Вадька. Гл. 8-ая. Хабаровск. Спортрота

  Прилетев в Хабаровск, Вадька сразу поехал в канцелярию в/ч №21668 отдать отпускное свидетельство и проездные документы.
Там его ждал неожиданный сюрприз. Сидевший в канцелярии майор, занимающийся кадровыми вопросами, ознакомил его с полученным из штаба округа приказом, который гласил, что сержант Панурин направляется в распоряжение командира спортивной роты капитана Кулакова. Спортрота располагалась на территории авиационного полка аэродромного обслуживания, находившейся в районе Хабаровска под названием "Красная речка". Приказ был подписан заместителем командующего ДВО, генерал-лейтенантом О.Г. Лосиком. Затем майор вручил ему предписание о прикомандировании и прохождении дальнейшей службы.
Сейчас можешь ехать на «Ацетон», а завтра к 11-00 должен быть здесь, за тобой пришлют сопровождающего.

  Вадька ехал в автобусе совершенно ошарашенный. Когда еще он был писарем на пересылке во Владивостоке, то однажды оформлял проездные документы двум сержантам, возвращавшимся из отпуска в свою часть на Сахалин. Оба были борцами-вольниками и  служили там в спортроте.. Узнав от Вадьки, что он кандидат в мастера спорта по волейболу, они пообещали рассказать об этом своему начальству, чтобы Вадьке тоже перебраться туда. Неужели это сработало?

  На вечерней поверке Вадька доложил замполиту, её проводившему, о получении предписания, но оказалось, что их уже поставили в известность. Подходили сроки проведения первенства ВС СССР среди военных округов, и командование ДВО озаботилось комплектацией и подготовкой команд в различных видах спорта.

  —Товарищ майор, а я смогу после завершения соревнований вернуться сюда?

  — По идее да, но определенно сказать не могу. Ты рапорт подай, что хочешь сюда
  вернуться.

По дороге из части на «Ацетон» Вадька зашел в магазин и купил бутылку водки. Дождавшись, когда замполит ушел, он с Володей Чунбаем пошел на кухню и они попрощались. Володя пообещал передать Люде записку, которую Вадька написал для неё.
 
                Спортрота.
 
  Вадька даже не представлял, что все будет так плохо. На закрытой территории авиационного полка аэродромного обслуживания находились три громадных четырехэтажных казармы. Третий этаж одной из них занимала спортрота. Огромное спальное помещение было уставлено двухэтажными кроватями, составлявшими три длиннущих ряда по двадцать кроватей в каждом из них. Воздух в спальном помещении, несмотря на открытые фрамуги окон, был так пропитан запахом пота, что даже казался липким. В торце помещения находилась небольшая узкая комната, выполнявшая роль хоз. уголка. Перед спальным помещением по одну сторону коридора был туалет с писсуарами и шестью кабинками, а с другой находилась комната с умывальниками. За туалетом, налево была лестница, соединявшая этажи, а дальше по коридору располагались комната для политзанятий и канцелярия. Оружейные комнаты были на первом этаже. С одной стороны казарм, на расстоянии метров пяти от них, был глухой металлический забор с колючей проволокой по верху, а с другой, перед каждой казармой, располагался плац для проведения строевой подготовки.

  После вольной жизни на «Ацетоне» Вадька ощущал себя, как в тюрьме.
Командир спорт роты, капитан Кулаков, был здоровенным верзилой с руками длинными, как у гориллы, и большим любителем матерщины. Неизвестно, где он научился делать это так художественно, но филологи, изучающие русский мат, точно пришли бы в восхищение от его витиеватых забористых выражений.

  Дни, когда были тренировки, еще можно было терпеть, но остальные, состоящие из политзанятий, строевой муштры на пыльном плацу и нарядов на полковую кухню, были просто кошмаром. Единственным светлым моментом стал приезд Лешки Завалишина.
Вадька, увидев на тренировках, что в команде нет хорошего распасующего, рассказал тренеру о Лешке и сообщил его адрес. Вызов ему немедленно оформили и через несколько дней Лешка прибыл.

  Оба очень обрадовались встрече.  Лешка знал из письма матери, что Вадька приезжал в отпуск и завалил его вопросами об Иркутске.
Жизнь стала немного повеселее, хотя Лешке пришлось тяжеловато. Несмотря на то, что на волейбольной площадке он был достаточно проворным, но его некая мешковатость мешала ему носить военную форму, она и в самом деле висела на нем мешком, а строевой шаг в его исполнении сперва приводил командиров в недоумение, а потом в гнев и это кончалось, как правило, внеочередным нарядом, или на кухню, или на мытьё полов. А тут он еще нагрубил в столовой какому-то сержанту из аэродромщиков и тот задался целью Лешку за это наказать, пришлось Вадьке организовывать всю волейбольную команду, чтобы его защитить.

  Телефон в казарме был только внутренний, выход в город через коммутатор только с телефона Кулакова, но тот никому звонить не разрешал, мотивируя тем, что разрешив одному, потом нельзя отказать другому. На увольнительные был лимит и в увольнение Вадьку пока Кулаков не отпускал. Как выяснилось впоследствии, это было распоряжение из штаба округа, чтобы ничто не  мешало тренировочному процессу.

