Рокировка. Глава 8

Однако это оказалось не так просто.
– И что вам надо?
– Просто поговорить.
– А что тут говорить? Умер человек и умер, не вижу никакой необходимости в нашей встрече.
– Вы все поймете, когда увидите меня, – Володя решил добавить интриги, хотя вовсе не думал, что Дима что-то поймет на самом деле, увидев немного помолодевшего двойника своего погибшего друга.
На другом конце трубки молчали.
– Поймите, Дмитрий, – мужчина включил просительные нотки, – от этого может очень многое зависеть. Судьбы и жизни людей, которые вам хорошо знакомы, ваша собственная судьба, наконец.
– Ну, не знаю, не знаю, по-моему, вы сейчас наговорили какой-то ерунды, – Дима, казалось, колебался.
– А если к этой ерунде я добавлю, что и судьба Александра не решена еще однозначно?
– А вот это уж вообще бред – я сам его хоронил! Прощайте.
– Подождите, – крикнул Владимир, у него опять начало ломить виски, – не кладите трубку!!
Коротких гудков не последовало – собеседник не отключился.
– Вы только встретьтесь со мной! Не надо никаких бесед, только посмотрите на меня. Я не скажу ни слова, и если вы сами не заговорите – клянусь, развернусь и уйду.
Тишина. Владимир ждал, голова невыносимо болела, прямо раскалывалась.
– Хорошо, – наконец послышался голос в трубке мобильного телефона, – я днем работаю. Давайте на Петроградской, в обед в час дня, у выхода с эскалатора метро. Подходит?
Вова посмотрел на часы: вполне успевал, если электричку не отменили, да хоть бы и так – полчаса гандикапа у него есть точно.
– Конечно, подходит, – ответил он, звон в ушах постепенно утрачивал силу набата.
– Как я вас узнаю?
– О-о! Тут можете не беспокоиться – ищите коротко стриженного человека в черной кожаной куртке, а дальше смотрите на лицо.
– Ха, сплошные загадки, – долетел до уха электромагнитный сигнал, преобразованный мембраной аппарата в человеческую речь, – до встречи, фантазер.
– Фу-ух, – выдохнул Владимир и положил трубку на стол, – слава Богу, договорился!
Боль в голове больше не беспокоила – исчезла так же внезапно, как и появилась. Надо было быстро собираться и выезжать. Собственно – что собирать-то? Накинул кожанку, во внутренний карман положил паспорт, не понятно зачем – остальные документы, дактилоскопические карты, в другой сунул оставшуюся пачку денег, поученную авансом, премиальные и те, что еще оставались с гонорара за поездку в Москву – общая сумма получилась не маленькая, не для бизнеса конечно, но для простого обывателя. На всякий случай в боковом кармане куртки имелся складной нож «выкидуха». Вова читал, что закон о холодном оружие давно отменен, и теперь любое колюще-режущее оружие становится «холодным» только после того, как его вогнали в чье-то тело.
«Звонить Ксюше или нет? – уже выбегая из дома, соображал мужчина». Решил все-таки, что не будет – пусть себе спокойно отдыхает. Если все срастется, как надо – вечером и поговорим, ну, а если нет…
Запиликала мелодия на телефоне.
– Да, – ответил.
– Вов, это я, – в этом мире более знакомого голоса, чем Костин, парень не знал, – ты не забыл: в восемь «стрела»?
– Обижаешь! Все время только об этом и думал.
– Я часикам к шести за тобой заеду. Ты вообще как – готов?
– Готов, готов, но…
– А Тиша? – перебил Костя.
– И Тиша, и не только она, но заезжать сюда не надо – заберешь меня из города, я сейчас туда направляюсь.
– Зачем это? – насторожился партнер.
– Верь… мне… – Вова уже начал задыхаться, так как, разговаривая, во всю мчался на платформу – до электрички оставалось десять минут, – я тебе позвоню… часа через… три.
Собеседник пытался еще что-то уточнить, но Володя уже отключил трубку и прибавил хода.
На место встречи приехал минут за двадцать. Делать было нечего, и он несколько раз прошелся вдоль Каменноостровского проспекта, обошел площадь Льва Толстого, пересек Большой. Все казалось до боли знакомым, хотя мужчина точно знал, что никогда здесь до сего момента не был. Вот театр, поворот налево, потом парк перед первым медом … Что это за странные воспоминания? Откуда?
