Из библиотеки Главного Поэта

   Мы сегодня вынужденно  живем в эпоху пост-пост модернизма. Хорошо это или плохо? Не знаю. Я лично от него( от модернизма) очень устала.  Но справедливости ради  нужно сказать, что именно  она (эпоха)  все-таки обучила тому, что каждый из нас  рано или поздно становится  наблюдателем, включенным в наблюдение.  Отсюда легко сделать вывод о том, что миллиарды наблюдателей создают столько же личных картин мира. А это  значит, мы, люди,  не можем  составить  его единственного описания . Как и не можем утверждать, какое из этих описаний правильное, а какое нет.  Мы  лишь являемся свидетелями того, что сегодня объективно  не представлена  единая    картина мира. 

   Что вижу, то пою… Так  кто же этот тот, который смотрит? Наука  прагматично  пытается осмыслить и описать  земные законы. Религия щепетильно, вдумчиво, традиционно   изучает и описывает  духовный мир. Музыка, живопись, поэзия  дополняют (Или выражают? Или раскрашивают?)    малые миры со-творцов?
 
   В религиозной среде не все знают, что в символе веры : «Веруем во единого Бога Отца Вседержителя, Творца  неба и земли», есть удивительно красивый  перевод с древнегреческого  ( образовано от глагола poie, что значит «делать», «совершать», «творить»). Получается:   «Веруем во единого Бога Отца Вседержителя, Поэта неба и земли…».  То есть Главного Словотворца. Чудо, как красиво!

   Поэт человеческий  в определенном смысле призван быть  со-творцом  Богу, сдавая в Его библиотеку свою законченную  книгу.  Как много  сборников  расставлено по полкам этой уникальной библиотеки! Определенно  имеет свою полку  и дорогой сердцу  Хименес:
 
                Люблю зелёный берег с деревьями на кромке,
                где солнце заблудилось и кажется вечерним
                и смутные раздумья, душевные потёмки,
                плывут среди кувшинок, гонимые теченьем.
                К закату? К морю? К миру? В иные ли пределы?
                В реке звезда плеснула, и путь её неведом...
                Задумчив соловей... Печаль помолодела,
                и в горечи улыбка мерцает первоцветом.

                Перевод А.Гелескула

   На главной полке в библиотеке Бога хранится написанная Им  уникальная книга под  заголовком  «Природа». Не все и не  часто (в сравнении со сборниками другой тематики) берут  ее для прочтения.  Я же  -  из числа постоянных читателей.  В  поэтический сюжет произведения  заложена абсолютно  целостная картина мира. И что волшебно-необъяснимо, сюжет  для людей  до сих пор не иссякаем в связи с неиссякаемостью Источника. Он  продолжается и продолжается…

                Лицо лазури пышет над лицом
                Недышащей любимицы реки.
                Подымется, шелохнется ли сом, —
                Оглушены. Не слышат. Далеки.
                Очам в снопах, как кровлям, тяжело.
                Как угли, блещут оба очага.
                Лицо лазури пышет над челом
                Недышащей подруги в бочагах,
                Недышащей питомицы осок.
                То ветер смех люцерны вдоль высот,
                Как поцелуй воздушный, пронесет,
                То, княженикой с топи угощен,
                Ползет и губы пачкает хвощом
                И треплет ручку веткой по щеке,
                То киснет и хмелеет в тростнике.

Борис Пастернак пишет страницу за страницей  в своей книге «Природа», разглядывая  мир, знакомый до  «ручки ветки по щеке». Но  он превращается в узнаваемый лишь после того, как поэтическое со-творчество Бога и человека  состоялось. Поэт увидел и описал то, что читатель  привык не замечать. И вдруг прочитал, а потом  увидел, разглядел и замер привороженный красотой…
 
   В японских вариантах этой книги  природа и человек объединены в неразрывное единство, но внешне сдержанно, скупо.  Аривара-но Нарихира (японский вариант Дон-Жуана)   оставляет  для читателей  пространство для домысливания.   

                Под  дождем я промок,
                но сорвал цветущую ветку,
                памятуя о том,
                что весна окончится скоро,
                что цветенье недолговечно…

Пять строк, пять планов описания… И каждый можно разглядывать изнутри себя, добавляя и краски, и детали в ту короткую весну, которая лишь ось. На нее можно нанизывать любые бусины реальности.

   Сергей Есенин  был активным читателем «Природы», да и к тому же -  иллюстратором, но не кистью, а словом, живописуя красками:

                Гаснут красные крылья заката,
                Тихо дремлют в тумане плетни.
                Не тоскуй, моя белая хата,
                Что опять мы одни и одни.

                Чистит месяц в соломенной крыше
                Обоймленные синью рога.
                Не пошел я за ней и не вышел
                Провожать за глухие стога.

В  двух четверостишиях: красный, белый, синий. На каждой страничке его  книги   всегда много цвета. О чем это говорит?
 
   Четыре крошечных  поэтических отрывка –  как  четыре сотворенных пространства, в которых уже можно начинать  жить.

   Библиотека Бога столь обширна, что для вечно живущих душ, она, как источник всего и обо всем -  неиссякаема. В ней можно найти   сборники  на самые разные темы…  В ее пространствах живет и дышит и наше земное, и пока не открытое вечное. А мы? Мы только учимся видеть, говорить и пользоваться ее ресурсом.

                Их было две сестры. Обеих звали Осень.
                В одной  -  дрожащий лист на хрупкой ветке
                Едва  держался,  не готовый   падать.
                В другой -  по ветру пущенный, бездомный,
                Летел,    приговоренный    пропадать.
                Одна ветра звала  в токкаты  Баха
                В дождях  Верлена плакала другая,
                Лишь на полотнах изредка встречались
                Вечерних скрипок слушая пролог…
 
                А к берегам по розовым волнам,
                Расплескивая кванты света в звездах,
                К той  первой осени, где птицы говорили
                На  странных, непонятных  языках,
                Минуя рифы мертвого пространства,
                И рассекая волны  темной  пыли,
                Под парусами плыл (летел?) корабль!

                Все  осени кончаются зимой…

                А до второй он так и не добрался.
                Туманность  стала его долгим домом,
                где звезды отражались в мертвой глади,
                И время  равнодушное  зашло.
                Там не было надежды безнадежней
                Чем сон, в котором  осень не проснулась.
                Космический поэт  не повторялся,
                Грусть  отпустив несказанной  строки…