  По всем этим причинам Вадька уже больше месяца никак не мог связаться ни с Людой, ни с ребятами с «Ацетона». Только поближе познакомившись с тренером, он попросил его купить десяток почтовых конвертов, и когда тот выполнил его просьбу, Вадька написал всем: и Люде, и Светлане, и матери домой.

  Теперь оставалось только ждать и надеяться на скорый ответ.
Тренер подыскал им спарринг-партнера, волейбольную команду Амурского кабельного завода. Это было огромное производство, обеспечивающее кабелями широкого ассортимента не только Дальний Восток и Сибирь, но и многие города европейской части СССР.
На заводе была приличная команда с игроками на уровне первого разряда и тренироваться в игровой обстановке стало куда лучше.

 Через две недели они отправились во Львов, чтобы принять участие в первенстве Вооруженных сил СССР среди военных округов. Восемь команд были разделены на две группы. В полуфинал выходили по две команды, занявших в группах первое и второе места. Команда ДВО заняла в своей группе второе место и попала в полуфинале на команду Московского военного округа, за которую играли волейболисты ЦСКА, составлявшие костяк сборной СССР по волейболу.

  Одни только имена Юрия Чеснокова, Гоши Мондзолевского, Николая Буробина, действовали на их противников устрашающе. В первой партии москвичи быстро ушли в отрыв с преимуществом в шесть очков. Но постепенно Вадькина команда стала подтягиваться к ним. Началось с того, что великий «Чеснок» дважды неожиданно не смог пробить Лешкин блок. Он был на целую голову выше Лешки и никак не мог взять в толк, почему это случилось. К концу партии команды подошли ухо в ухо, по 14-и. (Тогда играли еще до 15 очков.) Но в итоге опыт и мастерство сыграли свою роль и москвичи вырвали первую партию. Во второй и третьей, они были более собранными и победили 3 - 0. Но, в игре за третье место удалось победить команду ККФ ВМФ СССР(Краснознаменной Каспийской Флотилии) и в Хабаровск команда вернулась с бронзовыми медалями.

  Надежде повидаться с Таней сбыться было не суждено. В город никого не выпускали.
В Хабаровске, Вадька стал осаждать капитана Кулакова, чтобы ему разрешили вернуться на старое место службы. Видимо, он так ему надоел, что тот не выдержав, разрешил составить рапорт для штаба ДВО, спортрота подчинялась ему напрямую. Через неделю Вадьку туда вызвали. Кулаков оформил ему предписание и Вадька отправился туда. Штаб находился на углу улиц Ленина и Волочаевской. Постовой на турникете, проверил предписание и направил по лестнице на второй этаж в приемную.

  Только Вадька подошел к сидевшему за столом дежурному офицеру, как из двери кабинета вышел офицер в генеральском мундире, с двумя большими звездами на погонах. Это был заместитель командующего ДВО генерал-лейтенант Лосик.  Глянув на Вадьку, вытянувшегося по струнке и не дожидаясь его приветствия, он спросил:

  — Ты что-ли Панурин, что рапорт подал?

  — Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

  — Подожди, — он зашел в кабинет и тут же вернулся обратно.

  — Вот твой рапорт, — он резко разорвал бумагу на четыре части и выбросил в
  стоявшую у стола дежурного офицера корзину для бумаг.

  — Тебе доверили защищать честь военного округа! — гремел генерал.
 
  — А ты… У меня слов нет!

  - Будешь служить там, где тебе назначат! Кругом! Шагом марш!

Вернувшись в опостылевшую казарму, Вадька, не снимая сапог, завалился на койку.
После вечерней поверки капитан Кулаков велел зайти к нему в канцелярию.

  — Ну, что? Облом?, — посмотрел он на Вадьку.  Вадька молча кивнул головой.

  — Ладно. Дам я тебе на свой страх и риск, увольнительную. Съезди к себе в
  часть, если они в тебе заинтересованы, может чем-то помогут. Кулаков заполнил
  бланк увольнительной.

  — На, отправляйся завтра.

  — Есть отправляться! Товарищ капитан, спасибо вам!

 Приехав на «Ацетон», Вадька сразу пошел в канцелярию.

  — Разрешите обратиться товарищ майор. 

 Кива поднял глаза от чтения какого-то документа.

  — Ты как здесь? Выгнали?

  — Если бы, товарищ майор, — и Вадька рассказал ему все свои горести.

  — Да-а… — Протянул задумчиво Кива.

  — А я и не знаю, как тебе помочь…

 Но было видно, что мысли закрутились у него в голове.

  — Вот что… Попробуем схитрить! Мать твоя или отец могут справку официальную
  достать, что у них тяжелая болезнь, могущая привести к смерти? Тьфу-тьфу,
  конечно…

  - Понимаешь, если на нашу часть официальное письмо от больницы с такой справкой
  придет, мы сможем сделать запрос в штаб округа, что предоставляем тебе отпуск,
  чтобы поехать к заболевшей матери. А вернешься уже сюда. Понял?

