продолжение д24 дополнение

Обещанная притча: К одному очень известному суфью набился в ученички один и «очень большой умник»… Долго навязывался-навязывался, а суфий ему отказывал и отказывал всё, отказывал и говорил, что он его, как большого умника, не возьмёт сейчас к себе в обучение, потому что тот ещё никак не готов быть учеником – слишком много знает, а обучить его - и ещё чему-нибудь – очень трудная задача… Но «будущий ученик» никак с этим не хотел соглашаться! Ну, просто никак не хотел – надоедал суфью, рыдал, рвал на себе рубаку и просил, просил, просил…  Задолбал, в общем, всех вокруг и окончательно! (и всё это одним словом…)  Суфий был старенький – в конфликты вступать очень не любил… Он слушал «экзальтированного вЪюношу» и только кивал в ответ свой старой седенькой головой, и непонятно было никак настырному требовательному молодому человеку: соглашается ли он, этот старый дурак, со всеми его доводами или и нет… (Это просто бесило будущего ученика!) Он, как будущий ученик, места себе не находил и старался ещё пуще прежнего! А толку никакого… А «настырному просителю» казалось, что ещё чуть-чуть и он додавит ситуацию, до полной окончательной победы… Дожмёт старикашку… И «старикашка» пошёл навстречу молодому человеку, позволил себя дожать…  Он улыбнулся настырному юноше и кивнул утвердительно головой! Кивнул и только предупредил тут же, что не дорос ещё умом молодой человек до многих и многих очень важных «вещей», и сердце его, как не доросшего до этих вещей человека, может не выдержать и многих-многих околосередечных напряжений, которые – (и напряжения эти!) - если произойдут у него, как у молодого человека – и прямо в сердце, и произойдут ещё - и прямо-таки прямо на его глазах… - ему, как большому молодому умнику, они покажутся и очень и очень даже странными, и даже – более того – вызовут культурный шок и ужасно нервный шок, протест-возмущение, которые молодой человек не сможет сдержать в себе! Как не будет стараться, а не сможет…  А это очень опасное дело – несдержанные чувства…  В таких чувствах – ум всегда отключается и перестаёт слушаться своего хозяина, а начинает слушаться и кого-то другого…  «Наверное, и кого-то - с рогами и хвостом!» - пошутил суфий… И молодому человеку будет очень пережевательно, когда это всё случится с его - и столь огромным и правильным - умом. И суфий ещё раз предупредил своего «будущего ученика», что лучше уж, право, и повременить с этой учёбой, пока ум у настырного юноши не сформируется окончательно и сам собой… И это лучшее, что может быть! Зачем дразнить зверя… Но молодой человек был как танк, и не хотел сворачивать с пути прямого! Такой у него уж был характер… Ему хотелось уже – (и очень уж страшно этого хотелось!) – довести, и всё  это дело «будущего своего обучения», до таких вот накалённых ситуаций, чтобы испытать себя и свой ум… Опасное это дело – но оно же и пьянит этой всей своею опасностью! Молодо-зелено… Суфий предупредил и дал время на размышление… Но «ученичок» был невероятно настойчив и всё никак не отставал от суфья – и не хотел размышлять, а всё убеждая и убеждал его в том, что он уже готов – и прямо-таки - принять ученичество, хоть сейчас и на любых условиях! И что он обязательно совладает со своими эмоциями, как никто другой, и что он во всём будет слушаться своего мудрого учителями, чем бы тот его не удивил… Суфий подумал-подумал некоторое время и решил этому «ученичку» дать шанс… «Ну что ж… - сказал суфий, - Хорошо, я позволю тебе находиться рядом со мной, некоторое время, но при одном условии – ты можешь быть рядом со мной, сколько твоей душе будет угодно, и наблюдать за всеми моими действиями - наблюдать и учиться, на ходу, но при этом ты должен не задавать мне никаких вопросов, пока я сам не пожелаю объяснить тебе и смысла всего того, что будет происходить рядом со мной и на твоих глазах… Согласен? А как только ты не совладаешь с собой и выразишь своё несогласие с моими действиями вслух, и попросишь меня, чтобы я объяснил тебе смысл всех моих поступков, так тут же – и сразу - наш договор с тобой будет расторгнут…  Навсегда и напрочь! Я – с того самого момента - не твой учитель, а ты – не мой ученик… И ты пойдёшь своим путём и сам далее, отстав от меня и признав, что не готов ещё к никакому ученичеству, а я пойду своей дорогой, и мы с тобой распрощаемся – по дружески и по товарищески! Согласен?» Настырный ученик и, конечно же, согласился на все эти условия, будучи полностью уверенный в том, что он – и вполне-то и вполне - сможет понять смысл всех поступков своего учителя, а если чего-то и не сможет понять сразу, то ему хватит ума, терпения и «такта» для того, чтобы не кинуться – и сразу-то - требовать объяснений! Чего же проще? Суфий посмотрел на своего «ученика», покачал головой, и добавил ещё при этом одно условие: «Тебе будет позволено трижды обратится ко мне за разъяснениями, прежде чем мы расстанемся, но после третьего раза мы с тобой расстанемся сразу и навсегда! Таковы мои окончательные условия! И быть тому…» И - как говорится – по совершенно случайному стечению обстоятельств  -суфий – и как раз-то в это самое время - собрался путешествовать далеко-далеко… пешком… и без каких-либо сопровождающих его лиц… И, конечно же, он взял этого «нового ученичка» с собой, как близкого друга и попутчика… А чего ж не взять-то, если обещал? И то верно! Долго ли коротко… - как говорится всегда в Русских сказках – Шли они шли себе… Старенький суфий и его новоиспечённым ученичок… Шли и шли себе, и пришли к большой реке, через которую им нужно было переправиться на тот берег…. Переправится-то надо было, а лодки для переправы не было… Или - даже не так… – лодок для переправы было много, но все хозяева этих лодок хотели одного: платы за то, чтобы переправить старенького суфья и его ученика, на тот самый берег… А суфий всегда путешествовал налегке и той суммы, которая была затребована для оплаты переправы через реку, у него не было… В карманах было пусто и ветер гулял… Не было этих денег и у ученика! Забыл он, ученичок-то этот, и как-то запастись финансами… И что делать им обоим? Не сидеть же на берегу, сложа руки, перед бурной рекой, и ждать у моря погоды? Нет? Нет же?! А и как же быть? Но суфий сел себе спакойненько и принялся ждать… – вот такой он был - неторопливый суфий… Ученику же ничего не оставалось делать, как последовать примеру своего учителя, не задавая при этом никаких лишних вопросов… И новоиспечённый ученик очень гордился собой и тем, что не сделал этого самого «запрещённого дела» - что не задал ни одного лишнего вопроса… Просто гордость за себя так и распирала его со всех сторон, как самого большого умника! Он сидел на берегу, смотрел по сторонам и вдаль, и был на седьмом небе от счастья… Сидели они так сидели, как ни в чём не бывало, пока к ним не подошёл один из лодочников и не предложил суфию свои услуги – и предложил их за просто так - и совершенно бесплатно, не потребовав за свою помощь никакой мзды! Чудеса? Суфий же даже благодарить не стал этого лодочника, а только кивнул головой в ответ, выразив тем самым своё полное согласие на его помощь… Ученик тут же спустился с седьмого неба на землю и слегка надул губки, решив, что его - и каким-то странным образом – просто обвели вокруг пальца, как какого-то мальчишку! Что что-то здесь. И наверняка-то, не так… Он-то знал лодочников! И чтобы они что-то решились сделать и просто так, и бесплатно? Да вжисть такого не бывало! Но факт произошедшего – был на лицо! И тут ученик решил, что учитель его был не совсем вежлив с добрым лодочником, который спасал их из безвыходное положение…  Что просто кивнуть головой в ответ, ничего не пообещав взамен – это верх неблагодарности! Приличные люди себя так не ведут. Да и Бог с ним! (Подумал ученик и промолчал…) А лодочник, даже на ночь глядя, когда никто не отправляется через эту бурную реку на тот берег, - решил плыть, рискуя: и собой, и лодкой, и жизнями своих пассажиров! Суфий с учеником уселись в лодку, на ночь глядя, и оказались, благодаря доброму лодочнику, на противоположном берегу, в самую-то самую глухую полночь…  Но переправились – весьма и весьма – благополучно! Там они – (и на берегу-то этом, и в полночь!) - заночевали вместе с лодочником, а утром – пока лодочник ещё спал у потухшего костра… - суфий с учеником отправились далее… Только не просто отправились, а перед тем, как отправиться в путь, суфий взял нож и продырявил днище в той самой лодке, которая их и переправила на этот самый берег… И лодка, на глазах у двух «мерзавцев», наполнилась водой! И по ней сразу было видно, что она не могла больше - в ближайшее-то время… – никак и никого, и никуда перевозить! Совершив этот «подлый поступок» суфий, как ни в чём не бывало, двинулся - и прямо-таки – далее в степь, куда глаза глядят, ничего при этом не объясняя своему ученику…  А того распирали уже чувства… – он смотрел и смотрел на лодку, и оборачивался на спящего лодочника, смотрел на него и на его лодку, вышедшую из строя, и всё никак не мог взять себе в толк – и что же это такое происходит-то и прямо-таки на его глазах? Что за акт чёрной неблагодарности, совершился при молчаливом его согласии? Что это такое и творит его «учитель», видимо, по природе своей, большой негодяй? Зачем он – в знак благодарности – человеку, который им помог - и помог, рискуя своей жизнью – сознательно наносит большой и непоправимый ущерб? Это же как-то и просто некрасиво даже получается, а? Некрасиво и несправедливо, так поступать с добрыми людьми! «Так же, в общем, нельзя поступать по всем «человеческим законам»? Нельзя? Нельзя! И наконец – это просто подло!..» - Вот такие вот мысли съедали всё нутро бедного ученичка, и он - из последних сил силился, чтобы не раскрыть рта… Шёл так ученик за суфием – шёл и шёл, и сопел и сопел себе под нос от большого, снедающего его изнутри, возмущения, переходящего – временами… - в открытое раздражение! А суфий, словно и не замечал всего этого, шёл себе молчал – шёл и шёл впереди, и даже не оглядывался… Наконец, эмоции переполнили окончательно неподготовленный разум «большого умника» (напросившегося в со-путчики к старому суфию), и он, как весьма раздражённый человек, окликнул суфия, и возмущенно задал свой первый вопрос: «Зачем?!» Весь вид ученика говорил о том, что он не отстанет - со своим вопросом… – от суфия, пока тот не соизволит ответить на него и самым подробнейшим образом. На что суфий, остановившись, обернулся к нему лицом и, подняв палец вверх, сказал: «Ты спросил! И это, согласно