Кармен глава 11

          Как-то к ним на репетицию заглянул молодой человек изысканно одетый и очень галантный.
 
          – Игорь Валерьянович, –  представил его Анатолий Иванович, – недавно прибывший к нам из центра округа, главный режиссёр драматического театра нашего города. Выбрал время посмотреть на вас и ваше творчество. Так что, други мои, не посрамим наш театр? – обратился он с призывом к артистам.

Была репетиция новой пьесы по мотивам поэмы Пушкина А.С. "Цыганы".
Игорь Валерьянович несколько раз появлялся на репетициях, о чём-то по-дружески беседовал с Анатолием Ивановичем и с любопытством наблюдал за игрой доморощенных артистов. А однажды он пришёл на  спектакль. В зале был аншлаг, как впрочем, часто случалось в последнее время.  Публика с нетерпением ждала начала представления. И вот раскрылся занавес, полилась музыка и в неярком  свете постепенно стали проступать декорации.

      Поляна на опушке леса, в центре костёр на фоне последних лучей догорающей вечерней зари, кибитки  и усталые цыгане, напевают очень красивую и грустную песню о любви, измучившей сердце молодого цыгана.  На переднем плане вольно спит молодой медведь.  Изумительные  декорации и яркие костюмы, дымок над костром и приглушённые звуки пофыркивания лошадей, всё было так красиво и естественно. Зал замер, очарованный созданной на сцене картиной. С поляны поднялась красивая цыганка, ударила в бубен и грустная песня сменилась огненным танцем, веселящим и разжигающим  кровь. А девушки, порхая  как большие экзотические бабочки, кружа в танце подобно ярким волчкам, позвякивали многочисленными браслетами и монистами. Они пустились в пляс  по кругу у костра, грациозно потряхивая плечиками.

          – Ай, да ну, да ну, да най! Ай, да ну, да най! – неслось по залу.

 Под звон гитар, всё убыстрявших темп  кружились девушки, встряхивая волосами и развевая свои необъятные по ширине юбки, всё быстрее выделывали коленца и ударяли в ладоши мужчины , а молодой, чистый голос  выводил:
 
          Ай, шунен  тумэ, ромалэ,
          Сар во богал гирили.
          Со кэ вэл мангэ ромалэ,
          Тэ чавлэ скри ромни.

      … И вдруг на высокой ноте музыка оборвалась и на  зрителей мгновенно упала непроглядная тьма. И тут зал взорвался бурными аплодисментами.
Картина за картиной разворачивалось представление.  О любви молодой цыганки Земфиры сначала к Алеко, которого она встретила в степи, бегущего от шума города.  Вот яркая цыганская свадьба Земфиры и Алеко, затем рождение их маленькой дочери.  Неподдельные  муки и страдания Земфиры, полюбившей спустя два года после своей свадьбы  молодого цыгана. Страсть Земфиры и, сводящая с ума её любовь к молодому цыгану,  и ревность Алеко- всё сплелось в один венок. Наконец, трагическая развязка - гибель любовников от ножа Алеко. Зал рыдал и сочувствовал цыганам и мало кто понимал страдания убийцы влюблённых,  Алеко. Представление закончилось, но зрители долго ещё не отпускали актёров, неоднократно искупав их в овациях.

 Самые большие и красивые букеты цветов достались Лизе, исполнительнице роли Земфиры.
За кулисами, лишь закрылся занавес, к ней с поздравлениями подошли сразу два режиссёра. После целого фейерверка похвалы, к ней обратился режиссёр драматического театра Игорь Валерьянович.

          – Я бы хотел пригласить вас в свою труппу.  Как вы на это смотрите? Вот Анатолий Иванович согласен отпустить вас. Он тоже считает, что вам «расти» надо. В этом театре вы уже многое сделали.

          – У меня нет соответствующего образования, – ответила Лиза, робко взглянув на Анатолия Ивановича, ища у него поддержки, – и смогу ли я?

          – Несомненно, сможете, но учиться обязательно надо, хотя бы заочно.

          – А так можно? – удивилась Лиза.

          – Если вы будете работать в профессиональном театре, то конечно можно.
 
          – Но мне уже почти 27  лет! Что я успею?

          – С вашими данными, я думаю, вы ещё много успеете. Джульетту  и Офелию я вам не обещаю, но есть множество ролей, которые ждут именно вас, – сказал он.

Лиза смутилась, её затопила волна радости.

 "Меня берут в театр!!! В самый настоящий профессиональный театр!!! Возможно,  я стану драматической  актрисой! Господи, могла ли я об этом подумать? А теперь сам главный режиссёр приглашает меня. Неожиданно и так приятно! К тому же он мне сразу понравился, как только я увидела его на нашей репетиции".

          –Я… да я даже не мечтала об этом!  Я с удовольствием! – воскликнула она и повисла на шее у Анатолия Ивановича.

Мужчины от души улыбались.

          – Вот и ладненько, только из школы вам придётся уйти.  Работа в театре, репетиции, спектакли, учёба в театральном институте – это уже  очень большая загруженность. Ещё и  работать в школе вы уже не сможете. Вам просто не хватит на всё времени.

