ООН в Крыму, гл. 62. Независимость - это о чём?

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман

Седьмой день отпуска Романа Селезнёва,
12 июня 2006 года, понедельник


Глава 62.  ДЕНЬ  НЕЗАВИСИМОСТИ...  –  ЭТО  ВООБЩЕ  О  ЧЁМ?

*   *   *
Проснулся Роман от ночной грозы: она разыгралась в западной части моря где-то в районе мыса Фиолент. Но вокруг стоял такой грохот, по небу так громко перекатывались громадные булыжники и взрывались такие невообразимо мощные петарды, что казалось, будто всё это ужасающее действие разверзлось в аду в виде какой-то неурочной революции, и что гроза эта происходит именно в этом пекле, и что она не то что совсем рядом стряслась, а происходит прямо над тобой и даже в тебе!

Может, и впрямь невероятно мощная гроза эта бушевала не так уж и далеко, но попробуй-ка кромешной ночью сориентироваться хоть как-то на море. А в водной этой хляби вытворялось тоже что-то невероятное, жуткое и восхитительное одновременно. Над водой разыгралась дикая свистопляска, устроенная целой семейкой молний. На относительно небольшой территории моря они в разных местах и с разной силой беспорядочно так и сыпали в воду разрядами – слали в неё одну молнию за другой, а то и по две-три сразу!

Интересно, чем этой ночью довольно таки мирный Посейдон вдруг так сильно раздраконил своего единоолимпийного (по месту обитания, а не рождения) брата Зевса, что тот целой чехардой из молний начал вымещать свой гнев на жилище подводного бога? А если под эти молнии подвернутся рыбы, дельфины и прочие морские обитатели?! Их же вмиг поубивает там всех нафиг, ведь миллионы вольт раз за разом так и прут с небес в воду разряд за разрядом!..

...Гроза потихоньку уходила на юго-восток, куда-то в сторону Батума, и потихоньку стихала, пока вовсе не утихла, наконец. Видимо, два бога, земной и водный, нашли другой, более спокойный и мирный способ выяснения отношений. Ну, попугал синебородого братца огневзорый владелец Олимпа, вот и хватит. Ведь разгневанный Посейдон и сам может преотлично поколыхать землю вместе с её Олимпом, да и молнии в горы покидать. Так что ушли примирившиеся боги-братья, видимо, садиться за стол мирных переговоры.

Гроза прошла мимо и закончилась. Стало очень тихо, а заодно и прохладно. Жаль, не захватил Роман фотоаппарата, чтобы запечатлеть столь необычное явление, как пляску молний над морем. Если поставить аппарат на бесконечную выдержку, то может получиться классный кадр, на котором запечалятся одновременно пятнадцать-двадцать молний. В природе так не бывает, вообще-то, но на фото выходит легко и красиво. Были бы только возможности и желание получить чудо-фото. Но Роману не к чему было таскать лишний груз в виде фотоаппарата: всё интересное в Крыму и так уже снято-переснято давно.

Проснувшись от небесного грохота, Роман не стал уходить в палатку. Посидел под своим клифом-бережком, откинув голову назад на травку: пусть шея отойдёт, а то затекла в неудобной позе. С вечера на берегу засыпать приятно: тёплый бриз с моря обдувает, спится легко и приятно. Да и йодом лишний раз подышать никогда не помешает. Но после грозы стало свежо, потянуло прохладным бризом в сторону моря. Хорошо, что палатка от прикрывала...

И тут Роман вспомнил о своём фото-опыте.
Начинал он фотографировать в седьмом классе. В ванной или в своей комнате при занавешенном окне и красном фонаре делал бумажные фотографии на фотоувеличителе УПА и сушил их электрическим фото-глянцевателем. Начиналась его фото-эпопея с фотоаппарата «Зоркий», потом был ФЭД, а в институте – зеркальный «Зенит-11». После института летом, это до армии ещё дело было, поехал он в Германию по турпутевке. И в Гамбурге, во время водной экскурсии по городу на речном трамвайчике, к нему пристал немец-механик этого пароходика: продай да продай ему «Зенит». Оказалось, он родом из бывшей Восточной Германии, знал немного русский и очень ценил ЛОМОвскую технику. Только оптику, считал, нужно заменить на цейсовскую. Но Роман не пошёл на сделку: ему и самому был памятен и дорог этот фотоаппарат.