На площади шестиэтажный белый дом, от метро три минуты, можно через проходной двор нырнуть – здесь жила Рамзеля. Кто это? Черт! Черт!! А-а-а, вспомнил – барышня его двойника. Или жена? Да, конечно, жена. Это ее записка жгла ему карман.
А вот низенькое в два этажа здание – здесь занималась спортом Софья. А это-то кто? Может дочка их? Да, нет – Глеб бы что-нибудь про нее сказал. Не мог же он полностью игнорировать свою родную сестру? Или мог? Или не родную?
– Саня??! – вопрос прилетел откуда-то сбоку.
Дмитрий, не найдя никого в холле метро, вышел на улицу и сразу столкнулся нос к носу с Володей, который за своими сомнениями, непонятными воспоминаниями и догадками, совсем потерялся во времени и цели своего приезда сюда.
Владимир поднял голову, взгляд принял осмысленное выражение.
– Здравствуйте, Дима, – протянул он руку, – вот видите: первым заговорили именно вы. Продолжим беседу?
Дима на автомате пожал протянутую ладонь и кивнул.
– А ты… вы кто? – он был просто поражен, – не Саша?
– Там, за Макдональдсом, –  вместо ответа махнул рукой в указанном направлении Владимир, – есть небольшой сквер со скамеечками, можно «упасть» ненадолго.
Прошли до места, сели.
Разговор надо было, во-первых, с чего-то, а во-вторых – кому-то начать. Эту миссию взял на себя Володя.
– Давай на «ты»? – предложил он.
Визави молча кивнул; было заметно, что сидящий напротив оппонент, вселяет в него если и не суеверный ужас, то, во всяком случае, своим присутствием подвергает большому сомнению теорию материалистической модели вселенной.
– Что ж, – вздохнул Вова, пристально разглядывая золотое кольцо с, кажется, бриллиантом на пальце собеседника, – начну с того, что я не Александр. Примем это за аксиому?
– Чего?
– Я не тот, кем тебе кажусь, – объяснил понятнее, – просто мы очень похожи. Ясно?
– Ясно-то, ясно, только как такое возможно? Вы не «очень похожи», а просто одно лицо! Еще год назад это бы так не бросалось в глаза, но за последние несколько месяцев переживаний Саня сбросил пятнадцать кило веса, похудел сильно, осунулся – короче: выглядеть стал моложе. Ну, примерно, как ты. Если бы я его сам в гроб не клал, подумал бы, что разыгрываешь.
Володя задумчиво покивал.
– Для меня самого это сходство полная загадка, – сказал он, – вокруг этого столько наверчено, что я запутался совсем. Вот и решил к тебе обратиться, как к лучшему другу покойного.
– Да я-то чем помочь могу? И в чем? Похожи и похожи – бывает.
– Если бы только так! Вот смотри, – он достал дактилоскопические карты, развернул, протянул Диме, – у нас с ним еще и отпечатки пальцев одинаковые!
Мужчина протянул Дмитрию картонки с отпечатками пальцев, вручил увеличительное стекло. Тот машинально взял то и другое, но смотреть не стал, просто положил рядом на скамеечку.
– И что? – спросил он.
Как-то много подобного рода вопросов стало возникать в нынешней жизни Владимира. И чтобы это прекратить, надо было найти на них ответы. Он достал записку из внутреннего кармана куртки.
– Узнаешь почерк?
На этот раз Дима внимательно изучил содержимое половинки тетрадного листа.
– Да, – кивнул утвердительно, – Санек мне как-то показывал ее. Это еще до свадьбы его и Рамзи было. Вон, подпись ее еще фамилией первого мужа сделана. Откуда это у тебя?
Он хотел протянуть записку обратно, но передумал и положил себе на колени. Володя и не рассчитывал на доверие собеседника: он и сам-то во все происходящее с ним верил с трудом.
– Старуха одна дала в Куравицах, – усмехнулся Вова, – странная такая, жутковатая…
– В Куравицах? – встрепенулся Дмитрий, – старуха? Голова закутана в вязанный шерстяной платок? Говорит скрипучим голосом?