          – Да, да, я согласна! Но пока я ещё не учусь в институте, можно хотя бы закончить четверть? И директора я должна в известность поставить, – взмолилась Лиза.

          – Ну, хорошо, только театр должен быть теперь всегда на первом месте. В понедельник приходите, и мы сразу оформим вас на полную ставку. А сейчас позвольте мне подвезти вас домой.  А что же  цветы от поклонников, разве вы не возьмёте их домой? – спросил  Игорь Валерьянович.

          – Не могу, –  погрустнела на минутку Лиза, – мы с дочкой живём в малюсенькой комнатке, в общежитии хлебокомбината. Просто не повернуться,  и если я буду носить цветы домой, нам с Дашенькой совсем не останется места, – засмеялась она, – Я раздаю их зрителям, работникам театра и всем желающим, выставляя вазы с цветами в фойе дома культуры.

"До чего милая! Как же с ней легко общаться", – подумал Игорь.
 И сказал, – А может, пройдёмся пешком?

Лиза была согласна. Они шли по ночному городу  и говорили, говорили.
Игорь попросил её  рассказать, как она попала в этот самодеятельный театр, какие роли уже сыграла, и какие ей хотелось бы сыграть. Как она управляется  в школе, сетовал на то, что дети с каждым годом становятся всё непослушнее и всё труднее находить с ними общий язык.
Она смеялась над его утверждениями и говорила, что по её мнению в общении учитель не должен  слишком возноситься над учениками, надо стараться найти такое положение, чтобы ученик чувствовал себя почти равным учителю. Это непросто, но при желании вполне возможно. Игорь наблюдал за ней, удивляясь её раскованности и непосредственности, и думал:  "Превосходный человеческий материал! Из этой барышни может получиться великая актриса. Ну, или очень неплохая актриса. И все данные для этого у неё уже есть. Только подучиться и отшлифовать. Умна и хороша, к тому же не боится сцены и коммуникабельна.  Ай, спасибо Анатолию Ивановичу,  порекомендовавшему мне её".

Они шагали по весенней улице, с удовольствием вдыхая ещё холодный мартовский воздух и слушая, как разбиваются под ногами хрупкие пластинки узорного льда.  Мимо проносились машины, и огни фар, жёлтые и красные отражались в блестящем асфальте, создавая ощущение сказки. Город гасил огни в окнах и постепенно погружался в царство Морфея.
О себе Игорь ничего не рассказывал.  А  Лизу жгло любопытство, но, она ни о чём его не спрашивала, считая, что для первой встречи это не уместно.

      К концу учебного года Лиза окончательно рассталась со школой.  Совмещать работу в театре и в школе было очень тяжело, часто Лиза просто выбивалась из сил. С начала лета она прилежно готовилась к вступительным экзаменам в театральный институт. Отправила документы и очень переживала за то, что её, как возрастную абитуриентку могут «срезать» по этой причине.
      Экзамены проводились с первого июля, первым был экзамен по русскому языку и литературе. Лиза сдала его блестяще, ей учительнице по этим предметам, имеющей красный диплом за курс литфака, сдать его не  составило никакого труда.
 Далее ей предстояло профильное собеседование.  Пожилая, очень ухоженная дама, пригласила её присесть к столу и, подвинув к себе список абитуриентов наманикюренными пальчиками, уставилась глазами из-под очков прямо на Лизу.

          – Назовите себя, – попросила она, – сколько вам лет?

          – Ну, вот, началось, – подумала Елизавета, – сейчас всё и закончится.

          – Расскажите о себе, можно прямо с детства, – располагающе улыбнувшись, предложила экзаменаторша.

Как ни странно, совсем не ломаясь и не стесняясь, Лиза начала свой рассказ.

          – А почему вы вдруг решили стать актрисой?

          – Я случайно попала в самодеятельный театр. Коллега привела на репетицию. А когда я сыграла роль Снежной королевы, во мне вдруг открылось что-то. Я всегда была «затюканной»  по жизни. Считала, что не  нужна никому, не любима, несчастлива. Для меня самым отвратным  было слово «НЕЛЬЗЯ».  А тут на премьере, на меня столько любви зрителей, столько счастья обрушилось!  Я как бабочка из кокона вылупилась и полетела! Представляете? Я полетела! И вот тогда я поняла, что родилась для этого. Чтобы играть на сцене, видеть счастливые глаза зрителей и делиться своим счастьем с ними. Не примете в институт, снова уйду в самодеятельный театр, но со сценой уже не расстанусь!
 
 Она раскраснелась, глаза сверкали, словно два чёрных агата и в этот момент она стала удивительно хороша.

"Какая удивительная девушка! Какая индивидуальность, какой темперамент! Из неё непременно что-то уникальное получится", – думала, экзаменующая Лизу,  академическая актриса.

