Часть 2. Коммунист П. И. Калмыкова

Ранее:http://proza.ru/2022/09/21/311


НАЧАЛО ТРУДНОГО ПУТИ

Старшим детям семьи Калмыковых Дмитрий Иванович Менделеев оплачивал учёбу, включая университет, до самой своей кончины в 1907 году. Одни Калмыковы станут учителями, врачами, священнослужителями, а другие выберут себе неизведанный ранее путь строительства нового общества.

*
Так, коммунистом станет Устина Ильинична Калмыкова. Закончив крестьянскую школу Трироговых в Аряше, сначала она пойдёт на фельдшерские курсы, но затем медицине предпочтёт историю, закончив  исторический факультет Саратовского университета. В 1921 году вступит в партию большевиков и будет работать секретарём парторганизации рабфака, преподавать в Саранской совпартшколе. Уже к концу жизни Устина станет учителем истории и директором школы в Икше (Подмосковье).

Коммунистом станет и младшая дочь Калмыковых Пелагея Ильинична. Революция застанет её в расцвете красоты и молодости. Но обстановка в стане не допускала сначала даже мысли о создании семьи. И в 1921 году она, молодая учительница начальной сельской школы с энтузиазмом вступает в партию, а затем назначается ответственным секретарем женотдела УКОМа РКП(б) в Дергачах.

То, что станет очевидным теперь, в историческом отдалении, в послереволюционное время малообразованными активистами воспринималось иначе. Они, воодушевлённые идеей построения нового, более справедливого общества, винили во всех бедах врагов новой народной, Советской власти, перемешивая в единый коктейль и «буржуев» - приверженцев монархического строя, и сторонников буржуазной республики, и анархические банды, и священников, и успешных трудолюбивых крестьян – «кулаков».

Так, в 1920 – 192l гг. в в Дергачах  гуляли банды Вакулина, Сафоновa, Сарафанкина, Сапожкова, Золотой Шапочки, Золотого Сапожка. Особенно свирепой и многочисленной бандой была «Группа народной воли» под предводительством Серова и Далматова.
 
Бандиты совершали налеты на деревни, убивали активистов - коммунистов и беспартийных, отбирали и жгли урожай, постройки. Придумывали изощренные пытки, вспарывали животы коммунаров, насыпая туда зерно.  При одном только воспоминании об увиденном, теперь у Пелагеи, даже спустя десятки лет, кровь холодела в жилах.
Как-то и её саму, оказавшуюся в руках эсеров, дважды выводили на расстрел. Озлобленный безногий командир, чью жену убили большевики, ездил на бричке с пулемётом и отдавал приказ своему сыну-мальчишки стрелять в каждого одиннадцатого в строю. Пелагея Калмыкова под расчёт не попала.

Однако, не брезговали наживой, порой, и «свои», присваивая «конфискованное» имущество себе у арестованных и ими же расстрелянных. Пелагея Ильинична вспоминала, как упивались своей властью руководители политбюро и милиции Саратовского Губчека: Фомин – начальник политбюро уездного управления милиции, Воронов – начальник уездной милиции, Юзефович – начальник оперативной группы. В начале 1922 года над ними  был проведен отрытый суд Ревтрибунала, который приговорил их к высшей мере наказания – расстрелу.

Запомнилась Пелагее одна парткоференция, проходившая в Укоме, на которую сошлись делегаты городских организаций из близлежащих к уездному городу хуторов и сел. Ждали для отчётного доклада пятерых коммунистов, уехавших несколько дней назад в село Красная Речка на выборы делегатов от коммунистов и комсомольцев. День был морозный, в холодном зале заседаний горели керосиновые лампы и самодельные коптилки, а краснореченцы всё никак не появлялись. Открыли конференцию без них. Но тут врывается в зал заседаний испуганный охранник с запиской, и все устремляются к выходу. Перед людьми предстала жуткая картина: за воротами  на бричках, с запряжёнными в них ревущими верблюдами, стояли открытые гробы с порубленными на куски трупами товарищей. В записке написано: «Принимайте ваших уполномоченных, а выбранных ими делегатов мы командировали на тот свет». Вместо конференции состоялся траурный митинг.  А в дальнейшую борьбу с бандитами включились ЧОНовцы.