Владимир удивленно кивнул.
– Согнутая пополам, в старой хламиде на плечах?
Еще более удивленный кивок.
– Лицо хрен разглядишь, только глаза блестят и нос крючком?
Теперь право на недоумение перешло к Владимиру.
– Вы что, знакомы? – выпучил он глаза.
– И суковатая палка в руках, – вместо ответа констатировал Дима.
– Да, да, все так, но ты-то откуда ее знаешь?
– Да ничего я не знаю, – отмахнулся мужчина, – Санек мне перед самой смертью рассказывал.
– Димка, дорогой, – Володя просительно сложил ладони перед свои лицом, – поведай, о чем он тебе тогда говорил. Я ведь по телефону не шутил: многое от этого зависит, очень многое!
– Что многое? – этой уверенности собеседник не разделял, – Сашку-то не вернешь.
– Нет у меня ответа на этот вопрос, но я вовсе не уверен, что в данной ситуации история не даст шанс на сослагательное наклонение.
– Чего? – с Димкой надо было говорить попроще.
– Измениться все может, и в лучшую сторону. Не бери в голову, расскажи содержание вашей беседы.
– Да зачем тебе?! – непонимание было искренним.
– Тьфу, черт, – выругался Вова, – скажем, книжку я напишу, если интересным твой пересказ получится. Чего ты-то боишься?
– Да ничего, – мужчина пожал плечами, – странно все это.
Тут, безусловно, Володя был с ним согласен, а для обозначения своего недоумения употребил бы, пожалуй, выражение похлеще: херня какая-то творится!
– Впрочем, – Дима выпятил нижнюю губу, – хуже уже не будет. Расскажу тебе все, что сам знаю. Вроде, как с ним беседую, как недавно совсем в кафе на Ваське… Слушай.
Мы встретились с ним на Васильевском острове – там он назначил встречу, обнялись. Я просил, собирается ли он устраиваться на работу, ответил, что незачем и попросил не перебивать. Сказал, что видимся в последний раз.
– Прямо так и сказал?
– Да.
– Предполагал, что погибнет?
– Знал, что спрыгнет с крыши. Я тогда удивился, хотел спросить: «о чем он мелет?», но Шурик остановил меня и тогда-то и рассказал о старухе в деревне, точнее, рассказал он раньше, но я думал, что это просто пьяный бред, а тут абсолютно трезвый Саня подтвердил, что все правда. Но прежде чем продолжать дальше, он взял с меня слово, что я никому не скажу об услышанном.
Дима пристально посмотрел на Владимира. Тот молчал.
– Я сейчас нарушаю данное слово, – снова пристальный взгляд.
– Можешь не волноваться – дальше меня это не выйдет, – сказал Вова вслух, а про себя подумал, что возможно тот рассказывает самому рассказчику.
– Я вообще подумал было дать ему по голове, связать и отправить в психушку, но он как будто читал мои мысли. Короче, я поклялся, что все услышанное останется между нами, и стал слушать. Боже! Я сейчас словно ему пересказываю его же историю жизни! Вы так похожи, как братья близнецы.
Володя не перебивая слушал. Дмитрий ненадолго замолк, видимо обдумывая – продолжать ли? Наконец, принял решение, и заговорил снова.
– В целом, его повествование сводилось к тому, что лет в семнадцать – восемнадцать у него открылся удивительный дар, благодаря которому он мог на расстоянии заставлять людей делать что-то, чего они не собирались или не могли, не успевали – как-то так, а так же влиять на события, отстоящие от него на большие расстояния и промежутки времени. На людей, находящихся в прямой видимости и в настоящей реальности, это тоже распространялось – он просто мысленно воздействовал на видимую картинку. Таким образом, как Шурик сам выразился: «В моей власти было и настоящее, и будущее, а расстояние не являлось для меня препятствием».
Саня называл свой дар проклятым и ненавидел эту мистическую составляющую своей жизни. Говорил, что потерял душу из-за него, погубил много людей… Людей, которые может и заслуживали наказания, но явно не такого, какое получили. А судьей им был только он. Он винил себя за смерть друга, смерть от менингита моей первой жены Жанны, гибель некого Картуша – первого парня его жены Лины, несчастный случай с Софьей.
