Вика

Каждый раз проезжая на служебном автобусе мимо полуразрушенных корпусов цеха 41-42 невольно вспоминаешь события тридцатилетней давности происходивших в его стенах и немного за его пределами. Это было жаркое лето 1992 года… В автоклавных, где «варился» плав каптакса было не продохнуть от жары и испарений. В толстостенных аппаратах при температуре свыше двухсот градусов, как в огромных «кастрюлях» под крышкой, готовился основной компонент сульфинамида - Ц, самого распространённого в советское время, ускорителя вулканизации резины. На тот момент мне было 22 года, и я работал аппаратчиком отделения автоклавирования 6-го разряда. Технологический процесс шёл худо-бедно ровно и ничего не предвещало беды. «Бульон» из серы, нитробензола, сероуглерода, и анилина получился на славу. Я вскрыл крышку и помешал варево двухметровым шестом с набалдашником в нижней части. Соскоблив немного серной шелухи в спичечный коробок для анализов, я вышел на балкон глотнуть свежего воздуха. Через несколько минут мой напарник Санька спустился с ЦПУ на улицу по пожарной лестнице и зычно свистнул, прям как Соловей-разбойник, что означало: - «Таможня (лаборатория) даёт добро», и плав можно выдавать. Я опять вернулся к автоклаву и схватился за накидные ключи на тридцать шесть, чтобы смонтировать линию выдачи плава в соседний корпус. Сняв заглушку, я понял, что паранитовая прокладка порвана и во фланец будет травить, но понадеялся на Русский авось, и начал выдачу. Вдруг мне стало дурно и я буквально «поплыл», соскользнув вниз по грязной кафельной стенке. В дверях стоял мой напарник. Он видел моё падение и истошно закричал: - Андрей! Дальше в моей памяти следует пробел в несколько минут… Когда очухался, передо мной металось испуганное женское лицо. – Вены! Где у него вены? Куда я колоть должна? При ближайшем рассмотрении это оказалась миловидная медсестра, загорелая, кареглазая, с чёрными как вороново крыло волосами. Она пыталась поставить мне какой-то укол в правую руку, но не найдя места преткновения кольнула в левую, да так, что пошла кровь. Медсестра ойкнула и быстро-быстро приложила к ранке пахнущую спиртом ватку. Когда сознание ко мне полностью вернулось, я подал голос:
 - Где я? Что со мной?
- Вы в здравпункте производства Химикатов. У вас отравление сернистым газом. Вас сюда ваши аппаратчики на носилках принесли.
- А вас как зовут?
- Вероника! - Вика!
- А меня, Андрей!
- Очень приятно. А давайте, я вам чаю с малиновым вареньем сварганю?
А, давайте!
Спустя минуту, девушка в белом халате принесла мне зелёную, железную эмалированную кружку из которой вкусно пахло малиновым духом. Она оказалась замечательной собеседницей. Пока швыркал чай, я узнал, что она моя ровесница, (я оказался старше её всего лишь на полгода) что в медучилище поступила случайно, и что её настоящее призвание торговля и бизнес-индустрия. Она даже собиралась поступать в какой-то коммерческий институт, но банально не хватило денег для поступления. А здесь она только из-за подруги которая пообещала ей «золотые горы», а вместо этого – куча  ужасов и недосыпание. В оконцовке мы перешли на-ты и она то ли в шутку, то ли всерьёз предложила: - Будет скучно захаживай в гости! Я же сутками сижу тут, как кукушка на выданье! И рассмеялась обнажив два ряда белых, как в рекламе, зубов. И я влюбился в этот искренний смех и на полном серьёзе ответил: - Как только – так сразу! Оставь телефончик!
