Изольда

      В последнее время Изольду Николаевну всё чаще беспокоил один и тот же вопрос: «С кем быть – или не быть…?».
Не в том смысле, что клокочущие чувства вывели из равновесия. Нет. Всё было гораздо сложнее.
      
      Дама она была серьёзная, да и статус школьного педагога сдерживал от неблаговидных поступков. В трудные условия выбора была поставлена обстоятельствами: ушёл из семьи гуляка муж, оставив на память о себе гурьбу совместно нажитых детей.
      Уже перед самым расставанием как-то бросила ему:
      – Решился-таки? Уходишь, «Одиссей», от жены и от детей?
      Тот, подёрнув плечами, скривился, как от зубной боли:
      – Понимаешь, уж очень как-то у тебя ко мне всё правильно, строго, по-учительски получается. Как в школе… И детишек наших, и меня заодно шугаешь. А я из школьного возраста давно уж вышел. Не могу так больше. Хоть и взрослый, но другой раз подурачиться хочется, а ты не понимаешь.
      – А если всё правильно, без глупостей, и порядок во всём, так что же в этом плохого?
      – Понимаешь, соль в супе – это хорошо. Но если её там много, то это плохо. Суп становится несъедобным, а я люблю вкусный суп.
      – Гурман! – съязвила она.
      – Извини. Ухожу.

      Хозяйственная Изольда, при копеечной зарплате учительницы, растерялась. Как в одиночку поднимать детишек, когда возрастом они мал-мала меньше?
Профессиональная собранность и природная практичность помогли ей сориентироваться: «уплывшего» в чужие объятия мужа не вернуть, стало быть, нужно искать замену и помощника, а лучше два в одном.
Задержалась как-то у зеркала. Присмотрелась. «А что? Фигурой статная, приятное личико, точёный носик, губки бантиком, а то, что глаза усталые, так это дело поправимое. Был бы азарт, а с ним и глазки задором заблестят. Прожила уж 35, но… ягодка…, ни дать-ни взять…» - и подмигнула себе.
 

      Школа, дом, дети, заботы – школа, дом, дети, заботы и так каждый день, по кругу, с утра до ночи. Если говорить о белке в колесе, то это в самый раз про неё, про Изольду. Измоталась. При муже выкраивала время на театры, концерты – не забывала о своём культурном развитии, сейчас же – увы.
      А тут как-то вызывает завуч школы и, поправив заученным движением очки, спрашивает:
      – Изольда Николаевна, Вы не забыли, что на следующей неделе сопровождаете шестые классы в музей?
      – Как можно забыть?
      – Очень хорошо. Продумайте детали поездки как следует. Автобус уже заказан.

      В экскурсионный день автобус был подан вовремя. Водитель, увидев приближающуюся колонну ребятишек и дающую им указания учительницу, предупредительно открыл двери и вылез из кабины размяться. Когда колонна остановилась, подошёл к учительнице, протянул руку:
      – Константин. Сегодня я в вашем распоряжении.
Та удивлённо взглянула сначала на шоферскую пятерню, затем в светящиеся искренностью и любопытством глаза. «Лапоть. Приличным манерам не обучен.» – было первое впечатление, затем сухо представилась:
      – Изольда Николаевна. Можем садиться?
      Водитель опустил непринятую руку, но интереса к высокомерной учительнице не потерял. Он редко общался с такими женщинами, сторонился, а эта чем-то привлекла.
      – Да, конечно. Располагайтесь, как вам будет удобно.
      Изольда Николаевна села в кресло экскурсовода, рядом с водителем. Мелькавшие пейзажи ей были хорошо знакомы и не интересны, и она с любопытством посмотрела в сторону водителя.
      Мужчина средних лет, плотного сложения и может от этого, форменная одежда на нём казалась тесноватой. Ручищи крепко держали баранку и словно играючи управляли огромным автобусом. В движениях чувствовалась уверенность и основательность. Она залюбовалась его мастерством.

      Колёса автобуса монотонно укатывали километры набегавшего асфальта и, убаюканная плавным движением, Изольда задумалась о своём…
«…скоро летние каникулы, отпуск, детей на дачу нужно вывезти… .Доставшийся в наследство дачный домишко уже требует ремонта… Забор покосился… Водопровод надо бы заменить… Не женских рук это дело, а кого-то нанять – денег не хватает… За таким мужиком, как этот водитель, жена как за крепостной стеной, – невольно промелькнула мысль, – такие и в семье, как правило, домовитые, основательные.»
     – Константин, а дача у Вас есть?
Слегка повернув голову, он улыбнулся:
     – Была, да сплыла. При разводе бывшей жене оставил.
     – Как? – аж поперхнулась вопросом Изольда. – А дети?
     – Хотел детей, но у нас не получилось. А чему Вы удивляетесь? Разве разводов не бывает?
     – Ну, почему же, бывают. Я через это тоже прошла. Осталась одна с детьми. Скоро школьные каникулы, хочу их на дачу вывезти, а она от железнодорожной станции для детей далековато. Вот думаю, как их туда доставить.
     – Ну, это не проблема. У меня есть машина, могу помочь.
     – Константин, Вы благородный человек.
Ничего не ответив, взглянул на неё и снова улыбнулся.
     – Тогда, если Вы не против, обменяемся номерами телефонов.
     – Конечно-конечно, - согласился Константин.

