Коридор, ведущий на борт, был довольно длинным и высоким. Несмотря на утреннее время, потолок был озарён яркой подсветкой. Патрисия резко остановилась, ошарашенно глядя вдаль. В её голове стали мелькать какие-то замысловатые и пугающие сознание ассоциации. Справа и слева были запотевшие стеклянные витрины, обрамлённые стальным каркасом. Этот коридор вдруг показался ей бесконечным лабиринтом, из которого нет выхода. «Так, всё! Хватит! Это уже слишком! Ты мне уже надоела со своими предрассудками! Слышишь?» - подумала Патрисия. «Что? Ты кому это» - спросила Ольга обернувшись. «Я?» - произнесла Патрисия. «Ну не я же, Пат» - усмехнувшись сказала Ольга. «А что?» - спросила та. «Что, что! Ты сказала, что это слишком и кто-то тебе там надоел с какими-то предрассудками. Я подумала, что ты с кем-то по телефону разговариваешь» - сказала Ольга. «А-а, нет-нет, это я так. Просто. Мысли в слух. Забей!» - бросила Патрисия. Гул аэровокзала за спиной становился всё тише. Глядя поодаль, Патрисия машинально пыталась разглядеть свой самолёт. Она хотела увидеть хотя бы какую-то его часть, думая, что это придаёт ей уверенности, сама не зная почему. Оторвавшись от Патрисии на несколько метров вперёд, Ольга остановилась на мгновение и повернулась назад. Дождавшись того, как Патрисия поравняется с ней, Ольга закинула ей руку на плечо, и, улыбнувшись, проговорила: «Родной мой человечек, знаешь, я так рада, что мы с тобой встретились здесь! Ты просто представить себе не можешь, как я счастлива сейчас! А ты?». Патрисия повернула к ней голову и, окунувшись в глубину её темных, искрящихся глаз, ответила: «Я тоже рада этому, Оль!». Всё лицо Ольги сияло. Патрисия слегка улыбнулась ей в ответ. «Всё будет хорошо, Пат! Верь мне!» - проговорила Ольга, ещё сильнее приобняв подругу, - «Обещаю! А теперь давай-ка, ускорим шаг! А то, смотри, наш Уилл Смит уже пропал за поворотом!». Сказав это, Ольга засмеялась. Они прибавили ходу и почти бежали. Был слышен приближающийся звук запущенных на холостом ходу двигателей. Патрисия почувствовала запах авиационного керосина.
Дойдя до конца коридора, они повернули налево и очутились в тамбуре, ведущем в салон самолёта. Несмотря на опоздание, две молодые бортпроводницы в униформе и с масками на лице встретили их при входе сияющими глазами. Ольга подошла к одной из них, вручив свой посадочный талон. «Здравствуйте, мисс! Добро пожаловать на борт нашего Боинг 767-300 авиакомпании Canadian Air Wings! Прошу Вас надеть маску» - сказала одна бортпроводница, принимая у Ольги посадочный талон, - «Ваше место двадцать пять эйч. Правый борт, кресло у иллюминатора. Скорее проходите!». Остановившись на мгновение, Ольга натянула на лицо маску, перешла в проход, расположенный слева и зашагала в сторону хвостовой части, отсчитывая про себя номера рядов. Патрисия мешкала. Остановившись прямо на входе, она стояла, поймав ступор. Шум в её ушах усиливался, а в сознании нарастало чувство волнения. «Доброе утро, мисс! Добро пожаловать на борт!» - почтительно произнесла другая бортпроводница, обращаясь к Патрисии, - «Прошу Вас надеть защитную маску и позвольте взглянуть на Ваш посадочный талон!». «Секундочку» - бросила в ответ Патрисия, надевая маску. Затем она пошарила по всем своим карманам в поисках талона и, найдя его в заднем кармане джинсов, протянула бортпроводнице. «Отлично!» - произнесла та, взглянув на талон и указала рукой на центральный ряд кресел неподалёку - «Это совсем рядышком, мисс! Вам повезло! Центральный ряд, место одиннадцать ди. Услышав это, Патрисия вздрогнула. Холод пробежал по её спине. Почти задыхаясь от панического чувства, Патрисия попыталась сама разглядеть номер своего места в посадочном талоне. В её глазах мелькали какие-то серые мушки, а в висках стучало, словно изнутри в них кто-то колотит маленькими молоточками. «Снова это «одиннадцать». Как ярмо в моей жизни» - подумала она. Сделав пару шагов вперёд, она взглянула на свой посадочный талон. В строке «seat» она прочла «11 DEATH». В тот же миг жуткий панический крик вырвался из её груди. Бортпроводница вздрогнула. Несколько маленьких детей в первом салоне вдруг пронзительно заплакали. Талон выпал из её рук, залетев под чьё-то кресло. Патрисия развернулась в сторону выхода, поймав ступор. Что-то подсказывало ей, что сейчас нужно выйти. Руки тряслись. Крутя головой по сторонам, она не понимала, что ей делать, не понимала, где находилась. «Мисс, простите, с Вами всё в порядке? Что случилось?» - спросила приближающаяся к ней проводница. Патрисия не ответила. «Ничего не бойся!» - вдруг снова пронеслись в её голове слова отца. Её сознание опять рисовало его расплывчатый образ. Подобно тому, когда уши закрываешь ладонями, она приглушённо услышала слова снова и снова обращающейся к ней бортпроводницы: «Мисс! Вы меня слышите? Как Вы? С Вами всё в порядке? Чем я могу помочь Вам?». Она сделала два глубоких вдоха-выдоха и ответила: «Да! Я в порядке! Спасибо!». «Вот из замечательно! Слава Богу! Прошу Вас, проходите и располагайтесь. Через десять минут мы отправляемся» - проговорила проводница. Патрисия шагнула вперёд. «Патрисия Джонсон! Эй, мисс!» - услышала она позади себя. Обернувшись, она увидела стоящую в проходе девочку лет десяти. Улыбаясь, она протягивала Патрисии её посадочный талон. «Спасибо, милая» - бросила Патрисия в ответ, принимая утерю из рук ребёнка. Чуть издали, выглянув из-за одного из кресел, на них смотрела молодая женщина с пышными волосами. «Кристи, скорее возвращайся к маме! Мы уже почти взлетаем!» - произнесла она. «Пожалуйста» - ответила девочка и торопливо удалилась. Постояв так ещё несколько секунд, Патрисия снова взглянула на свой посадочный талон. «Одиннадцатое «D». Так и есть. Одиннадцатое «D» - подумала она, - «Чёрт возьми! Мне снова мерещится! Или?». В её сознании вновь нарисовалось лицо Уэйда. «Плевать!» - выругалась Патрисия про себя и шагнула вперёд по направлению к своему месту.
В это время Уилл снял плащ, убрал свой чемоданчик в спецотсек и погрузился в кресло под номером сорок пять «С». Пристегнувшись, он вставил наушники и закрыл глаза, наслаждаясь одной из композиций своего любимого Снупп Дога. Услышав крик Патрисии, Ольга развернулась в сторону носовой части и поспешила к ближайшему переходу на левый борт, чтобы узнать, что произошло. Она не знала почему делала это. Ей управлял материнский инстинкт. «Мисс, куда Вы? Через пять минут мы будем взлетать! Мало того, что Вы опоздали, так Вы ещё бегаете по салону! Я призываю Вас к порядку! Немедленно займите своё место!» - озабоченно проговорила бортпроводница. «Да, да, я знаю! Простите меня! Я лишь кое-что скажу своей подруге! Пожалуйста, позвольте?» - вежливо ответила Ольга. «Ну, хорошо! Даю Вам одну минуту!» - строго бросила бортпроводница. «Вы очень добры! Благодарю Вас!» - сказала Ольга. Она почти бегом добралась до Патрисии, которая уже стояла у среднего ряда кресел под номером одиннадцать. Одетый в темно-серый деловой костюм высокий голубоглазый и худощавый мужчина, лет шестидесяти, чьи изрядно поседевшие волосы были аккуратно зачёсаны назад, поднялся с крайнего к проходу места, позволяя Патрисии пройти, но она стояла в проходе как вкопанная, не решаясь сделать и шага. «Мисс, проходите!» - сказал ей мужчина. Она не ответила. «Что-то не так? Мы вот-вот взлетим! Вам нужно срочно присесть и пристегнуть ремень!». В этот миг сзади подошла Ольга. «Что случилось, Пат?» - спросила она. Патрисия не ответила, продолжая смотреть на свой посадочный талон. Руки её тряслись. «Патрисия! Эй! Ты как?» - уже громче бросила Ольга, но снова не получила ответа. «Пат, да что чёрт возьми, случилось, дорогая?» - бросила она. Патрисия резко обернулась. «А? Что?» - растерянно проговорила она. «Ты кричала так, что перепугала всех вокруг!» - проговорила Ольга, - «Что с тобой, милая? Посмотри на меня!». Патрисия взглянула на неё. В её глазах пылал страх. Какое-то жуткое замешательство. Полное отсутствие самообладания. «Эй! Пат! Алло!» - Ольга помахала ладонью перед лицом Патрисии, концентрируя её внимание на себе. «Я, это, просто я» - продолжала Патрисия, - «В общем, я хочу выйти отсюда. Слышишь? Мне нужно уйти. Немедленно! Я не могу здесь оставаться. Всё это давит на меня! Я не могу и не хочу ничего объяснять! Я просто должна выйти! Я никуда не полечу!». Мужчина стоял в проходе, глядя на них в недоумении. «Ладно, всё! Я пошла!» - Патрисия напористо шагнула вперёд, пытаясь обойти Ольгу, стоящую у неё на пути.
«Не сходи с ума, Пат! Слышишь?» - строго сказала Ольга и, сделав шаг вперёд, ухватила Патрисию за плечи, - «Ну всё, всё, давай уже, успокойся! Я рядом! Скажи мне, милая, что случилось? Чем ты так напугана? Притянув подругу к себе, она крепко прижала её к своему телу. Патрисия попыталась вдруг отстраниться от объятий, но Ольга сейчас была слишком сосредоточена на том, чтобы успокоить её, а поэтому использовала все свои силы, чтобы у неё получилось это сделать. Крепко, как отец и в тоже время нежно, словно добрая мать, ограждающая своё дитя от необдуманного поступка, Ольга удерживала Патрисию, чувствуя её дрожащее тело. Она ощущала это так, словно сейчас они были одним целым. «Патрисия, девочка моя, всё хорошо! Нет повода для беспокойства! Верь мне! Это лишь мимолётный страх, который посетил тебя совершенно случайно! Страх это лишь плод нашего воображения! Ты снова себе что-то накрутила! Ничего не бойся! Просто расслабься и думай о хорошем! Я с тобой!» - шептала Ольга ей на ухо. Густой локон волос Патрисии щекотал лицо Ольги. Она морщила свой нос от этих прикосновений, но в этот миг ей было безумно приятно быть нужной. Эмоции так зашкалили, что она не смогла сдержать слёз. В тщетных попытках освободиться, подобно птице, попавшей в руки опытного ловчего, Патрисия всё же сдалась. Её дыхание замедлилось и она, ответив взаимными объятиями, с неистовой силой обняла Ольгу, обронив на её куртку ответную слезинку. Мужчина, вставший с крайнего кресла чтобы пропустить Патрисию на её место, стоял в проходе и, не в силах проговорить ни слова, наблюдал за развивающейся драмой двух женщин. Женщин, находящихся сейчас где-то между небом и землёй. Женщин, слышащих лишь только голоса друг друга. И в этот миг на всём белом свете не существовало никого. Никого кроме них двоих. «Ну вот и умница! Давай-ка, посмотри на меня!» - сказала Ольга, отстранив Патрисию от себя, но, продолжая удерживать её плечи в своих руках. Патрисия, шмыгая носом, смотрела вниз. «Эй, дорогая! Посмотри на меня! Давай, давай, смотри же!» - со слезами на глазах, но, уже улыбаясь продолжала Ольга. Патрисия подняла глаза. Они посмотрели друг на друга. Ольга взглянула красовавшуюся на цепочке Патрисии ладанку, подаренную ей недавно. Взяв иконку в руку, она зажала её двумя пальцами и поднесла к губам Патрисии - «Она хранит тебя! Ты помнишь? Помнишь, что я сказала тебе?» - произнесла она. «Ой! Слушай, Оль, мне так неловко! Мы так напились с тобой вчера ночью! Просто ужас! Я что, выпросила её у тебя? Нет, скажи?! Правда выпросила? Или ты проспорила мне её?» - протараторила Патрисия с виноватым выражением лица. Ольга смотрела на неё с видом строгого учителя – «Так, всё! Это уже слишком, дорогая! Ты совсем не помнишь?». «Да помню, конечно. Помню. Только вот зря ты это. Я правда не могу принять это. Это слишком дорого! Я не так воспитана. Понимаешь? Как же мне объяснить?» - произнесла Патрисия, приняв из ладони Ольги ладанку. Она взглянула на иконку, затем, подняв глаза, посмотрела на Ольгу, которая резала её своим взглядом. «Если не забыла, то делай то, что я тебе сказала! И знай, я всегда помню, что говорила! И я всегда отвечаю за свои слова, Пат! Слышишь? Всегда! Я повторю лишь раз! Эта цепочка и эта Казанская Божья матерь - мой для тебя подарок! Подарок от моего сердца! Пусть она всегда будет с тобой! Пока она на твоей груди – ничего не бойся!». Они снова расчувствовались, но голос бортпроводницы вернул их с неба на борт самолёта. «Леди, послушайте! Я не знаю у кого из вас там на груди и какая матерь, но здесь и сейчас для вас матерь лишь одна и это я! И если вы сейчас же не усядетесь на свои места и не пристегнёте ремень безопасности, то клянусь этой самой матерью – я сию же минуту сниму вас с рейса! «Простите, мисс, мы просто. Просто мы…» - попыталась было заговорить в оправдание Ольга, обернувшаяся к проводнице, но, встретив её взгляд, поняла, что та настроена весьма решительно. «Окей, окей!» - бросила она в ответ, - «Можете считать, что мы уже на местах!».
