Молитва

          Анна Савельева рано осталась без родителей, замуж за Ивана выходила уже, будучи совершенной сиротой, никого у неё не осталось из родных. Но горячей, крепкой любви Ивана хватало ей, чтобы жить в радости. В семье у Ани и Ивана родился сыночек, в котором они души не чаяли. Да к тому же подрастив первенца, супружеская чета захотела ещё малыша, но врачи вынесли суровый вердикт:  своих детей в семье больше не будет.

          – Как вам этого зачать удалось? – удивлялись они, ссылаясь на неприятный  диагноз женского заболевания  Анны.
 
      Аня плакала, лечилась и усердно молилась, но ничего не менялось.
Вся любовь родителей обращена была к сыну.  Их Витёнька рос избалованным, ни в чём не ведая отказа. Что бы ни попросил, что бы ни пожелал, получал в короткий срок. Отъявленным лентяем рос, капризный и своевольный. А родители, словно ослепли от своей любви, во всём потакая ему. Учиться Витенька не хотел, рос настоящим эгоистом, не уважающим ни учителей, ни родителей. Но где наставлениями, где мелкими наказаниями, где уговорами, сынка ещё кое-как удавалось сдерживать. Школу всё же закончил, на одни хлипенькие троечки, выставленные учителями только из жалости к матери и нежелания держать такого дремучего лодыря дальше, всё равно не поможет. Получил аттестат об окончании школы и мать выдохнула:

          – Слава Богу, как у людей. Теперь куда-нибудь в училище. Пусть выбирает.

Но сынок сразу заявил:

          – Никуда я больше учиться не пойду. Школа надоела хуже горькой редьки, а тут снова учиться?

          – А что же ты делать будешь? – всполошились родители.

          – Жить буду, для начала отдохнуть надо. Замучили совсем своей учёбой!

Родители решили переждать с месяц.

         – Ну, что с ним делать? Пусть отдохнёт…

И Витёк принялся активно отдыхать: до обеда спал, потом, бросив не заправленную постель и немытую после себя тарелку, отправлялся погулять. Быстро нашёл компанию таких же тунеядцев, сидящих на шее у родителей, и почувствовал себя рыбой в воде. Целыми днями группа молодых людей была занята поисками средств для приобретения выпивки. Добыв несколько бутылок, они отправлялись в тихое место и  не торопясь распивали там спиртное, весело проводя время. Субъекты в компании были совершенно разного возраста, имеющие за плечами небогатый жизненный опыт. Были и такие, кто не по одному разу находились в заключении. Их рассказы о вольной жизни и "о понятиях" очень нравились Витьку, он слушал рассказчиков, открыв рот. Вообще они были другими. На их телах красовалось множество наколок, во рту поблёскивали металлические коронки, они как-то мудрёно умели складывать пальцы и даже сидели в компании не на лавочке, а, пристроившись напротив, на корточках.  Умение курить, пить и главное добывать для этого деньги особенно приветствовалось. Курить Витёк пристрастился с седьмого класса, таская втайне папиросы у отца. Иногда покупал сам, парень он был рослый, выглядел старше своих лет. В это же время попробовал  спиртное, так что учиться, в общем-то, не пришлось, он лихо опрокидывал рюмку с водкой, как не в себя и затягивался папиросой, картинно держа её двумя пальцами.

 Анна забеспокоилась, сын часто стал приходить домой навеселе.

          – Поговори ты с ним, – просила она мужа.

      Но серьёзно поговорить отцу с сыном так и не удалось. Иван погиб. Работал он шофёром в Горпродторге, развозил продукты с базы по магазинам. На единственном в городе переезде железнодорожного полотна, у него вдруг заглох двигатель. Иван чертыхнулся и стал судорожно крутить стартёр, но машина не заводилась, а электропоезд, подавая отчаянные гудки, неумолимо приближался. Ему бы выпрыгнуть из кабины, но он до последнего надеялся спасти груз, уповая на чудо. Чуда не случилось. На полном ходу электропоезд протаранил машину Ивана, протащив её по полотну железки около ста пятидесяти метров. И от Ивана и от машины почти ничего не осталось.