Много он тогда наговорил гадостей, много взял на себя загубленных судеб и жизней. На мой взгляд, хрень все это была. Он тогда развелся со второй женой Рамзелей, очень переживал, несколько месяцев в больнице даже лежал на отделении нервных заболеваний, вот и двинулся по фазе. Но уж как-то ловко у него все это подогнано было, я даже на какое-то время поверил его больному воображению.
Дима умолк, задумался. Пауза длилась не долго.
– Э-х, – выдохнул он наконец, – надо было ему дать по башке и в больничку повторно сдать – глядишь, жив бы был!
– Если зрячий идет к пропасти, останавливающий его подобен слепцу, – Володя посмотрел на часы – у него было не так много времени, странно, что Костя до сих пор не позвонил сам, – дальше-то что?
– Да ничего: достал из кожаной сумки папки с бумагами, конверт и несколько коробочек. Там были договора банковского вклада на несколько миллионов, доверенности на Глеба, чтобы ему не пришлось дожидаться вступления в наследство, а снять все сразу или переоформить на себя. Дарственная на его часть квартиры, где жил, и на вторую – доставшуюся от матери. Золота много сыну передал – с килограмм где-то. А, вот еще – письма Лины попросил ей передать. В оружейном сейфе деньги у него еще были – на похороны, сказал.
Он рассказывал еще минут десять, и где-то ему даже удалось передать слушателю те чувства, которые испытывал его покойный друг, те муки и состояние обреченности с которым он, казалось, смирился окончательно и принял, как неизбежность, как наказание за надуманную, по глубокому убеждению Димы, им самим вину. За тот дар, который использовал не во благо, а на сотворение дел ужасных.
– Не похоже, что он о чем-то сильно жалел, но мысли об этом не давали ему уснуть, Саня даже в кафешке чашек пять-шесть кофе выпил, в таком состоянии вечного беспокойства и тревоги жить, наверное, не сладко живется.
Дима опять замолчал. Ждать Вова долго не мог, но и торопить рассказчика было неудобно. Пришлось смириться и тоже изобразить скорбь. Несколько минут прошли в тишине, если не считать интершума улицы. «Так вот, что это за способности у меня открылись, – думал мужчина, – интересно; надо будет опробовать новый дар. Жаль, времени мало, а то можно было бы прямо сегодня на вечерней встрече применить, если понадобится. Ну, да там и поглядим».
– Письмо он еще передал для сына, – Володя вздрогнул, голос Дмитрия прозвучал почему-то неожиданно.
– Да, я читал его.
Сашин друг вопросительно посмотрел на собеседника.
– Глеб сам переслал его мне на телефон, – пояснил тот, несколько изменив адресат получателя.
Дима понимающе кивнул.
– А еще перстень мне подарил, – мужчина вытянул руку с кольцом, которое час назад рассматривал Владимир, развернув ее тыльной стороной ладони к себе – брюлик не смотрелся на солнце, это вечерний камень, он искрит только в вечернем свете. Но вдруг луч дневного светила как-то слишком удачно отразился от одной из пятидесяти семи граней камня и как иголкой кольнул в глаз Владимиру.
Бах! Что-то сильно щелкнуло в голове Володи. Он вдруг увидел окружающее не своими глазами – глазами Александра. Ужасное, странное и одновременно завораживающее впечатление. Наверное, так должны чувствовать себя медиумы, в которых на спиритических сеансах на время вселяется дух умершего человека. Но самое странное, что он вдруг перестал ощущать себя Владимиром, родившимся в 2055 году. Его наполнили совершенно другие воспоминания, те, которые были единственно реальны лишь для Саши! Вспомнил, как в юности пил с вот этим самым, сидящим рядом с ним мужиком, водку в угольном бункере из целлофановой сигаретной обертки, как они дрались спина к спине, ясно увидел встречу 1991 года в его квартире на улице Марата.
На мгновение он вспомнил свою мать, не ту, жившую во второй половине 21 века, а ту, что умерла пару месяцев назад; первую жену Лину, их маленького сына Глеба. Кубарем перед мысленным взором прокатилась вся его служба в рядах военно-морского флота, друзья, предавшие его и те, кто еще не успел это сделать. Потом всплыл образ Рамзели – милое улыбчивое лицо азиатки; как апогей – закатившиеся глаза ее дочери, запекшуюся кровь на деревянном настиле спортзала.