Тушь на глазах Ольги растеклась, оставив под глазами чёрные разводы. «Ты сейчас похожа на панду» - сказала Патрисия, улыбаясь сквозь слёзы. «Да что ты говоришь?! Да-ну! Не может быть! Правда?!» - улыбаясь в ответ и прищурив свои влажные сверкающие глаза проговорила Ольга. Патрисия кивнула. «Ладно, Пат, я побежала на своё место, а то нас реально сейчас высадят! Давай, скорее садись на своё место и пристёгивайся!» - бросила Ольга, - «Я заскочу к тебе на огонёк, как только мы взлетим. Смотри на табло, там впереди. Видишь? На нём написано, что все мы должны срочно пристегнуть ремни. Как только оно погаснет – я буду здесь». С этими словами она обратила внимание на мужчину, наблюдавшего за ними всё это время. Он стоял в проходе в ожидании того, когда Патрисия усядется на своё место. Но перед этим они должны были вдоволь наплакаться и за пять минут до взлёта уладить свои важные сердечные дела. «Благодарю Вас, мистер!» - сказала Ольга, взглянув на мужчину, - «Вы очень добры! И, я бы сказала, Вы - более чем просто терпеливы! Я ценю это! В мире становится всё больше нервных и самолюбивых. Большое спасибо, что Вы не один из них!». Она кивнула ему. В ответ на её слова мужчина улыбнулся – «Вы знаете, я уже давно живу! И я познал, что в этом мире значит слово «женщина». Так что - без проблем! Таков мой ответ! Хорошего полёта Вам, мисс!» - сказал он. «И Вам! Вам тоже хорошего полёта!» - бросила Ольга. Затем она поцеловала Патрисию в щёку и поспешила на своё место. Патрисия уселась. Мужчина присел следом за ней и пристегнул ремень безопасности. Немного поёрзав на своём кресле, она перевела свой телефон в полётный режим. Отключив экран, она стала натирать его ладонью, пытаясь разглядеть в тёмном стекле своё отражение. Затем она снова включила его, зашла в меню времени и нажала на кнопку секундомера, поставив его в режим ожидания. «Как взлетим – запущу его» - подумала Патрисия, - «Мне нужно контролировать время». С этой мыслью она повернула голову направо. Скрестив руки на груди, рядом с ней сидел высокого роста молодой мужчина лет сорока. Его ярко красная бейсболка с логотипом от хоккейного клуба «Calgary Flames» была надвинута на лоб так, что закрывала половину лица. Патрисия посмотрела вперёд поверх голов, затем сделала несколько глубоких вдохов и, вцепившись в подлокотники, закрыла глаза. В сознании вдруг снова промелькнуло фото, увиденное прошлой ночью в бумажнике Ольги. «Боже мой! Почему я промолчала? Я должна была ей сказать!» - подумала она. Её сердце тревожно забилось в груди. Так она просидела с минуту, пока не почувствовала чьё-то прикосновение в области плеча. Она чуть вздрогнула и открыла глаза. В проходе стояла бортпроводница. «Вам необходимо пристегнуться, мисс» - проговорила она. «Что?» - не разобрав слов спросила Патрисия. Жестом проводница разъяснила что нужно сделать. Патрисия кивнула. Чуть нагнувшись вперёд, она пошарила ладонями в проёмах между соседними креслами в поисках свисавших к полу лямок своего ремня. Подтянув левую, она попыталась вытащить ту, что справа, но лямка не поддавалась, зацепившись сцепным устройством где-то внизу, между кресел. Она небрежно пыталась вытянуть её что-есть силы. Мужчина справа, ощутив её ёрзание, поднял козырёк своей бейсболки и, повернувшись к Патрисии вполоборота, осторожно перехватил из её рук лямку и проговорил, улыбнувшись: «Мисс, подождите, не спешите, прошу Вас! Так у Вас ничего не выйдет, поверьте! Для того, чтобы выдернуть эту лямку, требуется скорее нежность, нежели грубая сила!». «Да что Вы говорите?! Неужели?» - парировала Патрисия. «Так и есть, мисс!» - ответил он, - «Но, за пару баксов я готов решить вопрос с Вашим ремнём». «Хорошая шутка!» - сухо бросила она. «Ладно, не обижайтесь! Я вовсе не хотел язвить! Просто пошутил! Вот, пожалуйста! Возьмите свой ремень, мисс! Он теперь свободен, и он Ваш!» - проговорил он, улыбнувшись, - «Желаю Вам приятного полёта!». «И Вам!» - автоматически ответила Патрисия, защёлкивая замок на своём ремне безопасности. «Кстати, по статистике, девяносто пять процентов всех авиакатастроф происходит во время взлёта и посадки!» - бросил он невзначай. «Ну надо же! Какая приятная новость! И очень полезная информация, мистер! Большое спасибо!» - ответила она нервно, - «Теперь я спокойна!». «Но мы в эту статистику не войдём! Будьте спокойны, мисс! Я вам обещаю!» - сказал он, закидывая в рот подушечку жевательной резинки. «Ну да, конечно. Ваша уверенность вселила в меня хренову гору надежды, мистер пророк! Конечно же, мы не войдём в неё. Видимо потому, что этого не произойдёт ни во время взлёта, ни при посадке» - отчеканила Патрисия, - «Это я к тому, что у нас есть шанс войти в оставшиеся пять процентов. Что статистика говорит о них? А? Мы плюхнемся в какое-нибудь озеро посреди тайги, или поцелуемся с другим самолётом? Если Вы надумали меня склеить, то я Вам открою один маленький секрет – я замужем. Если же Вы решили просто поболтать, то Вы начали с заведомо провальной темы, выбрали для этого не то место и, не то время! Надеюсь, я ясно изъяснила свои мысли?». «Кстати, самолёт – самый безопасный транспорт из всех известных, поэтому…» - продолжил было он, но Патрисия его прервала - «Знаете, что, мистер, хватит уже об этом! Давайте просто помолчим. Окей?». «Как скажете, мисс. Как скажете» - ответил он нисходящим тоном. Они помолчали. Патрисия открыла сумочку и достала свой телефон.
Прошла пара минут. Решив разрядить обстановку, он всё же осмелился протянуть ей свою руку, состряпав в довесок к этому выражение неловкости на лице: «Я Лонни! Лонни Кэмпбелл!». Патрисия бросила на него беглый взгляд, и, не протягивая в ответ своей руки, наотмашь соврала: «Я Эми! Эми Лу Адамс!». «Ха! А я всё думаю, думаю и никак не могу понять, Вы это, или нет, - усмехнувшись произнёс он, - «И, хотя Ваша клёвая шутка и не пролезла, я, всё же, не скрою, что Вы с ней, действительно, имеете кое-какие внешние сходства, мисс!». «Что, реально?» - с показным поддельным удивлением чуть съязвила она, глядя на него. «А то!» - довольно бросил он. «И в чём же наши с ней сходства, позвольте спросить?» - сказала она, слегка наморщив лоб. «Ну, знаете, хотя бы в части того, что, во-первых, Вы тоже шатенка! И, я скажу Вам, даже более жгучая, чем она!». Он сделал паузу. «А во-вторых?» - вопросительно промолвила она. «А во-вторых, Вы не менее красивы чем эта голливудская дива! «А Вы начитанный!» - бросила она, «Мне было приятно с Вами познакомиться!» - проговорил он напоследок. «Взаимно!» - ответила Патрисия, - «Давайте уже помолчим и попробуем, наконец, отдохнуть!». «Да, конечно!» - сказал он, и, снова натянув свою бейсболку на лицо, скрестил на груди руки и неподвижно затих. Положив руки на подлокотники, она снова закрыла глаза. Сделав парочку глубоких вдохов-выдохов, Патрисия вдруг подумала про себя: «Ты сказала «отдохнуть», Пат? Да, уж! Ты это серьёзно? Ты действительно считаешь, что сейчас самое время отдохнуть? Чёрта с два! Какой уж тут сейчас к чертям собачьим отдых?! Сама себя то не смеши хоть!». С этими мыслями она почувствовала, что её начинает морозить. Тем временем их лайнер уже подруливал к полосе для разгона.
