Странник. Быль 1938 года

Галина Мелькова

СТРАННИК
(быль 1938 года)

Ночь принесла прохладу после душного дня. Уже неделю стояла июньская жара… Только ночью можно было отдохнуть, вдыхая свежесть, наполненную ароматом сибирской тайги. Отец (Алексей Митрофанович) вышел на крылечко в две плашки, глубоко вдохнул полной грудью настой свежести. От реки тянуло прохладой, слабый ветерок ласково шелестел листвой молодых берёзок, взвивался ввысь в кроны седых кедрачей и сосен, плотным кольцом окружавших поселение в десяток изб. Ночью казалось, что огромная высоченная ограда охраняет крошечный посёлок от внешнего мира в дремучей тайге и топких болотах. Тайга подходила к самым домам, как бы вызывая людей бороться за местом под солнцем. Отец прошёл босиком по влажной траве, сел на чурбак и свернул «сигару – самокрутку», плотно набив табачком Самосадом. Ночь была светлая, луна старалась во всю мощь. Посылая загадочный свет на притихшее море сибирской тайги. Как только туча наплывала на луну, всё погружалось в полную темноту, лишь искоркой вспыхивал огонёк сигары и звёзды на необъятном небе. Они казались огромными и яркими, словно бриллианты на бархатном полотне. Отец подумал, что такие яркие небесные «украшения» он раньше никогда не наблюдал. Невольно вспыхнули в голове слова стихотворения М В. Ломоносова, лишь две строчки;
Открылась бездна, звёзд полна;
Звёздам числа нет, - бездне дна.


ГЛУХОМАНЬ

Не отрываясь, смотрел отец на мерцающие далёкие звёзды. А мысли были прикованы к родной, пусть даже не очень ласковой, но близкой и тёплой земле.
- Да, бездонное наше небесное чудо, а земля? Есть ли дно у неё? – вертелась в голове навязчивая мысль. – Где оно? Он задавал себе вопросы, но не искал на них ответ. Просто подумал: да ведь вот оно, это дно, глухомань. Пошёл восьмой год, как в тридцатом, спасаясь от голодухи, увёз семью в Сибирь в поисках счастья остаться в живых. А где оно это загадочное счастье?.. Правда, спасибо Сибири и тайге. Не пухли с голоду. Рыбалка, охота, да и тайга подкидывала подарки; грибами и ягодкой. Ожили и дети подросли. Вот уж и младшенького надо собирать в школу. Ведь в поселке – то грамотный лишь я один. Другие мужики ни читать, ни расписаться не умеют. Не говорю уж про баб. Одним словом, глухомань, темнота. Не надо искать счастье, оно придёт само; суметь дать детям образование, вывести, как говорится, в люди – Вот это и есть мое счастье. Чуть зарумянилось зарёю. Первый лучик пробежал по пышным кронам кедрача и оставил розовые блики на молодых, ещё не вызревших шишках. Вышла на крылечко мать, присела рядом встречать зарю. Что же тебе не спится? Все думы не передумаешь. Завтра гость будет в деревне. Говорили соседи, что появился снова странник в наших краях. Уже был во многих деревнях, а путь главный у него к нам. Пойду, поставлю квашню, хлеб спеку, да пирог с рыбкой и капустой приготовлю. Хоть и скуповато у нас, но гостю почёт и уважение. Мать говорила тихо, но убедительно. Видно было, что ей нездоровится.

