1. Амазонки жаждут выйти на тропу войны

                Нежданный визит
Звонок был долгим и очень требовательным. Отчаянно зевая, Литератор доплёлся до двери. В проёме возникла девчоночья фигурка. Он недоумённо посмотрел на неё, отрешённо вздохнул и посторонился.
— Проходи.
Юное создание вошло в прихожую, сняло плащ, и, очутившись в комнате, чинно уселось на предложенный стул.
— Добрый день. Меня зовут Евгенией Надеждиной, то есть, Женей, хотя одноклассники называют Надеждой.
— Здравствуй, Женя. Но как ты меня разыскала? — удивлённо спросил он.
— Моя подружка на одной лестничной площадке с вами живёт. Она и подсказала.
— А что привело тебя в столь ранний час? —  полюбопытствовал детский автор.
— Так уже девять утра… — растерялась девчонка, привстала и неожиданно расплакалась.
Литератор не стал суетиться. По опыту знал, бесполезное это занятие. Неторопливо прошёл на кухню, взял чайничек, чашку, залез в холодильник, достал плитку шоколада, разложил всё это на сервировочном столике и подкатил его к всхлипывающему созданию в школьной форме. Она подняла глаза, прошелестела серебряной обёрткой, отломила дольку, надкусила и, продолжая всхлипывать, невнятно произнесла:
— Помогите остановить эту проклятую войну «Алой и Белой розы»!
— Угу, — кивнул он. — Великая Британия занималась сим увлекательным занятием не один десяток лет. Как давно у вас начались эти игры?
Женя открыла рот, но он жестом остановил её.
— Погоди. Попробую угадать,  как говорится: «Крибле Крабле Бумс»!  С каких пор вы, почём зря, начали мутузить друг друга…
— Тут и гадать нечего, — перебила она хозяина дома, спохватилась, извинилась и зачастила: — На каникулы мы уходили родными-родными, а в школу вернулись чужими-чужими. Я будто не в своём классе очутилась.
— То есть, всё началось с момента, как только вы сделались седьмым, или восьмым…
— Седьмым «Б», — подсказала Женя.
— Всё проще парной репы, — усмехнулся Литератор. — Седьмой «Б» вступил в пору, которая называется «переходным возрастом». Не в самую уютную для жизни пору, могу заметить. Юные леди повзрослели. У них появились иные интересы. А будущие джентльмены, сиречь пацаны, в войнушку по сию пору играют, мяч гоняют, чёрт те, чем занимаются. Сам таким оболтусом был. Посему на своих недорослей вы перестали обращать внимание. На вас уже, поди, старшеклассники заглядываться начинают?
Юная леди покраснела и обидчиво вздёрнула носик.
— Мало ли кто на нас обращает внимание. У нас учёба на первом месте.
— Ну да…— кивнул Литератор, — только ваши мальчишки об этом не догадываются.  Им обидно. За людей их держать перестали. Выходки, которые раньше были объектом поклонения, их подружкам нынче до лампочки. И пошло-поехало. Да они, да мы! До оплеух дело не дошло?
— Случается, — вздохнула она.
— Разобрались, — подытожил Литератор. — Только почему ты решила обратиться именно ко мне с этой, до сей поры никем не разрешимой проблемой?
— Я по телевизору видела, как вы с популярным ведущим на подобные темы беседовали. Советы давали, разные примеры приводили. После этой передачи заново перечитала все ваши рассказы. В них герои так лихо преодолевают любые преграды. Вот я и подумала…
— Гм… — хмыкнул Литератор. — А тебе не приходило в голову что-нибудь из моих сочинений предложить почитать одноклассникам? Глядишь, они бы задумались и попробовали измениться в лучшую сторону.
— Приходило! Вашу книжку мальчишкам в рюкзак подсовывала, на классном часе вслух им прочла ваш самый поучительный рассказ. Но они не задумались и не изменились.
— Обидно, — поник головой труженик пера. — Не оправдал вашего доверия.
   — Что вы, — спохватилась Женя. — Вы классно пишете. Вот если бы после нашего разговора вы сочинили какое-нибудь пособие, которое привело в чувство наших мальчишек, это было бы классно. Растолкуете, пожалуйста, этим балбесам, как надо по-мужски бороться с проблемой этого злосчастного переходного возраста? — с робкой надеждой она уставилась на хозяина дома.
— Вот так, походя, сесть и написать, — развеселился Литератор. 
Но, увидев, как глаза незваной гостьи налились слезами, стёр с лица улыбку, достал из кармана платок и бросил ей на колени.
— Утрись, пожалуйста. Если не перестанешь кукситься и рюмзать, разговора не получится. Это никак не поспособствует моему творческому настрою и возможному желанию остановить вашу войну.
— Постараюсь, — она промокнула платком глаза. — Мой папа, когда я начинала хныкать в детстве, тоже просил меня не кукситься и не рюмзать. Вы второй человек, от которого я услыхала эти слова.
— Вот что, Надеждина Женя, — детский автор достал из ящика письменного стола визитку и протянул ей. — Держи. Позвони-ка ты мне, скажем, через неделю. Только во второй половине дня. Извини, я работаю допоздна. Ранних побудок не терплю с детства. Я подумаю над твоей просьбой. Если сумею хоть как-то разобраться в ваших неурядицах, пока ничего не обещаю, но попробую помочь. Договорились?
— Договорились! — радостно воскликнула Женя, она же Евгения, она же «Надежда» прекрасной половины седьмого «Б». — Вы уж попробуйте. Если будет нужна моя помощь, — она протянула ему листок, — здесь мой номер телефона. Я не буду отключать его даже ночью. Звоните.
Он проводил её, немного подумал...
— Амазонки жаждут выйти на тропу войны... фраза просится на обложку повести. Только стоит ли браться за это...
И он позвонил старому приятелю, в нескольких словах обрисовав ситуацию с визитом нежданной гостьи.
 
Продолжение следует