Рассказы переводчика

РАССКАЗЫ ПЕРЕВОДЧИКА

Иногда я не могу. Воспринимать происходящее вокруг, любить и ненавидеть, вставать босиком на  холодный пол выходя из душа. Не могу вспомнить как звали собаку и её милую хозяйку, встреченную вчера на бульварах. Не могу посмотреть в глаза разлуке и своему коту. Не могу допить вчерашнее вино и дописать начатый месяц назад рассказ. Когда этими "не могу" набивается до потолка вся моя жизнь, я набираю своего московского  доброго друга и переводчика.  Это последнее, что я могу. Попросить Алексея прислать мне его литературные подвиги. Обычно он отнекивается, но потом с тайной гордостью переводит себя на французский и присылает мне. Читая его заметки я пытаюсь понять - зачем? Зачем Наполеону понадобилось идти в эту странную страну?

.........
КРАСНУШКА

На втором курсе я устроился по ночам подрабатывать санитаром. В скорбный дом нетерпимости. Психиатрию на Матросской Тишине.  При приёме на работу, заведующий отделением посмотрел долгим, как порожний товарный поезд на переезде, взглядом и сказал: "Ты главное до четвертого курса не вникай в них. Мне тебя будет не вылечить". Я внял. Так с его советом и живу 40 лет. ТВ - только для киношек, собачьих сериалов и тытрубы. Из новостей - только насильные знания из заголовков и обрывков фраз.
Опытный врач знал о чем говорил - в отделении было много разных "гармонистов". Включая "СО" - социально опасных граждан. Но был и любимый контингент. Выздоравливающие алкоголики, отдыхающие за государственный счет после белки и чертей. С теплотой вспоминаю их. Особенно в винных отделах, когда рука тянется сгрести всю полку. "Меру надо знать. Мы тут все меры не знали..." Глубокий печальный вздох. "Может плеснешь "краснушки"*, студент?"
Мера и не вникать.

(*краснушка - так называлась у пациентов успокаивающая  микстура Бехтерева. В больших дозах била по шарам)
............


ЮБИЛЕЙ

Он искренне любил юбиляра так как не ждал от него ничего хорошего.

К приезду готовились заранее. На всякий случай птицам запретили летать над городом не поставив очистительную клизму перед вылетом. Бездомных собак и кошек отловили всех поголовно и раздали пенсионерам, на неделю пообещав прибавить к пенсии 27 копеек. Сложнее всего было договориться с помоечными крысами. Они угрожали выйти всем сообществом на центральный проспект города если санитарная служба не утилизирует весь запас крысиного яда. Пришлось его срочно сжечь  в городских крематориях.  Нам на работе пообещали премию в 54 копейки, чтобы вышло ровно в два раза больше, чем давно овдовевшим бабусям. Обещан был и отгул на весь этот праздничный день. Но с условием, что мы вместо крыс выйдем в полдень на проспект поприветствовать приезжего юбиляра своими счастливыми улыбками. (Улыбки надо было получить под роспись в отделе кадров.)
Обещали для нашего спокойствия снайперов и специальных людей в гражданском, но просили не делать резких движений. Это наводило на нехорошие мысли о случайной смерти "по ошибке". Пришлось перед выходом выпить полностью весь запас накопленного на новый год спиртного. Глядя, как  кортеж чёрной лентой пролетал прямо перед носом, стало действительно очень страшно. От  страха в жилах застыла не только кровь, но и напрочь замерз алкоголь предусмотрительно залитый по самую горловину.  Так я и простоял, боясь пошевелиться, остаток дня и всю ночь. На следующее утро ко мне подошел полицейский, тронул за локоть и голосом жены сказал: "Раз, два, три - отомри!".
- А, так это сон! - обрадовался я.
- Какой сон, дурень! Вставай, пока не опоздал на проспект! - глаза жены излучали жадность. Все таки 54 копейки тоже деньги.
.............

ЖИТИЕ ИЛИ ЖИЗНЬ

"Анастасия Варительница всю свою жизнь, не смыкая глаз, варила борщ. Кормила страждущих, сирых, убогих. Варила и молилась... И борщ выходил чудодейственный. Бесплодные, отведав его, несли во чреве. Больные - исцелялись. Попавшие в рабство к зелёному змию - обретали свободу. Нищие получали подаяния щедрые. Вдохновение сходило на скоморохов и богомазов от одной ложки борща. И вытерли  коленями тропу паломники. От самой станции, через поле. Прямо к порогу её дома. А Анастасиюшка наша варила да молилась за всех. Не отказывала никому. Но на всё есть его воля. Преставилась в одночасье прямо рядом с огромным котлом свежесваренного борща. Завыли, заплакали паломники... Загоревали горемыки. И постановил сход считать Анастасию Варительницу святой женщиной. И разделить тело её на тысячу частей и раздать миру для почитания. Только волосы решили остричь и под стекло здесь же в доме её на веки оставить. С молениями усердными сделали как решили. Разделили и разложили в мощевики. И тут аромат божественный из котла донёсся до скорбящих. Борщ последний... Остывал вслед за телом. И тогда решили всем сходом горестным разделить его на тысячу порций и по борщевикам разложить. А волосы, что выловили из борща тоже под стекло отправили для почитания. Так и появились в тысяче церквей по мощевику и борщевику. Ну а кому сила веры позволяет... Тем дорога лежит в дом Анастасиюшкин. От самой станции, через поле, да на коленях. Поцелуешь стекло, что волосы с головы да из борща прикрывает, и сбудется всё о чём молишь святую женщину. И есть в народе вера. Если сделать тысячу кругов на коленях, да с поклонами в пол, вокруг котла, то можно найти волос упругий и кучерявый. И будет тогда всем счастье и здоровье. "
............

________________
©Алан Пьер Мюллер и Алексей Никаноров
Из сборника рассказов "Таксидермия"
Перевод  в обе стороны А. Никаноров