Шляпа

- Мама, не нужно ему ничего давать на пляже! Руки грязные и вообще. В обед поест.
- Да что ты, Дашенька! Это же всего лишь кукурузка! Пусть ребенок побалуется!
- Он побалуется, а мы потом весь отпуск будем в аптеку бегать. Правда, мам, не стоит оно того.
- Как скажешь. Может быть я ему персиков куплю тогда? А ты потом вымоешь и дашь?
- Вот это будет очень хорошо! Витамины и все такое. Спасибо!
Мария Александровна махнула продавцу фруктов и примолкла. Спорить с невесткой она не привыкла, да и незачем было. Отношения у них сложились самые теплые еще до свадьбы. Глядя на растерянную девчушку, которая нервно одергивала юбку, Маша улыбнулась и сказала:
- Что ты так нервничаешь? Я не кусаюсь! Даже если мне ты не особо понравишься, жить тебе с ним, а не со мной. – Маша кивнула на сына. – Не волнуйся! Я еще не настолько старая, чтобы себя не помнить. Тоже перепуганная была при знакомстве с родителями. Чашку расколотила из любимого сервиза свекрови. Так она мне слова не сказала! И всегда помогала. Всякое было, но ругаться – не ругались с ней. И нам не придется. Порядки у нас в семье такие. Кто к нам пришел – тот свой. И ты теперь своя тоже.
Даша тогда ей не поверила. С собственной матерью отношения у нее были сложные. Наличие еще трех младших братьев и сестры налагало определенные обязательства. Ведь из отцов в наличии был только родитель младшей Марьяшки, а с остальных, как выражалась мать, толку было «как с козла молока». Поэтому Даша, с детства привыкшая отвечать за других, растерялась, когда Мария приняла ее не как взрослую, а как ребенка, которому нужна и помощь, и поддержка. К Даше никто и никогда так не относился. Во всяком случае, она этого не помнила. Всегда кого-то тащила за собой, кого-то кормила или переодевала. Пока другие девочки играли в куклы, у Даши возможностей понять, что такое семья было куда как больше. Ее «куклы» были живыми. Мать работала, пытаясь поднять детей, а Даша была «прислугой за все».
И теперь она не понимала, почему Маша старалась помочь ей. Поначалу не лезла, приходила, только когда звали в гости. А во время беременности сменила тактику. И для Даши это оказалось в новинку, ведь никто и никогда не спрашивал у нее, нужна ли ей помощь, не хочет ли она есть, пить или просто отдохнуть.
Поначалу Даша восприняла это в штыки. Чего лезет? Неужели думает, что ей самой не справиться? Но, позже поняла, что ничего плохого в этой помощи нет, а для свекрови это было сродни дыханию. Она жила помощью другим. И делала это не потому, что надо, а потому, что сама этого хотела. Деликатно, ненавязчиво, появляясь всегда именно тогда, когда это было действительно необходимо. И Даша расслабилась, потянулась к Марии, понимая, что о ней заботятся и кому-то теперь важно, чтобы хорошо было именно ей.
Как Маша успевала все и еще немножко, для Даши оставалось загадкой. Большой дом, огород и теплица, а, главное, работа. Маша работала в больнице медсестрой. Любили ее там все. Когда Мария появлялась в палате, даже самые ворчливые старики замолкали. Ее немыслимо было обидеть или огорчить. Как можно грубить человеку, который на резкость отвечает улыбкой и старается сделать так, чтобы плохое настроение ушло, боль утихла, а день стал чуть лучше?
Со временем Даша поняла, что так ведут себя с Машей только чужие. Свои – муж и сын, почти не замечали Машиной доброты и терпения. Они принимали это как должное. И муж Даши, Андрей, совершенно не понял, когда она вдруг напустилась на него из-за матери как-то вечером.
В тот день Даше было совсем худо. Токсикоз не отпускал, хотя врач и говорил ей, что эти «чудеса» должны пройти со дня на день. Она то лежала без сил, то пыталась добежать до туалета, едва переставляя ноги от усталости. Для нее, так редко болевшей, когда даже простой насморк был чем-то из ряда вон раз в десять лет, такое состояние было мучительным и непонятным. Ей все время хотелось спать, а слабость была такой, что голова кружилась почти постоянно.