У РЕКИ

Отец поднялся, хотел пойти ещё вздремнуть, но передумал и отправился проверять, не попала ли рыба в «морду>>, поставленную с вечера в реке. Рыболовную снасть делал отец сам. Конечно, делали её и другие мужики, все добывали пропитание, как могли, но улов у отца всегда превышал добычу соседа. У каждого было своё место рыбалки, благо, выбрать место по своему усмотрению, река позволяла. Плёл «морду>> отец по-своему; из тонких ивовых прутиков. Она напоминала по форме длинную корзину, в неё вставлялась крышка вроде воронки. В отверстие воронки могла пройти даже крупная рыба, часто за приманкой проскальзывали в корзинку крупные щуки. Но, главным отличием «Морды>> от изделий других рыбаков было то, что кроме обычных ручек ко дну корзины приплетал отец две длинные верёвки. Когда набивалась полная корзина рыбы, то было вытаскивать легко, захватив с ручками и верёвки, концы которых были на берегу. Заря разукрасила горизонт. Яркой полосой растянулось по небу. Над речкой тонкой пеленой поднимался туман, а может, просто испарения от воды, после жаркого дня светились в первых лучах восходящего солнца. День обещал быть жарким. Отец не спешил, сел на берегу и смотрел на спокойную гладь медленно текущей воды. Свет зари отблеском играл на волнах, завораживая взгляд своей красотой. Отцу не хотелось нарушать гармонию – живую игру света зари и воды. Вспомнилась река Вятка, щемящей болью откликнулась в сердце. Родные места, родная речка, где прошло его детство, юность. Только спасение детей то голода заставило его покинуть родные места. Но он полюбил и новую кормилицу, реку Ангу, ласковую, тихую, богатую и щедрую своим дарами. Она, приток могучего Чулыма, сына красавицы Оби, вошла в его сердце, как и Вятка-дочь великой Волги.


СТРАННЫЙ ГОСТЬ

Удачный улов порадовал рыбака; будет, чем угостить гостя. А, что старик останется ночевать у них, отец не сомневался. Ведь он земляк и есть, что вспомнить им обоим о родных местах, оба с далёкой Вятки. Посёлок облетела добрая весть. Все знали, что придёт он по таёжной тропе. С нетерпением ждали


ПОЯВЛЕНИЕ СТРАННИКА.

Как ждут зрители любимого актёра, такие же высокие чувства охватили всех жителей от мала – до старого». Ждали забавных и даже страшных рассказов и баек от странника. Вдали по тропинке показалась знакомая фигура, и ребятишки побежали стремглав встречать деда. Все знали его, он приходил не в первый раз, почти каждый год кругом обходил убогие деревушки и приносил всегда новые рассказы и впечатления. Как праздник были дни пребывания его в посёлке. В поселении появился он незадолго до войны. Крепкий старик, невысокого роста, с мешком за плечами, рад был встречи с ребятней, плотно окруживших его. Стал раздавать какие-то подарки: то свистульки из ивовых прутиков, то тонкие гибкие удилища, и ещё разные поделки. А девчонкам даже маленькие лукошки для ягод… Всей гурьбой (вместе с дедом) огласили тихий посёлок радостным визгом и смехом. Всем хотелось показать подарки от деда. Когда крик и гомон утих, степенно поклонился народу, собравшемуся на встречу, странник. Вот он был весь со своей правдой и выдумкой, добрый, простой, несший радость, хотя и мимолётную, жаждущим душам. Каждый мужик рад был пригласить его в дом, поговорить, угостить, пусть даже последним хлебом, но от всего сердца.

