Небеса чарующие

Сегодня южные ветра прогнали смог от лесных пожаров и небо в моем заштатном городке Бринноне наконец полностью очистилось. Когда стемнело я вышел на поляну перед домом и задрал голову вверх, там, между верхушками сосен, стоящих вокруг участка, искрились звёзды разного калибра. Низко над дорогой висел уже привычный яркий юпитер.  Луны нигде сегодня не было, а прямо над лужайкой четко светились светила созвездия Кассиопея. Надел очки для дали и небо углубилось, а количество звёзд стало немерянным. Быстро мелькнул метеорит и тут же появилась подвижная звёздочка.  Спутник. Он летел быстро с юга-востока на северо-запад. Я сбегал за биноклем, но, когда вернулся, через 10ть секунд, этого спутника уже не было. Не успел пожалеть о потери, как появился другой. "Здорово!". Поймав его в бинокль удивился сильно возросшей скорости и еще большей глубине неба с еще большим сонмом мелких звёзд уходящих в бездонную глубь. В бинокле показалось, что спутник движется со скоростью автомобиля на фривэе в полумиле от тебя. Потом был еще спутник с такой же траекторией. Затем еще пара, которые словно  неслись друг за другом, как два авто на гонках. Прошел еще один, но это пересек траекторию предыдущих под углом с запада на восток. Они появлялись с интервалом в полторы-две минуты, скользили чуть севернее Кассиопеи или пересекали само созвездие, а потом исчезли. Моя шея затекла. Казалось, что они будут и дальше идти непрерывным потоком, но нет.  Движение прекратилось и лишь в противоположном, южном полушарии мне попались два или три других спутника, которые быстро потерялись и я затруднился определить их траектории. Там же полыхнули два быстрых метеорита без всяких шансов загадать желание. Очарованный бесконечным обилием светил я вышел со двора на дорогу, по которой далеко стелились тени сосен освещенных фонарями на воротах соседей. Следуя этим теням прошел сотню метров прямо в направлении к Полярной звезде. Здесь лес был выкошен под чистую на сотни метров для высоковольтной линии электропередач. Сама же линия уходила вправо и влево на сотни километров для питания прибрежных городков электричеством. 
Тут небо было открыто до всех горных хребтов окружающих нашу долину. Слева от меня было плотно заросшее ущелье глубиной в сотню метров. Там на дне тёк невидимый ручей Фултон набиравший влагу со склонов гор Два Брата и питавший пресной водой небольшую морскую лагуну в заливе Худ-канал.
Остановившись здесь я смотрел на Большую Медведицу буквально лежавшую над северным хребтом с рукоятью ковша направленной прямо на юг. Малая Медведица слегка терялась в обилии звёздного света и только Полярная звезда четко, как прибитая, обозначала направление на северный полюс. Появился быстрый самолёт с тремя огнями. Он был небольшой, но реактивный. Двигался быстро под Полярисом на северо восток. Возможно это был бизнес джет устремившийся в Японию.  После долгого взирания в глубины космоса полет самолёта теперь ощущался очень низеньким, стелющимся над поверхностью Земли слегка выше пиков гор нашего полуострова. Потом прошёл крупный самолёт. Его огни стояли более широким рядом, а движение выглядело медленным и тяжелым. Он шёл по направлению за первым, хотя след того уже давно исчез.
Поводив еще взглядом по небесному куполу во всех направлениях,  пресытившись бесконечностью и необьятностью галактических пространств и обилием объектов там, наломав шейный отдел позвоночника
я опустил голову и побрёл назад в свою хижину.
На память пришло чёрное небо над горой Ай-Петри, где ночевала наша группа в мои шестнадцать лет.  Земля была тёплая и мы лежали на горной террасе в траве у ручья высоко высоко над Ялтой. Там внизу было полно огней, отпускники тусили на ночных танцплощадках, пляжах и в летних кафе, на рейде стояли освещенные  теплоходы. К нам эти звуки не долетали, а огни не достигали черного неба с огромными звёздами. 
Луна висела далеко и низко над морем. Вокруг нас тишину нарушали ночные ласточки на лету успевавшие хлебнуть воды с поверхности небольшой ручейной заводи.  Мы устали и говорили шёпотом. Многие спали.