Маша заглянула к «детям» после смены, чтобы спросить у Даши, проводить ли ее завтра на осмотр. Увидев невестку в слезах, переполошилась:
- Ты чего это? Не плачь, Дашенька! Сейчас я тебе чайку с лимончиком сделаю, полегче станет. Есть хочешь?
- Хочууу. Но, не могууу… - Даша разревелась уже в голос.
- Да мое ж ты дите! Сейчас!
Маша засуетилась и скоро уже перед Дашей стояла чашка с чаем и сухарики, а потом появились паровые котлетки и пюре.
- Не спеши! Понемножку. А я завтра со Степанычем поговорю. Что за напасть такая? Уже и пройти пора всем этим прелестям. Четвертый месяц. Пусть думает. На то он и врач.
То ли забота Маши помогла, то ли к вечеру чуть отпустило, но Даша смогла немного поесть и устало откинулась на подушку.
- Мне стыдно. Вы с работы, а вместо отдыха вон чем занимаетесь!
- Ох, Дашуня! – Маша отжала тряпку и снова шустро прошлась ею по углам комнаты. – Я ж тебе говорила, память у меня – дай Бог каждому. Я еще помню, как моя свекровь, вот так же, у меня полы намывала и котлетками меня кормила. Говорила, что, если мяса хочется, – мальчик будет. И ни разу меня не попрекнула тем, что я зелененькая и с кровати встать сил нет. Не сказала мне, что я лежебока или лентяйка. Еще и мужу моему подзатыльники отвешивала регулярно, чтобы по дому помогал. А ведь работала потяжелее, чем я. На заводе целым цехом управляла.
Дождавшись Андрея, мать накормила и его и засобиралась домой.
- Я пошла.
- Ага! – Андрей сидел, уткнувшись в экран телевизора, где шел какой-то матч по футболу. – Пока, мам!
Маша потрепала сына по макушке, поцеловала, и ушла. А Даша почувствовала, что сейчас просто взорвется от негодования:
- Мать с работы! Пришла, наготовила, потому, что я весь день пластом и в обнимку с унитазом, а ты?! Пока, мам?! И это все, что ты можешь ей сказать?
- Да чего ты кричишь? Что я плохого сделал? – Андрей недоуменно смотрел на жену.
- А хорошего? Матери спасибо сказать и то язык не поворачивается, да? А у нас сын родится, ты его так же воспитывать будешь? – Даша вдруг разревелась так горько, что Андрей испугался.
- Дашуня, ты чего?! Ну, хочешь, я сейчас догоню маму и скажу все, что ты хочешь?
- Хочу! – Даша сердито стряхнула со своих плеч руки мужа. – И не потому, что я так хочу, а потому, что соображать уже пора бы – мать для вас все, а вы ее в упор не видите!
И Маша удивилась, конечно, но поняла, кто был инициатором, когда Андрей, догнав ее, отобрал тяжелую сумку, и притянул к себе, поцеловав в висок, :
- Спасибо, мам! За все!
С появлением внука отношения у Даши с Марией стали куда как крепче и куда как веселее. Появился кто-то, о ком можно было заботиться сообща. Со спорами, иногда обиженно поджатыми губами, восторгами по поводу первого шага или слова. Это сближало так, что Даша уже не стесняясь называла Машу мамой и перестала дичиться, понимая, что теперь окончательно вошла в эту семью. Она видела, как стараются родители Андрея дать им по максимуму то, что считали правильным и нужным. И скоро на соседнем с домом родителей Андрея участке поднялись стены нового дома и пошли разговоры о том, что нужно везти ребенка на море – полезно это. Андрей возразил было, что денег нет, все уходит на стройку, да и машина новая, которую они купили, все-таки в кредит и его еще выплачивать нужно. На что отец его только отмахнулся, а Маша радостно сообщила, что они решили подарить «детям» эту поездку, благо, бабушкин дом в соседнем поселке наконец-то продали и деньги теперь есть.
- И за кредит переживать не стоит тоже. Завтра у отца выходной, съездите в банк, и все уладите.
Даша, ничего не разобрав поначалу, растерянно переглянулась с мужем, а потом повисла на шее у свекрови:
- Спасибо! Ура! Мы на море поедем!
- Ох, совсем еще дите сама-то… - Маша улыбнулась сквозь слезы и обняла невестку в ответ.
- А чего дите? – Даша расцеловала свекра. – Я тоже на море не была никогда. Интересно же!