      Затем она отвечала на вопросы культурного развития: художники и их картины, актёры и  роли, музыка и любимые произведения. Это было её любимое  «море», в котором она плавала, как рыба. И хоть в её городе не было «Третьяковки» и филармонии, про картины и классическую музыку Лиза знала очень хорошо потому,  что это было её хобби, её давнишнее увлечение, поскольку эти знания она всегда использовала для работы со своими учениками.
 Оставался экзамен по актёрскому мастерству. Лиза готовила  несколько отрывков, отдавая предпочтение тому, что больше всего любила: рассказам о детях.

      И вот экзамен. За столом строгая комиссия из пяти человек. Лиза стоит посреди зала.

          – Проза, – говорит она, – Воронкова Любовь Фёдоровна  «Девочка из города».
 
Она замолчала на несколько секунд, совсем как на уроке, когда ждала пока угомоняться дети и наступит полная тишина. И только после этого негромко начала:
«Фронт был далеко от села Нечаева. Нечаевские колхозники не слышали грохота орудий, не видели, как бьются  в небе самолёты и как полыхает по ночам зарево пожаров там, где враг проходит по русской земле. Но оттуда, где был фронт, шли через Нечаево беженцы…»

Лиза рассказывала так, словно сама была свидетельницей тех далёких, трагических дней. Словно вела беседу с членами комиссии, описывая, как шли по глубокому снегу промёрзшие, голодные люди, волоча за собой почти бестелесных ребятишек, санки со скарбом,  тяжёлые сумки и мешки с пожитками, оставшиеся, как воспоминания о мирной жизни. Она рассказывала о маленькой девочке, потерявшей безвозвратно всех своих родных, притулившейся к двум незнакомым женщинам, когда-то  просто жившим с ней на одной улице.  О простой русской крестьянке, делившейся с беженцами последним куском хлеба, теплом своего дома и теплом  большого материнского сердца. Она, эта простая русская женщина,   имела  троих своих детей.  Но она не смогла выпроводить в стужу сироту,  одетую в тоненькое пальтецо,  в такой же тонкий капор, вместо тёплой шапки и в рваные, насквозь промокшие ботиночки.  Она приняла   её в семью, как своего ребёнка.
«Вот у меня и ещё одна дочка, – сказала задумчиво Дарья Шалихина, – дочка Валентинка… Ну что же, будем жить» – закончила Лиза свой отрывок.

 В отрывке не было эффектных мест: какой-нибудь залихватской песни, где можно было отбить чечётку или дробушки, не было призывов и лозунгов, вышибающих слезу. И именно благодаря  отсутствию всего этого, отрывок считался трудным.
Лиза умолкла. В зале стояла гробовая тишина. Через несколько секунд  раздался первый негромкий хлопок в ладоши, затем захлопали и остальные члены комиссии.
Лизу приняли.  Она стала студенткой первого курса театрального института имени Бориса Щукина.

      Она закончит его досрочно, сократив обучение на один год.  Спустя всего год Лиза выйдет замуж за Игоря Валерьяновича, и  они все втроём будут жить в большой, уютной квартире почти в центре города. Игорь удочерит дочку Лизы официально и всегда будет для неё "любимым папой". Дашенька станет очень гордиться своей знаменитой мамой. Она, в последствии, закончив школу с отличием, поступит в престижное высшее учреждение с углублённым изучением иностранных языков. А затем уедет со своим мужем на постоянное место жительства во Францию. Но, никто из них ещё не догадывается об этом. А пока Дашенька растёт, Лиза будет приобретать вещи для себя и своей семьи в самых престижных магазинах города, а чаще всего к её услугам будут известные мастера швейного дела высшей категории. Даже обувь Лиза будет шить на заказ.
      Сергея Воронова  она больше не вспомнит  даже мимолётно, она отпустила его, как перелётную птицу, вместе со своей болью. Пусть летит куда угодно его судьбе. Лиза уже не ищет его черты в толпе прохожих, не пытается разглядеть его в «стае» таких же «перелётных птиц».  Они никогда не встретятся в жизни.
      В работе тоже всё сложится хорошо.  Лиза, благодаря своему трудолюбию и таланту, очень скоро начнёт играть центральные роли, вместо ролей  второго плана. Через два года она станет ведущей актрисой, примой  драматического театра. Спектакли с её участием всегда будут собирать полные залы. Её муж напишет  одноимённую пьесу для театра по опере известного французского композитора середины 19 века Жоржа Бизе "Кармен".

          – Лизонька! Посмотри, душа моя, что я сотворил. Как тебе? Ну, что, возьмёшься за главную роль? Специально для тебя ваял, – спросит он у жены, заглядывая в её большие, полные счастья, глаза.

          – С радостью, мой дорогой,– улыбнётся Лиза.

Она с удовольствием сыграет эту роль, которая принесёт ей небывалый успех. 
      Впереди её ждёт широкая известность и несомненное признание публики.  По всему городу будут висеть большие афиши с лучезарно улыбающейся  Лизой - Кармен, в изысканной кружевной мантилье, поднятой на высокий гребень  и пурпурной розой в жгуче-чёрных волосах.
                Конец.