нашему уговору, – раз!» Ученику ничего не оставалось, как согласиться с этим фактом и кивнуть в ответ головой, подтверждая что: да! – это так и есть… – он не сдержал себя и первый раз попросил объяснений…  Какая оплошность? Бедные нервишки, как они не вовремя всегда шалят порой! Суфий же не стал ничего более объяснять и повернулся спиной к вопрошающему, и пошёл себе далее своей дорогой, нисколько не интересуясь тем, а пошёл ли следом за ним и его горе ученик… А ученику пришлось выбирать: идти ли за своим учителем следом и далее, без каких-либо объяснений, или повернуть обратно и направиться к реке, чтобы переправиться обратно - на тот берег! - и вернуться домой… Не солоно нахлебавшись… Но ему очень не хотелось возвращаться обратно к реке, чтобы признать своё поражение! Никак не хотелось… Да там у реки был ещё и лодочник, который – и скорее-то всего – уже, наверное, и проснулся окончательно, и обнаружил, что неблагодарные путешественники испортили ему его «средство передвижение», как «средство производства» - и нанесли такой непоправимый ущерб его лодке, что, наверное, сам лодочник готов был убить всякого, кто появится перед ним - как виновник этого всего случившегося! И то верно? А как он без неё-то? Без лодки этой… Как? Ведь это единственное, что позволяло ему зарабатывать себе на хлеб насущный… «И как он тогда, как ученик этого странного «старого недотёпы», вернётся теперь обратно-то и к реке? Как? Как окажется на том берегу, не повстречавшись при этом с разъярённым лодочником? Как?! И лодка в неисправности, и лодочник в бешенстве! Безвыходное положение… » - и подумал так умник, догоняя своего учителя, и на ходу-то - всё оборачиваясь и оборачиваясь к реке лицом, но никак не решаясь бросить своего «старого учителя» и одного-то в голой степи, на съедение лютым степным волкам… Страшно было ученику – и становилось всё время не по себе… - и за себя и за старикашку! «Не-е-ет, так дело не пойдёт!» - подумал здравомыслящий ученик, и решил не сворачивать больше с пути прямого и не позволять своему учителю больше безобразничать! Но и возвращаться более туда, где всё так ужасно и некрасиво получилось, он тоже не собирался! Он же не дурак? И ведь – точно же! - и получилось же даже всё и так, что он – и вовсе без вины – а оказался виноватым! И кому ты это теперь и докажешь? Кому? Даже слушать не станут… Всё на тебя свалят, и тебе же голову потом и оторвут! И такие вот – совсем и невесёлые мысли – посещали теперь голову нашего «нерадивого ученичка»… Совсем грустно! И пришлось большому умнику пойти далее за своим учителем, который – и благо в том – что-то и не совсем далеко ещё ушёл, пока несчастный этот наш ученик, спотыкаясь и бурча себе под нос, размышлял по этому поводу… И ученик принялся догонять своего очень «странного учителя», навёрстывая упущенное, и сдерживая себе, при этом, от совсем уж подпирающего его изнутри «лёгкого негодования», переходящего в тупое раздражение… А старенький суфий - словно и не видя всего этого – шёл и шёл себе далее, не оборачиваясь и даже не интересуясь нисколечко тем, а идёт ли следом за ним его - («навязанный судьбой»…) - и этот самый недотёпа ученик… А что? Вполне привычное дело для всякого суфия… Так они и шли – долго ли коротко – и опять-таки – (и как говорится в Русских сказках!) – пришли они - к вечеру следующего дня… - к старенькой хижине, где жили – и ещё не совсем старенькие… - старик со старухой… И какая радость и удача для ученика, что они успели к этой хижине вовремя! Ночью-то в голой степи - очень и очень даже… - холодно и неуютно! И суфию с его учеником надо было где-то и срочно переночевать, чтобы не замёрзнуть в голой степи и не окочуриться по дороге, оказавшись - и один-то на один… - среди степных клыкастых и лютых волков… Погреться надо было срочно - и как-нибудь, и как-то скромно, у какого-нибудь очага… А тут и такая удача? Вот суфий и направился к этой самой хижине, словно знал заранее, что она тут есть, где жили старик со старухой… А у них очень приветливо светилось окошко, из трубы сакли шёл дымок, и приятно пахло чем-то вкусным и весьма-весьма съедобным… Ученик воспрянул духом и - не отставая от своего учителя – кинулся догонять его, чтобы вместе с ним войти и в этот гостеприимный дом и попроситься на ночлег… Старик со старухой приняли их очень радушно: предложили и кров, и ночлег, и даже разделили с ними свой скудный ужин… А потом все легли спать и засыпали под рассказы старика о том, как вот они, со своей старухой, живут тут и живут долгие годы, и - столько лет безвылазно на этом самом месте всё… – всё ждут и ждут, заблудших в степи путешественников… А путешественники всё реже и реже теперь блуждают в их краях! Совсем что-то и перевелись все эти путешественники! А без них и как жить? И старику со старухой нечем уже и жить-то стало… Так – хоть кто-то приходил и помогал, от случая к случаю… А теперь? И жить нечем… И нет никакой возможности переехать на новое место, потому что средств на это дело и совсем-то уже нет… Хотели бы они сейчас и покинуть эту голую степь, а возможностей никаких… Печальная история! А старик продолжал: «А тут ведь и когда-то было очень и очень даже оживлённо… – рассказывал старик засыпающим гостям - Ходили караваны, было много народу, был