Патрисия повернула голову в другую сторону и теперь уже взглянула на пожилого мужчину в кресле слева от неё. Он сидел и что-то печатал на экране своего телефона. Поймав на себе её взгляд, он отключил телефон и убрал его в накладной карман впередистоящего кресла, после чего повернулся и, улыбнувшись, посмотрел на неё. Взглянув на него, Патрисия кивнула, выдавив из себя искусственную улыбку. Помолчав несколько секунд, мужчина низким бархатным голосом произнёс: «Не стоит беспокоиться, мисс! Всё будет хорошо!». Патрисию накрыло чувство, которого она ранее не испытывала. Внутри всё затрепетало. Тело словно отказывалось подчиняться ей. Но это было настолько приятно, что подсознательно ей вдруг захотелось, чтобы это ощущение продолжалось. Она не верила в гипноз, но теперь готова была признаться, что ошибалась. Мужчина излучал необычную, магическую энергию. Нажав кнопку на кресле перед собой, он разложил индивидуальный столик. Вынув из внутреннего кармана пиджака записную книжку, он открыл её, аккуратно вырвал чистый лист, а затем, пошарив по карманам, спросил: «У Вас найдётся авторучка, или карандаш?». Мгновенно подчинившись, Патрисия открыла сумочку и, достав карандаш для глаз Lanc;me Le Crayon Khol Noir, протянула ему. «Сойдёт» - бросил он, принимая карандаш из её руки. По коже головы забегали мурашки. «Что происходит?» - подумала она. «Ровным счётом ничего. Пока что» - словно прочитав её мысли, произнёс мужчина. «Извините?» - удивлённо проговорила она. «Я говорю, что ничего пока ещё не происходит. Я просто решил написать для Вас этакую успокоительную записочку» - сказал мужчина. Опешив, Патрисия смотрела на то, как он что-то царапает на клочке бумаги. «О, боже! Этого не может быть!» - подумала она. «Одну секундочку, пожалуйста. Я уже почти закончил» - сказал он. Ей вдруг стало не по себе. Чувство расслабленности мгновенно сменилось тревогой. «Ну, вот, готово» - проговорил он, складывая листок пополам. Он убрал столик снова во впередистоящее кресло и, повернувшись к ней, протянул ей обратно её карандаш. Не глядя ему в глаза, Патрисия трясущимися пальцами взяла карандаш и убрала его в сумочку. «Давайте так, мисс – я положу это вот сюда» - он демонстративно опустил записку в карман кресла перед собой, - «Когда Вам станет страшно, просто достаньте её и прочитайте. Хорошо?». Его невидимая аура и тембр голоса снова взял в плен её сознание. Взглянув на него, она машинально кивнула. «Вот и замечательно. А теперь, прошу, расслабьтесь и подумайте о том, как прогуливаетесь по сосновому бору с любимым человеком. Закройте глаза и пусть Ваше воображение нарисует его лицо. Расслабьтесь. Думайте о Стиве. Он ждёт Вас». Он помолчал несколько секунд, пронзительно глядя на неё, а затем, положив свою ладонь поверх её, сказал: «Кстати, я не представился. Меня зовут Энди. Энди Нортон. Ваш отец просил меня передать Вам, чтобы Вы ничего не боялись». Она было хотела что-то сказать в ответ, но, не смогла. Его слова сработали будто чудодейственный эликсир, который расслабляюще разливался по её телу, наполняя её сознание спокойствием. В голове вдруг нарисовался Стив, черты лица которого медленно, еле-заметно изменяясь переходили в образ отца. Это заставило её улыбнуться. Её веки вдруг сделались необычайно тяжёлыми, и она активно заклевала носом, уже не осознавая смысл его слов. Она то открывала, то на какой-то момент снова закрывала глаза, медленно предаваясь власти сна.
Тем временем одна из бортпроводниц задраивала дверь лайнера, а Ольга добралась до своего ряда под номером двадцать пять. На крайнем к проходу кресле, рядом с тем, на которое у неё был билет, она увидела седовласую старушку лет восьмидесяти. Ольга сняла куртку, закинула её в багажный отсек над креслом и захлопнула дверцу. Набросив на плечо свою сумочку, она взглянула на старушку сверху вниз. Подняв голову, старушка посмотрела на Ольгу, и, улыбнувшись, произнесла своим мягким бархатистым голосом: «Милочка, как я понимаю, Ваше место у окна?». «Всё верно, мэм» - улыбнувшись в ответ почтительно произнесла Ольга. Старушка попыталась было приподняться, чтобы пропустить Ольгу к её месту у окна, но, Ольга, плавно дотронувшись до её плеча, произнесла: «Мэм, нет никакой надобности вставать. Вы можете просто пересесть к иллюминатору и занять моё кресло». «Правда?» - почти виновато спросила та. «Без проблем» - бросила Ольга. «Ой! С удовольствием, милочка! А то, знаете ли, мои суставы!» - ответила старушка, кряхтя перемещаясь на кресло Ольги, - «В моём возрасте они стали совсем ни на что не годны. Что присесть, что встать. Всё это доставляет мне ужасно неприятные ощущения. Знаете, это уже становится чертовски нестерпимой болью. И за что только Бог так наказывает меня? Уж какие только лекарства я не принимала, как только ни лечила свои коленки – всё одно и то же, – год от года не лучше. Как говорится, старость – не радость!». Дождавшись пока старушка уселась у окна, Ольга присела, повесив сумочку на крючок в спинке впередистоящего кресла. Чуть поёрзав, она вытянула правую половину ремня безопасности, застрявшего между кресел, свела его с парной лямкой слева и, щёлкнув замком, примостилась поудобнее. «Спасибо Вам, дорогая! Вы очень милы!» - с сияющим лицом произнесла старушка, повернув голову в сторону Ольги. «О! Не стоит благодарности, мэм! Это я должна извиниться перед Вами» - бросила Ольга, мило улыбнувшись в ответ старушке. «Ой, что Вы, душечка?! Подумаешь, опоздала. Всякое ведь бывает!» - проговорила старушка. «Это точно» - кивнув ответила Ольга. «Забыла представиться. Я Мюриэл. Мюриэл Уолш, родом из Ирландии» - сказала старушка, протянув Ольге свою сухую жилистую кисть, испещрённую мелкими веснушками. Тактично улыбнувшись, Ольга протянула ей в ответ свою руку. Она почувствовала прохладу её кожи, но, вместе с тем, какую-то неимоверную силу и энергию. «Очень приятно! Я Ольга!». Старушка пристально посмотрела Ольге в глаза, словно считывая её мысли, - «Вот как? Рискну предположить, что Вы русская!». «Вы угадали, мэм! Так и есть!» - бросила Ольга в ответ. «Вы очень красивы, деточка!» - продолжила старушка, - «Я тоже когда-то была молода и чертовски красива!». Она широко улыбнулась. «Спасибо, мэм!» - ответила Ольга. Их рукопожатие несколько затянулось. Заметив это, старушка выпустила руку Ольги – «Ах-х!» - произнесла она, с некоторым смущением, - «Я, порой, бываю весьма болтлива и назойлива. Простите меня. Видимо, это всё мой возраст». «О, вовсе нет, мэм! Вовсе нет! Вы очень милы! И Вы тоже очень красивы!» - сказала Ольга. «Да что Вы, душечка! Что Вы! Вы мне явно льстите!» - ответила старушка, усмехнувшись. «Нет, нет! Отнюдь! – парировала Ольга, - «Я никогда не льщу! Правда! Если я говорю, то так оно и есть!». «Да, уж!» - произнесла старушка, - «Это меня радует!». После небольшой паузы она продолжила: «Кстати, о возрасте. Вчера, одиннадцатого сентября, мне исполнилось девяносто пять». «Ого! Вот это да! Как здорово! Никогда бы не подумала!» - бросила Ольга, восхищённо глядя на собеседницу. В этот миг она вдруг хотела сказать о том, что у неё тоже вчера был день рождения, но сдержалась. «Кстати, дорогая моя, а Вы знаете, что в переводе с кельтского означает моё имя?» - спросила старушка. «Очень интересно! И что же?» - ответила Ольга с вопросительным взглядом. «Оно означает «сияющее море» - ответила старушка и, чуть улыбнувшись, взглянула на Ольгу своими перламутрово-синими глазами. Но этот взгляд словно пронзал её насквозь, устремившись куда-то вдаль. «Кого же она мне напоминает» - подумала вдруг Ольга и в ту же секунду поняла, - «Точно! Так и есть!». Но прежде, чем она успела сказать слово, старушка, опередив её, спросила, широко улыбаясь: «Что, моя дорогая?». «Нет, нет, ничего» - ответила Ольга, качая головой. «Это не правда. Вы что-то вспомнили сейчас и хотите мне это сказать. Я знаю. Я даже знаю, что именно Вы хотите сказать мне!». «Неужели? И что же, мэм?» - удивлённо спросила Ольга, широко раскрыв глаза. Старушка немного помолчала и произнесла: «Вы подумали о том, что мы с Глорией Стюарт похожи как две капли воды! Это та актриса, которая сыграла роль Роуз в старости в фильме Джеймса Кэмерона «Титаник». Правда? Ведь об этом Вы подумали, милочка». На лице Ольги нарисовалось полное недоумение вперемешку с восторгом, - «Не может быть! Откуда Вы знали это, мэм?» - проговорила Ольга, уставившись на старушку. «О, моя дорогая! Я всё и про всех знаю! Я обладаю даром предвидения и чтения мыслей! Не верите?» - со сверкающими глазами сказала старушка. «Не может быть!» - бросила Ольга. «Конечно же нет, моя хорошая. Конечно же нет! Я пошутила», - усмехнувшись продолжала старушка, - «Ибо только одному богу известно, что будет! Всё в его власти, милочка! И всё на свете в его руках!». «Да, мэм, Вы правы! Я бы сказала, что почти всё в его руках, потому что кое-что и в моих руках тоже» - с уверенностью в глазах сказала Ольга. «А Вы сильная! Очень сильная! Я это вижу!» - проговорила старушка, глядя на Ольгу весьма сосредоточенным, почти колким взглядом, - «В Ваших руках очень многое! Вся Ваша жизнь! Всё, что Вас окружает!». Повисла короткая пауза. От слов старушки Ольга слегка расчувствовалась. Она машинально положила свою ладонь на кисть старушки, лежащую на подлокотнике и, слегка сжав её произнесла: «Спасибо, мэм! Вы знаете, наверное, так и есть, но, как ни крути, пути Господни неисповедимы!». «Знаете, милая, прошла уже целая вечность, но, я до сих пор помню своего отца. Мне было чуть больше шести, но я помню каждую морщинку на его лице. Я помню его руки и тот запах, который он приносил в дом, каждый раз возвращаясь домой с моря! Он был рыбаком. Моя несчастная мама, она…она, к несчастью, не смогла…». Она вдруг отвела с Ольги свой взгляд и, глубоко вздохнув, замолчала. Через пару мгновений она снова взглянула на Ольгу. Та пристально смотрела на неё. «Ладно, моя дорогая, чуть позже я немного расскажу Вам о себе. Хорошо? Когда мы будем в полёте» - сказала старушка. Ольга кивнула. «Тогда вперёд! Как говорится «земля, прощай!» - произнесла она, глядя на Ольгу теперь уже сверкающими глазами, - «Надеюсь, Вы со мной, дорогая?». «Безусловно! Я с Вами! Даже если нас сейчас высадят за нарушение тишины и общественного порядка!». Они рассмеялись. «Но, в таком случае, нам придётся захватить с собой обратно на вокзал Ваших друзей – огненно-рыжую милашку и красавца-мулата, похожего на темнокожего актёра. Кстати, с днём рождения Вас, душечка! Хотя и с запозданием на один день, но, все же, я Вас поздравляю! Но, лучше поздно, чем никогда. Так ведь говорят в России? И Вашу новую рыженькую подругу я тоже поздравляю с днём рождения! Патрисия. Если я не ошибаюсь, её имя Патрисия. Вы познакомились с ними совсем недавно. Я должна признаться, душечка, что скоро кое-что случиться. Совсем скоро. Всех вас свяжет нечто более значимое, чем просто разговоры. Точно так же, как вас связывает одиннадцатое сентября». В этот миг Ольгу прошибло словно током. Поймав ступор, она сидела в оцепенении. На её лице нарисовалось замешательство. Внутри вдруг всё затряслось. Она смотрела на старушку не зная, что сказать. Старушка снова улыбнулась, и, положив свою холодную руку на кисть Ольги, произнесла: «Да, да, душечка! Именно одиннадцатое сентября две тысячи первого года – тот самый день, который всех вас связывает». «Вы сумасшедшая, миссис Уолш?» - спросила Ольга, инстинктивно защищаясь, чтобы никоим образом не выдать свой страх. «О, что Вы, дорогая! Как же Вы можете говорить такое?» - бросила в ответ старушка, - «Я знаю, что мои слова показались Вам странными, но, прошу Вас, расслабьтесь, дитя моё! Сегодняшний день укрепит эту связь. Скоро будет трудно! Но, уверяю Вас - вы справитесь!». «Что происходит?» - спросила Ольга, - «Кто Вы, мэм? А-а! Я всё поняла! Вы просто любопытная старушка и Вы следили за нами там, в аэровокзале?». «Что Вы, моя дорогая! Что вы! Вовсе нет! Я передвигаюсь то с трудом! Чтобы за вами уследить, нужно бегать со скоростью пули! Я на подобное уже не способна! Увы! Вот если бы мне сбросить лет сорок пять, чтобы быть в Вашем возрасте! Тогда я была бы на многое способна! И не только на то, чтобы следить за кем-то! Я бы горы свернула, как говорится!» - сказала старушка, снова улыбнулась и кивнула Ольге, на несколько мгновений закрыв глаза. Затем она достала носовой платок, вытерла свои чуть прослезившиеся глаза и посмотрела в окно, - «Ну надо же, опять этот дождик! Вы видите? Всю ночь лил! Потом устал, видимо, и вот тебе, снова балуется!» - сказала она и снова повернулась к Ольге. Ольга не расслышала. Она сидела, уставившись в кресло перед собой и думала: «Откуда она знает, что вчера, был мой день рождения? И действительно, почему он у нас с ней в один и тот же день? Кстати, у Патрисии он тоже был вчера! А откуда она знает про Уилла? Она действительно следила за нами? Но зачем? Зачем это како-то столетней старушенции? И каким это образом нас троих связывает одиннадцатое сентября две тысячи первого года, помимо того, что у нас с Пат тогда был очередной день рождения? А Уилл? Как он с этим связан? У него что, тоже вчера был день рождения? Всё это начинает казаться мне весьма странным и запутанным! Или может быть старуха и вправду сбрендила? Нет, исключено! Слишком уж много она сказала из того, что имеет место быть! А что, если с ума схожу я?». Пребывая в оцепенении, Ольга молча смотрела на старушку, хлопая глазами. Она впервые в жизни испытывала чувство, описать которое вряд ли сейчас смогла бы. Старушка, приблизившись к Ольге, прошептала ей на ухо: «Ничего не бойтесь, милая. Просто расслабьтесь. Вы хорошая и добрая дамочка! Вы мне нравитесь! Думайте о Роуз. А ещё о Джессике и Вашем милом папочке. Они все ждут Вас, дорогуша!». Ольга закрыла глаза. Она гнала из головы возникшие откуда ни возьмись предрассудки, пытаясь переключить мысли на скорую встречу с Джессикой. Мысли путались в её голове. «Думайте о Роуз. А ещё о Джессике и Вашем милом папочке» - вновь услышала она голос. Но теперь этот голос исходил уже не от старушки. Он был внутри её головы, внутри сознания. И вдруг, словно по велению загадочной дамы, что сейчас сидела рядом, в её сознании, кадр за кадром стали возникать образы то Роуз, то Джессики, то папы. Мимолётно промелькнул улыбающийся образ бармена Эдварда. Затем картинка в её голове словно зависла. Это была плачущая Патрисия, пристально разглядывающая фотографию в её кожаном бумажнике с оттиском в виде розы, которая вмиг заставила вспомнить о нём. «О, Дэйв! Мой милый! Родной мой человек!». Подумав о нём, она глубоко вздохнула и сжала веки что есть сил.