 Так нежданно-негаданно пришло горе в дом к Аннушке. Еле вытерпел Витёк два дня траура по отцу, но на поминках напился так, что не стоял на ногах.  И с того дня всё как под горку понеслось, Витёк с каждым днём тонул в пьянстве, как в топком болоте, без надежды на спасение.
 
      Анна всегда была набожной, родители так воспитали, все посты и праздники соблюдала. В маленькой кухоньке, над столом, в уголке висело несколько икон, и в церковные  праздники перед ними светилась лампадка.  А после смерти мужа Анна и вовсе зачастила в церковь.  Усердно молилась за упокой души мужа, и за единственного сыночка, просила Бога наставить его на путь истинный, образумить и войти в его сердце. И дома она, вставая до зари, усердно клала поклоны перед иконой, но это не спасало. Сын всё  больше погружался в пьянство, не работал и тащил из дома всё, что имело хоть какую-то ценность, вплоть до продуктов из холодильника. В некогда светлой, уютной квартирке стало темно. Стоял отвратительный запах  водочного перегара, смешанный с табачным. В квартире была грязь и неустроенность, всюду валялись остатки еды, крошки.
Анна только в церкви отдыхала недолго душой, истово молилась и с надеждой опять возвращалась домой. а дома её снова придавливала плита безысходности.
 В выходной день шла она к утренней службе, неся в сердце боль и надежду. по окончании службы подошла к духовному наставнику.

          – Помогите, батюшка, посоветуйте: что мне делать, как сына единственного из беды вытащить?

          – Не спеши, Аннушка, расскажи обо всём спокойно и без утайки. Что у тебя стряслось?

          – Ой, батюшка, беда у меня. С сыном беда. Больше трёх лет, как схоронила я мужа своего, Ивана. На грузовике на путях он застрял, так смяло его электровозом вместе с машиной, слышали, наверное, про ту аварию?

Священослужитель согласно покачал головой.

          – А с  сыном что?

          – Пьёт, батюшка, – слёзы покатились по щекам Анны, – день-деньской пьёт. Из дома всё утащил, пальто моё продал, выйти не в чем. Соседка пожалела, фуфайку старую дала. Зима ж на улице. Что делать, не знаю…

Слёзы полились потоком.

          – Трудное твоё дело, Аннушка, только ты духом не падай. Господь ссудил тебе эту чашу горькую до конца испить. Бог тебе обязательно поможет. Молись, милая, и на Бога уповай. Видно грехи сына ты должна отмаливать, раз сам он пока не может.

          – Так я молюсь, батюшка. И все заповеди соблюдаю.

          – Ты, главное, веры не теряй в силу Господню.

Анна растерянно стояла посреди церкви. Служба закончилась и церковь опустела. Она с надеждой оглядывала стены, увешанные  большими иконами в золочёных окладах. Вдруг её взгляд упёрся в картину с изображением страшного суда. В центре её восседал сатана, он был страшен, Вокруг суетились бесы, сгоняя грешников к пропасти, в которой кипела огненная  лава, выбрасывая длинные языки пламени вверх. Ужас охватил Анну. Ужас за любимого, единственного сыночка. Хоть был он никчёмным лодырем, пьяницей, она любила его, единственную родную душу, прощала ему обиды и воровство. Анне страшно стало.

          – Сейчас живёт, как нелюдь. Света божьего не видит и там такую кару терпеть будет? Господи, зачем Ты мне его дал? Ведь пришёл он на Землю для чего-то? Как ему помочь?

Устало возвращалась она домой, а дома её ждали незваные гости, сын привёл трёх собутыльников.
Анна поздоровалась, вошла в спальню, села на краешек кровати.

          –  Мать, дай денег, – послышался голос из-за стола.

          – Так нету, Витенька, – ответила робко она.

          – Как нету? Ты не видишь: у нас кончилось всё, – требовал сын.

Анна метнулась к шкафу, где под изношенным постельным бельём оставались остатки зарплаты, несколько рублей. До получки надо было протянуть ещё десять дней, и она прикидывала так и этак, как растянуть эти деньги. На полке ничего не было. она обшарила её всю, вытащила из шкафа всё бельё. Денег не было, они исчезли. Анна рухнула на кровать и залилась слезами.
Сын, шатаясь, вошёл в спальню.

