То по рельсам, то по шпалам...

Ой, да разве Фекла Степановна виновата, что еще под конец 19 века по этой земле, а, следовательно, и по ее нынешнему городу проложили железнодорожные рельсы? Притом, не где-нибудь там – за городом, на одной из окраин, а как раз по середине населенного пункта. И восточная часть его, как бы, оказалась отрезанной от западной, то есть, от центра, и напоминает собой, если в шутку, что-то, наподобие, каляко-малякинского округа. И теперь приходится ходить с той стороны, где встает солнце, на ту, где оно ложится спать, в магазины, конторы, аптеки…
 
Для тех, у кого есть «колеса», конечно, соорудили два моста – северный и южный. А кто передвигается на своих двоих, те, в основном, ходят в центр, как поется в песне, то по рельсам, то по шпалам. Тут уже и географические ориентиры выработались: стрельнул, скажем, глазом по двум парам высоких сосен, возвышающих у перрона, и – вперед. И по зданию вокзала ориентируются. Этот - и историческая точка, и архитектура – пальчики оближешь.
 
Его тут, ох, как любят! Гордятся им! Спросите у любого из местных жителей, даже у тех, кто живет на восточной стороне: кто, мол, создал такой шедевр? С гордостью ответят – инженер такой-то. Ну, разве что инициалы подзабыли…

Да, так до сосен Фекла Степановна добиралась, как уже упоминалось, то по рельсам, то по шпалам. Напрыгалась. А ее любимая собачка Жулька вообще пОтом изошла. Ведь станция – это территория своеобразная: предприятия, рельсы, стрелочные переводы, светофоры, будки, будочки.  А они с собачкой – напрямую.
 
И от сосен к привокзальной площади тоже - не легче было. Шли поперек посадочных платформ. А они устроены, как назло, на одной высоте над уровнем моря, а рельсы и бетонные плиты – на другой. А ноги уже в возрасте. Это у нее. А у Жульки они вообще коротыши: сантиметров по семь-десять.
   
Но собачка у нее послушная. Надо, значит, надо! Бежит, идет, скачет молча, поглядывая, конечно же, на хозяйку. А та, поскольку от природы наделена головой думающей, гоняет мысли по сосудам: да, давненько я, мол, на западной стороне не была. Что поделаешь -старость, хвори донимают…

Подошла к ступенькам, по которым спускаются на привокзальную площадь. Ранее она всегда ходила по ним даже с интересом. Они были для нее, как один из элементов архитектуры вокзала. И сейчас с гордостью преодолела две первые. Но вдруг остановилась. Ей показалось, что ступеньки… украшены… узорами… что ли? Будто бахрома на уголках. Тут же, под удивление и хороший настрой, слова Высоцкого, песни которого всю жизнь любила, вскочили в голову: «Ой, Вань, гляди-кось, попугайчики…»
 
И ей вдруг захотелось прикоснуться к тем самим узорам. Поднатужилась. Скрипнул радикулит, но согнулась. Еще напряглась. А как только притронулась к одному из них, а он, гад, не выдержал, да так и обломился под ногой. Рухнула старушка на ступеньку. Притом, нежданно-негаданно. Бедняга Жулька даже не успела отскочить. И хозяйка коленом травмировала её махонькую лапку. Та, как взвизгнет, и понеслась от боли вниз, на привокзальную площадь…
   
А в жизни всегда так: заорешь, завизжишь, и тебя обязательно услышат. Действительно, как в таком месте не услышать? Ведь к ступенькам примыкает привокзальная площадь. А она разве бывает без людей? Кроме того, сама география тут такова, что справа от ступенек на запад тянутся ряд торговых точек, среди которых – магазин, торгующий мясной продукцией, с широкой площадкой перед дверью.
 
А на той площадке да собаки разлеглись. С клеймами на ушах. Будто от самого царя-батюшки. Утро как раз. Солнышко улыбается. И они нежатся, потягиваясь, как дети в постели. Рослые такие, упитанные, так как едят, видимо, лишь мясо. Поза, впрочем, у каждого своя. Один, например, лежит на спине, а ноги свисают над брюхом; другой припал мордочкой к площадке, будто алкаш после вчерашней попойки. Третий развалился на проходе так, что и идти мимо страшно. А вот четвертому, наверное, меньше повезло. Этот, видимо, замаялся уже от тяжести в брюшной полости. Пошел, бедняжка, к клумбе, чтоб там решить проблему. Ходит, значит, тужится, чтоб опорожниться, но мясо, хрень этакая, не хочет выходить. Тогда он стал искусственно вызывать процесс, тягая по траве свой тяжелый зад. Получилось. Да, подумала старушка, к ним уж точно коммунизм пришел!
   
Но это еще не весь наличный состав. Есть «посты» и на привокзальной площади. В ближнем, например, сквере валяются в разных местах и позах штук пять. Голову поднимет, оценит обстановку, и дальше дремлет. В западном сквере кучка разлеглась. Если на все это взглянуть сверху, глазом, скажем, сотрудника отдела кадров, то вывод будет таким: у каждого из них - свой пост, свой ранг, свой оклад. Но если уж, упаси Бог, кто-то из них вдруг тявкнет, или Жулька вот, к примеру, завизжала, сразу все – на ноги, и - в «ружье». Бегут «на ощупь» в сторону предполагаемого «противника».

На этот раз тишину нарушила именно Жулька, так как звонко взвизгнула. И это вложило в головы крупных собак мысль: опять, мол, с восточной стороны дворняга прибежала по мясо! Подобных примеров тут не счесть.
       
И шлейф из, примерно, десяти-пятнадцати широкогрудых собак, это уже Фекла Степановна сама сосчитала, ринулся за нею. Боже, за кем там гоняться? У Жульки ножки в три-четыре раза короче, нежели у этих жеребцов! Ковыляет, ковыляет, а рослые, крепкие, сытые - наседают. К тому же, и по пути движения подключаются, как сказал бы военный человек, всё новые «эшелоны» – второй, третий. Одни – молча бегут, другие – лают, третьи воют, наподобие волков.
   
Настигли Жульку в конце площади. Вожак забежал наперед – стоп, мол, красавица! Обошел вокруг. Небрежно ткнул в хребет лапой. Та, поскольку крохотная, упала. Но, поняв, что ей тут не сулит ничего хорошего, подхватилась и – «по скоростям». А со стаей разве играются в кошки-мышки? Путь тут же и перекрыли. Снова подошел старшой. На этот раз занялся тщательной проверкой «документов». Где у собаки хранится «паспорт», думаю, каждый знает. Обнюхал «документ», лизнул…
 
Но Жулька снова сорвалась. А откормленные псы стаей – за нею. Глянула Фекла Степановна еще раз на эту самодеятельность и подумала: вы же, мол, братья одной крови; только и того, что одни холенные, а Жулька – маленькая, слабенькая, потому, что такова от природы! Но в эту секунду как раз завязалась очередная разборка. «Клубок» так и покатился по асфальту. И не понять, подумала в шутку старушка, кто там из них Миклухо, а кто - Маклай?
 
Долго еще слышалось: то в одном месте сцепились, то в другом. Шли, как сообщила бы военная сводка, бои местного значения…

Короче, Жульку свою она так и не нашла. Куда ее загнали? Жива ли? С этими мыслями и отправилась домой. По тому же самому маршруту – то по рельсам, то по шпалам. Именно из-за длины его и сложности один раз всего лишь вспомнила об узорах. Ступеньки-то, подумала, ох, как ремонта требуют!

А Жульку встретила дома. Будто с передовой, бедняжка, явилась…