ДЕД КРЫЛАТОВ

Никто в деревне не знал его имени, все величали дед Крылатов. Откуда произошло это прозвище, а, быть может, это и была его фамилия, однако, особо никого и не интересовало. Всем нравилось красивое сочетание слов дед Крылатов. От одной деревушки до другой летела впереди его молва, его ждали, и каждый мужик считал за честь побеседовать с ним о политике, о том, что происходит в большом мире, и гордились, если он оставался на ночь в доме, рассказывал о страшных таёжных былях и небылицах. Лет деду было за семьдесят, но он выглядел моложе, хотя лохматые волосы обрамляли загоревшее лицо, почти без морщин. Волосы торчали как иголки ежа вокруг головы. Длинная борода дополняла лохматость (если можно так сказать). Но, именно, лохматость загадочно роднила деда с тайгой, откуда он всегда появлялся. В завершение всего, из правой ноздри покалеченного носа торчал густой пучок коротких волос. Но всё это не умиляло зорких глаз с хитринкой озорства и лукавства. Голубые, большие глаза, казалось, улыбались, и озаряли добрым светом довольно странный вид лица, придавая даже приятное выражение, скрывая недостатки и уродство носа. Приходил дед из леса и уходил в лес, и многие жители деревень считали, что и сам он как старое дерево, заросшее мхом, лесной житель. Все знали, что храп его ночью сотрясал избу, наводил ужас, но это не пугало мужиков. Они с большим уважением приглашали деда на ночёвку, вернее сказать на посиделки. Слушать рассказы загадочного странника собиралась вся деревня. Дед Крылатов был светлым лучиком, тонким проводком с внешним миром. Наконец все уселись, утряслись, боясь пошевелиться и помешать рассказу. Голос деда звучал глухо, иногда прерывался в надрывном кашле. Это была передышка, тогда кое кто позволял себе произнести: «Ух, ты… ы!», и снова замолкали, таясь пропустить даже слово. Говорил старик грамотно, без всяких деревенских «присказулек», слушать его было легко и приятно. Говорить он был мастак, да и ни мало повидал на своём веку, уводил всех к золотым обозам, в дремучую тайгу. Кому же ни кружили головы золотые истории С Ужасным концом, когда замирает от ужаса сердце и пробегает по спине дрожь. И вот они, эти были и небыли, придуманные народом, когда становятся в ряд с былью. Слушай только и можешь сам добавить страха или сгладить ужас трагедии. Одна из действительных историй произошла в соседней деревне. Дед не очень любил её рассказывать, а людям она была интересной, захватывающей дыхание, так как речь шла о местах, где охотились и рыбачили, да и просо бродили в поисках нужных трав и ягод. Старик хитрил, «уводил» слушателей от этой были, не хотелось ему омрачать воспоминаниями радость встречи. Он сделал передышку, свернул сигаретку (на прок), чтоб потянуть время. Бабы вмиг заговорили, делясь впечатлениями, мужики на улице закурили, а ребятишки что-то жевали. У них были свои разговоры: «я бы ему как поддал, поддал, - на всю избу зазвучал какого-то малыша голосок.
- Тебя только там и не хватало. Уж ты бы влепил этому бандюге по мозгам… жаль кулак у тебя с воробьиную лапку…
Перебранка всех рассмешила. Дел отдохнул. Снова воцарилась тишина. Отец попросил деда рассказать об обозе с золотом.
- Просит народ. – сказал отец. Трагедия произошла год назад, но как будто ещё вчера было всё, и обросла история догадками. Все хотели знать правду.

ТРОПА

Просьбу отца поддержали все слушатели.
– Что ж, расскажу, как всё было. А то уже много лишнего придумали жители деревни. Они не хотят, чтобы в их округе охотились мужики из других деревень. Слухайте, коль охота. А дело было так… и старик взбодрился, выпил настой с мятой, брусникой повел завораживающей правдой разговор в тайгу, в непроходимые летом болота. Летом округа непроходима из-за сырости от болота, Хотя и густо заросла тайгой. Земля, напитавшись лишней влагой, становится вязкой, кочковатой. Но всё же можно. Держась за ветки деревьев, по кочкам пробираться через болото… Тропу, проложенную давно плахами сосен, тоже заливало водой, но она была тверда под ногами. Если осторожно, Шаркая по плачам, идти по заболоченной тропе, то можно перейти опасное место. Вот- на тропу и рассчитывали за болотом шла дорога или зимник. Летом зимник тоже был


Бандиты.
Непроходим для повозок, поэтому зимой прорубалось часть деревьев, и ставились заметки (зарубки) на других деревьях. Дорога шла от Старицы на Ангу (реку). Страшно было ходить по этой дороге, все знали, что в тайге за болотом живут и прячутся варнаки так называли жители таёжных разбойников, бандитов далеко, в таежной глухомани мыли (добывали) золотой песок. Часто попадали и крупные самородки золота. Работали мужики артелью с охраной, даже были и деревенские и возчики с лошадями. Охраняли молодые парни. Конечно, было у них и оружие. Всё лето в тайге, в ужасной глухомани мыли золотой песок.