Сборы, волнения, сутки в поезде, и вот уже пляж. И маленький Сашка визжит, улепетывая за руку с дедом от набегающей волны. И хорошо…
Гостиница оказалась маленькой и уютной, людей на пляже в небольшом поселке было немного, и отдых обещал быть приятным. Маша быстро разузнала, где рядом магазины и рынок, договорилась с хозяйкой гостиницы о разрешении пользоваться кухней, а потом подмигнула Даше:
- Мы тоже отдыхать приехали. Поэтому ничего сложного готовить не будем. Лишь бы сыты были. А так – что попроще, да?
Даша в ответ только рассмеялась. Уж ей ли не знать это самое «попроще»?! Маша никогда не умела делать что-то наполовину. И как не старалась потом Даша поймать момент и приготовить завтрак, ей это, так и не удалось. Она приходила на кухню, а там уже вовсю скворчала яичница, или жарились оладьи, а Маша заканчивала чистить овощи на рагу, приговаривая:
- Все! Обед есть! Можно купаться и загорать!
- Мама, а почему меня не разбудили?
- А зачем? Что тут делать-то? Две морковки – три картошки. Выспалась? Вот и хорошо! А Сашенька встал? Пойду поцелую моего мальчика любимого! Помешай вот это пока!
Она вручала невестке ложку и убегала. А через минуту из ванной доносился хохот Саши, которого бабушка учила чистить зубы.
Все шло прекрасно, пока через несколько дней на пляже не появилась Она. Дама, которая медленно, модельной походкой продефилировала мимо лежаков, где расположилось семейство Смирновых, сразила наповал весь пляж. Красный купальник, летящее парео и огромная шляпа, которая закрывала половину лица. Даша вскинула было глаза, но тут же отметила, что фигура у дамы уже не первой свежести, но еще очень и очень, а вот на лице все годы до копеечки и шляпа тут совершенно не помощница. Отругав себя за вредность, Даша уткнулась было опять в книгу, но краем глаза ухватила, что Мария замерла, глядя на эту женщину. Саша, с которым бабушка строила замок, обиженно надулся, готовый уже выдать свой фирменный рев, но передумал. Он встал, подошел к Маше, и обняв ее за шею, повернул голову бабушки к себе:
- Еще!
Мария, словно очнувшись, посмотрела на внука, обняла его в ответ, и, поймав взгляд Даши, дернула плечом – ничего такого!
День пошел своим чередом. По дороге с пляжа Маша то и дело заглядывалась на магазинчики выстроившиеся по краям дороги, а потом вдруг неожиданно свернула в один из них.
- Мам, ты куда? – Андрей подхватил на руки сына и удивленно глянул на жену.
А Маша мерила шляпы. Их было здесь много. Большие и маленькие, с полями и почти без. Украшенные лентами или цветами, а то и просто надписями: «Черное море». Та, что понравилась ей, была белой, ничем не украшенное, кроме единственной темно-синей ленты на тулье.
- Ты элегантная как рояль, мам! – Андрей засмеялся. – На тетку насмотрелась? Так надо с красной лентой. И купальник тебе давай купим красный тоже, чтобы как у нее, а?
Они с отцом переглянулись и принялись потешаться над Машей.
Даша растерянно глянула на свекровь. Уголки губ у Маши вдруг опустились, глаза странно заблестели, и она стащила с головы шляпку, вернув ее продавцу:
- Спасибо…
Не обращая больше внимания на родных, она молча вышла из магазинчика и пошла к гостинице, не оборачиваясь и не глядя, идут ли за ней остальные.
- Ну вы… - Даша от ярости растеряла все слова и только покраснела, тряся кулаком перед носом мужа. – Это надо быть такими?! Совсем совесть потеряли? Или она для вас уже не женщина? Так, приставка к плите и стиральной машинке? Есть и ладно? Не могли языки свои прикусить? Не стыдно? Эх, вы! А еще мужчины называется!
Выхватив у Андрея Сашу, она почти бегом кинулась вслед за свекровью. Ей почему-то казалось, что сейчас самое главное догнать ее. Она не знала пока что скажет и что будет делать. Саша удивленно смотрел на мать, которая тащила его на руках, словно забыв о том, что он давно умеет ходить сам. Дорога шла в гору, и Даша совсем запыхалась. Она ворвалась на кухню, где уже что-то ставила на плиту Маша, и просто рухнула на стул, пытаясь отдышаться.
- Ты чего такая заполошная?