большой дом… Была даже большая мечеть, и можно было, помогая людям, накопить достаточно средств для того, чтобы хватило: и на пропитание, и на помощь людям, и на все другие необходимые стариковские нужды… И была – какая не на есть – а надежда на то, что можно встретить глубокую старость в тепле, в уюте, в радости и спокойствии…» Но времена прошли… – и времена уже стали не те! И старик со старухой хорошо всё это понимали… Всё изменилось кругом… И что ты поделаешь? Старик утирал слёзы и всё никак не мог заснуть, вспоминая былые времена, былые годы…  А теперь им со старухой приходиться жить в большой экономии, так как путешественников стало очень и очень мало, а караваны с верблюдами идут, но идут - и совсем совсем-то - по другим уже дорогам, обходя их бедную хижину стороной… И что ты тут поделаешь, если стало невыгодно? Кругом никого не осталось – кругом никого нет – и зачем им тут ходить? Но старик не терял надежды – он не опускал рук… Он уже много лет строил - из оставшихся от мечети глиняных кирпичей… - новый караван-сарай, который - когда он его достроит! - сможет привлечь к этому месту новых путешественников, новые караваны! И тогда жизнь снова забьёт ключом и изменится к лучшему… И у старика загорались глаза, и он верил, что так и будет… И потому он, неимоверными усилиями, уже выстроил одну стену, и ему осталось построить ещё только три, и накрыть их крышей! И тогда – дай-то только, Аллах! – сюда снова пойдут верблюды… Старик рассказывал и рассказывал всё это, а в глазах его светилась большая надежда, а старуха внимала ему со слезами на глазах и смотрела на старика с большой любовью, выражая тем самым… и свою большую надежду на то, что так оно и будет, и надежду на то, что - старику и ей – ещё уготованы впереди и многие-многие годы быть счастливыми, даже пусть и в этой одинокой сакле, но прожить оставшиеся годы в счастье…  Ученик заслушался этими речами старика и не заметил, как под них и уснул! Провалился словно бы в глубокий преглубокий сон… Суфий же давно уже, видимо, спал, или делал вид, что спит, под эти сладкие речи старика… А старик всё никак не умолкал и не умолкал… Всё никак не мог выговориться. Наконец, и он успокоился, и в сакле стало тихо-тихо…  А утром суфий опять поднялся - ни свет ни заря… - и собрался в дорогу, даже не предупредив при этом своего «ученика», что уже пора идти в дорогу… Хорошо, что ученик – спал чутко – и тоже проснулся вовремя – и успел собраться в дорогу быстро-быстро, и отправиться вслед за своим учителем, а то бы так и остался с этим стариками в их, продуваемой всеми ветрами, сакле! Остался бы и ему пришлось бы решать очень неприятные для него вопросы о том, а что же делать ему с этими добрыми и гостеприимными людьми, которые доживают здесь свой век?! А чем он мог им помочь? Чем? Даже если старику и удастся достроить свой постоялый двор – никто же не станет этим путём водить свои караваны, потому что это никак не было и выгодно всем тем, кто эти караваны и отправлял-то в путь-дорогу, а потому старик и зря надеялся! И это же было очевидное дело… Умный-то ученик это знал и совершенно точно! Он-то сам уже и кое-что понимал в этой жизни! И что же тогда прикажете делать ему, как ученику, если он возьмёт и останется - и один-то на один - с бедами и иллюзиями этих двух, старика со старухой? Учитель-то уйдёт – как пить дать уйдёт, а он должен будет торчать здесь и решать - и очень  трудную - и неразрешимую для него задачу: «Бросить ли стариков здесь одних, посреди этой голой степи, обожрав их при этом - этой самой ночью… – (а, значит, поступить ещё и подло!) – или остаться волочить с ними их унылую и голодную степную жизнь, ни имея возможности чем-либо помочь, а?! И что делать?» - «Ученик» ломал себе голову и даже представить себе не мог на минуточку, как он, в этих условиях – голодной, холодной сакли… – может помочь этим двум несчастным людям? Как им помочь? Взять заботу о них на себя? Но это уж простите через край… И не лезет ни в какие ворота! А вот бросить всё это, таким как оно есть, и потащиться вслед за «этим старикашкой» суфьием- тоже ведь не самое лучшее решение? Потащиться? И тоже - куда? И куда этот старый дурак сам пойдёт и далее-то? Куда? Он и сам похоже не знает куда топает без слов и попыток как-либо обучить своего ученика… Это же надо и знать ещё куда ты идёшь! А он уже, как ученик, устал идти вслед за этим «молчащим стариканом»! Устал! А как же ему уже и надоело-то - и это всё - его «ученичество»? И как надоело! Но бросить всё на полдороги – ему совесть не позволяла… Да как такое только можно и сделать – пойти в разлад со своей совестью? А что подумают люди? А суфий - в это время уже - шёл и шёл прочь себе от сакли, не мучаясь никакими угрызениями совести… И вот он сейчас уйдёт – скроется за ближайшим холмом - его «странный учитель», а он, бедный, уставший и расстроенный ученик, останется здесь один – посреди этой степи - с этими двумя стариками? Совесть ученика молчала… Как дурак какой-то посреди пустой дороги, да? Совесть опять молчала… И на это он рассчитывал, когда он шёл в обучение? И этого он хотел добиться своим ученичеством, да? Нет! Нет-нет и нет! Он совсем этого не хотел… Совесть зашевелилась… «Ученичество бросать нельзя! – принял окончательное