Бесконечный свет

Однажды мой Лорд улетел, как чумной,
И больше, того я в жизни не видел,
И взлёжа ничком с перебитой ногой,
Минуты считал до смерти, что рыси.
Но Смерть не спешила. Смердеть уж начав,
Следы страшной сечи кривели вокруг.
И страх незабытый, как будто, продав
Срастил вокруг шеи непознанный струп.
Я выиграл время, вот, именно, так;
То трогал, подлюк, воспалённый рубец,
Алел и кусал, болючий. Слабак...
Накрыл тут бесславный б падонок, конец.
А я убоялся и проклял тот миг,
Откель своё чрево взлелеял когда,
И принял скорей священный пострИг,
Чем зрел, как уходят впустую года.
Не трусил, когда брали стены вдвоём:
Лишь меч-и-нахальство, недурственный щит,
Не трусил, на ложе, распутства тем днём:
Пять дев, ублажая, был в щепы, разбит.
Не трусил, сбежав из семьи точно вор, –
Шестнадцать ведь возраст, бесславных побед,
Не трусил, познав униженье, позор,
До дна, за прошествье бродяжничьих лет.
Не трусил, когда, ставши, мясом для псов,
Товарищи мёрли, один за другим,
Не трусил, спихнув их тела в жадный ров,
Не трусил, устав быть навеки, одним.
Не нужно мне злата, вскричал тут, в сердцах,
Не нужно, чтоб ты поседела за ночь,
Хочу, чтобы сын мой увидел отца,
Прошу, хрест Христовый, спасенья пророчь!
Я был твоим псом и любимым рабом.
Господь не взирает на Небе всегда.
Покинул любовь, родню и отчий дом,
И только всё клекот глых парий и ром.
А гром прогремит – то Господь пошалил,
Никто никогда не снится… «Про-ощай».
Лежал под одним, лежал под другим,
Не видел забвенья упадочный край.
Как пёс. Как отступник, как мелочь и грязь,
С тобою насилья изведал, отец,
Как тот, кто не стал развратник, мой князь,
Упав под шестью, топтальщик овец.
Убил их не всех – померк и разум мой,
И стал видеть я знамения Твои,
И всё повторял, что вера отстой,
И всё невзюблял я ближних своих.
И всё мне как будто благие врата,
А ад никогда до сих пор не пугал.
Пока не сказала мне сила «пока»,
И свет перестал сходить в тронный зал.
Увидел богиню и понял – вона,
Но что-то в нощи подменяло глаза,
Светились изнУтри, как ровно слюда,
И ровно гремучка, а может гюрза.
Шипела. И рвАлась и пИла…. меня,
Не понял, что это, о, Царь Вышины,
Потом улетела куда-то, крича,
Что я изнасиловал, дав стрекача.
Хотя не насиловал – скажет и поп,
И мой исповедник сё подтвердил.
Загонит, недужная ворного в сруб,
Как будто покойник нагрешный всходил.
В запале хотел целовать даже лоб.
Но стало противно. Не дело ****еть
О том, что и так могло стать бы твоим,
И рёвом фальшивым о фаллосе преть.
Что ты потеряла? Давай же, иди,
Блудливая кошка, больная совсем,
И крест аж у дверей зачертанный жди,
Прибавил приблудок реальных проблем.
Не знаю, что это, но верно, судьба,
И кликать ту стригу нельзя «человек»,
Моих страшных глаз кровавых мольба,
Огромен и страшен в толпе чёрный негр.
Но то не повстанец и не инолюд,
Он нелюдь… о, Ббоже, смотри же, смотри!
И крылья всё прячет, как жуткий… верблюд,
Горбат так спиной, что моя не моги.
А зыркает, как… и водит столь… зрачком,
Краснючим бо роза, иль, вроде, кумач,
Смотрю на него, я, просто, вот тайком,
И, нет, мне не нужен священник да врач.
А после в дому у себя полежал,
Не мог позабыть… Увидел во углу,
И как сумасшедший оттуда, сбежал,
И больше в квартиру свою ж не пойду.
И меч уже больше не только рычаг,
Чтобы в рану вставлять и кости кроить,
Мне страшен и мысленен кажется враг,
Могу по жизнёнке своей посудить.
Я младший из сЫнов, никто и никак
Не звали меня, был просто им чужим,
Не вроде противец, не вроде дурак,
Очко же порой-ка играло «жим-жим».
Был сильно прекрасен, как истинный сэр,
Отца продолженье считал я себя,
Сомненья кручинец, наследственный пэр,
Лишь звёзды и веру во бедах виня.
И тот сумасшедший, тот пьяный цыган…
Вещал о рожденьи великой беды,
Когда мот пригожий, мальчонка взирал
На крови с рубашки подшейной следы.
Стигматы и боги, крушенье надежд,
Одни лишь сраженья за нашу печаль,
И домыслы жутких темнейших невежд,
И даже чуть-чуть свою участь мне жаль.
И даже я где-то грешил, но не так,
Чтоб больно о прошлом своём вспоминать,
В чайной я увидел в пиале злой знак, –
То мчалась по полю вражливая рать.
Порою мне снится… иду я сквозь свет
И крылья из белой красивой парчи
Летят будто знамя, как будто ответ
Моей подневольной сгоревшей души.
Но, вот, и, конец – сегодня, мне и смерть,
Я вижу, что это, ползет, среди них,
Я встану, я встану, родная, прости,
Я был тебе жалок, я был не жених.
Я крепок, но мал, всего-то, три вершка,
Но, меч, я держу, рука, словно бы, щит,
Усмешка, мягка ли, злого, не-врага,
Но, как, же, небыстро, шарага, бежит.
Я был, твоим, псом, и, неверным, рабом,
Я был, твоим, именем, о, мама, за что,
Я был никаким, а слепцом и вором,
Укравшим, твой, пояс, что, красивше всего.
Я был и остался лишь только-то никем,
Кто смотрит туда, где нельзя посмотреть,
Я был, тебе, братом, Варнава, ничем,
И мог только член, похоже, и иметь.
Но, время, прошло, вот, ты, на, получай,
Никто, уж, не скажет, где место мое.
Погост, не увижу, о, солнце, прощай,
Лишь я, и мой, конь, и время. И вдвоем.