Его голову и мысли наполнили горечь и печаль от содеянного, того, что не совершал Володя, но совершил Саша – а теперь он не сомневался, что это один и тот же человек. Что именно произошло в этом времени совсем недавно, мужчина понять не успел. Ужасное чувство пустоты, безысходности и страха сжало грудь…
Но это длилось лишь несколько секунд.
– Э-эй, – Димка тряс его за плечо, – что с тобой? Тебе плохо?
Володя… или Александр? Потряс головой – немного отпустило. Нет, все-таки Володя, ф-у-у.
– Дим, – сейчас говорил гость из будущего, – досказывай быстрее, со мной все в порядке, но вот времени почти не осталось.
– А чего тут досказывать? Предложил ему жену бывшую навестить, она в больнице лежала, тяжелая депрессия после смерти дочери.
– Смерти?
– Ну да. Она с бревна на гимнастике упала, головой ударилась – отек мозга, умерла не приходя в сознание.
«Так вот что это за последнее видение, – подумал».
– И?
– Отказался он, незачем сказал.
– Я не про это. Он и эту смерть своим способностям приписал?
– Им, сумасшедший, «простить, – говорил, – меня нельзя», все о душе своей загубленной убивался. Ни с кем больше видеться не хотел. Потом обнялись и он ушел свои обычным маршрутом – до набережной Невы, по Дворцовому мосту, а там через Капеллу… На последок сказал: «Не переживай, Димка, все будет хорошо». Как же! Вон оно как вышло…
Я все передал – и сыну, и жене его первой, я имею ввиду документы, вещи и письма.
«Да, – Володя поднялся, – и на набережной я его и встретил».
– Спасибо, Дима, – он сильно, от души пожал руку мужчине, – кое-что прояснилось.
– И что дальше? – тот помассировал ладонь – рукопожатие получилось слишком крепким.
– Не знаю, – честно сказал парень и поправился, – пока не знаю. Вот закончу сегодня с одним делом, и разберусь, что дальше.
– Ты только не рассказывай всего, что услышал, – попросил Дима, – сам понимаешь – чушь все это, а он просил не говорить никому.
– Как знать, как знать, – покачал головой Владимир, – может и не чушь.
Он повернулся спиной к рассказчику – разговор окончен, сделал несколько шагов, достал телефон.
– А на счет «разболтать», – кинул через плечо, – не переживай, я – могила. Прощай.
Прозвучало как-то через чур двусмысленно. Дима пожал плечами и пошел в сторону работы. Ему было странно, что он выложил всю исповедь своего друга первому встречному, пусть и как две капли воды похожему на того. Но почему-то казалось, что все сделал правильно. Записка Рамзели осталась у него, выкинул ее в первую же урну. На этом он и успокоился.
– Алло, Костя! – босс снял трубку после первого же гудка, – я освободился.
– Куда ты пропал? – голос начальника был чрезмерно возбужденным, видимо он нервничал не на шутку.
– Извини, дружище, – раньше не мог выйти на связь. Я в городе, заберешь меня?
Времени оставалось вполне достаточно, чтобы успеть куда угодно, для особых волнений причин не было.
– Ты конкретно где?
– У метро Петроградская.
– Давай быстро на Александра Невского, там на площади встречу. Наши давно все в сборе. Звери готовы?
– Не волнуйся, – теперь Володя был уверен в успехе, – готовы, и вообще – все будет в лучшем виде.
____________________________________________________

В представительской «Вольво» кроме Володи сидело еще три человека: водитель Сергей или, как к нему все больше привыкли – Серый, Константин Константинович и представительный не смотря на относительную молодость (лет под тридцать), в строгом костюме тройка, мужчина. Сидел он на переднем кресле машины. В хвосте шведской иномарки пристроился огромный «Гелендваген», видимо с охраной.
– Это наш… – Костя замялся, представляя незнакомого Вове человека, – наш коммерческий директор – Олег Петрович.
Тот перегнулся через спинку и протянул руку.
– Можно просто – Олег.
