Операция Бюстгальтер

   Был у нас один доктор. Завреанимацией. Казалось бы… Ан нет! Кто и откуда его пригнал на заведование колоссальной важности конторой внутри многопрофильной больницы – черт его знает. Или – чтоб тому, кто пригнал - на том свете рюмку горилки не выпить…

   В общем, новый зав скоро приобрел кликуху «Всадник без головы». По двум причинам, первая – очень быстро действовал и двигался, издавая что-то вроде цокота копыт, вторая – потому что делал это все, не употребляя голову как руководящую и направляющую часть тела. Звали его Григорий Григорьевич, для всех он был – Гриц, или ГриГри, но чаще - Грицко. Причем никакого отношения к украинскому народу и его культуре не имел. Поскольку олицетворял страшный железобетонный языковой барьер - с этой стороны – молдавский язык, с другой – ветер воет, пыль столбом, и тьмааааа….
 
   Забавный был фрукт. Вошел как-то в свой кабинет, увидел идиллическую картину – крыса чинно вывела крысят на прогулку, взвыл, побежал жаловаться начальству. А по дороге забыл нахер русский, отловил одного из своих русскоязычных подчиненных, и провел дознание:

- Слушай. Ыыыыыыы... Крыса. Нет, не ты, ты не крыса, я тибе вобшэ спросить хочу! Вобшэ! Не про тибе, а вобшэ! Крыса. Когда она большая, то как? Просто крыса? Угу. А когда маленькая? Как-как? ОНДАТРА? Спасибо.

   Прибежал в кабинет главного, и с порога залудил – Мало тово, што у мине ф кабнете бегают крысы, так теперь еще и ОНДАТРЫ!!!

   Беда, одним словом. Мы с его архаровцами сговорились, и устроили представление. Преамбула – на утренней конференции сидят завы отделениями, главный ее ведет, всем вставляет, все сидят тихо, поскольку – порядок такой.

   Единственный человек, которого могут сковырнуть оттуда – это завреанимацией, поскольку – СРОЧНО! НАДО!

   Конференция. Бубнеж начальства о бардаке во вверенной оному начальству больничке, и вдруг, телефон – дзынь! Главный, взяв трубку, передает ее Грицу, со словами – Вас! Срочно!

   Гриц, приосанившись, вы все тут, типа, говно, по сравнению с РЕАНИМАТОРОМ высшей пробы, и, сопя в вислые, как бы гайдуцкие усы – Да! Слушаю! Шо такое случилось?

   Дальше идет телефонный текст, мною отрежиссированный и неоднократно отрепетированный, исполняемый реаниматором Аркашей в истерическом тоне, и который, естессно, НИКТО, кроме Грица, не слышит, и, следовательно, остается неведомым высокому собранию:

- Григорий Григорьевич, тут такое дело, такое дело… Эти гинекологи нас ни в хрен не ставят! Баба на операционном столе в лифчике! Опять в лифчике! Несмотря на ваши строгие требования, помните, на прошлой неделе вы их всех… Ужас! Какие будут руководящие указания?!

   Пауза. Повторяю – НИКТО из сидящих в кабинете у главного - этого не слышит. Зато все слышат ответ тужащегося от умственных усилий Грица:

- Значит, так. Первое – расстегнуть лифчик. Фторое – снять лифчик ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Третье (подумал немного) – Я ЩАС ПРИДУ!

   Как говорят англосаксы – он сделал нам день. Конференция ревела, размазывая друг на друге косметику… Даже главный – друг и протектор Грица - не выдержал, и, визгливо ржал,  валяясь в глубинах кресла…