Без понтов - 2

                Игорю Михайловичу Брилю!               
                От всей Души!

   Концерт уже начался, и прошло то, обычно положенное время, когда музыканты и зал начинают чувствовать друг друга, когда уже не проходит незамеченным удачно сыгранное соло, когда даже отдельная фраза поощряется аплодисментами,  возгласами и свистом. Все столики были заняты,  завсегдатаи клубились у бара, одним ухом слушая музыкантов, а другим, забирая в себя свежие анекдоты, новости, сплетни, радостные и горестные сообщения. Конечно же, шумноватый, речевой фон мешал музыке, но с этим, как и с куревом,  приходилось мириться, потому что бороться было просто невозможно. Каждый из  этих симпатичных, преданных джазовой тусовке, людей  считал, что одним только своим постоянным присутствием на клубных вечерах, бесспорно завоевал себе право на некоторую исключительность, хотя бы в том, чтобы погудеть в течение вечера.

   На сцене расположился Игорь Бриль со своим молодым поколением. Это было одно из первых выступлений созданного им состава, куда входили дваего лохматых, розовощеких сына, саксофонисты Дима и Саша и такие же молодые контрабасист Игорь Иванушкин и барабанщик Рома Лыков.   
      
   Игорь играл своё соло, когда отворилась дверь и в зал вошли четыре человека, сразу обратившие на себя общее внимание своей смешной необычностью. Первыми вошли мужчина и женщина, а за ними два крепких молодых парня.

   Она была совсем невысокого  роста, слегка колченогая, на голове плод  химической фантазии провинциального парикмахера, на лице выделялся краснющий рот, а глаза были так заштукатурены тушью, что с расстояния и понять было нельзя, есть ли они вообще. Одета дама была не стильно, но во всё дорогое, это было видно. На плечах её жалким, измученным трупом покоилось какое-то животное.

   Мужчина, судя по всему её супруг, ростом был выше примерно на полторы головы. Лоб его был сильно морщинист и от этого, да ещё и от того, что он был лыс, казалось, что лицо у него приплюснуто. Посередине этой сдеформированной физиономии, аккурат под носом, рос кустик усов, и в целом мужчина напоминал счетовода Вотрубу из кабачка “13 стульев”. Одет он был опрятно, в добротный, несомненно, дорогой костюм и, конечно, при галстуке.

   Два парня были настолько одинаковы во всём, что в царящем полумраке их можно было бы принять за близнецов.  Оба стрижены наголо, чёрные костюмы, чёрные штиблеты, белые рубашки, скромные галстуки, молчаливы и без эмоций – всё это выдавало их нынешнюю работу телохранителей. Это происходило в 94 году, на заре бурного развития бандитского капитализма в Москве и тогда уже пошла мода на охрану. В каких-то случаях это было необходимо, а в каких-то диктовалось, скорее, соображениями понта. В данном случае, очень похоже, что эти супруги на фиг никому не были нужны, но понт – это великая сила.

   Они сели за свободный стол и мужчина начал изучать лежащий на столе листочек, который только при очень большой фантазии можно было бы назвать меню. Все перечисленные там блюда без комментариев уместились бы в пять строчек, но с комментариями они уже занимали целую страницу. Вот, например, как подавался там солёный огурец. Сначала комментарий: “Из всех закусок, самой архиважнейшей для нас является огурец” и подпись В.Ульянов (Ленин), том 37, стр. 254. После этого указывалось само блюдо «Огурец солёный» - цена 1 руб.  Единственное горячее блюдо «Сосиски с зелёным горошком» подавались под названием “Некоторые любят погорячее”. 

   Мужчина смотрел в меню и его лоб, без того сморщенный в приличную гармошку, ещё более сократился, сигнализируя всем о том, что мыслительный процесс идёт. Он что-то сказал супруге, показав ей листок, на лице её появилось удивление, а губы перекривились в пренебрежительной усмешке. В этот момент мне показалось, что у мёртвой твари на её плечах, в стеклянных бусинках глаз тоже промелькнуло что-то вроде презрения. Они заказали только пепси,  официант Паша мигом выполнил этот несложный заказ.

   Наблюдать за ними было интересно, это был живой и наглядный пример для включения в лекцию на тему “Джаз, как эффективное средство лечения от снобизма”. Сначала они сидели молча и даже неподвижно, эдакие четыре мумии с застывшей мимикой, выражающей, скорее всего, недоумение. Они действительно с удивлением смотрели на публику, которая по ходу исполнения вдруг начинала хлопать, кричать, а кто-то даже и свистел. Судя по их реакции, с подобным раньше они не встречались. Даже дохлая лиса, которая до нынешней хозяйки грела не одну даму, если бы могла, то засвидетельствовала бы, что ни на одном из многочисленных концертов и приёмов, на которых она бывала, такого безобразия не видела никогда. Первыми начали отходить от замороженного состояния охранники, вот один начал отбивать такт начищенным ботинком, вот у второго начала ритмично  раскачиваться  голова.