Рукопожатие оказалось неожиданно сильным, а сбитые до шишковатых мозолей костяшки кулака и шрам на подбородке, наводили на мысль о том, что если этот директор и имеет отношение к коммерции, то скорее в качестве вышибалы денежных сумм. Впрочем, сейчас такими методами серьезные люди не пользуются – может, он просто увлекается силовыми единоборствами, боксом например.
– Наслышан о ваших талантах, – сказал Олег Петрович.
– Каких? – решил уточнить Владимир – может он про колку кокосовых орехов руками.
– О вашем даре дрессировщика. Понятно – рысь, это все же животное семейства кошачьих, можно сказать, высокоинтеллектуальное, но сова! Я лично дрессированных сов не видел.
Он немного помолчал и продолжил:
– К тому же, номер готовиться цирковыми артистами месяцами, возможно дольше, а на подготовку трюка с установкой передатчика у вас было всего два дня, кажется?
– Да, – вместо Володи подал голос Костя, – около того.
– И как вам это удается? – интерес директора был неподдельным.
– Это моя профессиональная тайна, – теперь уже ответил сам «укротитель», – к тому же, мы друзья: я немножко обладаю даром гипноза, и умею внушить животным модель поведения таким образом, что они делают то, чего я хочу.
– Гипнотизировать сову? – все больше удивлялся Олег, – никогда не слышал о таком. Да и вообще о возможности влияния человека на зверей и птиц не слышал. Дрессировка основывается, кажется, совсем на других видах воздействия. Современные методы прогрессивной тренировки не заставляют животных делать что-либо, а скорее стимулируют их. То есть, человек добивается не подчинения, а вовлечения. Это работает как на слоне, так и на кандидате наук, докторе – мотивация путем награды. Главное – удачно подобрать поощрение. Так ведь?
Владимир кивнул, он глубоко изучал этот вопрос и сейчас подивился начитанности собеседника.
– Все правильно, – согласился он, – дрессировка в дословном переводе означает «натаскивать». Такой перевод довольно точно отражает сущность данного действия. Она представляет собой последовательность многократно повторяемых действий с животными, для формирования и закрепления различных навыков. В основе дрессуры, согласно учению, по-моему, если память не изменяет, Павлова, лежит механизм образования условных рефлексов. Используя всевозможные раздражители – звуковые команды, обонятельно-вкусовые сигналы и обычные жесты, дрессировщик вызывает и закрепляет необходимую реакцию у животного, формируя условный рефлекс.
Многие полагают, что дрессировка является болезненным и неприятным для животного процессом. В прошлом, жестокие методы, основанные на болевой стимуляции и запугивании, действительно массово применялись для натаскивания самых разных зверей. Это продолжалось до конца XIX века, пока артистом цирка, кажется, Владимиром Дуровым не был применен и описан более эффективный и безболезненный метод, основанный на стимуляции животного поощрением, а не наказанием. Именно такой метод и позволил дрессировать непокорных и своенравных животных, в том числе и диких кошек, дрессура которых другими методами ранее была неэффективна.
– Но в вашем-то случае долгие тренировки невозможны. Задачи ставятся очень сложные и весьма размытые, к тому же, их приходится корректировать по ходу выполнения, а сроки натаски слишком маленькие. Как же у вас получается закладывать в головы диких животных совершенно четкие и правильные линии поведения?
– Тут уж ваша воля – хотите верьте, хотите нет – именно гипноз! – Врать надо было убедительно. – Бог с ним с животными, для простоты возьмем homo sapiens. Сознание человека, находящегося в гипнозе, выключено при гипнотическом сне полностью или частично (при гипнотическом трансе, когда человек осознает, что он в гипнозе), что физиологически выражается в торможении коры головного мозга, за исключением одного участка – так называемого сторожевого пункта, благодаря которому осуществляется раппорт – своеобразная связь между гипнотизером и гипнотизируемым.
Таким образом, гипноз – это измененное состояние сознания.
Состояние гипноза характеризуется своеобразной блокировкой восприятия: в то время как органы чувств, такие как слух и зрение, работают нормально и от них поступают в мозг нервные импульсы, в сознание эта информация не проникает: оно блокировано словесным воздействием гипнотизера; в результате загипнотизированный не осознает информацию, поставляемую ему собственными органами чувств. Таким образом, загипнотизированный человек может находиться с открытыми глазами и при этом ничего не видеть вокруг себя; точнее, на сетчатке его глаз внешние предметы отражаются, нервные импульсы по зрительным аксонам достигают мозга, но в кору заведующую сознанием не поступают.