Главной заботой молодой активистки женотдела Пелагеи Калмыковой, после вступления в должность, становятся не женские вопросы эмансипации, а умирающие с голоду местные крестьяне.

О том страшном голоде начала 1920-х годов в Поволжье Пелагее теперь напоминали марки, которые она коллекционировала, аккуратно снимая с конвертов поступающих писем. Деньги в оплату этих больших, разноцветных почтовых марок с надписью: «голодающим Поволжья» поступали в фонд голодающих, который расходовался на организацию медицинских пунктов, бесплатных пунктов питания для детей и др.

Это ужасное бедствие началось в 1920 году. Год был не урожайный по всей степной части левобережья Волги. В былые времена для избежания массового голода в бедствующий регион направляли поезда с зерном из элеваторов. Теперь же, когда шла гражданская война, все экономические связи были разрушены, а зерно, даже посевное, наоборот, у крестьян в продразвёрстку конфисковывали, началось страшное.

Истощенные люди по всему левобережью Волги умирали от эпидемий: испанки, сыпного и брюшного тифа, холеры. На дорогах валялись дохлые верблюды, лошади, трупы людей.

Зимой голод достиг наивысшей точки. По улицам передвигались распухшие люди, периодически падающие в сугробы. Рано утром и по вечерам идущих в одиночку людей ловили арканами и убивали. Участились случаи торговли людским мясом на рынке. Начали появляться случаи людоедства. Голодные люди превращались в звероподобные существа. Пришлось Калмыковой стать свидетелем и суда над соседом, который давал показания, как со своей женой сначала съели собаку, потом ребёнка, а потом сосед зарезал жену, засолив её в бочке. Не выдержав таких откровений, Пелагея прямо в зале суда упала в обморок.

На митингах Пелагея, вместе с другими активистками призывала женщин бороться со спекуляцией, с мешочничеством, выявлять особо голодающих для оказания им помощи через Комитеты  бедноты. Женотдел взялся за организацию детских столовых, где скудными пайками можно было бы  кормить детей.
 
Сами делегатки существовали на мизерное жалование или на месячный паёк, включающий мешок (чувалу) овсяной, засоренной муки, 1 фунта селедки и конины из прирезанных полудохлых лошадей. Вкус и запах хлеба был забыт. Часть пайка уходило в оплату хозяевам комнаты, которую Пелагея снимала пополам с соратницей по женотделу.

Тем временем в страну стали поступать эшелоны с продуктами, присланными для голодающих английскими и американскими комитетами АРА. Такой эшелон пришёл и в Дергачи. Женотдел мобилизовал своих делегаток на выдачу продуктов в детские столовые. Но главный по гуманитарной помощи американец, которого местные сразу окрестили «мистер Кляп», глумясь и издеваясь над голодными русскими, долго придерживал груз, демонстративно кормя рисовой кашей с мясом своих псов. Помощь голодающим поступала нерегулярно. Зима была холодная и вьюжная и когда поезд с продовольствием застревал где-то, то коммунисты, комсомольцы и делегатки, вооруженные лопатами и ломами, иногда за десятки километров шли расчищать дорогу. Позднее в своих воспоминаниях - отчёте: «О работе среди женщин в период существования женотделов» П.И. Калмыкова напишет: «Самым дорогим воспоминанием того периода является у меня воспоминание о неистребимом оптимизме, кристальной духовной чистоте молодежи, мечте о коммунизме.

Мы воспринимали тогда все ужасы голодовки, бандитские налеты, кулацко-эсеровские  восстания, контрреволюцию как временную досадную помеху на пути к коммунизму и мировой революции.
Ни одного случая неверия в свои силы, уныния, трусости не могу припомнить. Мы верили, что именно  нам выпало счастье построить коммунизм и совершить мировую революцию».
       
*

Пелагея Калмыкова в Аряшской школе Трироговых она уже не училась, но закончила начальную церковно-приходскую школу в селе Кормовом, а затем - школу в селе Колояр Вольского уезда Саратовской губернии.
 