Вероника начиркала на листке, выдранном из блокнота, два телефона, местный и городской, не прекращая смеяться сунула мне эту записульку в карман спецовки. И я в приподнятом настроении вышел из дверей здравпункта. В моей голове под оранжевой пластиковой каской уже зрел план «ночного рандеву». Дело оставалось за малым, сопоставить её дежурства с моими выходными, и позвонить из телефона-автомата, чтобы предупредить о возможном визите. И вот наконец настал долгожданный день когда наши «звёзды сошлись». Я нашарил в кармане джинсов 15 копеек и позвонил по одному из уцелевших после наркоманских сапогов таксофону в здравпункт «Химикатов», и предупредил о своём визите. Вика работала по графику: сутки – через трое. Смена начиналась и заканчивалась в восемь утра. Но у нас аппаратчиков график работы был другой: два дня по 12 часов – выходной, две ночи по 12 часов – отсыпной, и четыре выходных. Поэтому я и решил, сначала пройти через проходную полвосьмого вечера вместе со сменным персоналом, но взглянув на содержимое красной хозяйственной сумки где были аккуратно уложены; магнитофон с десятком кассет, пачка спагетти, и бутылка «Ркацители», я отмёл эту идиотскую затею. В девяностые годы, на проходных заводов и фабрик, ещё не было электронных терминалов с металлоискателями и алкорамками, на них стояли обычные «вертушки» с будкой охранника, да и пропуска были обычными картонными корочками. Но я решил не рисковать, а пройти на территорию предприятия через пролом в кирпичной стене пожарной части за которой был ещё один пролом с выходом на территорию Ново-Кемеровской ТЭЦ…  А забора между двумя дружественными организациями в то время, не было.
Что бы не «светиться» со своей сумкой перед проходной я решил дождаться сумерек и прошмыгнуть в вожделенный лаз, часиков в девять, что я и сделал. Благополучно пройдя «тропой контрабандистов» до 1001 корпуса, где располагался здравпункт, я робко нажал на кнопку дверного звонка, и стал ждать. Дверь нехотя скрипнув отворилась и на пороге в свете дежурного освещения предстала женская фигура в белом распахнутом халате.
- Добрый вечер, Вика! Вот, как и обещал, показывая свободной рукой на раздутую от тяжести сумку, - Сюрпрайз!
Молодая девушка при виде парня в кожаной куртке и голубых джинсах, с красной хозяйственной сумкой наперевес, прыснула со смеху.
- Привет, Андрей! Ты что бабушку грабанул?
- Нет, а что?
- Да просто я видела с такими баулами бабки старые по барахолкам шастают. Ладно, проходи раз пришёл. А то мы здесь, как два тополя на Плющихе.
Я виновато улыбнулся и переступил порог здравпункта. Назвать его медицинским учреждением язык не поворачивается: - три маленькие комнаты с двумя кушетками и столом, одна из которых процедурная, да ещё совмещённый санузел. Если хорошо приглядеться, за белой ширмой, как «скромный мамонт», прячется стеклянный шкаф с медикаментами. Вика принесла из коридора деревянный, ещё наверно сталинских времён крашенный половой краской стул, и пододвинула его к столу.
- Извини, просто у наших новых стульев почему-то всё время ножки отваливаются. Я буду сидеть вообще на табурете, если что.
- Да, ладно, пустяки!  Главное, чтобы стаканы были, и кипяток!
И я извлёк из чрева сумки тёплую бутылку с вином и шуршащий пакет со спагетти.
- Вау! Однако! Вырвалось у Вики. Надеюсь сосиски к макаронам прилагаются?
- Нет, только кетчуп и майонез.
- А там внизу чего?
- Музон! Ну в смысле магнитофон и кассеты!
- Лучше бы ты пожрать чего-нибудь принёс голодной девушке.
-  Прости, Вика, может в следующий раз?
Вероника звонко рассмеялась чем опять вогнала меня в краску.
В следующий раз я сама к тебе в гости приеду! Готовь сало, да побольше!
Она развела руки в сторону в шутливой форме показывая размеры желаемого «кусочка». 
- Конечно, приезжай, - согласился я.