Одновременно с этим в подобном состоянии у человека можно вызвать видения того, что в его окружении отсутствует. Возникает эффект «центрального зрения», когда появляющиеся в мозгу образы вызываются не органами чувств, а словами гипнотизера. И это явление дает нам основание сделать весьма важный, хотя и не имеющий прямого отношения к теме «гипноз», для понимания проблем экстрасенсорного восприятия вывод: человек может видеть, ну, в смысле осознавать зрительные образы, не только глазами, но и мозгом: зрительный образ может возникать в сознании не только благодаря действию органа чувств – глаз, но и ему вопреки, благодаря возникшему от непосредственного воздействия извне на кору головного мозга очагу возбуждения в зрительных отделах коры. Отсюда и выходит, что видеть можно и без глаз, то есть помимо органов чувств, экстрасенсорным путем. Другой разговор – что видеть: то, что создано органами чувств, или то, что создано помимо них – экстрасенсорным путем. Например, когда я попрошу вас представить лицо хорошо знакомого вам человека, вы увидите это лицо экстрасенсорным путем. Таким образом, вполне реально прямое воздействие на корковые зоны органов чувств, минуя сами органы.
Гипнотическое состояние характеризуется не только блокировкой сознания от внешних сигналов, ну, кроме голоса гипнотизера, но и блокировкой собственных желаний, потребностей, установок. Под гипнозом человек желает только того, что исходит от гипнотизера; какая-либо инициатива полностью отсутствует, свободная воля практически подавлена, как подавлена и критика.
Владимир перевел дух после долгого монолога.
– Моя же уникальность состоит в том, что все это я умею проделывать с животными. Вот и вся премудрость.
– Мне будет весьма интересно побеседовать с вами в более располагающей обстановке, – Олег Петрович уважительно покачал головой, и добавил, – если представится такая возможность.
Несколько минут в салоне автомобиля стояла тишина.
– Пусть так, – наконец нарушил ее коммерческий директор, – ну, а мышей-то вы как гипнотизируете?
– Мне не хотелось бы вдаваться в подробности, тем более что объяснить все это словами практически невозможно. Во всяком случае, я этого сделать не могу. Надеюсь показать вам все сегодня на практике.
– Да, да, – спохватился Олег Петрович, – кстати, о делах. Так кто сегодня будет нас удивлять? Рысь, конечно, киса впечатляющая, и, умело направляемая человеком ваших талантов, шороху навести может, но птицы и грызуны нам вряд ли помогут, так ведь?
– Так, – согласился Владимир, – их я и не планировал задействовать. А вот, как вы выражаетесь, кис – будет двое. Только, я не могу взять в толк: что они должны делать?
– А Константин Константинович разве не ввел вас в курс дела?
– Очень приблизительно, – Владимир бросил взгляд на сидевшего рядом Костю, тот подкатил глаза.
– Правда, я сам не дал ему такой возможности, – решил немного поправить положение Вова.
– Как так? – не понял Олег.
– Попросил не мешать дрессуре и рекогносцировке на местности – времени у меня, как всегда, было слишком мало, а работа предстояла огромная. Все подробности изначально я и планировал получить непосредственно перед операцией. К тому же Костя, в целях не разглашения информации, решил проинструктировать меня по деталям в вашем присутствии перед самым началом.
Константин с благодарность посмотрел на подчиненного.
– Раз так, – кивнул главный, – пусть инструктирует.
– Сань, – начал Костя, – дело в следующем: как я уже говорил, открытого противостояния не хочет никто, но в случае крайней необходимости, наши конкуренты могут позволить себе на него пойти. Есть большая вероятность, что эта самая крайняя необходимость возникнет точно, ввиду невозможности нахождения компромиссного решения раздела сфер влияния – тут либо все им, либо нам.
– Хватит сопли жевать, – не выдержал Олег Петрович, – давай ближе к делу!