Мы, это ждановские взрослевшие девчонки и шестнацатилетние прыщавые дворовые подростки из Жовтневого района, умудрившиеся занять второе место по волейболу в городской спартакиаде "Юнность". Нам выдали путёвки в Крым,  снабдив городским автобусом львовской постройки с двумя водилами, дядей Вовой, мастером спорта по боксу, который отвечал за дворовой спорт на районе и еще пару тётей воспитателей-инструкторов из того же района.  Вот это была поездка!  Это не пионерский лагерь с заборами, расписанием и дисциплиной. Нам был оплачен автобус полностью, постой в частных домах или гостиницах, которые мы избежали, все экскурсии в памятных местах и музеях, а вот харчевались мы уже, где хотели и, как могли.  А могли и хотели, хотя денег у меня тогда было совсем немного. Автобус был полный, но я запомнил более всего Игоря Фурса. Да и как его не помнить, мы и сейчас с ним тусуемся, хотя он  давно уже московский полковник в отставке, тратящий свою пенсию в Таиланде.  Про дядю Вову  было сказано. Был там еще одноклассник Саша Девятко, классный танцор. Один из водителей классно пел и в автобусе был микрофон с динамиками. Т. е. это был не очень простой автобус. Водила пел в микрофон, а мы ему подпевали. И это было великолепно. Дорога то была неблизкая. Она тянулась вдоль моря с одной стороны и вдоль полей с подсолнечниками или кукурузой до самого горизонта с другой. Иногда это были поля с пшеницей или рожью, а иногда сады яблочные рядами и тоже до горизонта. Донеччина это была или Запорожье,  заборов у полей и садов нигде не было и мы несколько раз останавливались потрясти яблочки или нарвать початков. Нам не было стыдно или неловко,   слишком обширны и бесконечны были эти посадки, и  было все это словно наше, а вели мы себя скромно, не хамили и не жадничали. Мальчики добывали плоды, а девочки мыли яблочки, трусики семечки  или обдирали початки уже в автобусе. В Бахчисарае меня разочаровал фонтан. Право слово, слёзы какие-то,  а не фонтан, но вот продавщица персиков на городском базаре, напротив, очаровала, если не сказать круче , "убила наповал". Я тогда вообщето стеснялся общаться с красивыми девушками, а тут все случилось наоборот. Персики там были огромные. Как хорошие яблоки по рубьдвадцать. Она и сама была, как персик. Сочная, нежная, налитая, шелковистая и красивая, даже не знаю, как еще сказать. Ну очень красивая и кажется младше чем я была. Потому и стеснялась она, а не я. Мы то тут за несколько дней сообща превратились в наглый коллектив. Ходили везде группами,  смеялись хором, галдели в голос, а родителей то и учителей рядом не было. Такие самостоятельные стали, куда там. Лупить нас было некому. И вот стою я напротив весов с гирьками на одной чаше и огромными персиками на другой, а там, за ними, она чудо-девочка покрасневшая  и онемевшая от смущения. На базаре полно персиков всяких разных и Игореха уже набрал их в достатке, чтобы обоим объесться ими потом до приторной тошноты, а эти вот на картонке написано за 2.50, а у меня всего то трёшка с мелочью оставалась от того, что мне мачеха выделила на всю поездку. Не помню, чем все закончилось, но это было со мной впервые, красавица меня стеснялась, а я "нагло" стоял напротив, делая вид, что могу все недоступные мне персики у нее скупить зараз. Скорее всего Игорь меня просто утащил, с автобуса уже сигналили и впереди нас ещё многое ждало. Но я ведь здесь все про небо. Днем время проходило насыщено, купание в Ялте с галечного пляжа в большом прибое, вода солёная по океански. Для меня это было открытие.. Азовское то море тоже с водой до самого горизонта, но вода эта тёпленькая, мутная, азовские бычки по ступням бьются, волны невысокие.  Какие-то совсем детские. А ещё мы ходили в музей и панорамы.. но тут мне опять все заслонила Наташа Кошкина. Она недавно переехала с семьёй в Жданов из Баку и в футбол болела за "Нефчи", а на пляже у нее был современный купальник раздельный, с плавками-шортами с боковой застёжкой, да и выглядела она вполне себе уже, как наши тёти воспитательницы, только намного лучше. И она не задавалась. Мы с нею весело общались. В автобусе она сидела с румяным, большеглазым брюнетом Ваней Бурназовым, папа у него грузин и после восьмого класса он из школы ушёл.  Очень добрый и дружелюбный был парень. Мы с Игорем сидели рядом и перед ними. Перед Наташей с Ваней. Игорь нас постоянно угощал, то сливами, то персиками. А косточки мы выбрасывали в переднее верхнее окошко автобуса на ходу.  Надо было кинуть через головы двух других передних рядов. Наташа бросала и попадала. Всякий раз смеялась, радовалась и хлопала в ладоши.  Я три раза попал, а два раза промахнулся, косточки отскочили, одна дяде Вове боксёру попала в шею и там прилипла, а вторая попала второму водиле то ли в щеку, то ли в ухо и этот второй водила поднялся и пошёл на меня. Дядя Вова его остановил, но мне до сих пор неудобно перед Наташей.  Она ни разу не промазала. К сожалению из нашей школы она ушла в девятую и я её больше никогда не видел, но не забыл.