МОРОЗ ОТКРЫВАЛ ПУТЬ

После краткой передышки, весёлых баек и лесных историй. Повёл дед серьёзный разговор: - Рабочие – артельщики («золотоискатели»), уставшие за лето от гнуса и сырости, простывшие от ключевой воды при промывки песка в таёжном ручье, предчувствовали хороший заработок, отдых, встречу с семьей. Сопровождающие, военные люди, изрядно тоже измотавшиеся за лето, считали дни, когда окончится изнурительная служба. Все ждали морозов – мороз открывал путь, зимнюю дорогу доя обозов. Наконец скрепил мороз, склеил болотную жижу, заторопились «золотоискатели», собрали свои немудрёные пожитки. Три подводы готовились в путь. Первым шёл обоз -контрольный, для проверки прочности ледяного покрова. Если было всё нормально, то конвоир давал известие одним выстрелом, после того как обоз проходил опасное место-массажины (так называли этот отрезок дороги), самое мокрое место дороги. Тогда отправлялись остальные подводы с людьми, и дед Крылатов устал, решили все немного отдохнуть. подышать свежим воздухом, устав то тесноты и духоты избы. Опустился уже глубокий вечер, разукрасив небесный полог яркими звёздами. Казалось, что разбегутся по домам слушатели, но даже ребятня не думала спать. Дед поужинал, подкрепился. Ребятишки тоже пожевали гостинцы то матери (стряпала специально для детей), да и бабы бегом сумели до дома, поели и мужикам кое-что принесли. Так что все с новыми силами и желанием ждали продолжение рассказа, уселись по своим местам. – Первая подвода двинулась в путь. Конвоир с винтовкой и кучер (возчик из деревни с лошадью), конечно, и золотой мешок с песком и самородками был при них. Зимний день короткий, солнце низко над тайгой. Даже днем слабо пробивается свет под густые еловые лапы. Тени становятся длинными. Подвода медленно двигается вперёд, дорога ещё мало укатана, иногда снег оседает под копытами лошади. Ели смыкаются над зимней дорогой, лохматые ветки захватывают даже порой сани, стараясь сорвать и седоков. Тишина. Только взрыв снега разрезает воздух – это вспорхнет глухарь и поднимет вихрь. И снова тишина. Слабый скрип полозьев саней навевает сонливость, но надо бодрствовать, впереди самый опасный отрезок путн переход «с материка на острова». (Так условно говорили о переходе на болото с твёрдой дороги). День клонится к концу, смеркается, трудно различать заметки на деревьях. Возница идёт впереди лошади, что-то наговаривает ей на знакомом только им наречии. Стараясь согреть руки, похлопывает себя по бокам тёплыми собачьими рукавицами – лохмашками». Крепчает мороз, лошадь устала топтать снег. Возница согревается немного в ходьбе, а охранник замёрз, сидит в санях, винтовка наготове… Страшно даже от тишины. Нервы натянуты как провода, темнота скрывает все тайны за деревьями. Вот и самое гнилое место - «массажи (сподручнее называть: масса жижи с-ны -) ны» Объехать его невозможно даже зимой – вокруг дороги заболоченная непроходимая тайга. Снега не очень много. Видимо, густые кроны деревьев прикрывают зимник. Пока тихо, даже лёгкий ветер не шевелит макушки кедров и елей. Кажется, природа замерла в ожидании ужаса. Шаг за шагом пройдена уже почти половина опасной дороги. Сердца сжимаются от зловещей липкой тишины, сдавливает грудь. Губы сами шепчут молитву
- Спаси…
Возница чувствует, что лошадь тревожно дергает поводок.
– Что её тревожит? Птица? Зверь? Человек? Скачут мысли в голове, возчик старается успокоить