В голосе Марии не было ничего. Он вдруг стал таким пустым и безжизненным, что даже маленький Сашка что-то сообразил и разревелся вдруг громко и беспомощно, протянув руки не к матери, а к бабушке. И впервые та не охнула, не схватила его на руки, причитая и пытаясь успокоить, а спокойно подошла к кулеру, налила воды в стакан и, усадив к себе на колени внука, принялась молча поить его.
- Мам…
- Не надо, Дашенька. Все хорошо! Ну, правда, какая мне шляпа? И косынки хватит. Да и удобнее она. Повязала и не надо бояться, что голову напечет или ветром унесет.
- Это неправильно…
- А когда все в жизни правильно бывает? Знаешь выражение: «всяк сверчок знай свой шесток»? Очень верное. И нечего с этого шестка никуда рыпаться. Огорчений меньше будет. Я ведь почему сегодня шляпу эту мерить пошла? Вовсе не из-за этой дамы на пляже. Нет. Не из-за нее. А из-за другой.
- Из-за какой? – не поняла Даша.
- А вот расскажу тебе и поймешь. Когда я маленькая была, на море просто так поехать было сложно. Не то, что сейчас. Тогда путевки давали. Правда, далеко не всем и ждать приходилось долго. Вот и моим родителям как-то перепала такая путевка. Только с детьми туда нельзя было, в этот санаторий. Вот они и придумали, что я поеду с бабушкой. Тогда это называлось - «дикарями». И нас поселят где-то рядом. Вроде как, и семьей отдохнули, и путевка не пропадет. И вот, мы с бабушкой в комнатушке на горе, откуда до моря почти час топать, а родители в санатории, который возле самого пляжа. От поселкового пляжа санаторский красивой решеткой отделен был, да только папа придумал, как по воде ее обойти можно. И мы каждый день там встречались. Вот... Однажды сидим мы с бабушкой на пляже, поглядываем на ту сторону, на санаторский пляж, ожидая, когда родители придут. А там вдруг поднялась такая суета! Все загомонили, повскакивали. Пальцами куда-то тычут, но понять что там случилось - невозможно. Бабушка меня приподняла и спрашивает:
- Что видишь?
А я говорю:
- Шляпу! Белую шляпу!
Она была такая белоснежная, большая и красивая, что казалось, снег пошел среди лета. А потом эта шляпа вдруг повернулась и пошла к нам. Она надвигалась, а мне почему-то стало страшно. Люди уже кричали, кого-то приветствуя, а я вывернулась из рук бабушки, которая и так устала меня держать, и спряталась за нее.
До решетки владелица шляпы так и не дошла. Она еще немного постояла неподалеку, а потом поплыла к выходу с санаторского пляжа. Разглядеть ее нам не удалось. А чуть позже пришел папа, который сказал, что это была какая-то очень известная актриса. Я уже не помню, кто именно. Меня поразило тогда то, что вот, только накануне мы смотрели фильм, в котором она играла, и надо же! Она уже здесь!
Мама в тот день простояла под главным корпусом до самого обеда, надеясь взять у нее автограф, но это ей так и не удалось. А уже на следующий день актриса эта уехала и больше мы ее не видели. Зато бабушка разыскала где-то и купила нам шляпки. Совершенно, конечно, непохожие на ту, что была на этой актрисе, но тоже симпатичные. И нахлобучив мне эту шляпку на голову, сказала:
- А чем мы хуже? А? Вот то-то! Помни, детка - всегда надо оставаться женщиной!
Мне тогда было так смешно! Ну какая из меня женщина? Я была такая маленькая и такая глупая, что совершенно не поняла, о чем говорила тогда бабушка…
- Сегодня вспомнили?
- Ага. Посмотрела на эту даму и поняла, что не помню, когда в последний раз надевала что-то не удобное, а красивое. Такое, чтобы жало во всех местах, неудобное было страшно, вроде туфель на шпильке, но давало бы почувствовать себя такой… - Маша отобрала стакан у клевавшего носом Саши. – Женщиной в общем! Нельзя терять это ощущение. Потому, что когда его не остается…
Маша не договорила. Она передала ребенка Даше и отвернулась к плите.
Даше хотелось прямо сейчас бежать куда-то, купить эту дурацкую шляпу, а вместе с ней и весь магазин, чтобы только не видеть, как опустились плечи у свекрови, которая медленно мешала что-то на плите.
Пару минут спустя она все-таки обернулась, поставив перед Дашей тарелочку внука.