   Темы шли одна за одной, музыканты завелись и буквально выпрыгивали из  своих затёртых джинсов. Дух соперничества царил на сцене, братья неистово сражались между собой на саксофонах, выстреливая друг в друга четырёхтактными фразами.  Папа Бриль с любовью смотрел на них из под козырька бейсболки и удерживал всю эту джазовую вакханалию  строгим гармоничным аккомпанементом. Вирус творчества и ритма проник в зал и им оказались заражены все, лишь только “новые русские” выдерживали недоуменное спокойствие даже тогда, когда после окончания пьесы публика взорвалась криками и аплодисментами.

   Музыканты покинули сцену,  остался только Игорь, он сделал молчаливую паузу, а потом, повернувшись к залу, коротко бросил:
   – А сейчас “Путешествие в блюз”.

   Последнее слово утонуло в восторженных криках, потому что эту брилёвскую тему все знали, она была его коронкой, которая всегда звучала в конце,  на десерт. Он начал играть тихо и размеренно, как бы, напоминая слушателям о том, когда и где родился блюз.   
               
   Простая незатейливая тема, чёткий, понятный размер сразу вошли в слушателей и они, словно придумавшие блюз рабы-негры, начали раскачиваться в такт, отщёлкивать ритм пальцами, размахивать рукой, отстукивать ногой. Когда Игорь перешёл ко второй части, я посмотрел на эту четвёрку и увидел, что дама положила руку на стол и исправно пришлёпывает ею, в лице появился намёк на улыбку, на радость. От движений её руки стала колебаться мёртвая шкурка, и в стекляшках глаз то возникал, то исчезал отсвет от прожектора, создавая иллюзию жизни.

    У мужа гармошка на лбу слегка разгладилась, лицо уже не казалось таким приплюснутым, он даже что-то наборматывал себе под нос и от этого бугорок усов шевелился и жил какой-то своей собственной ритмичной жизнью.
Маэстро вошел в раж, он завёл самого себя до предела, с ним завёлся и зал, последние аккорды уже шли под нескрываемый восторг и крики публики. Радость от музыки и от соучастия в ней поселилась в каждом, и люди, не скрывая своих эмоций хлопали, улюлюкали, свистели.

     Красное пятно рта у дамы растянулось в улыбку и оказалось, что она не лишена обаяния, она хлопала с широким размахом рук, и  каждый хлопок у неё получался довольно громким. Лиса слегка подпрыгивала на её плечах и можно было подумать, что джаз вселил жизнь даже в эту мертвечину.  Супруг аплодировал  стоя, делал он это самозабвенно. Охранники растянулись в улыбках и грохали своими бойцовскими лапами, заглушая всех остальных.  Концерт закончился, впереди был джем, но четвёрка собралась и кучкой покинула клуб.

    Прошла неделя, в клубе играл Осейчук со своей группой “Green Wave”. Публика  ещё только соби-ралась и вдруг… Открылась дверь и в зал вошли те самые охранники и с ними две молоденькие девахи. Парни были одеты по-простому в джинсы и свободные рубашки и от этого выглядели нормальными ребятами. Кстати, совсем не походили друг на друга, у каждого было своё лицо, своя индивидуальность, не то, что в тот раз. Они приветственно помахали мне рукой, дабы у их подружек не осталось сомнений, что они здесь свои, и сели за тот же стол. Со смехом они показывали девчонкам меню, обсуждали с ними заказ и вскоре им принесли водки, пива,  архиважнейшую закуску, орешков  и ещё какой-то ерунды.
   
    Как всегда, концерт прошёл на высоте. В конце вечера я подошёл к столу этой компании и задал парням вопрос, который всегда задавал новым людям:
    – Вот вы пришли сюда ещё раз, значит, вам здесь понравилось. А  что вам у нас нравится? 

    Бутылки были заметно пусты, а компания – заметно навеселе и от этого была открытой и доброжелательной. Один из парней растянулся в улыбке и ответил,  сразу перейдя на “ты”.

    – Здесь хорошо. Как бы тебе сказать, ну-у-у, здесь легко, без выпендрежа, от которого уже тошнит. Без понтов, понял?
    – Спасибо. Понял. Хорошо, главное - точно сказал. Ещё придете?
    - Обязательно – дружно и весело ответила вся четвёрка.