Победителей не судят

Этот день настал. Королевские войска разбиты, столица сдана повстанцам, и теперь уже никто не отберёт у народа алтинян законную власть. Больше никакой тирании со стороны самодержца, никаких казней, пыток, трудовых лагерей, — рабские оковы с треском надломились. На месте Севаррского королевства восторжествует Республика Севарра, в которой не будет места угнетателям. После шести лет борьбы над дворцом развевался чёрный флаг с жёлтым молотом посередине. Такой же флаг Фидель поднял впервые во время стачки на металлургическом заводе. А ведь тогда он был всего лишь легкомысленным юнцом, чьё имя никто не знал; но его смелая речь перед рабочими могла бы сравниться с речью величайших полководцев.

«Вставайте, рабочие! Смыкайте шеренги! Неронцы — это варвары, которые больше трёхсот лет незаконно царствуют на нашей земле, угнетают наш народ, отбирают ресурсы! Они считают нас низшей расой. У самих — дворянские чины, золото, фабрики и заводы! А мы для них — пашущие лошади! Война с Луэрсией — это война против алтинян! Нас отправляют на смерть, чтобы мы не восстали. Но мы не пойдём. Матери, берегите сыновей! Они не должны погибнуть во имя бредовых идей короля».

Фидель до сих пор удивлялся своей тогдашней отваге. Он не учился ораторскому искусству, не пытался подражать кому-либо, и тем не менее, повёл людей за собой. Так и появилось общество «Железных братьев», которое постепенно переросло в армию революционеров, и сам Людовико Третий дрожал при упоминании Фиделя Фальконе. И страх  оказался не напрасным: повстанцы учинили кровавую расправу над членами династии. Один из революционеров сказал, посмеиваясь над повешенным королём: «Труп государя воняет не лучше, чем труп крестьянина».

Нация спасена и возрождает былую славу. Фидель победил, но где же прекрасное ликование, где гордость за освобождённую родину? Он так долго ждал этого, так часто видел во снах желанный триумф, использовал все возможные средства для войны с ненавистным королём, не жалел о потерях, рвался вперёд, как лев. Почему победа тяжелее поражения?

Фидель знал, как воевать, но не знал, как править. Народ верит в него, ждёт серьёзных перемен и лучшей жизни. Фидель боялся разочарования со стороны братьев-алтинян. Если они отвернутся, он, наверно, не вынесет позора и застрелится. Нет! Никакого самоубийства. Это удел трусов — уходить из жизни, оставляя своих близких на произвол судьбы. А его близкие — целая страна.

Фидель вдруг понял, почему такая странная тоска навалилась на него после прибытия в столицу. Вспомнилось имя, которое так хотелось оставить по ту сторону памяти.

Любовь к врагу запрещена. Врага надо уничтожить и не брезговать жестокостью. Марта… Она, несомненно, была врагом. Все её нежные слова, ласки, клятвы верности — ложь. Такие, как Марта, не способны любить. Дворянское дитя, всосавшее привилегии с молоком матери. Наивная девочка, посчитавшая, что повстанцы примут её в свои ряды.

Они познакомились весной 1891, как раз в тот год, когда Севарра вела в войну с Луэрсией. Марта посещала лазарет в качестве сестры милосердия. Фидель пошёл туда чтобы, с одной стороны, также ухаживать за ранеными, а с другой — пропагандировать антиправительственные идеи. И Марта прислушалась к словам странного юноши. Впервые человек из высшего общества заговорил с Фиделем на равных. Прелестная белокурая нимфа смотрела на него как на бога, нескрываемо восхищалась силой и умом революционера. А что за чудесные письма писала! Видимо, вдохновилась какими-нибудь модными поэтами.
<tab>«Что ты сделал ты со мной, прекрасный? Я так влюблена, что вздрагиваю от одного взгляда на тебя. Мне хорошо понятно, почему народ избрал тебя лидером. Ты так отважен и не по годам мудр. Ах, я хочу покаяться перед Господом за то, что забыла о Нём из-за безумной страсти. Наверно, душа моя обречена на адские муки… Я уже брошена в огонь. Позволь же погибнуть во имя тебя, во имя той правды, что ты несёшь миру…»

Она по совету возлюбленного читала запрещённые книги, те самые, которые жандармы беспощадно сжигали, а их владельцев отправляли на каторгу. Для дворян законы иные. За «неправильную литературу» их наказывали менее сурово. Даже не бросят в темницу, что уж говорить о каторге. Последнее Фидель испытал на себе, хоть и на короткий срок.

Марта соглашалась не со всеми мыслями революционных авторов, но не оспаривала главного: всеобщего равенства.

«Я верю, очень скоро мы придём к равенству мирным путём, революция — слишком радикальный шаг. Зачем напрасное кровопролитие? Принц Леон не раз высказывался за то, чтобы остановить угнетение алтинян. Он справедлив и добр, и именно он придёт к власти после Его Величества Людовико».

Конечно, она никак не могла поддержать радикальные меры. Кто же захочет добровольно отказаться от привилегий? Марта привыкла к богатству, привыкла получать всё по первому требованию. Она не жила в хилой лачуге, не работала до изнеможения, не терпела насмешек и оскорблений. И проблема была не только в её дворянском статусе. Марта чужая потому, что принадлежит к другой нации. К нации узурпаторов и самозванцев. Неронцы захватили Севарру в шестнадцатом веке, но теперь их господству настал конец. «Родина не будет в безопасности, пока тут есть хоть один неронец, хоть один ребёнок не-алтинян!» Фидель сказал это перед тем, как повесить короля. Хорошо, что Марта этого не слышала… Или наоборот, плохо? Зачем думать о чувствах какой-то глупой девки? Фидель проклинал себя. Не стоило вообще связываться с дворянкой, не стоило поддаваться её чарующей красоте.

Самым страшным врагом оказалась любовь. Повстанцы знали, что их лидер вступил в близкие отношения со знатной особой, и в их рядах то и дело раздавались недовольные возгласы. Фидель старался пресекать всякое возмущение, но понимал, что авторитет его расшатывается. От Марты пришлось отказаться, а заодно забыть о том, что она поддерживала повстанцев деньгами и однажды помогла Фиделю скрыться от суда. Он в последний раз обнял её и попрощался. Марта тихо разрыдалась, уткнувшись в его плечо. «Не я виноват, что она рассчитывала на брак. Я ничего не обещал», — мысленно оправдывался Фидель.

Может, это был вовсе не плач от отчаяния, а хорошо отыгранный каприз?
Фидель убеждал себя, что Марта быстро разлюбила его, уехала к родителям и теперь живёт счастливо. Где-то здесь, в Кадриполисе, её дом…

Не время ворошить прошлое. Пора сосредоточиться на более важных проблемах, чем давняя влюблённость. Фидель уже не лидер революционеров, а руководитель правящей партии и верховный главнокомандующий. От него ждут быстрых и верных решений, и малейшей ошибки достаточно, чтобы потерять власть.

Он примет любую боль, потому что всякая боль полезна воину. Особенно тому, кто проиграл в битве с внутренним самодержцем. "Величайший враг спрячется там, где вы будете меньше всего искать".