- Совсем спит уже! Намаялся. Корми и укладывай. А потом сами пообедаем. Пойду душ приму, а то чешется все от соли.
Она ушла, а Даша, запихивая в рот сына ложку за ложкой, глотала слезы от какой-то вселенской обиды, пока не до конца понятной ей, но такой острой и горькой, что хотелось взвыть и расколотить какой-нибудь не слишком маленький сервиз персон на пятьдесят как минимум.
Саша уснул, не осилив даже половину того, что было в тарелке, и Даша унесла его в комнату, чтобы уложить, а когда вернулась, открыла рот от изумления.
Посреди кухни стояли на коленях Андрей с отцом и пели! Жутко фальшивя, они выводили хором песню про «единственную мою» и дурашливо потряхивали двумя большими букетами перед Машей. А та стояла, не зная, плакать ей или смеяться, и держала в руках ту самую шляпу с синей лентой, которую примеряла какой-то час назад.
- Вставайте, обормоты! – легонько приложив букетом мужа сказала Маша и водрузила на голову обновку. – Прощены, так уж и быть.
- Мам, а мы тебе еще сарафанчик прикупили. – Андрей засуетился, открывая пакет. – К шляпке подойдет. Смотри, какой цвет красивый! Как ленточка! Прости нас, а?
Он обнял Машу, нависнув над ней скалой. Макушка матери уперлась ему в подбородок, и он поцеловал ее, шепча еле слышно:
- Я люблю тебя, мам…
Маша прижалась на минутку к сыну, закрыв глаза, а потом боднула его, легонько проведя по щеке ладонью:
- Я тоже…
А потом, поймав взгляд Даши, подмигнула невестке:
- Мужчины…
Даша моргнула раз, другой и… сбежала в свою комнату, чтобы не разреветься при всех. Она подошла кроватке сына, провела рукой по его влажному лбу, откинула простынку, а потом, нагнувшись, поцеловала:
- Как мне научить тебя, мой маленький? Как объяснить?
Теплые руки мужа обняли ее, и она закрыла глаза, прижавшись к Андрею.
- Я расскажу, как надо. И пусть только попробует стать таким болваном как отец.
- Болваны, мой дорогой, не способны делать выводы из своих ошибок. А у тебя получилось. Значит, ты не болван, а так, погулять вышел.
- Мой ты философ! – Андрей поцеловал жену и нос и дурашливо похлопал себя по животу. – Есть хочется! Я такой несчастный, такой голодный! Мне нужна женщина!
- Которая накормит?
- И полюбит от всего сердца. Пойдем обедать, а?
Они постояли еще немного, глядя на сына, а потом отправились на кухню, где было подозрительно тихо.
- Фу! Нет, ты это видела? Целуются! При детях! Как не стыдно! – Андрей в ужасе закатил глаза, а потом, увернувшись от полотенца, брошенного в него смеющейся матерью, встал к плите. – Сегодня мальчики на раздаче! Дамы, вам котлетку? Или… котлетку? О! В нашем меню сегодня есть новинка от шефа! Восхитительная, сочная котлетка из двух сортов мяса и к ней рагу, приготовленное исключительно из экологически чистых продуктов! Рекомендую!
Даша смотрела, как смеется свекровь, и на душе у нее теплело. То серое покрывало сотканное из печали и безнадежности, укрывшее свекровь, которое она отчетливо увидела, когда разговаривала с Машей, напугало ее. Ей вдруг стало страшно испытать его на себе, когда придет время. Когда оно безжалостно, не замедляя свой ход, отметит очередную веху ее жизни и пойдет дальше, отсчитывая минуты, дав четко понять, что молодость закончилась, а ее сила ушла в прошлое, не дав взамен ничего из того, что могло бы помочь понять – я еще могу, я - красива, я – женщина… Даша тряхнула головой, внимательнее присмотревшись к свекрови. Нет! Есть она, эта сила! Никуда не денется и не уйдет. Изменится, станет мощнее и ласковее, но точно останется. Вон ее сколько в Марии! Хватает на всех, кто рядом. И пусть эта сила другая, изменившаяся и преобразившаяся, но она есть. И отнять ее никто не может до тех пор, пока женщина сама этого не захочет.
- Дашка, а давай тебе тоже завтра шляпу купим? Тебе пойдет! Хочешь? – Андрей оторвался от мытья посуды и повернулся к жене.
- Хочу!