ВАРНАКИ

Лошадку, а у самого сердце стучит колоколом. Догадка пронизывает насквозь: однако, варнаки… Тихо говорит охраннику, чтоб был наготове, что лошадь ведёт себя беспокойно.
– Ведь мы невольно вертятся мысли сами, с приманкой, хотя, есть ли у нас золото, неизвестно. Не разбежишься по снежной дороге, деревья близко так, что и не развернуться с подводой…
Тихо. К самой дороге примкнул огромный кедр, могучие лапы сомкнулись. Темно, как в туннели. Страх лезет в душу. Лошадь тоже нервно похрапывает, всем беспокойно. За таким кедром легко укрыться даже днём, не то что в потёмках. Выстрел… вздрогнули могучие кедры и ели. Разрезал тишь резкий звук выстрела в упор. Возчик как подкошенный упал на снег впереди лошадки, даже не успев выпустить поводок из руки. Прогремел второй выстрел. Это охранник стрелял в темноту. Нечеловеческий рев раздался из темноты, стон и крик огласил лес. Потом всё стихло. Охранник почувствовал движение сбоку. Выстрелил наугад, слабый стон долетел в ответ, видимо, пуля краем достала и второго варнака, а что это были разбойники, поджидавшие подводу. Стало ясно. Охранник пригнулся в санях, и в тот же миг пролетела пуля над ним. Варнак стрелял наугад или раненой рукой, выстрел был рядом. Тишина; ни шороха, ни звука, -может, кончались патроны «у разбойного воронья»; один убит, второй ранен. Как скорей узнать, что с возницей? Выползти из саней… Позади саней шорох. Опять выстрел охранник в тень. Тихо. Секунда, миг… молнией метнулся топор. В сани упал охранник с рассечённой головой. Тяжёлой болью опустилась темнота над тайгой.

ГРАБЕЖ

Затихло всё, затаились бандиты. Лошадь стояла тихо. Всё её тело сотрясала дрожь. Чувствовала она смерть своего хозяина, который всё ещё держал её за поводок. Не могла она переступить через верного друга, недвижно лежавшего у ног. Скоро поняли варнаки, что оба сопровождающие обоза мертвы. Выползли бандиты из своих укрытий, бросились к саням за добычей. У одного была ранена рука. Другой – здоровенный «детина». Это он швырнул с огромной силой Топор, натренирован. Видимо, не впервой ему в тайге разбойничать. Вытащили из саней тело охранника, бросили в снег, ветки и солому. Жадно схватили небольшой мешок. Вот оно золото. Сорвали пломбу, шарят в золотоносном песке самородки. Тщетно. (Подстраховались в артели золотоискатели прииска, самородков не было). Но и песок огромная ценность. Даже попадали под пальцы крупинки золота. Ветер донёс звук выстрела. На прииске услышали перестрелку и догадались о беде. Выстрелом дали знак, что немедленно выезжают. Бандиты заторопились, надо было удирать, прятать мешок. Оттащили возницу с дороги, бросили рядом с охранником, чуть забросали снегом, чтобы их не сразу нашли и не поняли, где на них напали. Надо ещё спрятать мешок в заранее вырытую ямку под деревом и запутать следы. Потом сильно стегнули лошадь, чтобы она ушла. О своём напарнике даже не вспомнили, ведь он был вдалеке от дороги. А жив, он или нет их не интересовало. Прихватив винтовку (патроны не нашли), мешок с песком, побежали в тайгу, но в противоположную сторону от ямы. Затем кругом вернулись, бросили мешок в яму, забросали комьями земли и снегом с ветками. Золота из песка не взяли, чтоб не было улики, если поймают их.

ГOPE ГОРЬКОЕ

Ранним утром пришла лошадь к своему двору. Хозяйка вышла встречать, подбежала к саням и от ужаса упала с криком на окровавленную солому в пустых санях. На истошный крик выбежали соседи, и всполошилась вся деревня. Побежали к милиционеру… Заголосили женщины, ещё многие мужики были там, в опасной далёкой тайге на прииске, нанимались возчиками. Чтобы заработать денег на семью. Под вечер пришли три подводы: две из обоза и милиция. Привезли убитых возчика и охранника. На третьих санях труп бандита милиция увезла сразу. Горе волной разлилось по маленькой убогой деревеньке, жители плакали о погибших и о своей несчастной доле,
В дебрях глухой тайги, хоронили погибших всей округой, приехали люди из близлежащих деревень. Положили рядом возчика и охранника, совсем почти мальчишку, как сына оплакивала его вся деревня. Под залп винтовок погребли на вечный Покой героев, честно исполнявших долг служения Отечеству. Вечная им память. Долго искала милиция бандитов, но за эту зиму здесь не было случаев нападения. Обозы шли с прииска и на прииск. Готовили продукты и необходимое оборудование на лето для работы. Шли обозы постоянно. Весна торопила. Уже стала подтаивать дорога на мелколесье, но лучи слабо пробивались сквозь густые шапки ветвей деревьев вдоль зимника, хотя снег осел. Особенно вокруг деревьев. Однажды кучер обоза увидел двух незнакомых людей вдалеке от дороги, они пробежали быстро скрылись за деревьями. Известие всполошило всю деревню, снова появилась опасность нападения, но, возможно, те же за награбленным «золотым», пока ещё песком.