- Да, я пошутила. Давай своё «богатство», она выхватила у меня из рук бутылку с пакетом, -  Я сейчас махом на стол накрою. Надо только чайник на плитку поставить что бы было в чём макароны варить.
И она с улыбкой выпорхнула из комнаты. Я, тем временем вытащил серый параллелепипед магнитофона и стал искать свободную розетку. Но те, которые осязал мой глаз уже использовались, то под настольную лампу, то под холодильник. Из розетки, что была в самом углу комнаты, торчал удлинитель и на моё счастье одно из трёх гнёзд оставалось свободным. И когда Виктория вернулась с большой фарфоровой супницей полной слипшихся макарон с угловой тумбочки, выдавал свой: «It’s my life» известный шведский дантист. Бутылку «Ркацители» я вскрыл как настоящий хирург, скальпелем. И на эти не несколько часов здравпункт «Химикатов» превратился в смесь ночного клуба и казино. Гремела музыка, мы пили, курили, играли в карты на раздевание. Но к сожалению, или к счастью у нас в итоге была дружеская ничья. Уже под утро, когда магнитофон перестал поднимать нам настроение, Вика выдала забавный стих собственного сочинения, жаль, что из всего текста я запомнил только концовку:
……………………………….
Рок лихолетья правит миром,
Любовь гербарием в пыли.
Пускай меня каток расплющит
Я стану «зеброю» земли. 

Не знаю, почему, но текст меня торкнул, и я даже аплодировал. Вика в благодарность напоила меня настоящим заварным индийским чаем, но когда пошёл восьмой час утра она спешно выпроводила меня со словами:
- Ой, Андрей извини, скоро сменщица придёт, а я даже полы не помыла! Позвони мне как-нибудь на неделе! Всё, пока! Чао-какао!
Вот так некультяписто закончилось наше с Викторией первое свидание. Где-то через неделю нам на работе выдали аванс, и я решил пригласить Вику к себе в гости. Я просчитал на тетрадном листке всевозможные комбинации её и моих выходных. Идеальным днём для нашего второго свидания, выпала суббота 25-го июля. Я жил тогда один в своём трёхкомнатном доме по улице Сакко. У меня были свои сад, баня, и огород. Продуктовый и вино-водочный магазины находились буквально через три дома от меня. Там же, возле продмага стояли три телефона-автомата. Но из них всегда работал лишь один, потому что местная обкуренная шпана постоянно пинала по ним, делала на них непристойные надписи, и даже отрывала телефонные трубки что называется «с мясом». И вот надев старые спортивные штаны «а ля адидас» и красную футболку, я вышел из ворот, тщательно закрыв дверь двумя оборотами ключа. В кармане у меня весело побрякивала денежная мелочь. К моему счастью все три таксофона были исправны, во всех трубках слышались долгие, гулкие гудки. Сунув пятнарик в щель вечно-голодного монетоприёмника я начал лихорадочно вращать диск, по памяти набирая номер Вики. Мне повезло - она сразу взяла, трубку.
- Алло!
- Привет, Вика, это Андрей!
- Ага, привет!
- Я приглашаю тебя в субботу в гости. Даже баню могу истопить.
- Андрей, извини, но в субботу мы с родителями едем на дачу. Может лучше в пятницу?
- Можно и в пятницу. Только после обеда. А ещё лучше вечером. Просто я буду после ночной смены.
- Ну, и ладушки. Только не забудь взять какого-нибудь хорошего вина, а не эту кислятину что ты брал в прошлый раз. Да, и сигарет дамских прикупи. Лучше «More» с ментолом. А то меня от твоего «Bond»(а) тошнит.  И какое-нибудь стихотворение в честь меня напиши.
- Вика, ну ты меня и озадачила. Ладно там найти хорошие сигареты и алкоголь. Я стихов со школы не писал. Так, что не знаю, смогу ли?
- Не напишешь – не приеду! Всё! Чао-какао!
