Женитьба

Однажды Вовчик женился. Почему Вовчик, а не, скажем, Владимир Павлович Кузькин? Легко сказать. Просто потому, что никакого Владимира Павловича Кузькина и вовсе не было, а Вовчик был. Нравилось ему, как звучит «жена Женя» : матрешка так не звучит. Но это для улицы, а дома Вовчик звал жену любовно – Баззи, потому что они познакомились на  Белгородском Автомобильном Заводе имени Зиновьева. Подойдет Вовчик, например, к своему приятелю Петьке Громову, слесарю того же завода,  и скажет:

– Знаешь, жена у меня теперь есть, не то что твоя Настасья Филипповна! – ну и получит в правый глаз, потому что Петька Громов Достоевского не читал.
Так и заявится Вовчик домой с фингалом, зато с гордостью, что он муж, как в аристократическом обществе ученые мужи именовались. Раньше, бывало, придешь домой, думал Вовчик, все тараканы разбежались еще до революции, в холодильнике свет погас и поговорить не с кем.

А теперь только завтрак – Вовчик шуршит свежим номером «Белгородских ведомостей», жена Женя пьет утренний кофе и между супругами невзначай проклевывается такой вот пользительный разговор:

 – Смотри-ка что сообщают! – восторженно начнет Вовчик. – Владимир Сорокин новую книгу наваял! Не понимаю я нынешнюю литературу: пишут так, что сам черт не разберет. То ли дело лет сто пятьдесят назад: что вижу, о том и пою, или, говоря отточенным языком, классический реализм. Если вся русская литература одно большое дерево, неужели Сорокин вырос из Достоевского?

– Не скажи, – томно возразила жена. – Достоевский здесь вообще ни при чем. Раскольников в жизни пожалел бы только о том, что выбрал для убийства топор, а не яд – поди докажи, кто убил, химическая лаборатория тогда не умела найти все яды, можно и сыграть на каком-нибудь самом незаметном из них.
– Интересно, где вчерашний студент нашел бы такие необычные вещества, –  заметил Вовчик.
 – В том-то и дело, что нигде. Он бы старуху-процентщицу трогать вообще не стал, пошел бы трудиться на завод, там цеховики мозги бы ему живо вправили.

Или, например, работа. Соберет в старые времена Петька Громов свою команду и в десятый раз заведет:
– Трубы, ребята, которые нынче прислали нам из Москвы, никуда не годятся. Соответственно, производственные показатели наши показывают нам устойчивый кукиш вместо нестабильного барыша.
– А ты, Чичиков, еще бы из Якутии эти трубы возил! – со своего места упрекал слесаря Вовчик.
Ну и получал свой фингал уже в левый глаз, потому что какой из Громова Чичиков, если он Гоголя не читал.
Теперь же все происходило несколько иначе.
Где-то на производственных показателях звонила жена Женя и Вовчик уходил в тамбур.
– Привет, Баззи, – говорил Вовчик. – Как дела?
И само собой выходило, будто не жена звонила мужу, а муж жене.
– Я соскучилась, – искренне удивлялась Женя в трубку.
– Я тоже, моя Евгения Гранде! – поддерживал Вовчик без всякой задней мысли.
На этом разговор и заканчивался, но самое главное было в том, что Петька Громов за это время пропускал опасное место и Вовчик оставался без синяка. Поначалу оратор даже обижался на своего коллегу за это, но так как русский мужик отходчив и незлобив, остался, на чем стоял.

Или, скажем, вечернее время. Холостяком Вовчик приходил домой, довольствуясь постной кашей без масла, и садился писать разные непопулярные стихи, теперь же стихи читала жена Женя, а Вовчик ее кормил, разбирая пакеты с креветками и пассируя золотой лук.

– Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела,

– начинала Баззи, открывая страницу наугад из семейной библиотеки.
– Блок! – отгадывал Вовчик.
– Сам ты Блок, – смеялась жена. – Смотри, вот сейчас лук у тебя сгорит, что тогда делать с тигровыми креветками?
– Ну, а зачем, ты думаешь, я рыцарь в тигровой шкуре? – улыбался  Вовчик.
Он, конечно, знал, кто настоящий автор этого хрестоматийного стихотворения, и Баззи знала, что он это знал, но, как и все по-настоящему добрые люди, да еще по любви, Вовчик хотел немного поддаться супруге, как старший брат поддается младшей сестре в умении править лошадьми. И как-то так вышло, что сколько бы ни начиналась эта безобидная игра, настоящего автора называть было нельзя. Так и получалось, что:
 
Шепот, робкое дыханье,
        Трели соловья,
Серебро и колыханье
        Сонного ручья…
 
написал Пушкин – и ничего, мир не перевернулся.
– И где же Александр Сергеевич это написал? – хитро сощурилась Баззи, уплетая готовые тигровые креветки с луком и рисом.
– На Бахчисарайском фонтане, – не моргнув глазом отвечал Вовчик. – Вода везде есть.

Ночь женатого человека тоже отличается изысканностью. Где сиротливые завывания полуночника-телевизора, где холодная, девственно-чистая постель? Теперь, где Баззи, там и тепло, Вовчик как ежик, сопел под мышкой у жены, а утром собирался на работу слушать про трубы из Москвы.

По выходным, правда, иногда встречался на протяжении многих лет с Петькой Громовым во дворе. Потопчется и опять за свое:

- Знаешь, Петька, какая у меня жена, – скажет Вовчик.  – Не то что твоя Наташа Ростова!

И Петька Громов с благодарностью отвешивал ему недополученный на совещании синяк.

Что с этого простака взять, если он графа Толстого не читал.

2022