После революции начала работать учительницей начальной школы в хуторе Ново-Николаевском, а летом - библиотекарем в Верхне-Кушумской волостной библиотеке. Но долго учить детей не пришлось, так как срочно надо было переучиваться самой.
С октября 1918 года был принят декрет Совета народных комиссаров и постановление президиума Высшего совета народного хозяйства «Об изъятии из обращения общих букв русского языка». В стране началась орфографическая реформа «Луначарского» , в результате которой буквица была заменена на современный 33-х буквенный алфавит. В результате язык, где каждая буквица несла свой глубокий Образ, дающий древние знания и логику мышления, превратился в язык «безобразный». Однако, благодаря тому, что буквенные знаки теперь стали просто фонемами, учить малограмотных стало проще.

В ожидании мировой революции в Советской России разгорались также дискуссии на тему замены кириллицы на латинское письмо. Некоторые революционеры - сторонники идеи замены настаивали, что это сэкономит средства на типографский набор (в латинице всего 26 букв), а кириллицу называли «чёрной паутиной изуверского фанатизма». Но, к счастью, эта дискуссия всё же разрешилась в пользу кириллицы.

Основной целью деятельности женотделов было привлечение женщин к советской работе, к образованию, обеспечение возможности иметь им экономическую независимость от мужчин через профессиональную занятость. Приходилось решать вопросы материнства, легализации абортов, проституции.
 
Работа женотделов шла тяжело. Мужчины не готовы были видеть в женщине не сексульного, а делового партнера, отказывались пускать женщин в свои рабочие коллективы, платить соответствующую зарплату, не спешили выдвигать женщин и в органы управления. Однако, за короткий период времени своего существования, женотделам всё же много удалось в области охраны труда, создания приемлемых условий для беременных и женщин с маленькими детьми, улучшения санитарно-гигиенической обстановки на фабриках.

Активистка женотдела Пелагея Калмыкова постоянно училась. Помимо грамоты, срочно осваивала новые политические и экономические знания, изучала работы коммунистических лидеров К. Маркса, В.Ленина, а также передовых  феминисток К.Цеткин, А.М. Коллонтай, И. Арманд. В Дергачёвском Женотделе Саратовского Губкома РКП(б) Калмыкова была ответственным редактором губернской Мордовской газеты «Якстере Сокеця», работала по выявлению детей-сирот, была агитатором среди женщин - мордовок и татарок.

В 1923 году Саратовский Губком  командировал Пелагею Ильиничну на учебу в Ленинградский Комуниверситет.
 
Ещё учась в Комвузе, Пелагея вызвалась выехать на практику в Пензенский Губженотдел. Пришлось поездить по самым «бандитским» районам: Торбеевскому,  Спасскому, где Калмыкова стала участником столкновения с разбойничьей шайкой в селе Малышево.

Бандитам, засевшим тогда в лесочке, возле села Салазгир, убивавшим уполномоченных, милиционеров, комсомольцев, похищавшим и насиловавшим девушек и женщин, грабившим кооперативы, местная парторганизация могла противопоставить только маловооруженных комсомольцев и делегаток.

Накануне запланированного ограбления, бандиты предупреждали местных активистов записками. Вот и на этот раз, Пелагея Калмыкова с другой делегаткой женотдела Никитиной подошли к кооперативу села Малышево, прочитав из подброшенной записки о готовящемся ограблении. Но оказалось, что опоздали: члены банды приехали раньше и бесшумно, с заднего хода успели погрузить на подводу почти весь товар кооперации. Завязалась погоня, в результате которой грабителям удалось скрыться. Ночью раненые бандиты приехали в дом сельского врача, где как раз ночевали Калмыкова с Никитиной. Девушки успели спрятаться, а врачу завязали глаза, отвезли в своё логово и заставили вынуть пули и обработать им раны. Да, работать в сёлах было очень неспокойно.

По заданию Губженотдела и Совнацмена при ГубОНО   Пелагея Ильинична собирала детей, оставшихся сиротами после гражданской войны, консультировала работников женотделов на местах по выявлению таких детишек. Только из Сухого Карбулака Саратовского уезда в 1922 году, по воспоминаниям Пелагеи, они с 13-ти летнем мальчиком Володей Дадыдовым  перевезли  в товарных вагонах до Аткарского эвакоприемника 80 человек полуголодных и больных детей от 2-х до 13-ти лет. В последствие Володя Давыдов стал первым секретарем Краснослободского РК ВКП (б).

ДАЛЕЕ: http://proza.ru/2022/10/19/1118