Взяли двух коней тайком...

Мне могут сказать: "ну хорошо, братья Ивана - это Василий и Сергей Львовичи Пушкины, отец и дядя, - но как же они крали его коней, то есть, по-вашему, его произведения? Как продавали их царю?"...

От себя добавлю то, что не сказала до сих пор: отец и дядя - основные прототипы братьев, но, возможно, эти братья включают и друзей поэта - как лицейских - Дельвига и Кюхельбекера, так и старших друзей, арзамасцев Вяземского и Жуковского; и совершенно точно к этим братьям примыкает и родной братец Пушкина - Лев Сергеич.

А теперь о собственно краже. Первым, можно сказать, украл стихи Пушкина его ближайший друг Тося Дельвиг, тайком послав их в журнал "Вестник Европы". Правда, сделал он это с добрыми намерениями и без всякой корыстной мысли, в отличие от наших сказочных братьев. Но Пушкин в ответ вздыхал в стихах к Дельвигу и упрекал его:

...Но вот уже я брат
Теперь тому, другому,
Что делать, виноват!..
Предатель, с Аполлоном
Ты, видно, заодно;
А мне прослыть Прадоном
Отныне суждено.
Везде беды застану!
Увы мне, метроману,
Куда сокроюсь я?
Изменники друзья
Невинное творенье
Украдкой в город шлют
И плод уединенья
Тисненью предают, —
Бумагу убивают!... /К Дельвигу (Ответ).

Здесь уже друзья-братья - во множественном числе, которые украдкой шлют его "коня" в город (в столицу, конечно, в Петербург), взяв этого коня украдкой, - то есть, украв.

А далее уже действительно украл пушкинское стихотворение сам дядя (возможно, в договорённости с отцом). Стихотворение это было заказано Пушкину-лицеисту директором департамента министерства народного просвещения И. И. Мартыновым, - к возможному приезду Александра Первого в Царское Село после Заграничных походов русской армии. Царь так и не приехал, но стихотворение Пушкин написал, - единственное полностью комплиментарное, в державинском духе выдержанное, стихотворение, посвящённое царю Александру - «На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году». Стихотворение "не пригодилось" и, скорее всего, поэт предпочёл бы об этих стихах забыть (делаем такой вывод из написанных в 1818 году строк другого стихотворения -

"На лире скромной, благородной
 Земных богов я не хвалил
 И силе в гордости свободной
 Кадилом лести не кадил.
 Свободу лишь учася славить,
 Стихами жертвуя лишь ей,
 Я не рожден царей забавить
 Стыдливой Музою моей…").

На мой взгляд, эти слова отменяют совершенно то, написанное "по заказу" одическое стихотворение. (Да и никогда Пушкин впоследствии не включил эти стихи в блок своих стихотворений!).

И отменить его пришлось, вероятно, потому, что оно было напечатано, - скорее всего, украдкой от Пушкина. Стихи эти были напечатаны 21 января 1818 года в «Трудах Общества любителей российской словесности» (1817. Ч. 9, кн. 14. С. 25—28) за полной подписью А. Пушкина.

     Между тем,  в Обществе Любителей Российской Словесности при Московском Университете дядя поэта Василий Львович Пушкин читывал это стихотворение в заседании этого Общества еще 28 апреля 1817, когда племянник пребывал в стенах Лицея.  А в том же номере " Трудов Общества любителей российской словесности» (1817. Ч. 9, кн. 14., опубликовали свои произведения дядюшка Василий Львович, поэты В.А. Жуковский, Фёдор Глинка и другие…

Скорее всего, отец и дядя хотели, чтобы с Александром (сыном и племянником) произошло нечто подобное тому, что произошло с Жуковским. Его стихотворение "Поэт во стане русских воинов" послужило ему пропуском во Дворец, дало возможность стать придворным. (Сознательно не говорю "придворным поэтом", поскольку таковым уважаемый Василий Андреевич не стал). Естественно, отец и дядя надеялись получить с этого свои "преференции". И, возможно, с этим связана какая-то досада - в словах письма В.Л. Пушкина к князю Вяземскому: Май, 16. Москва . В. Л. Пушкин пишет Вяземскому в Варшаву : «Племянник мой совершенный урод. Он теперь пишет новую поэму, от которой Тургенев в восхищении». // А. Ильин-Томич. С. 151.

Досада, что не выйдет из племянника придворного поэта, поскольку он пишет "поэмки", которые вряд ли обрадуют государя, если дойдут до него... К тому же, возможно, до дяди уже доходили слухи о таких стихах племянника, как "Noel"...

Потому что ещё за месяц до этого он пишет о племяннике вполне удовлетворённо и благостно:

Апрель, 17. Москва. В. Л. Пушкин пишет П. А. Вяземскому в Варшаву: «Тургенев здесь пробудет несколько недель. Он мне сказывал, что мой племянник пишет прекрасную поэму и читал из нее отрывки в последнем Арзамасе , в котором также читали и Антологию Уварова». ЦГАЛИ, ф. 195 (Вяземских), on. 1, ед. хр. 2611, л. 32; А. Ильин-Томич. С. 151.

А между тем, чуть ли не в тот же день, когда дядя пишет это благостно-удовлетворённое письмо, Пушкин в театре во всеуслышание кричит: «Теперь самое безопасное время — по Неве лед идет», — намекая на то, что нечего опасаться заключения в Петропавловскую крепость. То есть, призывает, - ни много, ни мало - убить царя (или, по крайней мере, выступить против него)! То есть, делает всё, чтобы не только не стать придворным поэтом, но и вообще впасть в немилость (что впоследствии и удаётся).

Потом, когда Пушкин уже будет в Южной ссылке, дядя совершенно бестактно, не задумываясь, издаст свой сборник стихов, невольно внеся путаницу в восприятие публикой нового Пушкина, и перебивая у последнего "лавочку" (конечно, не нарочно). Ну, а братец Лев будет постоянно читать стихи брата в петербургских салонах, пока тот томится в Михайловской ссылке, и получать популярность и приглашения, - что тоже имеет ценность, и так же мешая Пушкину продавать свои стихи, - поскольку они уже бесплатно были известны публике.

Вот такая "кража коней".