И тут же вспомнилось, как однажды весной в девятом классе на уроке по начальной военной подготовке пустили они по классу фотографию Максима Адарова. Её недавно сделал их одноклассник Виталик Грибов, такой же фотолюбитель, как и Рома. Тогда все пацаны из их класса смылись с последнего урока географии, чтобы на озере покупаться. На фотографии Максим был запечатлён со спущенными до колен трусами – во всей своей юношеской красе и с великолепно торчащим членом.

Дело в том, что фото-сессии предшествовала шутливая массовая потасовка в воде и на берегу, так Витька Катуков завалил Макса и начал «сношать» его, потираясь членом о член. Тут же подскочили Васька Борисов и Ванька Вихров, вместе с Витькой распластали Макса «христосиком» и давай дрочить ему член. Тот и встал: дело-то молодое да озорное. А Макс вроде бы и психовал, вырывался, но кайф хапал – смеялся до одури, как и остальные пацаны.

Да тогда почти у всех пацанов члены более-менее повставали, но до массовой дрочки дело не дошло: повырастали они уже из глупого подросткового возраста, многие хвастали о своих интимных подвигах с девчонками. Макс был в их числе одним из первых: парень он видный и стройный, сильный и нагловатый в меру. Да и по интимным параметрам только немного уступал Витьке Селезнёву – явному чемпиону не только их класса, но и всей школы.

Парни потихоньку (на уроке ведь всё это происходило) смущённо ржали с фотографии и завидовали  Максу. Девчонки тоже вроде бы стеснялись и хихикали, но на Макса поглядывали недоверчиво и заинтересованно.

А тому хоть бы что: делал вид, что не понимает причины смеха одноклассников и внимания к своей персоне. Но сидел довольный-довольный и сиял, как начищенный пятак, гордился собой, ведь Виталик показал ему фотографию ещё на перемене.

Тогда на озере пацаны уламывали Рому помериться с Максом и вдвоём сфотографироваться, но он не стал позировать, постеснялся. И без того знал, что  его Ромка-младший был выразительнее. Но пацаны, в пылу азарта заломавшие и уложившие Селезнёва рядом с Адаровым, сами это увидели...

...Затёкшую шею отпустило, и Роман перебрался в палатку. Лёг и не заметил, как почти сразу же уснул. А утром приятные свои мысли, посетившие его ещё перед первым засыпанием, никак не мог вспомнить. Было в них что-то хорошее и доброе, музыкальное и романтичное, да вот только случай с фотографией членистого Макса всё перебил в памяти.

*   *   *
Наутро Роман, как и запланировал с вечера, очень рано вышел из палатки, было около половины пятого. Сделал лёгкую пробежку по пляжу в сторону нимфы Алчак и обратно. Босиком бегать по колючей траве и гальке было не в кайф. Поэтому он остановился у своей палаточки-черепашки и начал неспешно делать обычный утренний физкультурно-разминочный комплекс упражнений, чтобы активнее задействовать и размять все группы мышц, особенно шеи, спины и ног. Поглядывал на багровый глаз солнца, начавший прорезаться из-за морской сини сквозь густую пелену облаков на дальнем горизонте, и размышлял.

Сегодня было 12 июня, большой государственный праздник – День независимости России. Странно: почему это Россия должна праздновать независимость? Независимость кого от кого или кого от чего? От внешних врагов, которых у неё испокон веков было немереное количество? От внутренних врагов иди сломленных коммунистов, преуспевающих бюрократов или процветающих казнокрадов? Но такая независимость вообще невозможна – и те, и другие, и третьи никогда у нас не переведутся.

