Афанасьевич.
  Вернулся к себе Мерецков довольный. Переговорил с Говоровым, и как-то стаяла тревога, хотя Кирилл Афанасьевич не до конца уяснил, где будет прорывать вражескую оборону. Он заверил Говорова, что, когда решит для себя этот вопрос, позвонит ему. Но, главное во всём этом была историческая составляющая и вставали постоянно в памяти слова великого полководца Александра Невского - "Пока стоит Псков и Новгород - Русь жива..."

  Подходил к концу 1943 год, начинался грозный 1944, а за ним и события, вставшие у порога Победы, события, открывавшие путь к разгрому вражеских полчищ и освобождению мира от страшного понятия - фашизм.

КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ ВТОРОЙ КНИГИ.

Ольга Азарова.

(Использованные материалы и литература:
Александр Золототрубов "Мерцающий луч славы" - издательство АСТ, 2002 год.
Михаил Белов "Армия победных операций" - ООО Палея, 2000 год.
А.А.Богданов "На ораниенбаумском плацдарме" - Москва, Воениздат, 1978 год.
Контр-адмирал Н,Н,Кошелев "За поединком поединок" - Москва, Воениздат, 1978 год.
ЦАМО, ф.236, оп.315337, д 1,л.149 - цитаты.
Генерал Богданов М,И. "Пути третьей гвардейской", изд. Москва, 1978 год.
"Военные контрразведчики" - Москва, Военное издательство Министерства обороны СССР, 1979 год.
Юрген Геллер - "Воспоминания солдата". - Берлинское издание, 1976 год.
Хейне Дёнитц - "Письма на Родину". - Москва, Воениздат, 1987 год.
Антонов К.С., генерал спецвойск НКВД - "В огненной ловушке. Год 1943." - Москва, Политиздат, 1974 год.)