      Исчерпав программу, закончился учебный год. Начало лета было жарким. В каменных джунглях мегаполиса духота ощущалась особенно. Хотелось поскорее выехать с детьми в прохладу полога лесов, подышать ароматом трав и разноцветья, послушать ещё не угомонившихся после весенних трелей соловьёв.
     О предложении Константина Изольда не забыла. Да и как можно? После экскурсии он звонил ей пару раз. Говорили, вроде, ни о чём, но в то же время обоюдный интерес слегка подогрели.
     Подняла трубку телефона, набрала номер. После нескольких гудков услышала знакомый голос.
     – Константин, рада слышать Вас. Вот и наступило лето. Мы собираемся в субботу выехать на дачу. Вы не забыли своего обещания?
     – Однозначно нет. А у меня в субботу как раз пересменка, так что я к Вашим услугам.
     – Очень хорошо. Тогда определимся со временем и запишите мой адрес…

     Константин оказался профессионально пунктуален. В обговоренное время залился трелью дверной звонок. Детвора с шумом побежала открывать дверь. Увидев на пороге незнакомого дядьку – затихла.
     – Кто заказывал такси на дачу? – раскинув руки, широко улыбнулся незнакомец.
     – Мама, мама, – загалдела ребятня, – такси на дачу приехало.
     – Заходите, Константин, заходите, мы уже почти готовы.
Стали собирать оставшиеся вещи. Дети суетливо, с гомоном вырывали друг у друга пакеты, сумки и наперегонки несли дяде Косте к порогу. Тот, в знак благодарности, гладил каждого по  головке, если успевал, так как ребятня тут же пускалась обратно за следующей ношей. Константин аккуратно, по хозяйски, всё составлял у выхода, будто не в первый раз в этом доме.
Когда всё было закончено, погрузились в старенькую, но достаточно ухоженную машину и двинулись в путь. Дорога заняла времени не много – к полудню были на месте.
      Казалось, что после серого города попали в зелёный рай. Клумбы радовали разноцветьем многолетников. На плодовых деревьях и кустарниках уже висели многообещающие завязи будущего урожая. Трава по пояс приглянулась детям для игры в прятки.
      – Мам, мам, дядя Костя! Идите с нами в прятки играть.
      – Малыши, играйте сами, а мы с дядей Костей поиграем позже.
Константин улыбнулся и удивлённо поднял бровь в её сторону. Изольда, перехватив взгляд, поправилась:
      – Нам сейчас некогда, нужно вещи в дом перенести.
Когда всё разгрузили – прошлись по участку. За зиму некоторые кусты подмёрзли и усохли. На старых яблонях убогими плетями, через раз, свисал сушняк. На тропинках междурядий ржавой паутиной разбегались в разные стороны трубы водопровода для полива. Проплешины облупившейся краски на стенах дома, словно раны, резали глаз.
     – Всё требует ухода. Мужских рук не хватает, – подытожила хозяйка так, будто искала сочувствия.
     – Да-аа… Это так… – неопределённо согласился Константин. Внимательно посмотрел на приунывшую хозяйку. Она показалась уже не прежней неприступной гордячкой, а просто одинокой женщиной, придавленной житейскими проблемами. В силу своей благорасположенности стало её жаль.
     – Водопровод – это по моей части. Железо. Мог бы помочь.
     – У меня сейчас нет денег.
     – Ладно, уж, как-нибудь разберёмся.
     Началось всё с водопровода. Потом увлёкся, и не только хозяйством. Когда к осени предложил ей руку и сердце – Изольда приняла, что и было официально узаконено без какого-либо торжества.

        Жить решили у неё. За его вещами поехали вместе. Встретила его мама, Маргарита Васильевна. Как и сын, широкой кости, но не оплывшая; моложавое лицо, но без лоска; ямочка на подбородке и гордая осанка подчёркивали независимость характера. Её одежда говорила о том, что слово «мода» хозяйку не волнует. Разговора с женой сына не затевала. И лишь однажды, словно невзначай, проронила:
        – Костик, лишнего не бери – только нужное, – и скрылась в своей комнате.
Уже вдогонку сын согласился:
      – Да, мамуля.
Пока супруг согласно указанию подбирал «только нужное», Изольда оглядела его комнату. Всё пространство помещения заполонили вещи, не то чтобы древние, а купленные давно и на сегодняшний день уже неинтересные, и на взгляд Изольды – никчемные. В углу валялся ранец школьника.
      – У вас кто-то в школу ходит?
      – Нет. Это мой, я с ним в школу ходил.
      – А в шкафу висит солдатская форма?
      – Это моя память о службе в армии.
      – Аа-а… Ну, да-а… – Изольде в ответ не пришло на ум ничего более вразумительного. В своём доме она не терпела старых вещей, а тут – музей. Задавать вопросы дальше было, по крайней мере, глупо.