Чуть повысив обороты двигателей лайнер тронулся с места и начал своё движение к взлётной полосе. Командир воздушного судна зачитал в свой микрофон заученную наизусть приветственную речь на английском и французском языке, а бортпроводницы, добросовестно отработав свой показательный инструктаж по безопасности предстоящего полёта, уселись на свои штатные места и пристегнулись ремнями безопасности. Уилл всё также дремал в хвосте самолёта, а Ольга, сама не своя, сидела молча с зарытыми глазами. «Вот, дорогая. Это для Вас» - снова услышала она уже знакомый ей голос, - «Я положу это сюда. Вот, в этот славный кармашек. Обязательно прочтите это потом. Вы меня слышите?». Старушка протянула руку и опустила что-то в карман кресла, расположенный перед Ольгой, - «Не забудьте об этом, милочка». «Я прочту, прочту, мэм! Непременно прочту» - ответила Ольга. Теперь в её голосе были слышны чуть нервные нотки. Казалось даже, что они были с примесью страха. Нежданного. Граничащего с недоумением и лёгким замешательством. Она никогда не была трусихой. Сказать точнее – никогда не считала себя таковой. По крайней мере с тех пор, как ушёл Дэйв. Но всё то, что она услышала за последние пять минут, всерьёз напугало её. «Всё это, чёрт возьми, какой-то сон! Бред!» - подумала она, не открывая глаз.
Закончив колесить по замысловатому маршруту самолёт вдруг остановился. Сейчас он уже был в самом начале полосы разгона. «Дамы и господа, мы готовы к взлёту» - послышалась речь командира корабля, исходящая из репродукторов, - «Просим вас проверить, что ручная кладь надёжна закреплена, мобильные устройства выключены, ремни безопасности застёгнуты, индивидуальные столики убраны, а спинки кресел приведены в вертикальное положение. В целях экономии электроэнергии на время взлёта основное освещение в салоне будет отключено. В случае необходимости вы можете воспользоваться лампочкой индивидуального освещения, нажав кнопку, которая находится над вашим креслом. Командир корабля и экипаж желает вам приятного полёта. Благодарю за внимание!». Двигатели чуть притихли. Слепой моросящий дождик окроплял фюзеляж, тонкими струйками стекая по стёклам иллюминаторов, сверкающих от взошедшего солнца. В этот миг Патрисия вдруг очнулась. Потерев руками усталые глаза, она осмотрелась по сторонам. По всему ряду, справа и слева от себя, она увидела пустые кресла. В недоумении она отстегнула ремень и чуть привстала, взглянув вперёд поверх всех кресел салона. Никого. Встав в полный рост, она вышла в проход и бросила взгляд на ряды кресел до самого хвоста. Пусто. Быстро перебежав на другой проход, она проделала то же самое. Но и с другого борта ни спереди, ни сзади она не обнаружила ни души. Пассажиры словно испарились. Она запаниковала. Вдруг двигатели стали стремительно набирать обороты и самолёт с рёвом понёсся куда-то вперёд. Началась лёгкая вибрация. Патрисия почувствовала, как чудовищной силы тяга стала тащить её назад. Она попыталась удержаться на ногах, но не смогла, всем своим весом плюхнувшись в ближайшее кресло. Нужно было срочно сосредоточиться и взять себя в руки. Отчасти ей это удалось. Она пристегнула ремень безопасности и пригнулась к коленям, обхватив голову руками. Тяга двигателей усиливалась и самолёт ускорялся всё сильнее. Зажмурив глаза, она в ужасе подумала: «Господи! Папочка, почему же ты не научил меня, как выживать в авиакатастрофах! Это единственное, чему ты меня не научил! Боже мой! Неужели это всё?! Неужели конец?! Нет! Этого не может быть!». Не в состоянии сдержать нарастающий ужас, она что есть силы сжала зубы. «Мисс! Эй, мисс! Что с Вами?» - вдруг услышала она. Чья-то рука в тот же миг коснулась её спины. Патрисия вскрикнула и тотчас распрямилась. Она повернула голову в сторону зова и увидела того же самого молодого мужчины в красной бейсболке. Он улыбнулся ей и показал жест в виде кулака с вытянутым кверху большим пальцем: «Расслабьтесь, мисс! Всё хорошо! Мы разгоняемся!» - уверенно проговорил он. Её сердце бешено колотилось, а на вспотевшем усталом лице читалось недоумение. Подняв голову кверху, Патрисия вновь закрыла глаза. Вцепившись одной рукой в подлокотник, а второй зажав в ладони ладанку, она стала шёпотом проговаривать: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё, да придёт Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твоё есть Царство и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь».
Закончив молитву, Патрисия перекрестилась и взглянула на часы. Девять утра. Она запустила секундомер на телефоне. На экране побежали цифры, отмеряя секунды, а лайнер, отстучав по влажному асфальту прерывистую чечётку, достиг максимального взлётного ускорения и, плавно оторвавшись от полосы, взял курс на северо-запад, оставляя позади себя шумный и суетливый Торонто. Теперь впереди было два с половиной часа и полторы тысячи километров, отделявшие Торонто от Виннипега. Их воздушный путь лежал над двумя из пяти Великих озёр. Гурон – первое из них. Получив своё название в честь некогда могущественного индейского племени Северной Америки, по своей форме оно напоминало сказочного медведя, вставшего на дыбы с вытянутой вперёд шеей. Уперев в бока передние лапы, он стоял, расправив за спиной птичьи крылья. Стоит бросить взгляд на карту, и вы с лёгкостью увидите его. Могучего и свирепого. Может показаться, что медведь протестует, отказываясь исполнять приказания дрессировщицы, чей силуэт рядом с медведем набросал своей тёмно-синей акварелью величественный Мичиган. На ней платье с длинным шлейфом. В руке плеть. Она ждёт его абсолютного и безоговорочного подчинения, настойчиво требуя исполнения очередного трюка. Но для неё это просто драйв. Просто прихоть. Для неё это кайф. Наркотик под названием «смысл жизни». Сейчас в её жилах течёт не кровь – чистый адреналин. Она жаждет верха. Жаждет бурных оваций. Медведь же жаждет свободы. Он устал. Устал делать то, что прикажут. Устал быть марионеткой. Устал быть взаперти. Грусть и тоска одолели его. Сколько раз сходились они в этой показной дуэли. И вот, они снова стоят друг перед другом. Лицом к лицу. Она не намерена отступать. Полная решимости, она готова вновь покорить его, как покоряла сотни раз до этого. Но в этот раз он возьмёт над ней верх. Докажет ей, что искренняя вера стирает привычные границы познания. Вера окрыляет. Вера творит чудеса. Взмахнув своими волшебными крыльями, он понесётся прочь над бескрайними просторами тайги. Туда, где он хозяин. Туда, где он доминант. Он полетит навстречу долгожданной свободе, о которой мечтал с тех пор, как был маленьким медвежонком. А ещё ему очень нужно встретиться с одним старым и мудрым синим какаду. Он хочет расспросить его кое-о чём. Он хочет научиться у него мудрости, чтобы стать ещё сильнее.
Озеро Верхнее и было тем самым какаду - вторым озером, над которым Патрисии с её новыми друзьями предстояло пролететь по небу. Холодное и прозрачное, оно по своей форме и вправду было очень похожим на перевёрнутого вверх ногами попугая. На языке Оджибве, второй по распространённости группе индейских языков Канады, относящейся к семейству алгских языков, это озеро называлось Gichigami, что в переводе означало «Большая вода». И действительно, по своей площади Верхнее было самым большим пресноводным озером в мире. Было даже подсчитано, что если распределить всю воду Верхнего, разлив его на плоскости, площадь которой равна Северной и Южной Америкам, то получился бы слой воды высотой около тридцати сантиметров. Так огромен был объём его бассейна. Оно питалось водами более чем трёхсот рек и было девственно красивым. А ещё им предстояло пролететь над множеством небольших городков, ферм и деревень, над бесчисленным количеством небольших, но живописных озёр, мелких речушек, над бескрайними просторами густых лесов и топких болот. И сейчас экипаж самолёта окунулся в привычную рабочую рутину. Двигатели работали в полную мощность, а лайнер поднимался всё выше и выше. Набрав высоту около семи тысяч футов над землёй, он вклинился в слоистый пирог из свинцово-серых облаков и впал в лёгкую болтанку.
