Ревность...

  Хочу рассказать о двух случаях из жизни, которым я был свидетелем.
 Наша семья только что переехала в 4-ех комнатный двухэтажный коттедж, находившийся рядом со школой.
  Была середина осени и у нас начались занятия в школе, где я учился в 9-ом классе.  Мы с бабушкой были в доме одни, когда настойчиво, не прерываясь зазвонил звонок на входной двери. Я в это время сидел в соседней с прихожей маленькой комнате, где стояли две кровати, моя и бабушки и посередине между ними, под окном, письменный стол, за которым я готовил уроки.

  Наша с бабушкой комната была проходной, одна дверь отделяла комнату от прихожей, а вторая вела на неотапливаемую  летнюю веранду из которой можно было попасть на небольшой 4-ех соточный участок с огородом и маленьким дендрарием, который мы с отцом посадили, чтобы ограничить количество грядок и не перекапывать каждый сезон.

  Бабушка возвращалась в дом из огорода и пошла открывать дверь. За дверью обнаружилась трясущаяся от страха молодая женщина, которая взмолилась спрятать её от преследующего мужа. Это была молоденькая учительница из начальных классов нашей школы недавно устроившаяся туда на работу. Бабушка, моментально оценив ситуацию направила её в огород, посоветовав спрятаться в зарослях малины. Только бабушка успела закрыть дверь, как она затряслась под чьими-то могучими ударами. И не успели мы даже спросить, кто там, как дверь рухнула на пол, и в дом ворвался огромный высоченный мужик. Он был настолько разъярен, что вместо объяснений, громко заорал:

 — Где?!!!

 Бабушка, отступив на шаг назад, совершенно спокойно спросила:

 — Что, где? 
Мужик сперва немного опешил, но потом снова заорал:

 — Где?! Где она?!   

 —  Да успокойтесь вы наконец, — невозмутимо сказала бабушка. 

 — Кого вы тут ищете и почему вы сломали нам дверь? В доме только я и мой внук и больше никого здесь нет, хотите можете убедиться, - и бабушка сделала пригласительный жест в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Как ни странно, но мужик неожиданно остыл и уже нормальным голосом спросил:   — Ну, я же ведь видел, что моя жена забежала сюда?

 — Креститься надо когда вам, что–нибудь кажется, молодой человек,  сказала бабушка, -  и тут же добавила:

 — Вы лучше скажите, когда и как вы будете ремонтировать нашу дверь. 
Мужик совсем сник, наклонился к лежащей на полу двери и пощупав руками петли, произнес:

 — Ничего страшного, петли целы, это шурупы вылетели. Дайте отвертку, я поставлю её на место. 
Бабушка перевела взгляд на меня:

  — Принеси, пожалуйста, отвертку.
Инструмент у нас хранился в прихожей под лестницей, в стареньком чемоданчике. Я достал отвертку и передал мужику.  Через десять минут дверь оказалась на своем законном месте.

  — Вы извините меня, —  глухо сказал мужик, глядя в пол, — ревнивый я…


                ******

  Вторая история приключилась лет через сорок, после первой.

 Года за три до этого я купил дом в заброшенной, павшей жертвой повальной централизации, деревне на границе Калужской и Смоленской областей.  В свои лучшие годы в деревне насчитывалось за сотню дворов, на момент покупки уцелевших  домов оставалось около десятка, в двух из них доживали свой век  две одинокие старушки, еще в пяти домах обосновались московские дачники, в поисках уединения, забравшиеся за 350 верст от Москвы.
 
  Деревня располагалась на двух возвышенностях, разделенных глубоким оврагом с большим прудом, заполняемым крохотной речушкой, пересыхавшей в сильную жару. Метрах в двухстах от деревни стояли, сложенные из кирпича три больших коровника, на фронтоне одного из них красовалась, написанная белой краской надпись, сообщающая, что эти коровники были построены в 1972 году строительным студенческим отрядом из Ленинграда.

 В  один из них, на летнюю передержку, привозил телят соседний совхоз.

 В другом нашел себе пристанище для ночлега, ставший без должного присмотра уже полудиким, небольшой табун лошадей, тоже принадлежащий совхозу, но брошенный на самостоятельное выживание.

 Дом, который я купил, стоял с другой стороны деревни несколько на отшибе, в нем давно никто постоянно не жил кроме изредка посещавших эти места двух цыганских семей. После них в доме был жуткий беспорядок на устранение которого ушло немало времени и сил. Но место было изумительное, за палисадом открывался вид на раскинувшиеся поля а за ними ровной темно-зеленой полосой стоял лес. Слева был заброшенный совхозный яблоневый сад большей частью тоже одичавший, но все равно по осени окрашивающийся в красный цвет от вызревших яблок.  Около дома тоже росли яблони, груши и сливы. Там в тени их крон я поставил стол с двумя скамейками за которым мы иногда устраивали застолья.

 И в этот раз мы небольшой компанией сидели за столом, когда издалека послышался топот копыт, а через несколько минут мы увидели, как через наш заборчик из штакетника перемахнула молодая кобылка из того самого табуна.

 Она опрометью проскочила мимо нас и не замедляя ход, едва коснувшись  крыльца дома, влетела в открытую дверь, ведущую в сени. Веник вставленный, чтобы дверь не закрывалась, упал и дверь за кобылкой захлопнулась. И к счастью и для кобылки и для наших сеней потому, что в следующее мгновение по этому же пути пронесся красавец жеребец предводитель этого табуна.

 Ноздри его были раздуты, глаза налились кровью, он встал на дыбы и ударил передними копытами по двери, не знаю устояла бы она, если бы положение не спасла моя овчарка Лайма. Она вцепилась ему в заднюю ногу и вынудила опуститься, жеребец так отлягнулся, что Лайма отлетела метра на три. Хорошо, что рядом с домом лежал поливочный шланг, я включил насос и направил струю на жеребца, Лайма опять подскочила к нему, мои гости стали дружно кричать и махать руками и он ретировался.   Перепрыгнул опять через забор, но остался стоять около него.

 Минут через пятнадцать мы решили, что запал у него пропал и выпустили кобылку из сеней. Она подошла к жеребцу и потерлась головой о его грудь. Он слегка куснул её за шею, и они не торопясь пошли в обратную сторону…