Кто прототип Спальника?

Отчего-то, среди приверженцев пушкинского авторства сказки "Конёк-Горбунок" утвердилось мнение, что за образом Спальника в сказке стоит Александр Христофорович Бенкендорф. Это какое-то школьническое и поверхностное мнение.

Ведь в жизни Пушкина был человек, о котором он писал - тому самому Бенкендорфу, прося его защиты: "Г-н Булгарин, утверждающий, что он пользуется некоторым влиянием на вас, превратился в одного из моих самых яростных врагов из-за одного приписанного им мне критического отзыва. После той гнусной статьи, которую напечатал он обо мне, я считаю его способным на все. Я не могу не предупредить вас о моих отношениях с этим человеком, так как он может причинить мне бесконечно много зла"... // А.С. Пушкин - А.Х. Бенкендорфу, 24 марта 1830 года; оригинал на французском.


Здесь имя названо. Да, это Фаддей Булгарин!


На ту же Вторую Главу "Евгения Онегина" Фаддей Венедиктович пишет

вполне сдержанную и даже комплиментарную рецензию, отдавая дань восхищения гению Пушкина, и называя его великим человеком и писателем. Пока ещё называя... Правда, он здесь указывает на источник (первоисточник?) Онегина - "Чайльд-Гарольда" Байрона, как бы указывая на пушкинский плагиат, или, по крайней мере, какую-то вторичность в отношении английского барда... Но эта подловатость , - ещё не подлость, - мало заметна на общем фоне вполне уважительной рецензии.

В это же время, видимо (к этому мнению склоняются многие исследователи), именно Булгарину отдан на рецензирование пушкинский "Борис Годунов". Но Пушкин об этом долго не догадывался. И вообще, война между Булгариным и Пушкиным началась позднее, с 1830 года, после приезда Пушкина с Кавказа, и, видимо, во многом связана с этой поездкой.

Тогда ( 22 марта 1830 года) Булгарин пишет по поводу Седьмой главы "Онегина": "... можно ли требовать внимания публики к таким произведениям, какова, например, глава VII «Евгения Онегина»? Мы сперва подумали, что это мистификация, просто шутка или пародия, и не прежде уверились, что эта глава VII есть произведение сочинителя «Руслана и Людмилы», пока книгопродавцы нас не убедили в этом. Эта глава VII — два маленькие печатные листика — испещрена такими стихами и балагурством, что в сравнении с ними даже «Евгений Вельский» кажется чем-то похожим на дело. Ни одной мысли в этой водянистой VII главе, ни одного чувствования, ни одной картины, достойной воззрения! Совершенное падение, chute complete![полный провал]

так, надежды наши исчезли! Мы думали, что автор «Руслана и Людмилы» устремился за Кавказ, чтоб напитаться высокими чувствами поэзии, обогатиться новыми впечатлениями и в сладких песнях передать потомству великие подвиги русских современных героев. Мы думали, что великие события на Востоке, удивившие мир и стяжавшие России уважение всех просвещенных народов, возбудят гений наших поэтов, — и мы ошиблись! Лиры знаменитые остались безмолвными, и в пустыне нашей поэзии появился опять «Онегин», бледный, слабый… Сердцу больно, когда взглянешь на эту бесцветную картину!"... //Северная пчела. 1830. № 35.

Интересно, не в пику ли прошлой рецензии Булгарина, ко 2-й главе, Пушкин пишет здесь, в 7-ой, московской, главе, об Онегине, передавая мысли о нём своей Татьяны:

"Кто ж он? Ужели подражанье, Ничтожный призрак, иль еще Москвич в Гарольдовом плаще, Чужих причуд истолкованье, Слов модных полный лексикон?.. Уж не пародия ли он?"...

Вы видите, как в этой рецензии Булгарин как бы подсказывает читателям (и главному читателю - царю), чего надо ожидать от Пушкина, и куда направлять его перо: "Мы думали, что автор «Руслана и Людмилы» устремился за Кавказ, чтоб напитаться высокими чувствами поэзии, обогатиться новыми впечатлениями и в сладких песнях передать потомству великие подвиги русских современных героев. Мы думали, что великие события на Востоке, удивившие мир и стяжавшие России уважение всех просвещенных народов, возбудят гений наших поэтов, — и мы ошиблись!"...

То есть, нужно было прославлять подвиги царя Николая, а не писать дальше всё того же Онегина!

Вот это и есть донос царю на Ивана, - и одновременно это - слова-подсказка царю о том, чего именно нужно требовать от поэта (за чем посылать Ивана):

Пусть имел бы он перо;

Да и самую Жар-птицу

Во твою, отец, светлицу,

Коль приказ изволишь дать,

Похваляется достать».