Возникший полумрак заставил Патрисию нажать на кнопку индивидуального освещения над головой. Лампочка зажглась, бросив жёлтый светящийся круг на её колени. Вибрация усиливала её волнение, от которого становилось всё тяжелее дышать. Она до смерти боялась всех этих воздушных трясок, но такой винегрет как тряска вкупе с темнотой для неё сейчас можно было приравнять к реальной катастрофе. Она закрыла глаза и просидела некоторое время, мысленно отсчитывая секунды. В голове стоял шум, а уши ужасно закладывало. Не открывая глаз, она зажала нос пальцами, сглотнула слюну и что есть сил попыталась продуться. Тщетно. Заложенность даже усилилась, а где-то там, внутри, во внутреннем ухе заиграла острая пульсирующая боль, вызвав на её лице мучительную гримасу. «Вот, возьмите, мисс! Эй, как Вас там?» - услышала она уже знакомый голос справа. Всё тот же мужчина в красной бейсболке, заметив её мучения, протягивал ей маленький прозрачный полиэтиленовый пакетик с берушами. «Нет, не нужно! Я в порядке!» - бросила она в ответ. «Ну, как знаете» - ответил тот, протискивая пакетик в карман кресла перед ней, - «Если что, они будут вот здесь. Не беспокойтесь, они новые. Даже запечатаны». Патрисия посмотрела на него, кивнув в знак благодарности и того, что она поняла его. «Да вы не стесняйтесь. Это же такая мелочь. Буду рад, если они вам помогут» - сказал мужчина, показав ей ладонь правой руки. Патрисия вновь кивнула ему – «Меня зовут Патрисия» - наконец призналась она. «Ну наконец то!» - сказал он с видом, внешне похожим на некое облегчение, - «Прекрасное имя! Очень рад, что вы-таки исповедались мне» - колко пошутил он. «Лонни!» - строго отрезала она, - «Вы опять за своё?! Снова эти Ваши дурацкие шуточки?! Я же просила!». «А что я? Я ничего! Просто пошутил! Это я от души, поверьте, Триш!» - виновато отчеканил он. «Что? Как Вы меня только что назвали?» - чуть возмущённо произнесла Патрисия. «Я назвал Вас Триш. Что-то не так? Я ошибся в Вашем имени?» - спросил он со слегка недоумённым выражением лица, - «Вы же только что сами сказали мне, что Вас зовут Патрисия! Не так ли?». Она смотрела на него, хлопая глазами – «Всё так, конечно, но, разве я разрешала Вам называть меня Триш? Вам не кажется, что это не совсем тактично? Мы с Вами, по-моему, пока ещё на брудершафт не пили и детей вместе не крестили! А?! Что скажете, Алонсо?!». «Кстати, Алонсо – это одно из производных моего имени, Патрисия. Точнее Лонни — это сокращённая форма имени Алонсо» - ответил он. «Я знаю это, Лонни! Вы что думаете, Вы один единственный человек на земле, которого так зовут? У меня есть один знакомый с этим именем, поэтому и назвала Вас так. Он любил, когда все его называли именно Алонсо» - бросила она, - «Но, на самом деле, Триш меня называли только родители и очень немногие друзья. Им это было позволительно. А Вам я на это своего разрешения не давала, насколько я помню». «Вы правы» - сдался он, - «Не давали. Ещё раз извините, Патрисия». «Да ладно уж! Чего там! Валяйте! Я, на самом деле, человек простой, приземлённый. Так что, пожалуйста, можете называть меня Триш. Тем более, нравится мне это, или нет, разрешала я Вам называть меня так, или не разрешала, это будет не так уж и долго. Всего лишь каких-то несколько часов, пока летим! Так что, разрешаю!». «Окей! Вас понял! Принято, Триш!» - радостно бросил он.
Самолёт вынырнул из-под верхней кромки облаков, и в тот же миг сквозь стёкла иллюминаторов в салон ворвались лучи яркого утреннего солнца, залив всё внутреннее пространство тёплым светом. Болтанка тотчас прекратилась. «Муж? Дети?» - спросил Лонни. «Простите?» - бросила она с удивлённым лицом. «Я имел в виду вы замужем, Триш? Дети есть?». «Хм! Не пойму, к чему Вы это сейчас? Вам то, что до этого? Вы что, меня склеить решили? Так я Вам скажу! Во-первых – я замужем! Во-вторых – меня зовут Патрисия! Не Триш, не Пат, никак иначе! Уяснили?» - бросила она в ответ уже более строгим тоном. «Нет, нет! Я так, просто полюбопытствовал!» - ответил он виновато. Они помолчали. «Кстати, Лонни, есть одна русская поговорка». Он с любопытством взглянул на неё. «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!» - не заставив долго себя ждать проговорила она, - «Но, в случае со мной, Вам повезло. Я не стану его отрывать Вам. Так уж и быть. Но однажды рядом с Вами будет кто-то другой, не такой добрый, как я. Возможно даже – наоборот, кто-то очень злой! И вот тогда, за излишнее любопытство, Вы легко можете лишиться своего носа. Понятно?» «Окей, окей! Я въехал, Триш! То есть, я хотел сказать, Патрисия, я уловил смысл! Послушайте, а ведь действительно, клёвая поговорка!». «Ага!» - бросила она, - «Разрешаю Вам пользоваться ей, если вдруг кто-либо будет совать свой нос в Ваши дела». Обстановка была разряжена и, встретившись глазами, они рассмеялись. «Слушайте, Патрисия, а они, наверное, очень умные эти русские? - спросил он утвердительным тоном. Они помолчали. Затем она повернулась и посмотрела на него - «Странный Вы какой-то! Я бы даже сказала чумной! И слишком шустрый, как я погляжу!» - бросила она с лёгкой улыбкой, - «Но, всё равно, я хочу сказать Вам спасибо! Слышите? Вы подняли мне настроение. Позволили хоть на время отвлечься. Кстати, за беруши тоже - спасибо. А насчёт русских скажу – они действительно умные, простые, добрые и сердечные! А ещё - они хорошие друзья и прекрасные собеседники! Русские – надёжные люди!». «Откуда Вы это знаете? С чего взяли? Вы знакомы с множеством русских людей? Или, может быть, Вы сама и есть русская? Или жили в России?». Нам ведь втирают, что они наши враги! Не так ли?» - оживлённо проговорил он. «Нет! Не так! Абсолютно не так! Я знаю русских! Если быть точной – одну русскую! И она сейчас здесь, с нами, в этом самолёте!» - войдя в глубокий чувственный кураж говорила Патрисия, - «Я знаю её лишь один только день, но, мне кажется, словно мы знакомы сто лет! Я не могу Вам сейчас рассказать всего, о чём узнала за последний день. Но то, что я узнала, мне кажется - изменило мою жизнь. Да, Вы не обязаны мне верить и можете сомневаться. На свете много людей и все они разные. Да, безусловно, это так. Но, этого человека я почувствовала сердцем. И мне кажется, что я начинаю влюбляться в него. Она русская. И это заставило меня во многом изменить своё мнение о том, о чём нам, как Вы только что выразились «втирают» наши собственные власти. Вчера я поняла главное - русские – не враги. Они обычные люди. Такие как я, как Вы, как все мы! Они пережили самую страшную войну в истории человечества, потеряв двадцать семь миллионов, освободив к тому же половину Европы от фашистского гнёта, жертвуя своими жизнями ради нашего будущего. Нельзя забывать это. И не важно, какого мы пола, вероисповедания, расы. Нужно всегда оставаться человеком! Что бы ни случилось! Верить и любить – вот, что главное! Но однажды может наступить разочарование, когда тот, кому вы верили, кого любили – вдруг отвернулся от Вас! Но, несмотря на это находите в себе силы прощать! Способность простить того, кто нанёс тебе сердечную рану, является, пожалуй, одной из высших форм самообладания. Но дело даже не в этом. Прощение имеет в своей основе милосердие – добродетель с корнями любви. И я бесконечно восхищаюсь человеком, который умеет прощать». Он задумался на мгновение, глядя словно в пустоту, а затем, переведя на неё взгляд, произнёс, - «Да. Чёрт возьми, да! Вы правы, Патрисия! Это так! Знаете, я читал святое писание». Он снова задумался. «Знаете, Лонни, день за днём, становясь старше, невольно задумываешься о том, о чём раньше и подумать не мог. Казалось бы, что что-то подобное уже однажды с тобой было, но ты просто не обращал на это внимания. Не осознавал многих вещей. Ты просто летел сломя голову навстречу ветру! Не задумываясь о смыслах». «Это просто молодость, Патрисия!» - сказал он, улыбнувшись, - «Это нормально! И я соглашусь с Вами – жизнь меняет нас, делая мудрее». «Да. Точно» - бросила она, - «Было бы здорово, если бы каждый день она меняла нас в лучшую сторону. Несмотря на весь тот негатив, который сейчас летит на нас со всех сторон. Начиная с утренних новостей из ящика и отморозков в городской подземке, заканчивая безобидными с виду бэби-бумерами, явно или тайно недолюбливающими современную молодёжь, которая в свою очередь считает тех бесполезной частью старого мира. И ведь большая часть этой молодёжи абсолютно не желает работать. Не желает прилагать никаких усилий, считая, что мир им обязан. Априори. Вокруг витает дух лжи, лицемерия, подлости. Во главе угла – власть, превосходство. Сейчас жажда наживы — это нечто обыденное. Деньги, деньги, деньги. Деньги – вот, что у людей в головах. А физический труд? Он уже не в чести. Простой рабочий стал чуть ли не изгоем. Большая часть молодого населения желает побольше хапнуть, при этом затратив минимум усилий. Цены! Что твориться с ценами! Инфляция запредельная! Пандемия! Кризис! Что в мире творится?! Катаклизмы, войны, террор, разврат, неверие! Прилюдно Коран сжигают! Ужас! Куда движется человечество? Всё как в Откровении Иоанна Богослова. Реально». «М-да, уж» - вздохнул он в ответ, - Всё так и есть. В мире реально что-то назревает». Они помолчали с минуту.