          – Ну, чего ты, мать?

          – Зачем ты, Витенька? Ведь последние были… люди уже мне в долг не дают, не могу отдать, нечем. А ты…

          – Подумаешь! – скривился сын, – Копейки пожалела…

Анну трясли рыдания, она никак не могла успокоиться. Сын и друзья ушли, а она продолжала сидеть в тёмной комнате, поникшая от бессилия и горя.

          – Нет сил больше молиться, всё равно ничего не помогает. Не смогу я его отмолить, – думала она.

 Устав от слёз, Анна провалилась в сон. И что же она видит?

А видит она преисподнею. На троне сидит страшный Вельзевул, бесится, орёт грозно на демонов.

          – Почему душу пропащую лодыря, вора и пьяницы до сих пор ко мне не притащили?– вопрошает он.

 Отвечают ему хором бесы и демоны.

          – Уж давно готовы предать злодея мукам ада, но бессильны мы пред молитвами матери. Она его своей молитвой от смерти спасает, вся мощь тьмы перед нею бессильна.

Завизжал Вельзевул, забегал, пышет яростью, от которой стены раскаляются, а сделать ничего не может. И тут вбегает к нему мелкий бес, смеётся.

          – Всё, – кричит, – выиграна битва! Собирайтесь скорее за этой кривой душонкой. Смолкла, смолкла  материнская молитва!

Подхватились бесы, быстрой тучей за грешной душой улетели.

Проснулась Анна. Засветила лампадку, упала на колени перед иконой.

–  Прости, Господи, меня грешную, что усомнилась в вере! Прости и помоги!

 Молилась она  до утра, прерываясь лишь на секунду, прислушиваясь, как храпит за стеной пьяный сын.
Прошло немного времени и что-то стало с сыном происходить. Однажды утром, всклокоченный и страдающий похмельем, он, допив из бутылки остатки водки, спросил:

          –  Мать, а умирать страшно?

          –  Не знаю, Витенька. Не приходилось пока умирать. Уж не надумал ли ты чего сынок?–  тревожно взглянула ему в замутнённые глаза.

          –  Вчера двоих мужиков похоронили. Один даже моложе меня был. Палёнкой отравились, а я, дурак, сожалел ещё, что они до меня всё выпили.

Анна, охнув в ужасе, осела на кровать.

          –  А ты бы плакала по мне, если б я...?

          –  Сыночек, что ты такое говоришь? И мыслей таких в голову не допускай, одни ведь мы с тобой друг у друга навсегда. Друзья-то на время только, а мы навсегда.

В голове у Витька неожиданно небольшой просвет появился, жить захотелось.

          – Мам, в церковь с тобой хочу сходить, возьмёшь?

          – Конечно, Витенька,– радостно взглянула на сына Анна.

          – А ничё там про меня не скажут?

          – Не бойся, Витенька, Бог милостив, он и убийц прощает, если искренне каяться в грехах своих.

          – Надоело мне, мать, так жить. Так и сдохнуть недолго.

Анна ничего не ответила сыну, только погладила его по руке. Она тогда не поняла ещё, что сын ступил на узкую тропочку между двумя желаниями: пить или жить.

С трудом возвращался Виктор к нормальной жизни, учился всё делать заново и прежде всего, молиться.  По совету батюшки съездили они  в Серпухов к иконе «Неупиваемая чаша». Подивился Виктор большому собранию на этой иконе золотых изделий.

          – Что это? – не понял он, увидев серьги, кольца, браслеты и цепи из золота, висящие на проволоке поперёк иконы, их было очень много.

          – Это люди оставляют в благодарность о своём исцелении, – пояснил им монашек мужского монастыря, в котором и была эта чудотворная икона.

На Виктора это произвело очень сильное впечатление и помогло окончательно исцелиться от алкоголизма. Понял, что не один он решил с зелёным змием расстаться, и что это возможно сделать. Надо только сильно захотеть и уповать на Бога.  Виктор стал посещать церковь, научился молиться, навсегда отказался от пагубных привычек. А позже покрестился на новую трезвую жизнь. Он окончил духовную семинарию и связал свою жизнь со служением Богу. А молитва в доме Анны  не смолкала никогда.