  — Я сегодня же напишу матери. Думаю, что она сможет. Есть у неё знакомый врач,
  да она и на самом деле больной человек, и инфаркт уже был, и инсульт.

  — Давай пиши, дай адрес нашего узла связи. А я позабочусь о дальнейшем.

  — Не знаю, как благодарить вас, товарищ майор!

  — Рано еще благодарить, иди уже…

  Вадька пошел искать Володьку Чунбая, которому оставлял записку для Люды.
Володька оказался на дежурстве в тех. здании. Он сказал, что записка до сих пор у него, Люда ни разу не появлялась. Подходило время обеда и они вернулись в казарму. Дневальный сказал, что Кива уже уехал. В канцелярии никого не было, и Вадька позвонил в парикмахерскую. Там ему ответили, что Люда с мужем и дочкой уехали в отпуск во Владивосток.

  Вадька «переваривал» услышанное. Но, через минут пять понял, что ничего не понимает. Он снова набрал номер парикмахерской.

  — Девушка может вы ошиблись, я просил позвать Людмилу Кипрееву?

  — Я не узнала вас по голосу, вы наверно Вадим?

  — Да, Вадим!

  — Еще раз извините! Люда оставила для вас письмо !

  — Спасибо! Я зайду примерно через час.
 
 Холодок в груди, от осознания чего -то непоправимого, отошел в сторону, заменившись простым непониманием. Хоть письмо и жгло руки, только сев в автобус, Вадька открыл конверт.

  — Вадик! Мой любимый! — писала Люда,

  — Знаю, что ты меня не простишь!

 Дальше она писала, что через два дня после отъезда Вадьки, неожиданно приехал тот парень, который был отцом её дочки. Они вместе учились в школе и симпатизировали друг другу. После выпускного вечера у них всё случилось, но буквально через два дня он исчез. Куда, не знала, ни Люда, ни его мать, давно уже превратившаяся в местную забулдыгу, не просыхавшую от алкоголя ни единого дня. Его отец погиб на фронте при взятии Будапешта.

  Олег был парнем очень совестливым. Понимая, что пока ничего не может предложить Люде, решил податься на заработки, но Люде ничего об этом не сказал, оставив её в полной неизвестности о своих намерениях. На Сахалине жил брат его отца, вот к нему и отправился Олег. Дядя пристроил его в рыболовецкую артель, коих было тогда в избытке в Анивском заливе около города Корсакова, где жил дядя.

  Серьезно относясь к своим обязанностям Олег, за два года дорос до бригадира рыболовецкой артели, и поднакопив деньжат, поехал на Родину, чтобы жениться на Люде. О том, что у них родилась дочь, он даже не предполагал.

Далее Люда опять просила Вадьку, чтобы он её простил, что она его по настоящему любит, но ради своей дочки, у которой, по её мнению, должен быть родной отец, она не может поступить иначе.

  Полученная информация, несмотря на то, что Вадька практически сам изменил Люде, вернувшись к Светлане, причинила ему немалую боль.

  Ему вспомнился случай, который произошел за год до армии. Он входил тогда в состав "Спартака" — лучшей команды Иркутска. Как-то после тренировки они зашли в кафе отметить день рождения одного из игроков и прилично выпили. Вадька ощущал даже некоторую потерю координации, когда приехал в свой поселок, а потому решил зайти и попариться в местной бане, для вытравления следов выпитого. Между поселком, где жил Вадька с родителями, и поселком, где была баня, находился большой пустырь. В то время этот пустырь оккупировал, скитавшийся по стране цыганский табор. И вот когда Вадька пересекал этот пустырь, возвращаясь из бани, дорогу ему преградила цыганка лет тридцати, в традиционном национальном прикиде, черной атласной блузке, длинной пестрой юбке и с цветастой шалью на плечах.

  — Эй! Молодой, красивый! Подожди не спеши! Дай погадаю! Всю твою судьбу
  предскажу! Дай твою руку красавчик!

Пока Вадька, думавший о своем, соображал, как от неё избавиться, она уже ухватила его за руку и рассматривая ладонь, воскликнула: 
 
  — А ты редкий экземплярчик! Не спеши, позолоти ручку, очень важное для тебя
  расскажу!

Вадька, еще год назад устоявший против Мессинга, приезжавшего в Иркутск на гастроли, неожиданно для себя самого сдался. Достал из кармана пятерку и отдал её цыганке.

  — Слушай, родной! — Заторопилась она.

  — Запоминай! Все твое счастье и все несчастья ты получишь в своей жизни от
  женщин! Исправить это уже невозможно! По руке я вижу, что ты родился в мае,
  близнец воздушный!

  - И тебе судьбой отмерено получить от женщин, все хорошее и все плохое поровну.
  И страдать будешь, как никто другой, но и счастье получишь с лихвой за это!
  - А теперь иди, мой хороший, но слов моих никогда не забывай!

  — Неужели цыганка тогда всё верно предсказала, — думал Вадька, перебирая все последние события в его жизни.

Продолжение здесь:
http://proza.ru/2022/10/25/1508