«Вот и познакомились!» - продолжил он уже с улыбкой. «Да, уж! Что-то я прямо разошлась!» - ответила она, усмехнувшись, а затем, помолчав несколько секунд, продолжила, - «Вы знаете, Лонни, мне на самом деле неловко признаться, но я, как бы это сказать». «Скажите, как есть. Я пойму» - бросил он. «Ладно! В общем, я жуть как боюсь летать!». Сказав это, она вмиг покраснела. «Вы не поверите!» - сказал он почти шёпотом, приблизив губы к её уху, - «Я тоже. В этом наши вкусы абсолютно совпали». «Вы это серьёзно?» - удивлённо спросила она, чуть отстранившись - «Вы называете аэрофобию вкусом?». «Ну, в смысле, это, Вы поняли. Не вкусы, конечно. Недостатки» - ответил он. «И что Вы чувствуете при этом?» - спросила Патрисия. «Да как Вам сказать» - бросил он, чуть задумавшись, - «Скажите, как есть. Я тоже пойму». «Окей. Короче, каждый раз от мысли, что мне предстоит входить в этот железный тубус и мчаться на нём куда-то с бешеной скоростью на высоте в несколько десятков грёбаных небоскрёбов, я не то чтобы пребываю в ужасе, или паникую. В общем, это некий дискомфорт. Я просто немного волнуюсь». Он помолчал. «Это у меня не просто так. Однажды в небе с моим самолётом был инцидент. С тех пор кое-что поменялось в восприятии. Но, я работал над собой, применяя некоторые методики для повышения самообладания. Своего рода аутотренинг. Знаете, что это?». «О, да! Да! Конечно! Конечно, Лонни я знаю, что это такое! Меня учили этому ещё в студенческие годы!» - произнесла она с отрешённым видом, - «Но, сколько бы я ни пыталась применять его именно для этих нужд – ничего! Эффект практически нулевой! Подходит для чего угодно, только не для снятия предполётного стресса и этой внутренней судорожной тряски! От страха, будь он не ладен!». «Я пробовал алкоголь!» - сказал он, - «Пока однажды в ожидании посадки так нарезался в баре, что меня просто-напросто сняли с рейса. Так набрался, что ничего не помнил. Помню только как опрокинул в баре с десяток стопок. А потом всё! Туман! И, под занавес – в глазах задвоилось, после чего свет погас! И всё! Сплошной провал памяти!». «И что же дальше?» - спросила она. «Что, что! Штраф, жуткое похмелье и новый билет в том же направлении на тот же рейс сутки спустя!» - с улыбкой сказал он, - «Только знаете, что?». «Что?» - спросила она. «Лететь с бодуна ещё страшнее! Это просто жесть!» - бросил он, оскалив свои белоснежные зубы. «Вы правы! Я сейчас как раз с бодуна, как Вы выразились. И я жуть как боюсь!» - процедила она. Знаете, тот страх, о котором мы с Вами сейчас говорим – он не естественный, он невротический, или ещё его называют психический» - сказал он. Это я вам как врач говорю. «Ну надо же! Стало быть, мы с вами психи?» - выдала она, сморщившись. «Ага. Что-то типа этого» - сказал он в ответ, - «Поэтому, по нам клиника плачет. Психушка! Ясно?». Она было попыталась рассмеяться, но, не увидев на его лице ничего, связанного с юмором – сдержалась. «Да ладно, я шучу! Хотя, если у Вас действительно, как Вы признались, аэрофобия, то я бы посоветовал Вам обратиться к специалисту. Там буквально десять-пятнадцать занятий. И, если повезёт, Вы избавитесь от этого недуга» - проговорил он. «Вы что, серьёзно?» - сказала Патрисия, вытаращив на него глаза. «Вполне. Сам проходил этот курс. Сразу после того инцидента, о котором я Вам говорил» - ответил он. «И?» - бросила она. «А что «и»? Занятия, как занятия. С психологом. Спецпрограмма. Как раз для этого самого. И, кстати, он небесплатный» - признался он. «А-а, дак у Вас, оказывается всё серьёзно?» - протянула она. «Было серьёзно. Теперь уже не так, как раньше. Курс был реально клёвый. И психолог – то, что надо! Так что, теперь всё хорошо!» - выдал он с улыбкой. «Врунишка Вы! Вот, что я Вам скажу! То Вы говорили мне, что боитесь летать до чёртиков, то уже у Вас всё хорошо! Так Вы боитесь, или нет?» - протараторила Патрисия. «Никакой я не врунишка. Я говорил Вам, что испытываю лёгкий дискомфорт и немного волнуюсь. Курс реально помог мне. И его методики реально работают. Но, всё зависит прежде всего от Вас» - парировал он. «Ну, и что это за методики такие, позвольте узнать?» - поинтересовалась она. «Ого! Ну Вы даёте! Да нам с десяток придётся слетать до Калгари и обратно, чтобы уложиться по времени в этот курс» - сказал Лонни усмехнувшись, а затем продолжил серьёзным тоном - «Но я Вам сейчас скажу кое-что. Смотрите. Мы испытываем страх, а в нашем случае аэрофобию, потому что не контролируем ситуацию на борту. Так?». «Так» - ответила она. «Идём дальше» - продолжал он, - «А теперь скажите мне, только честно, существует ли в Вашей повседневной жизни ситуация, в которой Вы абсолютно всё держите под своим контролем? Ответьте мне?». «Конечно же нет! Таких ситуаций не бывает. От слова совсем» - протянула она, мотая головой. «Всё верно! Умница!» - весело отреагировал он на её ответ, - «Где бы Вы ни находились – дома, на работе, в метро – в любой момент может случиться абсолютно всё что угодно. Пожар, удар молнии, ограбление банка, инсульт, наводнение, землетрясение, взрыв бытового газа. В конце концов, Вас может переехать грузовик прямо на тротуаре, или пешеходном переходе, по которым Вы ходите каждый божий день. Если Вы всё же думаете, что гарантировано, сто процентов находитесь в состоянии абсолютной защищённости, то это ни что иное, как миф! Вымысел! Иллюзия! Вы меня понимаете?». «Да, безусловно, я понимаю. Пожалуйста, продолжайте!» - ответила Патрисия, с интересом глядя на него своими выразительными глазами. Случиться может всё, что я перечислил. Я бы даже сказал, что вариантов внезапной гибели кратно больше, но мы не испытываем от этого постоянного страха. Тогда почему же тогда мы должны бояться летать? Я Вам вот что скажу, Патрисия», - продолжал он, - «Риск погибнуть при авиакрушении более чем в пятьдесят тысяч раз ниже, чем риск потерять жизнь в автомобильной аварии. Это статистика. А статистика, как известно, дело упрямое. Так что, моя хорошая, садясь в такси, для того чтобы добраться до того же аэропорта, вы рискуете в пятьдесят тысяч раз больше, чем когда Ваша нога ступает на борт самолёта. Что скажете?». Она глубоко вздохнула и ответила: «Так-то оно так, Лонни, я слышала об этом. Читала и смотрела фильмы. Казалось бы, всё, что Вы сейчас сказали – абсолютно верно, но есть одно «но». «И что же это?» - поинтересовался он. «Простая вещь. Я просто боюсь летать и всё тут! Без вариантов!» - бросила она. И ничего не могу с этим поделать». Он засмеялся. «Вы считаете это смешным? А? Лонни?» - раздражённо выпалила Патрисия, - «Вы действительно считаете, что это, чёрт возьми, то, над чем можно посмеяться?». «Простите, простите! Не хотел, чтобы это выглядело как усмешка» - ответил он, прикрывая рот ладонью, - «Простите меня. Я просто не сдержал эмоций. Просто Вы произнесли этот так, что напомнило мне одну ситуацию. Тогда это было смешно. Ещё раз простите». Её дыхание участилось. Они помолчали с минуту, а затем она произнесла: «Извинения принимаются, но Ваш смех был весьма неуместен!». «Я согласен» - бросил он виновато. «Ладно, что Вам рассказывали ещё на Ваших курсах?» - спросила она. «Много чего. В основном это были психологические, ситуационно-поведенческие моменты. В том числе и аутотренинг. Самовнушение для преодоления фобии. Главный вопрос в том, насколько Вы готовы к самообороне. И этот вопрос требует подготовки. Всё зависит от трезвости ума и эффективности действий, направленных на выживание. Без соответствующей морально-психологической, физической подготовки и ряда специфических знаний этот вопрос не решить. Но это уже совсем другой вопрос». «Да, я знаю кое-что о тонкостях выживания в условиях дикой тайги» - скромно призналась она, - «Мой отец был егерем, а ещё он преподавал курсы безопасности жизнедеятельности. При жизни он кое-что успел мне поведать из того, как остаться в живых в лесу, если ты вдруг заблудился. Что-то типа этого». «Неужели?! Это здорово, Патрисия!» - восхищённо воскликнул Лонни, - «И как много Вы об этом знаете?». «Достаточно для того, чтобы не загнуться» - бросила она уже чуть более уверенным тоном. «Значит есть чему у Вас поучиться!» - добавил он. «Нет. Сейчас не самое подходящее для этого время. Да и лучше будет, если эти знания и умения никогда не придётся применять в реальности» - сказала она, мотая головой. «Пожалуй, Вы правы. Но, всё равно, это круто!» - бросил он, и тут же следом спросил - «Прошу прощения, а Вам уже приходилось применять Ваши знания и умения на практике?». «Да, конечно. Но это была игра. Точнее, это было реально – лес, животные, реки, озёра и горы – всё было настоящее, но это была реализация сценария, придуманного моим папочкой. Это был процесс обучения. Хотя, однажды, я помню, когда я была ещё совсем мелкой, папочка сделал вид, что сам заблудился. Мы объезжали его угодья и свернули не там, где обычно. Точнее он умышленно сделал это. В результате мы забрели как никогда далеко. И в тот раз он разыграл не шуточную для меня сцену. Он притворился, что якобы был настолько растерян, что совсем не понимал куда идти, как ориентироваться. На тот момент он уже успел обучить меня кое-каким премудростям и, как я поняла позже, просто проверял полученные мной знания, моё реагирование на ситуацию, силу моего характера. Тогда мы проходили по тайге трое, может быть даже четверо суток в поисках дома, путь к которому он прекрасно знал. Он просто водил нас кругами. Намеренно. Я была очень напугана. А он постоянно повторял: «Что же нам делать? Куда идти?». И он то и дело ждал, когда я предложу что-нибудь, что поможет нам выйти на нашу избушку. Насмерть перепуганная, я пыталась включать мозги, предлагая различные варианты по спасению наших жизней. Это был самый крутой сценарий, написанный папой специально под меня. Он сделал так, чтобы я сыграла эту роль, сама не ведая того, что всё происходящее – лишь игра. Он настолько мастерски подкручивал сюжет, что именно я, Вы слышите, Лонни, именно я привела нас тогда домой. И это было для меня первым серьёзным испытанием и первым открытием. Мы плакали в тот день: я, папочка, мама. Плакали от счастья. Вель мы снова были вместе». На глаза Патрисии накатили слёзы. Она достала салфетку и вытерла их. Повисла пауза.
Спустя полминуты она была уже в порядке. «Стало быть, у Вас достаточно смелости, чтобы выжить в лесу, который кишит дикими животными, способными сожрать Вас живьём, но Вам не достаёт её, чтобы справиться с аэрофобией?» - спросил он с несколько удивлённым видом. «Да, Лонни, всё верно. Именно так. Там, на земле, в лесных дебрях, горах, на болотах или в ледяной пустыне мне не страшно и, как Вы только что выразились, я готова к самообороне. Но стоит только подняться на борт самолёта, всё – пиши пропало!» - ответила она, вздохнув. «Что же, я Вас понял, Патрисия. Спасибо, что поделились со мной историей из Вашей жизни» - сказал он, поправляя свою бейсболку. Он так хотел, чтобы она продолжала рассказывать об этом, но он был слишком воспитан и образован, чтобы не понять, что то, что Патрисия только что поведала ему, заставляет её страдать, быть может от чересчур болезненных и трогательных воспоминаний о человеке, которого она очень сильно любила, о человеке, которого она однажды потеряла навсегда – её отце. Поэтому, уводя «Патрисия, позвольте я закончу одну мысль, которую мы с Вами развивали до Вашей истории про папу?» - тактично спросил Лонни. «Да, конечно, без проблем!» - согласилась она. «Так вот» - продолжил он, - «Сам курс не освободит Вас от аэрофобии в одночасье. В природе не существует пилюли от страха. В действительности, страх штука полезная. Она ведь заложена в нас от природы, а природа никогда и ничего не делает зря. Так ведь?». Она кивнула. «Не будь в нас этого страха, наши дни были бы сочтены уже давно» - продолжал он, - «Другое дело фобии. Фобии – это патология. Принимая от страха пилюлю, в нашем случае алкоголь, мы убираем симптомы, но не причину. Кстати, если вы часто летаете, то от таких пилюль и спиться недолго. Вопрос – а нужна ли нам она, эта пилюля? Уверен, что нет! Конечно, у каждого от страха есть своя пилюля, будь то алкоголь, или что-либо другое, но, как ни крути, лучше победить болезнь и выбросить эти пилюли в мусорную корзину раз и навсегда. Хотя, полагаю, что есть более безвредные пилюли от страха. Короче говоря, победа над фобиями — это целый комплекс работы над собой. Я Вам сказал, что курс не избавил меня в полной мере от этой фобии. Видимо, что-то до меня не дошло. Или я в чём-то не доработал всех рекомендаций». «И как же Вы справляетесь с ней, Лонни?» - спросила Патрисия. «Вы хотите знать?» - улыбнувшись ответил он. «Да, чёрт возьми! Хочу, Лонни! Ещё как хочу! У нас с Вами одна и та же проблема! Вы не забыли?» - пытливо глядя на него требовала она. «Окей, окей! Я скажу» - как бы отбиваясь бросил Лонни, - «Я просто молюсь». Повисла короткая пауза.