решение «настырный ученик». – Я не для того увязался за этим «старым идиотом», чтобы бросить начатое дело на полдороги! Я не такой…»  И ученичок кинулся вслед за суфьем… Кинулся и догнал его довольно-таки быстро, и очень скоро поравнялся с ним, и пошёл рядом, потому что суфий отошёл от сакли и не очень-то далеко… Суфий отошёл ровно настолько, чтобы подойти к построенной стариком глиняной стене и остановиться перед ней в большой задумчивости… Ученик догнал его, слегка запыхавшись, и встал с ним рядом, тоже решив принять вид «большой задумчивости», чтобы хоть чем-то угодить своему учителю, если тот обратит на него, и наконец-то, внимание… Суфий же не долго думал, а взял и поднял с земли - и зачем-то? – камень, и бросил его в сторону стены… Камень ударился об стену, и стена закачалась! Видимо суфий, совершенно случайно, – попал этим камнем прямо, и в то самое место на этой глиняной стене, которое оказалось слабее всего... И стена - и тут же – покачнулась: в одну сторону, потом в другую, и обрушилась вся целиком! И у «горе ученика» - аж дух перехватило от таких действий его учителя! «Мать вашу?!» - он чуть не задохнулся от охватившего его очередного возмущения и воскликнул: «Да как же так, Господи?! Да что же это такое и делается-то, и прямо-то на наших глазах?! Да как же это такое и может быть-то вовсе, а?! Учитель!» - возмутился «ученик» и никак не мог потом успокоиться, возмущению его не было предела: «Он же рассказывал нам всю ночь, что строил эту стену - из последних сил! - все последние годы потратил на это, а вы? А вы так с ним поступили? И как же это понимать? Зачем это надо было делать? Вы же уничтожаете его последнюю надежду! Какой же вы негодяй! Как же ему после этого всего и жить-то – без надежды-то этой? Они ведь отнеслись к нам – как самые настоящие добрые люди – и поделились последним… А вы?! А вы!!» - И у ученичка брызнули из глаз слёзы, и он выкрикнул в отчаянье последнее: «Зачем?! Изверг…» Суфий обернулся к нему и поднял палец вверх. Показал его своему «рыдающему ученику» и, ничего более не говоря, пошёл себе далее, словно ничего и не произошло… Ученик только рот раскрыл от возмущения и стоял, как в воду опущенный, стоял и не знал уже далее и как себя вести… Оставаться на месте? Разинув рот… Но это значило - согласиться на то, что ему придётся решать проблемы и этих двух дряхлых людей – окончательно… Да ещё и безнадёжно… И брать на себя лишнюю ответственность за их дальнейшую судьбу и стариковскую жизнь. А ему очень этого не хотелось делать – брать на себя и что-либо… – (и такому ещё молодому!) – зачем ему бремя чьей-то «старческой немощи»?! Зачем такие нагрузки? Это же глупо! Ведь всё равно тут помочь уже ничем было нельзя… Человечность человечностью, а жизнь – и тем не менее – продолжается и по своей сути штука тонкая! А так как он был человек не только совестливый, но и расчётливый, то он постеснялся остаться один у разрушенной стены, а побежал вдогонку за своим «горе-учителем», благо тот - и снова не оборачиваясь… – пошёл и далее на восход солнца, не очень-то и спеша при этом… Ученик весь день не отставал от него ни на шаг ни в чём, подсчитывая, правда, при этом в своём уме – и что это ему будет стоить теперь, когда два пальца уже были показаны? Ему всё хотелось просчитать выгоду, которая ещё могла остаться в этом деле для него самого – а осталась она или нет? – он никак не мог подсчитать этого дела окончательно! Подсчёты никак не сходились… А вы как думали? Время нынче такое кругом – и надо обязательно всегда думать о своей выгоде, чтобы потом не остаться-то, и в конце концов-то, в полных дураках! Сколько примеров кругом… И «ученик» это знал, и давно уже, и лучше всего на свете… Таким уж он был современным человеком… И вот, думая по дороге о том, что у него есть ещё и одна «запасная возможность», чтобы воскликнуть «Зачем?!»… - (прежде, чем – его учитель и совсем уж откажется от него, как от ученика, съехав крышей на сторону!) - «Ученик», и следуя своей выгоды, поплёлся за старым суфией и далее… А как вы думали? Ведь не зря же все ему говорили, не так ещё давно, что его учитель - и именно тот человек, у которого следует, и можно даже будет, хоть чему-нибудь - да научиться, если, конечно же, приложить - и к этому всему делу… - все свои усилия, а  не щёлкать просто так ****ом по сторонам… По крайней мере: так говорили ему все те его друзья, которые советовали ему - при выборе будущего своего наставника… – выбрать именно и этого «старикашку»! («Ебало», извините, это такое тюрско-арабское слово, употребляемое в редких случаях, когда других слов подобрать, ну никак не получается! Жаргон, по своей сути, в степи очень часто употребляемый… И потому просим прощение за цитирование этого «жаргона», но пришлось-таки нам его здесь и воспроизвести!) Итак - ученичок принял решение и поплёлся далее - и опять в самом хвосте… - в «хвосте» у своего странного престранного, и ничего не объясняющего ему, учителя-суфия…  Не жизнь однако получалась, а какая-то морока… Так они - и шли и шли – (и опять-таки целый день!) - а к концу этого дня на горизонте увидели «Роскошный дом», почти что дворец, который стоял себе посреди степи в окружении садов и за высокой стеной-забором…  И суфий, как словно бы и ждал этого