      Потихоньку, своим чередом, потекли семейные будни в новом составе. К детям Константин относился как к родным, к жене был благожелателен, чего нельзя было сказать об Изольде. Принять-то она его приняла, но не раскрылась. Как настороженный моллюск, не покидала своего панциря-хранилища. Что-то подспудно сдерживало её. За три года совместной жизни она так и не научилась называть его как-то ласково, а обращалась всё так же официозно, как при первой встрече. Не то чтобы ему, даже себе она не могла этого объяснить. То ли разность в образовании (у неё высшее, а у него неполное среднее), то ли интеллектом не дотягивал, (хотя дурнем грех назвать), а может в характере причина (он малоразговорчив, сдержан, и, как всякий увалень, добр, а она словообильная, в рассуждениях категоричная и, как большинство учителей, профессионально жёсткая). Лишь сила сложившихся обстоятельств могла свести столь разных людей. И, тем не менее, совместная жизнь продолжалась.

      Как-то, окончание очередной четверти совпало с юбилейным днём рождения директора школы. Решили отметить это событие всем учительским коллективом, супружескими парами. Начало было строго официальным, по регламенту, но после третьего тоста раскрепостились. Всё пошло своим чередом, как принято на Руси: начали с песен и перешли к пляскам. Когда ведущий объявил конкурс на лучший танец в индивидуальном исполнении, Константин, разгорячённый очередной рюмкой общепризнанного напитка, вызвался удивить собравшихся матросским танцем «Яблочко». Начал неспеша, вразвалочку, с притопом и прихлопом, как подобает «морскому волку», а когда уж дошёл до коленца, где нужно было пускаться вприсядку – неожиданно потерял равновесие. Его грузное тело запрокинулось ногами вверх. Под общий хохот он пытался встать, но тщетно. В конце концов, встал на четвереньки, поднялся. Не смутившись, стал себе подпевать:
      «…Эх, яблочко, да куда котишься,
      Ко мне в рот попадёшь, не воротишься!!!»
     Подбадриваемый рукоплесканиями и выкриками, пытался поймать утерянный темп.
Изольде стало стыдно за него. Она вышла на середину зала, как на лобное место и за руку увела разошедшегося супруга.
       После этого случая стала избегать появляться с ним на публике.
Мало того, любой его маломальский промах доводил её до кипения. Всё в ней бурлило, но старалась гнев не выплёскивать наружу. Копилось. Сознанием  понимала, что нежелание уступать и прощать, появляется в том случае, когда человек нелюбим, когда любая мелочь вызывает бурю раздражения.
Особенно её заводили его любимые, по щиколотку штаны, купленные ещё в пору молодости. Когда видела его в этом «наряде» – не упускала случая:
     – Опять нарядился!
     – А что? Это мои любимые брюки.
     – Когда, наконец, они износятся? Мамонты жили меньше, чем твои штаны!
Константин только усмехался, уходя от конфликта.

     Наконец, её стали раздражать и сами супружеские отношения.
Часто в постель ложился с почётным запахом мужской немытости. Вместо прелюдии набрасывался на неё, как хищный хорёк на задремавшую курицу, или брал штурмом, как суворовский гренадёр брал Измаил. Поначалу эта мужская грубость её заводила, по сравнению с первым мужем – тюхой, а потом стала раздражать. Хотелось ласки. Тонких намёков он не понимал.
     Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стал случай с диваном. Служил он верой и правдой долгие годы, но, в конце концов, не выдержал бурных любовных скачек. На половине большегрузного мужа через полотно выперлась стальная пружина.
     –  Милая, мне в бок пружина упирается, спать неудобно.
     – Чтобы было удобно – купи новый диван. Этот своё отслужил, – буркнула в ответ.
     – Сейчас мебель подорожала. Может, подождём, пока подешевеет?
     – Жди, но только на пружине.
     На следующий вечер, расстилая простынь, обнаружила выпирающую пружину почему-то на своей половине. Съёмные секции дивана были поменяны местами.
     – Рационализатор ты наш, а ну-ка, поди сюда, – вспыхнула Изольда. – Это что такое? – и ткнула пальцем в пружину.
     Константин виновато улыбнулся, кашлянул в сторону:
     – Да-а… это я так… пошутил.
     – А я таких шуток не понимаю, заботливый ты мой! И вот что ещё, шутник, собирай-ка ты своё барахлишко и возвращайся туда, откуда пришёл, – сказала, как вынесла приговор.
      Константин, не ожидавший такого поворота, растерянно хлопал глазами, – «Неужто за всё хорошее я этого заслужил? Знал её жёсткий характер, но чтобы так…»
      В конце концов, собрался с духом:
      – Ну, что ж, раз так – пусть будет так. – И выдохнул, как припечатал – Ты, Изольда - изо льда.