ВАРНАКИ ПРИШЛИ

Весна быстро напомнила о своем приходе. Солнце пропревало и ожило болото. С каждым днём становилось всё труднее проходить опасное место дороги. Снег стал рыхлый. Поехали приискатели на работу, на долгое трудное лето. Болото закрывало дорогу на прииск. Но, бандиты? Бандиты уйдут, если нашли золотой песок, а если ещё не нашли, непременно надо их выловить. Жизнь так устроена, что зло не прощается. Как говорят: «на ловца и зверь бежит», так случилось и в этот раз…

ПОГОНЯ

Чуть заплела заря, постучал кто-то в калитку крайнего дома. Хозяйка выглянула в окно, приоткрыв чуть-чуть шторку. У калитки лежал человек, второй, пригнувшись, прятался за забор, было видно лишь тёмное пятно.
– Иван, - позвала она мужа, - там двое, один лежит, а второй прячется.
– Иди, посмотри.
Муж зарядил ружье, приоткрыл сени. Выходи, стреляю, -громко крикнул Иван, не выходя из сеней.
Не стреляй, я больной, - заорал лежащий на земле.
Второй побежал быстро в сторону леса. Иван вышел тихо, крадучись за поленницей дров обошёл двор и неожиданно оказался перед лежавшим человеком. Ружьё было наготове. Но человек был действительно болен. Уже рассвело, жена Ивана побежала за фельдшером, а Иван к милиционеру. Было понятно, что это: - раненый зимой разбойник, и второй бандит. Двое поскакали верхом в погоню за бандитом. Нужно успеть, пока он не добежал до перехода на острова. В «массажинах» его не достать, скроется в тайге. Вскоре нагнали бежавшего человека.
– Стой! – приказал милиционер, - бросай оружие, стреляю без предупреждения.
Мужик остановился, выхватил из-за пазухи обрез…
Вмиг выстрелил милиционер в воздух. Мужик бросил в сторону обрез и стал на колени.

БОЛОТО НЕ ЛЮБИТ ШУТИТЬ

- Вот и вся история, - сказал дед. Ещё какое-то мгновение была полная тишина, потом все заговорили сразу, но не вставали с мест. Для всех история не закончилась.
А, золото?!- крикнул кто-то из детей.
– Нашли бандиты мешок с золотым песком?
Дед хитро улыбнулся, он знал, что зададут этот вопрос. Где бы он ни рассказывал этот случай, с последним вопросом было желание узнать о золоте.
- Золото? – повторил дел вроде удивлённо, - нет.
Мешок разбойники не нашли. Как рассказал арестованный варнак; они искали мешок целую неделю, но забыли, под каким деревом зарыли его. Болото затянуло все ямки. Напарник сильно заболел. Рана на руке не заживала. Тогда решил второй доволочить больного до деревни, а самому искать мешок. Также правду рассказал о нападении зимой. Но, разбой им не принёс радости. Все силы вымотало скитание по тайге.
– Золото, хоть ещё и в песке кружило головы не одним варнакам. Тайно разошлись байки о нём. Были охотники и среди мужиков. Думали найти клад. Да болото не любит отдавать подарки. Да и мешок сгнил со временем и ушёл песочек восвояси, откуда пришёл. А на этом, ребята, - дед встал, как-то красиво поклонился слушателям.
- Конец.

P. S. Быль навеяна воспоминаниями о детстве Николая Алексеевича Мелькова.