появления, направил свои стопы прямо и именно туда, к этому Дому-дворцу, и ученичок последовал за ним следом… Гремя бубенчиками… Суфий постучал своим посохом в запертые двери, и двери перед ним – тут же - и распахнулись! Они вошли с учеником в роскошный сад, где по краям «золотой дорожки» били «хрустальные фонтаны» и «гуляли роскошные павлины»… Да… ещё и пели, при том, кругом райские птицы, и свисали с веток и всякие там: инжиры, гранаты… и разные-пре-разные всякие там и другие - и подобные им - фиговины и ерундовины… Ученик, изголодавшись с утра, принялся всё это хватать руками и пихать к себе в рот, чтобы очень скоренько насытить свой организм, и успеть это сделать ещё до того самого момента, как он, бедненький, не выдержит вида всего этого изобилия и не рухнет в обморок, от такого благополучия! А учитель молча последовал по этой дорожке к дому, не обращая внимания ни на какое на это всё изобилие, где на крыльце дома его уже ждал и сам-то хозяин… «Хозяин» поклонился суфью и пригласил его, как «старикашку», к себе в гости, а ученик, стесняясь своего набитого рта и испачканных соком фруктов рук, последовал следом за ними, опустив в своей скромности и невинности голову ниц… Мы не будем подробно рассказывать, что происходило и там – и в доме этом, во время визита суфья в гости… Не будем рассказывать, потому что не об этом мы сейчас и ведём-то тут речь свою… Совсем не об этом! Честное слово… (Об этом мы расскажем и как-нибудь в другой раз, когда подвернётся под руку подходящий к этому моменту случай…) А сейчас в нашем рассказе и главное-то – это то, и что же было и потом-то, когда суфий, побывав уже в гостях, и решил-то после, и наконец-то, покинуть этот «Гостеприимный Дворец»…  Все мы когда-нибудь уходим из гостей, даже если и засиделись немножко… А как мы уже здесь и наблюдали-то не раз… - (и наблюдали явно в двух предыдущих случаях!) – наш суфий и обязательно должен был и «отблагодарить» за гостеприимство своих «новых покровителей», и сделать это так, как это делают всегда - и самые-то настоящие суфьи! То есть: с очень странным вывертом наружу и нарушенной логикой восприятия… А без этого ведь никак ничего и не получается, да? С суфьями-то всегда оно так? Никак?! И верно. Суфьи никогда не остаются в долгу перед теми, кому оказали услугу и своим посещением – и никогда не уходят просто так, если могут, при этом - и сразу-то… – отблагодарить и кого-то, пусть скрытно и неявно, но чем-то - и очень-очень – нужным, и очень и очень  даже важным… И чем-то ещё, очень и очень, существенным, и чем-то таким ещё, что поможет потом, и обязательно, понять и что-то, очень и очень, необходимое! А разве не так? Ну… и чем же наш суфий отблагодарил «Хозяина» этого дома при своём уходе? А? Чем? И как вы думаете – стоит об этом говорить? Вы же, наверное, догадались уже и сами, и всё поняли, что именно это и будет являться и тем самым главным последствием – (в нашем рассказе про все эти дела!) – а что же и выкинет наш «странный суфий» при уходе от «Хозяина», и от этого самого его «Гостеприимного дома»… Что будет? Что же выкинет «старикашка»? А мы уже и не знаем… И как на это самое дело прореагирует ещё и его – и опять-таки - «очень Умный ученик»… И покажет ли ему учитель в третий раз палец или нет? А? Покажет? Или нет? Вот в чём вопрос! А если «покажет», то прогонит его - от себя взашей… - или позволит всё-таки остаться - за своей спиной… - и идти за ним следом и далее? Как оно сложится и дело-то это? Это надо ещё посмотреть!  Как поступит «старичок-лесовичок» с этим прохвостом-прихвостнем? Жизнь-то - и однако - штука весьма и весьма сложная, её просто так не разъять как труп на составные части, не разЪять… Итак… приходится нам – чтобы расставить все точки над «i» - двинуться дальше! Дорогу осилят идущие… Но чтобы и правильно ответить на этот вопрос, как он с ним поступит… – нам придётся описать сложившуюся ситуацию и несколько поподробнее, вернувшись немного назад… «Поподробнее» – это значит продолжить и наш рассказ - и сразу - с того самого места, как поутру суфий вышел на крыльцо и встал посреди крыльца с ножичком-кинжалом в руках! Вот такие вот дела! Не более и не менее – как с ножичком в руках… Словно бы разбойник какой с большой дороги… Взглянуть со стороны – так террорист-террористом… Встал, замер и принялся чего-то ждать! И вот тут-то мы подходим и к самой-то сути и всего-то этого нашего причитания… Всей этой нашей истории-притчи… Тут и появляется вся соль вопроса… Ведь надо же нам и как-то выйти на «финишную прямую» в обучении «притчею», и поставить «жирную точку» на всём этом деле – этапов чужого ученичества, для всех-то этих ещё и нерадивых, и ужасно плохо соображающих ученичков-олухов-оболтусов! Чтобы впрок им были и наука, и дела… А точка-то будет жирная прежирная… Мы вам это обещаем! «Приготовьтесь…» - как любил говорить, в своё-то время, и лирик, и сатирик с бубенцами, на голове стоящий, Задорнов, рассказывая всем свои побасёнки, с экранов компьютеров, со сцен и телевизоров... Ну… и вот, и что же мы видим? А вот то мы и видим, что: Суфий вышел с утра на крыльцо с кинжалом в руках… А ученик - просочился сквозь двери - (и сразу вслед за ним!) – как тень… - при этом уже и точно зная – (и всё по прошлому-то своему горькому