Кровавый развод

Истории о Николаеве



Николаев загулял. Встретил одну дамочку-девицу, короче, незамужнюю-тридцатилетнюю-безсорокапятикошек. Звали девицу Катей.
Она имела пухлый рот, скособоченный от постоянной английской речи, и круглые голубые глазки. Катя работала синхронным переводчиком и даже по-немецки говорила с сильным английским акцентом.

Николаеву было норм. Он сам говорил на нескольких европейских языках с прекрасным московским акцентом и все его понимали.

В постели Катя оказалась горячей и громкой штучкой. Это послужило дополнительным баллом в глазах Николаева и он решил замутить с ней. Но наутро его решимость поколебалась.
Местом дислокации они выбрали дачу Николаева. Рано утром Катя разбудила утомлённого любовника и вытащила в сад.

— Здравствуй, солнышко! — красна девица воздевала руки к небу к вящему изумлению Николаева.

— Здравствуйте, птички! Здравствуйте, деревца! — Катя на полном серьёзе с распахнутыми объятьями обращалась к воробьям и яблоням.

Николаев стоял с квадратными глазами, засунув руки в карманы домашних штанов, и даже сигарета, не выдержав, выпала из его рта.

— Здравствуй, новый день! — с огромным искренним воодушевлением восклицала Катя, плавно кружась по часовой стрелке, — Спасибо, жизнь!

Нервная система Николаева начала подрагивать. «Да что же это такое? — думал он, следя глазами за движениями спонтанной любовницы, — Сектантка? Угораздило же меня».

— Доброе утро, Серёжа! — Катя подошла к Николаеву.

— Бодрое, — вяло ответил он, раздираемый думами «Как быть?» и «Что делать?».

Когда вернулись в дом, «сектантка» развила бурную деятельность по приготовлению завтрака, и внутренние весы Николаева вновь поколебались в сторону положительного решения по Кате.

А уж когда он позавтракал в обществе умной и образованной девушки, которая его понимала и умела вести приятную беседу за столом, то окончательно решил «берём».

Встреча с Катей позволила давним смутным сомнениям оформиться в твёрдое намерение развестись с Машей.

— Маша, мне нужно с тобой поговорить, — сообщил Николаев жене в одно прекрасное воскресное утро.

— Николаев, мне тоже кое-что нужно, — ответила Маша в тон, — а именно новая шубка, осень не за горами. Как говорится, готовь сани летом и про шубу не забывай.

— Маша, я развожусь с тобой, — вздохнул Николаев.

— Не так быстро, Николаев, — хищно усмехнулась Маша, — сначала шуба, потом новая машина, потом квартира, потом полдачи так и быть, потом развод.

Николаев долго смотрел на неё, вздохнул и ответил:

— Хорошо, Маша, шуба, машина, квартира, дача, развод.

— Что, так просто? — не поверила Маша.

— Да, — терпеливо ответил Николаев, — только Барсика заберу.

— Даже спорить не будешь? И обижаться не будешь?

— Нет, Маша, — снова вздохнул Николаев.

— Так не терпится избавиться от меня?

— Да, Маша, — устало ответил Николаев.

Маша поджала губы.

— А ты ведь любил меня, Николаев.

— Да, любил.

— Что же, прошла любовь?

— Прошла.

— Кто она?! — выкрикнула вдруг Маша так неожиданно и пронзительно, что Николаев вздрогнул.

— Э-э, кто? — растерянно вопросил он.

— Не ври мне, Николаев, я тебя, как облупленного, знаю! Ты же по бабам ходишь при живой жене! Бабу встретил?! Что, лучше меня?!

— Э-э, н-нет…

— Не ври мне! В глаза смотри! В глаза, я сказала!

Николаев честно уставился жене в глаза.

— Что, красивее меня?!

Николаев молчал, не желая усугублять своё положение.

— Чем она лучше меня?! — орала Маша, как Гитлер, тряся Николаева за рубашку.

Пуговицы скрипели, но держались. Николаев, как кипарис под натиском южного ветра, тоже держался, хотя хрупкая Маша трясла его не по-детски.

— Это твоё окончательное решение? — спросила она, сдув растрепавшиеся волосы со лба и тяжело дыша.

— Да, это моё окончательное решение, — твёрдо ответил Николаев.

— Значит, всё же, она превосходит меня? — опасно спокойным тоном осведомилась Маша.

Николаев счёл за лучшее промолчать.

— Да не доставайся же ты никому! — и Маша с ноги дала мужу по яйцам.