– Так, вот, непосредственно по теме, – Костю нисколько не смутил резкий тон начальника, казалось, даже наоборот – такой стиль общения был ему ближе и понятней языка, на котором тот говорил с Владимиром, – не дожидаясь конкретных предъяв с их стороны, мы сами спровоцируем конфликт интересов – эту часть плана я возьму на себя. Конечно, не хотелось бы доводить до силовых методов разборки, но когда станет абсолютно понятно, что прийти к всеобщему консенсусу не удастся – не отдадут же они нам своих поставщиков – именно в этом и будет состоять наша задача. Как только заварушка начнется, а начнется она за столом переговоров, а не во дворе, где будет охрана, в игру вступаешь ты со своими питомцами.
Пока Володе все было понятно, но он изначально, собственно, и спрашивал именно об этом этапе операции. На хрена ему была вся эта информационная прелюдия? Он молча смотрел на Костю, ожидая конкретики в постановке задачи.
Не дождавшись вопроса, тот продолжил:
– Появляются кошки, и с их помощью мы нейтрализуем весь командный состав неприятеля.
Олег Петрович покосился на говорившего. «Он что – служил где-то? – подумал директор».
Но Володю смутили вовсе не военные обороты речи, а ее смысловое наполнение.
– Ты, Константин Константинович, вообще в своем уме? – он даже не пытался скрыть недоумение и сарказм.
– Не горячитесь, Владимир, – в беседу вступил Олег Петрович, – согласен, звучит это все несколько диковато, даже придурковато, но если это даже звучит так, как это может выглядеть на практике! Ошеломляюще, пугающе, сверхъестественно!!
– Я так понимаю, что бандиты всех времен и национальностей – истые материалисты и не являются сторонниками теории креационизма , – позволил себе выразить сомнения «дрессировщик» больших кошек, назвав при этом «высокие договаривающиеся стороны» своими настоящими именами, – никакая рысь не устоит против пистолета, да и обычным ножом ее зарезать можно.
– Можно, – качнул головой коммерческий директор и, повернувшись, добавил, – если успеешь. Главное – эффект неожиданности. А за стол переговоров с «огнестрелом» не садятся. Нас-то точно ошмонают, а вот за их порядочность и честность я не поручусь. Все эти проверки – своеобразный, как вы выразились, бандитский, этикет, эдакая игра. Но ставки в этой игре слишком высоки: чаще всего это человеческие жизни.
Олег опять развернулся лицом по направлению движения машины.
– Теперь смоделируем ситуацию, – бесстрастным голосом продолжил он, – в момент наибольшего накала страстей – Константин об этом позаботится – появляются ваши э-э… подопечные… Они ведь смогут проникнуть в помещение, скажем, через приоткрытое окно.
– Смогут, – Володе не хотелось спорить, да и понял он уже, что это бесполезно, – если оно реально будет приоткрыто и не поставлено на микропроветривание.
– Не беспокойтесь, это не ваш вопрос. Так вот, появляются ваши подопечные и… – он явно не находил определения их действиям, – берут ситуацию под контроль.
Выкрутился главный. Но Вову такая размытость задачи явно не удовлетворяла.
– Это как же? Они ведь звери – словами ничего не скажут.
– Ну, что вы как маленький, – поморщился Олег Петрович, – надо смотреть по ситуации: если появились ножи – руки грызть, волыны  – тут что-то покруче, можно и горло. Вы ведь можете воздействовать на животных таким образом?
Володя уже сто раз пожалел, что не отказался от этого дела с самого начала. Теперь уже поздно, но почему-то захотелось озвучить свое намерение после этой операции больше ни в чем не участвовать.
– Могу, – честно сказал он, – и сделаю, но только в последний раз. Не хочу принимать участие в подобных… как это, черт… мероприятиях.
Костя и Олег переглянулись.
– Что ж, – сказал последний, – воля ваша. Только сегодня нас, пожалуйста, не подведите.
– Сколько еще ехать? – вместо ответа спросил Володя.
– Минут сорок – сорок пять.
– Не тревожьте меня, мне нужно кое-что обдумать, сосредоточится… Рысей позвать.
– Позвать? – вскинулся Олег, но тут же взял себя в руки и унял свое любопытство, – вас никто не потревожит до места, в остальном – полагаюсь на ваше слово.
Он еще раз взглянул на Константина, тот демонстративно отвернулся в сторону бокового окна. Казалось, мужчина не хотел глядеть в глаза своему боссу.