Не москвич

 
     Михалыч отличался от многих мужиков в деревне тем, что был непьющим и работящим. Хозяйство вёл ладно. Семья не бедствовала и жила в достатке. В отличие от других, в его ухоженном дворе  стоял не сорняк стеной, а видавший виды «Жигулёнок». А для деревни это уже показатель. В основном ездил на нём на работу в райцентр.
   
    С началом перестройки государства, появилась возможность заниматься индивидуальной деятельностью и получать доход, а не зарплату за личный труд. Эту возможность хваткий Михалыч решил не упускать, а вдруг власти передумают…?
Рвачи и забулдыги стали продавать и пропивать всё, что можно было и нельзя. Такие люди во все времена революционных перемен не упускали своей выгоды.
Под неразбериху и шумок Михалыч прикупил за бидон самогонки колхозный трактор «Беларус». Был он, правда, не на ходу, но для мужика с руками и головой в придачу – это не беда.

    Решил вспахать пустырь у реки и ближе к луговине расширить свою небольшую пасеку. Запчастей к трактору во всей округе не сыскать, а к пахоте железный конь нужен был, как воздух. Знающие люди подсказали, что в Москве этого добра – завались.

    Наладился Михалыч в путь-дорогу.
    «Триста вёрст для моего «Жигуля» – не расстояние, а заодно и к давнишнему другу в белокаменной в гости заеду, давно уж не виделись», – пояснял своё решение супруге. 
         
    Перед отъездом решил побаловать любимого кобеля Шалого: потрепав по загривку, спустил его с цепи. В знак благодарности тот преданно лизнул хозяину руку, с лаем сделал круг по подворью,  подбежал к машине и, бессовестно  задрав лапу над задним правым колесом, с удовольствием на него помочился.

    – Ты что же это, злодей, резину портишь? Запасных колёс-то у меня нету. Ишь, нашёл чего метить, сук разных к машине приваживать…– и рассерженный хозяин тут же посадил его обратно на цепь.

    Позвал любезную супругу Марию, дал ей указания по хозяйству на время своего отъезда; загрузил  сидор в дорогу, банку с мёдом в подарок и, присев перед дорожкой, двинулся в путь. При выезде за околицу неожиданно перед машиной дорогу перебежала чёрная кошка.
 
    «Плохая примета», – подумал Михалыч и с силой надавил на педаль тормоза.  Машина ткнулась вперёд и остановилась. Немного подождал, – вдруг кто другой пересечёт дурной кошачий след, – и вылез из машины. Было пустынно. Односельчане, выйдя из колхозного повиновения, без особой нужды своего подворья не покидали. «Сколько ждать-то? – спросил сам себя. – А подойдёт кто, так  обязательно интерес проявит, почему, мол,  посередь дороги стою?»

    Ещё раз посмотрел в одну, в другую сторону улицы – никого. Тогда поднял вожделенные очи к небесам, перекрестился, трижды плюнул через левое плечо на лукавого и уселся за руль. Не возвращаться же. Тяжело вздохнул и тронул машину вперёд, пересекая магический кошачий след.

    «Надо же такому случиться? – продолжала тюкать под темечком мысль. – Не к добру это».
         Всю дорогу она не покидала его. Оттого и ехал осторожно, ожидая пакости по народной примете. Когда выехал на Московскую кольцевую автодорогу, тревога отступилась – можно считать, что почти доехал. Поток шикарных авто подхватил  и увлёк за собой. Сквозь стёкла проносившихся мимо машин ему виделись добродушные лица москвичей.

    « Да-а, это тебе не деревня. В столице и люди-то с виду другие: интеллигентные, сытые, добрые. Даже собачек разных с собой в машинах возют. Да неужто,  я своего кобелюку блохастого в «Жигуля» посадил бы? Да ни в жисть! Давеча даже соседку Наталью в фуфайке и грязных сапожищах по пути с фермы до дому не подвёз.  Так она ж тебе не собака абы какая, а человек, можно сказать… Да-а, столица, она и есть столица…. Тут и люди  с пониманием в глазах». Шикарная дорога и добрые мысли убаюкали бдительность Михалыча.

    Машину как-то дернуло и повело влево. От неожиданности сбросил газ и повернул руль вправо, к обочине. А прямо перед ним продолжало катиться колесо.
«Надо же, в столице даже колёсы-самоходы имеются», – с усмешкой подумал он.

     Довернув руль правее – почувствовал неладное в управлении и, двигаясь накатом, потихоньку остановился. А удивительное колесо продолжало ровнёхонько катиться дальше. Выйдя на дорогу, увидел, что машина как-то осела назад. Подойдя к тому месту, где должно быть правое заднее колесо – остолбенел:
   
   «Мать честная, так это же моё  колесо, кобелём меченое,  уехало»!                Подняв голову вслед катившемуся колесу – увидел, что рядом с «беглецом» потихоньку едет заляпанная грязью «Газель».
      
     «Вот и хорошо, – подумал, – добрый человек хочет помочь, а то как укатит с дороги в бурьян, так потом и найти трудно будет».

    Прокатившись ещё немного колесо, наконец-то упало на бок. «Газель» тоже остановилась. Из кабины выскочил мелкий мужичишка, спешно подбежал к колесу и потащил его к грузовику. Нутром почуяв беду, Михалыч пустился вслед за ним. Водила уже расстёгивал брезент заднего борта машины. Осознав, что не успеет воспрепятствовать воровству родного колеса,  Михалыч, размахивая руками, завопил:
    – Стой, сукин сын, ты куда же это моё колесо потащил? Положь на место!
Но тот, видно глубоко оскорбившись, продолжил своё подлое дело. Тогда, вспомнив про подарок для друга, который лежал в машине, Михалыч решил сменить тактику и уже миролюбиво затянул:

   – Мил человек, оставь колесо. Банку мёду за него дам!
Но у «мил человека» наверно была аллергия на мёд или проблема с зубами на сладкое. Предложение, запыхавшегося от бега Михалыча, было  молча отвергнуто. К этому времени водила уже справился со шнуровкой и забросил колесо в кузов. Воровато оглянулся, оценил расстояние до бегущего хозяина колеса, закурил и, довольный собою, не спеша пошёл к кабине.
    –Слышь, друг, оставь колесо. Я тебе заплачу за него, сколько скажешь. Как же мне ехать без него? – уже сипел, задыхаясь от бега и обиды Михалыч.
   
    Однако для новоявленного «друга» колесо, видимо, казалось бесценным и не было той цены, которая бы покрыла  его  добычу. Сплюнув через левое плечо, наверное, тоже на удачу, он хлопнул дверью кабины и ударил по газам. Вскоре замурзанный грузовичок, увозивший украденное добро у начинающего деревенского бизнесмена, скрылся из виду. В изнеможении Михалыч уселся прямо на обочину.
      
   «Как же так-то? – вытирая пот со лба размышлял он, – Москва же… Интеллигентные, образованные, культурные люди тута, в достатке живут, не чета нашим деревенским. А вот же, колесо средь бела дня на глазах спёр. Иль не слыхал, что я ему кричал?  А может он вовсе и не москвич? Что-то не похож на москвича…. Да нет же, точно не москвич!  Москвич так бы не смог.
       
    Успокоенный своим умозаключением, Михалыч кряхтя, поднялся и побрёл к машине.