опыту!) - что его «ненормальный учитель» и сейчас-то, и обязательно, и как всегда – и скорее всего… – учудит и что-нибудь такое, после чего ты: хоть стой, хоть падай, хоть гори от стыда… А что с того - и всё равно-то - это делу не поможет! Тупик… И придётся ему – как соучастнику процесса… – родименькому, ретироваться, и очень даже скоренько с места происшествия, чтобы не обрести потом и больших-то неприятностей! Чтобы – и как говориться – не огрести их по полной программе! А как же и иначе-то с этим делом поступать-то, когда тебя всё время подставляют и подставляют, всякие гады? Этот суфий – ведь полный идиот! - и никак иначе поступать не может… У него в мозгу и что-то там неправильно работает! И опыт – сын ошибок трудных… А ученичку и очень не хотелось - и в этот самый раз-то… - чтобы и тут произошло - и что-нибудь такое… – как и в прошлые - подобные разы… А почему ему так этого не хотелось, чтобы оно произошло? Почему? А потому он очень этого не хотел - …чтобы это всё и произошло-то тут и случилось снова… - что он уже, и оказывается, определился «в своём ученичестве» окончательно – раз и навсегда определился! Снизошло на него Сверху Откровение! И потому-то - он рад был бы уже и сам… - и здесь остаться! Здесь и нигде более! А где это здесь? Где?! А здесь и навсегда: и в этом «Гостеприимном доме»!  Раз и навсегда! Так ему здесь всё это понравилось и так этого захотелось, что он даже кушать больше не мог... (Вот такие пирожки!) Но для этого надо было – и срочно-то! - и сделать всё так, чтобы этот «сумасшедший старикашка» не совершил бы и тут какой-нибудь и своей очередной «пакости»! Сволочь старая такая… (Просто не дать ему этого сделать – и всё тут! Вот вопрос вопросов!) А почему ему это, как ученику, и очень-то даже хотелось-не-хотелось сделать, а? Почему-почему? А потому, что ему тут – (и в этом «Роскошном Доме-дворце»!) - и как-то сразу приглянулось, и очень даже сразу – и как-то сразу! - оказалось – и сразу-то! - сладко-пре-сладко… и очень даже хорошо-пре-хорошо во всех отношениях… – в этом роскошном доме… в этом гостеприимном саде-маркизе, среди этих роскошных павлинов-мавлинов… И с этими и «Очень Добрыми хозяевами» - он бы век жил и не тужил! А чё не жить-то?  А они ведь отнеслись к нему сразу, как к родному сыну и даже предложили ему с ходу, и тайком от суфия, остаться с ними - в этих великолепных роскошных апартаментах – и не думать более ни о чём таком другом и плохом, что могло бы омрачить и жизнь «уставшему ученику», и что могло бы не позволить ему, как ученику, и радоваться ей - (и жизни-то этой!) - и вкушать все благи ея… И ученик – оценил предложение - и не удержался! А кто на его месте удержался бы, а? Не вы ли?.. А «ученик» вдруг понял, что ему именно этого всего всегда так и не хватало, для полного счастья, не доставало всего этого и не хотелось никогда больше и ничего-то другого, кроме - как быть в роскошных садах с павлинами в обнимку среди инжира… И он – набравшись мужества! - наконец, и должен был сегодня утром сообщить своему учителю суфьюшке, что он уже и сам, как ученик, отказывается продолжать у него, старого дурака, своё обучение, и потому не хочет - больше и далее - продолжать с ним путешествовать – куда бы теперь не пошёл этот самый и «старый дурак»! Вот так вот – прямо и без оговорок… - был готов и сказать! И даже почувствовал к себе уважение наш этот «горе-ученик», потому что – и наконец-то – обрёл свои волю и силы! А это многого стоит… Ну, конечно же, если задуматься о цене… Да, и вообще – как видно… - думал этот «ученик», что они уже давно разошлись и в разные-то стороны с этим суфием – это же очевидно! И этот суфий - уже давно – и никакой не учитель для него даже - как для «ученика» - никакой! И он, как «ученик» – никогда им и не был-то по сути-то своей - для этого поганого суфия, потому что учитель этот есть тот – кто хоть чему-нибудь да учит! А этот что? Обыкновенный дурак и полный идиот! И у «очень умного вЪюноши» - как от сердца отлегло, при этих правильных мыслях… (Словно камень с плеч свалился!) И ему сразу и так приятно стало думать и далее-то в этом самом ключе, что он никак не мог остановиться от восторга и освободиться от этих мыслей! Они захватили его целиком, и восторг и мысли… В голове у «очень Умного ученика», как в пропеллере, всё крутилось и вертелось, как в барабане с цифрами, одно и то же, одно и то же, что: И не учитель уже вовсе давно для него и этот самый старикашка! И не учитель никакой, а всего лишь попутчик, при этом ещё и случайный, от которого только одни неприятности кругом, ужасы и негодования, а к ним ещё и недопонимания с окружающих, которых просто злило и бесило всё… Вот так вот – и никак иначе! Вот с таким настроем и выскочил-просочился бывший ученичок на крыльцо, чтобы «из чувства справедливости» и собственной черезмерной совестливости, а всё-таки взять – и проводить своего «старого учителя»… и далее в путь-дорожку, но при этом проследить ещё и за тем, чтобы этот «старый осёл» не выкинул на дорожку-то и какой-нибудь свой очередной фортель! С этим дураком станется… Вот он вышел на крыльцо, как бывший ученик, и принялся внимательно следить за старым «маразматиком»! А тут и «хозяйский сынишка» выскочил за ним следом, на то же самое крыльцо… Единственный сыночек любимых родителей – карапуз, шалун и егоза… – выскочил следом, за переставшим быть учеником «ученика», а суфий – словно бы и ждал только этого самого момента! Ждал и готовился, паскуда!  