Цацки

                «Цацки».

          Знакомый из Юшалы рассказал интересную и поучительную историю…
              -- Приближались первомайские праздники, и друзья с семьями собрались отметить их у меня. Я же, со своей стороны,решил угостить их настоящей рыбацкой ухой. А был у меня приятель, живший в деревеньке на Пышме-реке. Работал он егерем и дом его стоял на самом берегу реки так, что забор за огородом чуть не свисал над береговым обрывом. Был он большим любителем рыбалки, ставил на реке и по старицам сети, и в его доме всегда была рыба. Нет, Вы не подумайте, что егерь браконьерствовал! Толи ему по должности было разрешено, толи лицензии всегда имел, точно не скажу, а врать не буду. Но я к нему изредка заезжал за хорошей рыбой.  Денег с меня он не брал, но я всегда рассчитывался спиртным или продуктами.
          Я заранее, за неделю, съездил к нему и договорился, что мне нужна только свеже пойманная рыба и за рыбой я приеду рано утром первого мая.
          -- Рано-то рано, но не раньше восьми – проворчал егерь, и хитро прищурился  – и веселящий напиток не забудь.
          -- Уж это как водится, а к восьми я точно буду.
          И вот первого мая, ровно в восемь я стучался в его ворота. Егерь встретил меня в ватнике, шапке и валенках с чунями. Поздоровались. Я поздравил его с праздником и потряс сумкой, в которой явно позванивало стекло.
          -- Вот это к месту – как всегда хмуро пробурчал он, но заметно повеселел. Я тут слегка занедужил, дак сыновей отправил сети трясти. Чуть рассветало уплыли, а что-то всё ещё нет. Придётся малость подождать, пойдём чаю попьём пока.
          В дальнем краю огорода, у спуска к реке, чадил костер, с подвешенным над ним закопчённым чайником. Рядом стоял грубо сколоченный, но покрытый клеёнкой стол, с двумя скамейками по бокам. Сверху был излажен навес, обитый толью.На столе стояли четыре эмалированные кружки, с блестящими чайными ложечками, банка малинового варенья и коробка с сахаром рафинадом. Чайник  уже кипел.
          -- Я корни шиповника заварил. Две кружки такого чая, да с малиной, да в придачу сто грамм – любую хворь как рукой снимут. Наливай!
          Я вынул бутылку из сумки, свинтил пробку, налил в его кружку на треть и завинтил пробку.
          -- А чего ж себе? – недоумённо спросил хозяин.
          -- За рулём.
          -- Тогда конечно! А я полечусь – он выпил, крякнул и принёс чайник. Налил в две кружки густую на вид коричневую жидкость исходящую паром. – Накладывай варенья, сколько пожелаешь.
            Прилетели две сороки. Одна устроилась на заборе, вторая взлетела на навес. Заскребли коготки по жёсткой толи. Пострекотав немного, начали тихо переговариваться на своём сорочьем языке. Казалось, людей они совсем не боялись.
          -- Гнездо устроили на той стороне, прямо напротив огорода, – махнул рукой егерь – когда уху варим, всегда рядом крутятся. Потом все рыбные объедки подберут.
         Снизу от реки послышались голоса. Рыбаки приплыли. Спускаемся к реке по шаткой деревянной лестнице. Я отбираю в сумку десятка три ершей, с десяток судачков и крупных окуней, четыре килограммовых щуки. Парни начинают что-то рассказывать, но мне не до рыбацких баек, время поджимает! Торопливо прощаюсь и спешу к машине. Рыбаки остаются разбирать улов и сети.
         Тройная уха получилась на славу. На костре, в ведре отвариваю в марлевом мешочке ершей и выбрасываю их кошке. Добавляю судаков и окуней немного моркови, соль. Варёную рыбу складываю в тазик, нарываю мокрой тряпкой. Начинают съезжаться гости. Мужчины пытаются помогать, но лишь мешают. Женщины собирают на стол тут же на дворе. Я загружаю в отвар порезанных на части щук, добавляю немного картошки, лук. Специй почти не применяю, всего несколько горошин душистого перца и пяток лавровых листьев. Когда всё это покипело десять минут, снимаю ведро и доливаю в уху чекушку водки. Уха готова, можно на стол…
         Через пару недель заехал ко мне егерь. Привёз немаленький пакет карасей.
         -- Нашлись ложки-то! – смущённо произнёс он.
         -- Какие ещё ложки? – спрашиваю, ничего не понимая.
         -- Дык, чайные, какие же ещё! Понимаешь, ты тогда уехал, а мы с сыновьями всё разобрали и поднялись наверх. Решили почаёвничать. Хватились, а двух ложек-то и нету! Что за чертовщина? Посмотрели под столом, вокруг, но так и не нашли. А тут еще жена подошла, да и говорит, что, мол, твой дружок упёр. Я, конечно, не поверил, да что с бабой спорить? Бесполезно! Расстроился только… А на днях младший-то мой на ту сторону переправился, да и залез в сорочье гнездо. А там, рядом с полуголыми птенцами наши ложки лежат. Принёс домой. Смотри, говорит, папа, какие я цацки нашёл. Вот такая история! Те ещё воровки оказались. Слышал я, однако, что эти белобоки всякое блестящее подбирают. Стёклышки там, фольгу, монетки… но ложки?! Высказал я, конечно, с горяча жене то, что о ней думал. Она в слёзы… Будешь в Юшале, говорит, заедь обязательно к дружку, извинись, за меня особливо. Вот я и заехал.
         Я предложил пообедать, но он отказался, сказав. что машина ждёт. За карасей ничего не взял. Всё равно, говорит, девать не куда. Карасей он не вялит, а промороженных не любит, и только жареных из свежего улова признаёт.