А может, у нас празднуется независимость олигархов от налоговых и правоохранительных органов? О-о! Вот эта независимость подходит больше, потому что в России она наличествует во всей своей красе и процветает махрово. И всё. Никакой другой независимости в России больше нет и быть не может. Ну, и какой же тогда может быть праздник?
Да-а, одни невесёлые мысли что-то пошли.

Тем не менее, уже сегодня половина отпуска будет позади. И каковы итоги пути к его зениту? В принципе, итоги можно считать неплохими, за вычетом двух бурных вечеров, украденных у одиночества и брошенных в жертву Эроту и Каме, божествам плотской страсти.

Что ж, пора перебираться в сторону Феодосии с высадкой в Коктебеле. До Коктебеля автобусом не более часа пути, так что в этот город он попадет ещё по утренней свежести, если сейчас поторопиться в Судак, чтобы успеть на первый автобус. Кушать не хотелось, вина не было. Поэтому он сложил в пакет пищевые отходы, пустые бутылки из-под воды и портвейна, уложил вещи в рюкзак, собрал палатку и направился в сторону мыса Алчак.

До Судака от мыса Француженки – километра полтора по прямой, полчаса пути вдоль автомобильной дороги, не более. Но Роман же умный! Поэтому решил обойти мыс  Алчак не по кратчайшему пути к виднеющимся отсюда крайним домам города, а по более длинному, но излюбленному маршруту – вдоль моря. Захотелось пройтись по хлипкому Чёртову мостику и посетить грот с романтическим названием Эолова Арфа, затем попасть на городскую набережную и пройтись до Молодежной площади. В полтора часа времени можно вполне уложиться, чтобы примерно к половине седьмого попасть на автостанцию.

По пути ещё раз осмотрел Рыжий мыс. Мыс как мыс – абсолютно ничего примечательного в нём нет. Можно сказать, он выглядел довольно маленьким по сравнению с тем же Кузгуном, например. Но вот надо же: мелкий-мелкий, а в нём золото нашли в самородках. Посмотрел-посмотрел Роман, ничего жёлтого в глаза ему не блеснуло. Знать, не судьба ему стать золотодобытчиком или мойщиком золота – вот уж не знал он, как вернее назвать это прибыльное дело.

Мыс-гора Алчак-Кая со стороны бухты Француженки похожа не на черепаху Тортилу, какой она выглядит с города, а больше смахивает на гигантского жука-бокоплава. Но можно сказать, похожа и на гигантскую креветку, поскольку при рассматривании её сверху видно, что она будто свернулась полу-калачиком, заметны даже прижатые к брюшку ножки – это промоины на крутых склонах, бедленды.

Морскую нимфу гора Алчак напоминает только из большой дали, с Меганома, например. А вблизи ничего романтического и, тем более, божественного в ней не наблюдается: гора, как гора, совсем не большая.

Довольно быстро обошёл он эту вальяжно окаменевшую морскую нимфу. А вот и собственно мыс Алчак. Как и все здешние мысы, он весь изъеден морем, высоченный и обрывистый, с осыпями и развалами камней в полосе прибоя. Роман кое-как по ним пробрался, вышел опять на тропу, начал подъём, а вскоре и Чёртов мостик показался.

Примостился этот мостик под здоровенным, над тропой нависающим каменным надолбом на не менее массивном горном уступе, в свою очередь круто обрывающемся к морю. Проложен он был через относительно небольшую и неширокую, но довольно глубокую щель в горных породах.

Перед самым мостиком среди камней и скал раскинулась относительно просторная поляна, здесь виднелся даже вход в какую-то пещерку-гротик. Некоторые туристы путаются и называют ее Эоловой Арфой. Но на самом деле божественная Арфа находится немного дальше, за поворотом тропинки, чуть дальше по ходу за скалами и чуть выше по склону, расположена она в виду города. И туда еще нужно постараться попасть, потому что путь к Арфе нелёгок.

(продолжение следует)