Он возьми и – тут же! – возьми и соверши страшное и престрашное дело! Кровавое дело… Просто ужасный акт ванадлизма! Суфий возьми и схвати этого «сынишку-карапуза», так привязавшегося к бывшему ученику суфья, да и полосни его своим кинжалом и прямо-таки по шеи! По горлу, не задумываясь… Вы представляете себе такое? И такое тут произошло сразу! Такое!! Что ни в сказке сказать ни пером описать… Кровь так и хлынула из маленького мальчика во все стороны, как из бочки… Так и хлынула «ручьями и реками» - неудержимым потоком, и забрызгала собой - все одежды вокруг, и обнимавшего его – и в этот самый момент-то… – несчастного нерадивого ученика… Какой ужас? Он кинулся к мальчику – а «Мальчик» упал на ступеньки крыльца, и совершенно бездыханный - замер… А суфий, как ни в чём не бывало, спрятал кинжал в складках одежды и пошёл себе прочь – спустился на золотую дорожку, вышел из сада… этого прекрасного сада и дома… и, даже не оглянувшись, отправился обратно и прямо в степь! А на крыльце остался один ученик, весь в кровищи, а у ног его - бездыханное тело маленького ребёнка! И о ужас какой! Вы представляете себе такое? Ужас-ужас и ужас!! И что делать-то в таких случаях? Что делать-то – в этом случае - несчастному ученику, да ещё и в такой вот - безвыходной ситуации, а? Что? Это тебе не дырка в лодке и не разбитая глиняная стена… Сейчас же выйдут на крыльцо «проснувшиеся от сна родители», а он тут стоит один – а под ногами у него распростёртое «в собственной крови» тело «маленького умерщвлённого дитяти»… И что он скажет этим «Родителям»? Что?! И главное - что они подумают? Что?! Они ведь даже разговаривать с ним не станут…  И он им никак не сможет доказать, что это не он всё это дело сделал! Не он! Никак не сможет… Что он - и тут-то - и совсем… и совсем-то не при чём – это же очевидно? Нет – никак не очевидно! Никак! А как тогда? Они же даже слушать его не станут, а прикажут своим слугам и тут же накинуться на него, как на убийцу, и - не дав сказать даже слова… – поступят с ним и точно так же, как поступил – (и якобы он!) - с их маленьким и горячо ими любимым дитяткой! И ученичка прошибло пОтом - во всех местах, и затряслись руки… Его начал бить озноб, и трясти - и самая-то - настоящая паническая лихорадка! Он принялся оглядываться по сторонам, как вор, и лихорадочно искать пути к отступлению… Спасайся кто может! – было написано на его лице… А какие тут ещё могут быть и варианты-то? Какие? И какие пути к отступлению? Какие? Кроме разве, что… И взять… и кинуться следом за своим учителем, и убегать-убегать и убегать, вслед за ним, и подальше от этого проклятого дома… Подальше от этого дома, где они вместе, с этим сумасшедшим суфьем, и совершили – (будто бы!) – и это самое «мерзкое дело» – перерезав горло – …и ни в чём не повинному младенцу… - несчастному малышу! И.о. «Ужас»! Хорошо, что никто еще не проснулся! Дом словно вымер… (И это очень радовало горе-ученичка, очень даже и радовало!) И «учеником» было принято экстренное решение  - кинуться с крыльца, как в омут, и вслед за этим учителем, пусть - и садистом, и извергом, и полным конченным уродом-идиотом, но, видимо, и по прежнему-то знающим - куда и зачем идти ещё и дальше-то… Ученик уже ни о чём больше не думал… Ученик уже просто бежал так, что пятки сверкали! Он никогда так не бегал до этого самого момента, спасая свою шкуру… Бежал он, как сумасшедший, и шептал про себя, как ученик – и всю правду-то о произошедшем! Правду, и ничего кроме правды! Как на духу… И всё это делалось им ещё, и на ходу-то и беззвучно, но слетало с его губ само собой – а сам он нёсся, как угорелый, за «убийцею маленького ребёночка», за этим страшным человеком – нёсся следом за этим «ужасным старичком»… А что вы ещё ему и прикажете делать? И вот он настиг своего «гуру-убийцу», и не имея никаких возможностей сдержать себя в ужасном гневе и панической истерики, да уже – (и по правде говоря!) – и не желая этого делать нисколечко, он накинулся на старенького суфья со всей мощью своего взбесившегося организма! Изнутри его так всё и било фонтаном в Небо! «Молодой взбесившийся лось» - налетел на старенького учителя… Налетел, и оббегая по несколько раз учителя по кругу, принялся тому выкрикивать - и прямо в лицо – ритуальные ругательные слова: «Сволочь ты старая – сволочь! Гад! Я так в тебя верили! Так в тебя верил, гадина!! Я так на тебя надеялся, сволочь!! А ты… А ты… А ты обманул меня, и все мои надежды! Все мои ожидания… Уничтожил: и всю мою любовь, и всю мою веру в справедливость!! Мерзавец! И как ты так только и мог это сделать? Как?! Ты же не человек! Ты же Монстр! Монстр-монстр-монстр!..» - и разъярённый ученик даже попытался схватить старенького суфия руками за шиворот, но никак не мог ухватиться и за что-нибудь такое - и вполне осязаемое, за что-нибудь и такое - конкретно существенное… И потому пальцы его - и почему-то всё - не слушались его никак и не слушались, и такого всего «праведного» и кипевшего от ярости, и гнева, взбесившегося от собственных мыслей «ученичка»…
Продолжение следует…