Сейчас её взгляд выражал удивление - «То есть вот так, да? Молитесь?» - проговорила она, наморщив лоб. «Представьте себе да. А что, собственно такого-то?» - чуть растерянно сказал он. «А, ну да, конечно. Просто молитесь. Понятно» - сказала она, - «И что, помогает?». «Представьте себе, да. Точнее говоря, вселяет уверенность в том, что всё будет хорошо» - ответил он. «А Вы, как я посмотрю, сами – ходячий аутотренинг! Знаете, мой муж учил меня аутотренингу, направленному на борьбу с волнением. Ещё когда мы с ним были студентами. Мы использовали его перед сдачей серьёзных зачётов, экзаменов, курсовых проектов. Тогда, двадцать лет назад, он творил чудеса, но теперь, мне он кажется абсолютно бесполезным занятием! Кстати, вместо аутотренинга, мне стал больше помогать алкоголь. Успокаивает нервишки, расслабляет и помогает забыть о страхе. Но, лишь на первых порах. Пока ждёшь в баре накопителя. Да ещё если в компании с приятным и уверенном в себе собеседником – вообще супер! Но, как только переступаешь порог этой птицы – всё! Конец! Алкоголь из тела вон, и снова - добро пожаловать его величество страх!». «А Вы забавная, Патрисия! На самом деле, по общению с Вами я бы не сказал, что Вы вообще чего-то в жизни боитесь» - сказал он и тихо засмеялся, - «А особенно здесь и сейчас! Ну, раз уж Вы сами мне признались в том, что боитесь, то, видимо, я ошибся. Если Вы, конечно не врёте?». Он сделал паузу, а затем бросил, - «Вот не скажи Вы мне об этом, я бы даже и не подумал». С этими словами он улыбнулся, поправив козырёк своей бейсболки. «Вы действительно ошиблись! И я не вру! Боюсь до чёртиков! Просто разговор заставляет отвлечься. Забыться. Переключиться на что-нибудь другое. Да и время за разговором бежит быстрее. Хочу уже чтобы мы поскорее приземлились» - сказала она. «Иу! Да мы только взлетели! Нам ещё пилить и пилить!» - с усмешкой проговорил он. «Вот поэтому, я и прошу Вас, давайте сейчас немного помолчим, а затем снова поболтаем? Хорошо, Лонни? А ещё, я рада, что мы поговорили. Спасибо за диалог!». «Да, конечно! Без проблем!» - бросил он, - «И Вам! Вам тоже спасибо!». Она кивнула ему в ответ. «И знаете ещё что?» - произнёс он, - «Несмотря на то, что я всё ещё не научился испытывать полный комфорт на борту самолёта, я пытаюсь понять, стоит ли вообще бояться смерти. Предположим, что мы сейчас с Вами боимся смерти от того, что наш самолёт грохнется, и мы погибнем. Это, конечно, возможно, хотя шанс, что это произойдёт, как Вам уже известно, ничтожно мал. Но, знаете, есть ещё одна интересная вещь, Патрисия. Если разобраться, мы с Вами сами не понимаем того, чего же мы, собственно, боимся. Я имею в виду смерть. Никто из нас и понятия не имеет, что это такое. И я уверен в том, что нам никогда не узнать этого» - говорил он, войдя в раш, словно в этот миг давал презентацию в стиле TED перед многотысячной аудиторией, - «Вы знаете, Патрисия, совсем недавно мне в голову пришла одна мысль. А точнее вопрос - почему человек так боится смерти? Ведь пребывая в небытие целую вечность, он не особо то и страдал. Но стоило ему только появиться на свет и начать хоть сколько-нибудь осознанную жизнь, как страх смерти, из всех прочих, пугает его более всего. Почему? Почему он думает, что после смерти ему будет хуже, чем было до рождения? Такой вот вопрос. Не знаю почему, но этот вопрос засел у меня в голове». Он посмотрел на неё и улыбнулся. «Хм. Слушайте, а это, действительно, весьма интересный вопрос» - бросила она, - «Может быть это как-то связано с Вашей профессией? Простите». «Да всё нормально» - сказал он в ответ, - «Вы знаете, давным-давно, ещё до нашей эры, в Эгейском море, на острове Самос, жил древнегреческий философ. И звали его Эпикур Самосский. Так вот, этот самый Эпикур сказал примерно так: «Если я есть, значит, смерти нет. Если же есть смерть, значит, нет меня. Мы с ней никогда не встретимся». Я считаю эти слова абсолютно верными. И именно поэтому я начинаю осознавать – бояться смерти просто глупо. Кстати, некоторые обезбашенные люди ловят страх намеренно, повышая уровень адреналина в крови! Но для них это не просто страх, для них это драйв! Заряд! Потребность! Как чашка кофе спросони! Для них день без страха – день прожитый зря. Они вполне отдают себе отчёт в том, чем в конечном счёте рискуют. Но они не боятся смерти. А если и боятся, то превращают этот страх в чистый кайф. Я бы назвал их ненормальными, но, боюсь, что в этом случае был бы ни прав, потому что у таких людей – это, как раз таки, – обычный природный страх, у нас же – фобия. Фобия, которую мы сами себе надумали, накрутили. Поэтому, ненормальными, скорее можно назвать нас с Вами, нежели этих людей. Ведь страх – это просто. Я не являюсь узким специалистом по страхам, но я бы сказал, что страх – это количество адреналина, выделившегося в организме в единицу времени как естественная реакция на отклонение от нормального, спокойного состояния. Его выработка является процессом адаптации к сложившейся ситуации. В нашем случае – к испугу. Но фобии – совсем другая тема. С фобией всё гораздо сложнее. Она как подтекающий кран. Если страх — это естественная эмоция, подаренная нам от рождения, то фобия – нет. Фобия – это, конечно, тоже проявление страха, но этот страх невротический, приобретённый. Проще говоря, фобия – это патология. То есть, сама природа возникновения этих видов страха – различна. По той же статистике, каким-нибудь типом фобий подвержен каждый третий из нас. И фобия неадекватна фактическим угрозам. Помножьте кажущуюся угрозу на одержимость ей, а затем полученный результат возведите в степень безумства и получите фобию. А если совсем упростить, то фобия — это наши серые мысли, направленные в будущее. Эти мысли рождаются у нас в виде воспоминаний о том, что когда-то нам было плохо, больно. В общем, когда с нами происходило что-либо негативное. Или даже не обязательно с нами, а с теми, кого мы знаем. Да что уж там, даже из тех же ящиков. Я имею в виду телевизоры. Когда мы смотрим последние новости, связанные с войнами, катаклизмами, катастрофами, убийствами, эпидемиями, мы, тем самым, зарождаем в себе свои фобии. Потом мы понемногу подкармливаем их. Из того же ящика. И, в конечном итоге мы получаем вполне устоявшуюся в нашем сознании фобию. Ту или иную. А может даже не одну. Фобия в действии – это наши воспоминания о чём-то ужасном, спроецированные из нашего прошлого - в будущее. Вы меня понимаете, Патрисия?». Она кивнула в ответ. «В общем, это долгая тема. Кроме тех занятий, я читал много всякой-разной психологической литературы об этом чувстве! Читал, пытаясь побороть его в любых его проявлениях! И мне это почти удалось! Ключевое слово – почти. И хотя меня всё же мучают кое-какие противоречия насчёт боязни летать, я продолжаю постоянно работать над этим, применяя установки, которые получил на курсе. Они мне помогают справиться с моей фобией. И Вы справитесь. Пройдёте курс и справитесь. Вам это по плечу. Я уверен в этом. Главное сейчас одно – ничего не бойтесь. Помните про статистику пятьдесят тысяч к одному. Просто расслабьтесь! Запомните – у страха глаза велики! Всё будет хорошо! И знайте, я – рядом с Вами! А что насчёт моей профессии, то она у меня, скажем прямо, не подарок для большинства мирян, но, я люблю её» - ответил он. Закончив, он улыбнулся и произнёс: «А теперь давайте немного помолчим, как Вы и говорили. Скоро мы наберём нужную высоту, отстегнём наши ремни, походим по салону и разомнёмся. А после поговорим об этом. Если, конечно, хотите?». «Знаете, Лонни, я тоже молюсь» - сказала она, - «Хотя из всех молитв наизусть знаю лишь парочку, не больше. Но, кажется, мне они не очень-то помогают. Я читаю их на взлёте и посадке. А ещё когда начинается турбулентность». И лишь только она молвила это, как лайнер вдруг схватился мелкой дрожью. Вцепившись в подлокотники, Патрисия закрыла глаза. Заметив это, Лонни тотчас накрыл своей ладонью кисть её руки. С его стороны это было жестом успокоения и поддержки, но сейчас это сработал иначе. «Я ценю это, Лонни, но я попробую сама. Окей?» - отрезала она, отстранив его ладонь. Это немного огорчило его. На этой ноте вступительная часть их знакомства была исчерпана. Он снова натянул на глаза свою бейсболку и, отвернувшись от неё вполоборота, придался своим размышлениям. Патрисия вновь закрыла глаза и сделала парочку глубоких вдохов-выдохов. Она не знала, сказал Лонни правду, или соврал, продав ей тем самым кусочек успокоения. Но, как бы то ни было, сейчас она на миг испытала чувство неожиданного облегчения. Тело удалось расслабить. «Может быть даже мне удастся вздремнуть» - подумала она, начиная проговаривать про себя знакомые слова из своего аутотренинга. Думая о только что сказанном Лонни, она вдруг снова вспомнила, как однажды Стив учил её этому искусству, которое она никогда всерьёз не воспринимала. Но сейчас эта техника сама навязывалась, словно назойливая тётка из телевизионной передачи «магазин на диване», предлагая свои сомнительные услуги. «Что-то в нём всё-таки есть, в этом Лонни» - подумала она, переключив сознание - «Что-то, что внушает спокойствие и уверенность. И что это за техника такая? Что за курсы? Хм! Надеюсь, что я тоже запишусь на них и это мне поможет!». С этими мыслями она стала потихоньку поклёвывать носом, а в её голове кто-то непрерывно повторял одни и те же слова: «Ничего не бойся!».
Лайнер тряхнуло. Это был толчок по своим ощущениям схожий с тем, как если бы молодой синий кит коснулся своим плавником борта небольшой яхты. Патрисию, не успевшую окончательно провалиться в сон, этот толчок мгновенно заставил вернуться к реальности. «Чёрт! Да чтоб тебя!» - выругалась она про себя, - «Как было бы здорово наконец то поспать! Хоть часик!». С этой мыслью она вновь нажала кнопку своего айфона. Увидев на секундомере «0:20:11», она с досадой подумала: «Не может быть! Всего двадцать минут летим? Что-то не так. Я уверена. Скорее всего секундомер врёт! Должно быть уже час прошёл. Похоже, я его случайно отключила, поставив на паузу, а затем снова запустила. Да, так и есть». Но она ошибалась. Они действительно были в полёте лишь двадцать минут. Ей же казалось, что прошла целая вечность, и сейчас время замедляется с каждой секундой. В какой-то момент к ней пришло ощущение, что время просто-напросто остановилось.
Ёрзая в кресле, Патрисия никак не могла найти для себя удобного положения, чтобы хоть как-то расслабиться. Она то вцеплялась в подлокотники, то скрещивала руки на груди, вытягивая ноги под впереди стоящее кресло. Её всё так же морозило. Застегнув свою косуху доверху, Патрисия скинула с ног ботильоны и подняла ноги на кресло, согнув их в коленях. Ремень безопасности не давал ей желаемой свободы. «Ну долго ещё мы будем набирать высоту?» - подумала она, - «Мой мочевой пузырь сейчас лопнет!». Самолёт продолжал свой подъем, задрав нос. Болтанка прекратилась, но это не слишком успокоило её. Она то и дело посматривала то на секундомер, то на горящее впереди табло, которое молча кричало о том, что ремни должны быть застёгнуты. «Вот бы сейчас сигарету!» - подумала она, взглянув на табло «No smoking!». Патрисия не курила, но сейчас памяти вдруг на мгновение вернула её в один из дней из прошлой жизни – Сентябрь. Амстердам. Любимый сквер. До боли знакомая скамейка. Они со Стивом в обнимку сидят и коптят небо, пуская по кругу ароматную сигариллу. А ещё кофе и вкус его губ. Впереди целая жизнь и бескрайнее безоблачное счастье. Эти мимолётный воспоминания на мгновение отключили Патрисию от реальности. В этот миг она и в прямом, и в переносном смысле летала в облаках.
