ДРУГ

 
   Замуж Оксана вышла рано. Едва исполнилось 18, как упорхнула она из родительского гнезда. Не то чтобы любовь голову вскружила, просто представился случай уйти из семьи: не сложились отношения с родной матерью. Правда, отец, демобилизованный после войны из армии и не насытившийся ещё мирной жизнью, с дочерью был дружен и души в ней не чаял. Желая дочери добра, перечить её решению не стал. «Может, так оно и лучше», – напутствовал он.
   Поначалу отношения у молодожёнов складывались хорошо. Романтика молодости и бурный медовый месяц – завораживали. Позже родилась желанная дочь, и уже другая карусель – заботы, хлопоты и разные проблемы – закружила молодую хозяйку. Эта карусель отнимала массу времени и здоровья. На выражение чувств к мужу просто не оставалось ни сил, ни времени. Он это воспринял как угасание любви и потянуло непутёвого на сторону. Гордая Оксана простить измены не смогла и, как результат – развод.
   Вернулась в отчий дом. Отгородили ей уголок с отдельным входом, живи, мол, как-никак, а родная кровинушка. Вот так и начался для неё с малым дитём новый период жизни. Оказался он далеко не медовым. Хоть и была она молодой, энергичной и работящей, но со всеми проблемами, выпавшими на долю одинокой мамы, справиться было сложно и ей.
   Чтобы хоть что-то иметь на житьё, нужно было подаваться на производство на заработки. Дочь пошла в школу, а чтобы дать ей развитие и образование не хуже|, чем у других детей, Оксана отвела её ещё и в музыкальную школу. Там учили игре на пианино. Для обучения понадобился дома свой инструмент. Любящая мать способна на всё. Чтобы скопить на простенькое пианино, на работе выкладывалась за двоих, да и домой на ночь кое-что прихватывала. Старалась до ломоты во всём теле, до рези в глазах, но инструмент любимой дочке всё же купила. А тут ещё болячки разные на ребёнка чередой навалились... Час от часу не легче.
   В заботах и хлопотах подняла красавицу дочь. Помогла получить высшее образование. За всем этим о себе и не думала. Все мысли только о ней, только для неё. Об устройстве личной жизни и подумать было некогда. Только однажды, задержавшись у зеркала, увидела, что засеребрилась сединою голова. Задумалась о своём возрасте, о женском одиночестве в расцвете сил, о прожитых в надрыве годах. Горько стало на душе, но думы, что лучшие свои годы положила на алтарь не зря, а ради самого святого: ради ребёнка – успокоили её.
«Вот вырастет дочь, – рассуждала она, – и оценит по достоинству, как дорого заплатила за неё мать».      
   Дочь зрела, наливалась женственным соком и в один прекрасный день радостно известила маму, что выходит замуж.
   «Ну что ж, жизнь продолжается, – порадовалась в душе Оксана. – Моя жизнь не заладилась, может дочери повезёт».
   Как смогла, справила свадьбу молодым. Сама потеснилась в уголок, уступая им лучшее место в доме. Некоторое время спустя, осчастливили Оксану внуком.
Родился    малыш    слабым. Может    грязная    экология    повлияла,    может, наследственность, а может, ещё что...
   И, как это зачастую бывает (после радости – неприятности), повалили житейские проблемы, будто без них скучно жилось бы. В конце концов пришлось расплачиваться за них «самой дорогой валютой»: здоровьем. Посмотрел на всё это зятёк залётный, прикинул кое-что в своём умишке, да исчез бесследно. До сих пор казённые власти по всей России ищут – найти не могут.
   «Не дай, Господи, ей мою судьбу повторить», – молилась за дочь Оксана.
Второй раз, спасая дочь, на пределе возможного впряглась в ярмо Оксана. От полученного стресса, вслед за сыном слегла в больницу и дочь. Так и меняли они там друг друга. Всё бремя забот легло на плечи матери. В своём материнском усердии рвала жилы, себя не жалела, лишь бы помочь детям. Но, как известно, всё в природе имеет ограниченный запас прочности. И здоровье человека – не исключение.
   Испортилось зрение, появилась ломота в суставах, каждое движение давалось с трудом. Скрипя зубами, терпела Оксана до последнего: «Не сейчас, только не сейчас... Нельзя мне разваливаться. Как же они без моей подмоги?»
   И  на этот раз,  с  Божьей  помощью,  выкарабкалась  Оксана из  сложной ситуации.  Малыш  окреп,  подрос,  да и  мама его  со  временем  поправилась. Появился здоровый блеск в глазах, и... забурлила кровь молодая... Только у Оксаны со здоровьем лучше не стало. Ради детей принесла она себя в жертву всю без остатка. Иной раз, жалея себя, рыдала в одиночестве безудержно, но чувство  материнского долга брало верх: «Что я? Здоровье детям нужней...» – и тащила ярмо дальше.