В этот день, когда мы решили сэкономить и переночевать на Ай-Петри,  мы оставили автобусы на верхней стоянке и пошли вверх по тропе гуськом. Я, конечно, хотел идти с Наташей, но девчонки что-то  долго плескались в какой-то мойке придорожной. Я потихоньку мялся у тропы в ожидании, уже темнело и одна из воспитательниц подошла приобняла меня за плечи и делать нечего, мы вместе побрели вдвоём по тропе. Она в автобусе пару раз подсаживалась, когда Игорь куда-то сваливал. Она, воспитательница,  хорошо пела, была весёлая, хорошая, но это была все-таки тётя лет тридцати и, что тут делать, о чем говорить, было непонятно. Это как с училкой какой-нибудь идти, боишься что-то не так сделать, чтобы "пару" не схватить потом на уроке. Хотя ничего так было. Она сама что-то говорила,  о чем то распрашивала. Иногда прижималась на тесной тропе, рук своих не выпускала, но деликатный была. Видела, что я совсем деревянный шёл.  Пару раз посмеялась надо мной и даже поцеловала в щёчку, чтобы меня отпустило, но это не помогло. Я все думал о Наташе и о Ваньке, а они где-то так и застряли там внизу. Спас меня опять же Игореха. Появился  из наступившей кромешной темноты и:"Давай сюда, Васятка!" потянул меня к ручью, а восритательницу дядя Вова забрал . Я то знал, что он на неё давно глаз положил. Как то легко все это раньше замечал. Именно из-за него и перед ним  мне и было с нею так неловко. Он хоть и боксёр,  но был хороший человек. Когда мы остались одни с Игорьком я засмотрелся на это тёмное небо над Ай-Петри с огромными звёздами "размером с тарелку". Это, конечно, неправда. Какая там тарелка, но яркие они это да. И самолёты там были в вышине, но редко. Один или два, зато за ними светится их след.  Ласточки постоянно чиркали по поверхности воды. Игорь о чем то бурчал и посмеивался, ему звезды в небе были "по барабану". Бутерброд на столе или в кармане, питие какое-то,  вещи более интересные и серьёзные для моего другана, потому он и уснул вскоре.  Спали прямо на траве. Было тепло и никакие насекомые нас не тревожили. Дядя Вова и воспитательница ушли куда-то подальше и я их совсем не слышал.  Зато Ваня с Наташей наконец то добрались до нас, вели они себя, как братик с сестричкой. Ваня сел возле валуна и так и сидел там тихо. Он таким и был всегда, хоть и подтягивался на турнике пятнадцать раз.То ли спал он, то ли просто молчал. Наташа спросила:"Мальчики можно я между вами лягу, чтобы не страшно было?" Игоря уже можно было не спрашивать,  он давно сопел, как ребёнок,  только намного громче. Со мной тем более, у меня чем-то горло в этот момент передавило. Я просто подвинулся, чтобы места было побольше и отдал ей сложенную куртку вместо подушки. "Спасибо, Вася!"- ответила чисто почти совсем по-детски Наташа. Она легла боком головой на мою курточку, положила руку на мою грудь, улыбнулась и быстро заснула. А я смотрел и смотрел на эти огромные звезды, на полоски подсвеченных высотных облаков, на редкие метеориты, на большую и малую медведицу, на ту же Кассиопею, которые потихоньку куда-то завалились в сторону. Дважды я куда-то проваливался, а потом небо потихоньку стало становиться серым..
Через год я запомнил ещё одно ночное небо в степи, в районе запорожских Каменных могил, там у нас были соревнования по спортивному ориентированию. Днем мы бегали по маршрутам до судорог в больших бедренных и икроножных мышцах, затем варили каши с тушенкой в ведрах над кострами, на конкурс. Подводили итоги, грамоты вручали. Ночью же, когда костры подугасли, генераторы заглушили, гитары расчехлили, Оля Матвиенко повела меня вдоль длинной скалы, уступа европейской платформы, в открытую степь. Небо здесь было совсем высокое, воздух сухой и прозрачный, звезды и горизонты далёкие, и такие бессчетные, бесконечные в своих множествах, и непрестанных мерцаниях, что казалось вся вселенная перед тобой, а острое зрение юношеское способно рассмотреть жизнь на других планетах, если только хорошо постараться и пристально присмотреться. Оля, правда, не давала сосредоточиться.  Она все время о чем-то говорила, расспрашивала, мне хорошо было.  Казалось, что у меня появилась хорошая младшая сестричка. При этом мне ещё показалось, что пройдёт  немало времени, когда я тоже научусь вести правильные, хорошие разговоры. У нее есть брат Вовка, сейчас,  уже кажется в профессорах и докторах, Игорь с ним по жизни дружит и от Оли приветы мне передаёт. И я не забываю и про Олю и про это трудноописуемое, незабвенное ночное южное степное небо, где вокруг не было никаких иных огней, кроме небесных....