Лайнер снова впал в прерывистый мандраж. Выхватив очередную дозу адреналина, Патрисия машинально взглянула на секундомер - «0:24:17». - «Как же мне всё это надоело! Побыстрей бы уже добраться в этот, чёрт его дери, Виннипег!» - подумала она. Она повернула голову направо. Лонни дремал. «Ничего не бойся! Помни про пятьдесят тысяч к одному» - прозвучали в её голове слова, сказанные им. Патрисия вздохнула, пытаясь расслабиться, но словно опять услышала: «Подумайте о том, как прогуливаетесь по сосновому бору с любимым человеком. Закройте глаза и пусть Ваше воображение нарисует его лицо. Расслабьтесь. Думайте о Стиве. Он ждёт Вас». Повернув голову налево, Патрисия вдруг обнаружила что теперь кресло пустовало. «Как же так?» - подумала она, - «Ведь он же… Подожди, куда он делся? Вставать запрещено!?». Она взглянула на всё ещё светящееся табло. «Там же написано, что нужно пристегнуть ремни?! Где же он?! Почему я не помню, как он встал и ушёл?» - перебирала она в голове, - «Нет! Он точно не вставал! Я бы заметила! Тогда куда же, чёрт побери, он делся то? А? И как он мог знать про Стива? Откуда он знал, что Стив ждёт меня?!». По спине пробежали мурашки. Она что есть силы сжала кисти, обхватив ими подлокотники и закрыла глаза. «Боже, я реально схожу с ума!» - подумала она, - «Но, готова поклясться – он сидел здесь, на этом самом месте! И я говорила с ним! Кстати, Лонни должен помнить его!». Она повернула голову направо. Лонни сидел неподвижно, скрестив руки на груди. Бейсболка была надвинута на лицо. Патрисия слегка потеребила его за плечо. «Эй, Лонни!» - произнесла она ему на ухо, - «Лонни, послушайте!». «А? Что?» - чуть вздрогнув проговорил он. «Я напугала Вас?» - виновато произнесла Патрисия. «Уфф!» - издал он на выдохе приподняв кверху за козырёк свою бейсболку, - «Вы меня. Вы». «Извините! Я не хотела напугать Вас, Лонни! Просто я, я это», - произнесла она, глядя на его растерянное полусонное лицо. «Нет-нет! Наоборот! Я просто как-то неожиданно быстро задремал. И мне даже приснился короткий сон» - бросил он. Достав салфетку, он вытер слюну у края губы и сказал: «М-да, уж! Ну и ну!». «Что? Лонни! Вы о чём?» - спросила Патрисия. «Да так! Ничего! Просто Вы меня спасли! Точнее не меня, а всех нас!» - бросил он уже с ироничной усмешкой, помотал головой и продолжил с лёгкой одышкой - «Вы представляете, мы падали сейчас. Ну, в смысле, в моём сне! Падали. Только что. На этом самом самолёте! Вниз, на полной скорости! А Вы меня разбудили», - он снова вздохнул, утерев лоб той же салфеткой, - «Так что Вы только что спасли нас от неминуемой гибели! Блин! Ну и сон! Чёрт-те что!». «Вы меня пугаете! Лонни! Ну же! Перестаньте так смотреть на меня!» - проговорила она. «Как это «так»? – спросил он. «Как как!? Испуганно, вот как!» – ответила она. «Хм! Испуганно?» - удивлённо бросил он. «Да, да! Именно!» - бросила она. «Да перестаньте Вы уже, Триш!», - усмехнувшись сказал он, махнув рукой, - «Я просто уснул! У меня был сон! Подумаешь! Испуганно! Скажете тоже! Знаете, сколько я снов видел в жизни? Мильён! И минимум в половине из них я или падал, или горел, или тонул! А в другой половине я получал удовольствие! Знаете, что я скажу Вам, Патрисия? Все эти сны – сплошная ерунда! Я не верю в них, если хотите знать! Хотя!». Он задумался, задержав взгляд на спинке кресла перед собой. «Что?» - спросила она. «Вы это о чем?» - парировал он. «Вы сказали «хотя». Что Вы имели в виду»? «А-а! Ну, я имел в виду то, что не верю во все эти сны. Но, как всем известно, водится поверье, что сны, всё же, бывают вещими! Ну, в смысле сбываются они иногда! Но, я считаю, что это тоже – полная чушь! В моей жизни ни один мой сон не сбылся. Ни разу! Никогда! От слова «совсем»! Так что». Он снова сделал паузу, посмотрел ей в глаза и улыбнулся - «Я ведь кажется уже говорил Вам, Патрисия, чтобы Вы ничего не боялись! Так?». Она кивнула. «Вот и замечательно!» - сказал он. Она смотрела на него растерянным, испуганным и даже немного глупым взглядом. И этот взгляд несколькими секундами спустя заставил его рассмеяться, от чего Патрисия растерялась ещё сильнее. «Слушайте, а у Вас явно не всё в порядке с психикой! Да, да! Что-то явно не так!» - бросила она. «Что? Вы о чём это?» - удивлённо спросил он. «Всё о том же! Если из миллиона снов, которых Вы видели половина связана с подобными ужасами, то не нужно быть профессором психологии, чтобы сделать вывод, что Ваша психика весьма подрасшатана. А?». Он засмеялся. «Нет, правда, кто Вы такой?» - продолжала она. «Вы не поверите, Патрисия! Да я думаю, что Вам не очень-то и понравится» - сказал он, чуть скривив физиономию. «Колитесь!» - бросила она уверенно, - «Нет, дайте я угадаю! Вы телохранитель!» «О! Да Вы ясновидящая! Вы почти угадали! По специфике свой профессиональной деятельности к телам я имею самое прямое отношение» - сказал он и снова улыбнулся. Она посмотрела на него настороженно. «Это то, о чём я сейчас думаю?» - бросила она. Он кивнул. «Нет, Вы это серьёзно?» - спросила она. «Вполне!» - ответил он, кивнув, - «Я патологоанатом. В городском морге Калгари». Она вдруг кашлянула, словно поперхнувшись чем-то. «Я так и думал. Не нужно было мне говорить Вам об этом» - с лёгкой досадой в голосе проговорил он, - «Вас это явно оттолкнуло. Или напугало». «Отнюдь! Ничего особенного. Подумаешь! Обычная профессия» - бросила она и ещё раз прокашлялась в кулак. «Спасибо!» - бросил он с интонацией, присущей облегчению. «Боже! Этого мне ещё только не хватало! Подумать только! Патологоанатом! И где? Здесь! Рядом со мной! Прямо сейчас! Всю жизнь мечтала познакомиться в полёте с работником морга! Опять начались эти знаки! Я этого не вынесу!» - подумала она. С этими мыслями она отвернулась от него вполоборота, совсем забыв спросить о том, ради чего он только что был ею разбужен. Патрисия уставилась в один из иллюминаторов, словно пытаясь рассмотреть в нём что-то, что поможет отвлечься. Но она не увидела ничего, кроме синевы. «И почему он не взял мне билет на место у окна?» - подумала она. За всё время, когда ей приходилось летать, она предпочитала бронировать место у иллюминатора, чтобы затем часами, глядя в окно, контролировать ситуацию за бортом – на месте ли крыло, не горит ли двигатель. Всё это придавало ей чуточку спокойствия, помогая нивелировать импульсы накатывающей тревоги. И если там, за окном, было всё в порядке, если пятая точка не ощущала никаких изменений в динамике движения, подобных тем, которые бывают во время воздушных ям, или турбулентности – она, отвлекалась от реальности, проваливалась в сон. Но этот сон длился лишь короткое мгновение, может быть пару минут, или даже несколько секунд. Погрузиться в полноценный сон в полёте она не могла, даже будучи смертельно измотанной, ибо страх её был сильнее её усталости. Каждый раз, от взлёта до самой посадки, он овладевал ей, заставляя быть начеку. Он принуждал её к бодрствованию. Это была борьба. Борьба, схожая с игрой в шахматы, в которой каждый полёт это новая партия. И в каждой из них ей приходилось обдумывать лишь защиту, пути отхода. Теряя фигуру за фигурой, она предвкушала неизбежность того, что вот-вот он поставит ей мат. И она боролась, продолжая игру. Ведь иного пути у неё просто не было. И до сегодняшнего дня ей удалось свести все партии вничью. Да, именно вничью, поскольку одержать победу над этим страхом она, увы, не могла. И каждый раз, когда шасси её лайнера касались полосы, она считала эту ничью чистой случайностью. В этот раз билет для неё покупал Стив. И хотя он был в курсе того, что Патрисия всегда летает на месте у окна, вчера он приобрёл его, словно забыв об этом её предпочтении. «Наверное все они были раскуплены», - подумала она, - «Да и какая теперь уже разница! Что это, в конце концов изменит?». Она снова взглянула на таймер в своём телефоне - «0:33:05». «Ну, же! Давай! Беги побыстрее! Я прошу! Когда тебя не просят, ты мчишься так, что за тобой не угнаться – месяцы летят как дни, а дни – как минуты! А когда тебя просишь двигаться чуточку быстрее – ты упираешься, словно упрямый осёл!» - выругалась Патрисия про себя. Она закрыла глаза, устремив сознание на возникший в этот миг тёмный фон, на котором как киноплёнка мелькали какие-то кадры из её жизни. И едва она успевала поймать в фокус какой-либо из кадров, как его сменял следующий. И так без остановки. Но общий жанр этого фильма для её сознания был весьма удручающий. Не в силах продолжать видеть это, Патрисия вновь открыла глаза. Она вдруг увидела идущую по левому борту бортпроводницу. Медленно приближалась она вступала в короткие диалоги с пассажирами то слева, то справа. «Ну неужели! Наконец то мы набрали этот чёртов потолок!» - подумала она. Погасшее табло подтвердило её догадку. Бортпроводница поравнялась с её рядом и, взглянув на Патрисию, мило улыбнулась. «Простите, теперь я могу перемещаться по салону. Верно?» - спросила Патрисия. «Всё верно, мисс!» - ответила та, проходя далее по ряду. Отстегнув ремень, Патрисия повернула голову направо. Лонни сидел неподвижно. Козырёк его бейсболки, как и прежде, был надвинут на нос. «Ну надо же! Патологоанатом!» - подумала она. «Я продолжаю постоянно работать над своими страхами, применяя установки, которые получил на курсе. Они мне помогают справиться с моей фобией» - мысленно передразнила она его, поднимая подлокотник слева от себя – «Работает с трупами, а сам ещё чего-то боится! Это просто нонсенс какой-то! Фантастика!». Переместившись на крайнее кресло, она вновь вспомнила о мужчине, который буквально полчаса тому назад сидел на нём, разговаривая с ней. «Чёрт! И всё же, где же он?» - промелькнуло в её голове. А ещё она вдруг вспомнила как он поднялся, пропуская её, когда она подошла к своему ряду. Она задумалась, вспоминая как это было. Несмотря на то, что в тот миг она была панически напугана, она запомнила его лицо. «Он стоял и ждал, когда Ольга успокаивала меня на этом самом месте» - размышляла она, уставившись вниз на светло-синий ковролин, - «Нет! Он был здесь! Точно был! Я не сошла с ума! Кстати, Ольга тоже его должна запомнить. Ведь она даже разговаривала с ним о чём-то» - бегло подумала Патрисия, напрягая память - «Наверное, он просто пересел на другое кресло! Я найду его!». Прежде чем встать, Патрисия посмотрела вслед удаляющейся проводнице. «И у неё я тоже спрошу» - подумала она. Но сейчас ей нужно было в помещение с надписью WC, где она намеревалась сделать все необходимое, чтобы привести себя в порядок и немного взбодриться, умывшись холодной водой из-под крана. А ещё она хотела навестить свою новую подругу...
Андрей Шикин, автор
(продолжение следует…)
Отрывок из моего романа Ничего не бойся
© Copyright: Андрей Шикин, 2022
Свидетельство о публикации №222102501269
Свидетельство о публикации №222102501269
Рецензии
Любой курс не освободит в одночасье от страха. Вы, Андрей, абсолютно правы: «В природе не существует пилюли от страха». Но то, что отец создавал сценарии чрезвычайных ситуаций, в жизни дочери может сыграть важную роль.
PS
Большая просьба: пронумеруйте, пожалуйста, отрывки Вашего романа. Без этого трудно найти начало, а затем читать в хронологическом порядке.
- С уважением, Ольга Алексеевна.
Ольга Щербакова 3 15.02.2025 09:26 • Заявить о нарушении
PS
Большая просьба: пронумеруйте, пожалуйста, отрывки Вашего романа. Без этого трудно найти начало, а затем читать в хронологическом порядке.
- С уважением, Ольга Алексеевна.
Ольга Щербакова 3 15.02.2025 09:26 • Заявить о нарушении