   Настал день, когда молодость взяла своё и дочь привела в дом на смотрины нового избранника.
   Посмотрела на него Оксана, но ничего не сказала. Дочка уже зрелой, волевой женщиной стала и правильное решение для неё существовало только одно – своё.
Поднатужилась Оксана и на безденежье справила ещё одну скромную свадьбу.
 «В конце концов, – успокаивала она дочь, – счастье в супружеской жизни не зависит от количества гостей и выпитой на свадьбе водки».
   Отгремели фанфары торжества. Совсем худо стало со здоровьем у Оксаны. Ходила с трудом. Денег на лечение не осталось. Всё, что было припасено на чёрный день – молодым отдала. На внука, которого мама, уходя в чужой дом,  оставила бабушке на воспитание и добрую память, тратила всю пенсию.
   И стала задумываться Оксана: «Подниму я внука и уйдёт он от меня своей дорогой, кто же стакан воды мне подаст, не говоря уже о корке хлеба?» – и горький комок обиды запирал ей горло. Слёз с каждым разом становилось всё меньше. Выплакала.
   Как-то раз зашла дочь с зятем в гости. Разговорились с ней, Оксана возьми да и выскажи:
   –Муж   у   тебя   молодой,   здоровый,   помог   бы   забор   поправить,   а   то заваливается. Сама-то я без мужика не справлюсь...
   В ответ зыркнула дочь на неё карими очами и, надменно подняв подбородок, обрубила:
   –Мама, нас для вас больше не существует. На нас можете не рассчитывать! –
и, отвернувшись, позвала мужа, – Вася, мы уходим! Свидание с мамой окончено, –  и   подхватив   его   под   руку,   быстрым   шагом   пошла   со   двора,   даже   не попрощавшись с сыном.
   Безжалостные слова дочери острым ножом полоснули по материнскому сердцу. И без того слабые ноги подкосились. Обмякшее тело буквально рухнуло на ступеньки крыльца. До этого ярко светившее солнце куда-то исчезло вместе с воздухом, которого вдруг не стало хватать. Немой вопрос исказил ей лицо. Не понимая, что с ней происходит, она тупо уставилась на покосившуюся калитку, за которой скрылась дочь.
   «Как же так?! – набатом метался в её голове безответный вопрос. – Почему? За что? – «Нас для вас больше не существует», – звучали металлом слова.  – Как это не существует? – взывала к сознанию материнская боль. – Для того ли я тебя под сердцем выносила, чтобы ты в знак благодарности своим цинизмом разорвала его в клочья? Да я всю свою жизнь положила к твоим ногам, ради тебя единственной... «Нас для вас больше не существует». – Теперь я кто для тебя? Потрёпанная кукла, к которой утрачен интерес? – с горечью пытала она себя. «На нас можете не рассчитывать». – А я, дочь, по жизни бухгалтерией не занималась. Я не плечо, а спину подставляла под тебя, чтобы сохранить жизнь твою и твоего ребёнка. Даже вечно недовольная соседка, из дома напротив, и та в своей злобе не заходится до того, чтобы выплескивать такую ненависть. Так, долгая и нескладная жизнь ломала её всячески, отсюда и накипело на душе, а у тебя-то откуда столько желчи, зла и ненависти к матери своей? За то, что я жила и горбатилась ради тебя? За то, что из-за этого инвалидом стала? Ведь ты тоже мать, и есть кому подражать тебе. А зло, однажды порождённое, оно ведь по кругу ходит. Неужто не боишься? Дочурка, за что же ты казнишь меня?
   Земля периодически ускользала из-под рыдающей Оксаны. Слёзы стекали из глаз по многочисленным морщинам, по хаотично пробитому временем и горестями руслу. Скатываясь по щекам, они срывались на землю, которая впитывала их, будто принимала на себя её материнское страдание.
   Сидевший за домом на цепи старый одноглазый дворовой пёс, каким-то непонятным образом учуял горе хозяйки и умудрился выдернуть голову из ошейника. Подойдя к рыдающей Оксане, он уселся прямо перед ней. Верный служака подслеповато щурил на хозяйку единственный глаз и не мог понять, отчего,  всегда ласковые и добрые глаза сегодня почему-то были заполнены стекающей влагой, а рядом с ней не ощущалось привычного тепла и ласки. Приподняв морду, он одним движением языка слизнул бисер слёз и отправил их в пасть, которая звонко лязгнув зубами мгновенно захлопнулась. Было похоже, что он расправился с ними, как с обидчиками хозяйки. Затем молча положил лобастую голову на её колени и тяжело, соучастно, по-человечьи вздохнул.
   От этой собачьей преданности Оксана пришла в себя. Обеими руками обхватила его голову, прижалась щекой к прохладному носу и, улыбнувшись, тихо прошептала: «Друг ты мой дорогой».