И в телефонной трубке пошли короткие гудки. Я ещё с минуту простоял с гукающей карболитовой штуковиной в руке пытаясь «переварить» услышанное. Понятное дело, что начал я с самого сложного. Вернувшись домой, вместо приготовления обеда я начал выворачивать свой мозг, в попытке сочинить что-нибудь стоящее, а не просто несколько строчек в столбик. И под вечер, с грехом пополам, написал оду в честь прекрасной донны Вероники. Получилось целых три четверостишия в лучших традициях Пушкина и Блока. Утром чтобы потом не заморачиваться, прикупил в нашем местном винно-водочном две бутылки десертного вина «Улыбка», но дамских сигарет там к сожалению, не оказалось. Из разговоров с Викой я вспомнил, что она покупает себе сигареты в супер-отделе какого-то коммерческого магазина, недалеко от ночного клуба «Венера» на Советском проспекте. И я по «бурому» сменив спортивки на шорты, зашагал в сторону трамвайной остановки. Выйдя у ЦУМа немного прогулялся вверх по Ноградской и повернул в проулок, в котором по моим расчётам и был спрятан магазин. На это раз «чуйка» меня не подвела. Дойдя почти до перекрёстка, я заметил «кричащую» вывеску «Shop-магазин - Super-Люкс». В то время там продавали самый что ни на есть дефицитный ширпотреб, начиная от видеомагнитофонов «Sony», и заканчивая баночным бельгийским пивом. Не говоря уже о большой линейке женских прокладок, жевательных резинок и сигарет. Что бы буквально «пустить дым в глаза», кроме пачки «More» с ментолом, я взял себе на пробу красную пачку «Marlboro». Теперь я был во всеоружии. Оставалось только отработать две ночные смены, а там уже явственно прорисовывался, как Ленин на тысячной купюре, вечер пятницы. Полы между ночными сменами я конечно-же мыть не стал, просто застелил свежие половики. (Под вино всё равно не заметит) Но импортную курицу в продмаге всё же купил, не одной же картошкой потчевать гостью. А оду в честь Вики я переписал набело на вырванный из общей тетрадки листок и положил его на телевизор, чтобы не забыть. И вот отоспавшись после второй ночной и наскоро пошвыркав заварного чая, я приступил к готовке праздничного ужина. Я зажарил курицу в духовке и сварил пюрешку. Сварганил салат из того, что было в огороде, огурцы, помидоры, болгарский перец, редиска, и что-то ещё, уже не помню, и всё это залил банкой сметаны. И только-только решил чутка покемарить перед телевизором, как в дверь позвонили. Я выглянул в окошко, глядевшее в сад, и увидел выглядывавшею из-за ворот в сторону дома, изящную женскую головку с тёмными волосами. Впустив гостью, я обомлел, она была в коротком белом летнем платьице, с белой ромашкой в чёрных, как смоль, волосах. Она не шла, а как бы медленно скользила по воздуху. От неё исходил запах цветущей розы. Увидев мою остолбеневшую фигуру с открытым ртом, Вероника феерически рассмеялась.
- Привет, Андрей! Что, не ожидал увидеть такую красоту? Да, я без докторского халата, само совершенство! Попробуй возразить!
- Привет, Вика! Ты действительно гений чистой красоты!
- Ну это я уже предположим где-то слышала. Удиви меня хоть чем-то новеньким!
- Хорошо. Но сначала я накормлю тебя ужином и напою хорошим вином.
- О, да! Я сегодня пол дня по барахолке моталась. Съела бы даже лошадь.
- Прости, но все лошади закончились. Жаркое из курицы будешь?
- Спрашиваешь? – Я буду всё, что ты предложишь, кроме интима.
И рассмеялась во весь рот своей шутке. Я сделал вид что улыбнулся и жестом мажордома, пригласил в дом. Она вошла в зал и присвистнула от удивления. Кроме обозначенной курицы на столе была нарезка из трёх сортов колбасы, вазочка с яблоками и грушами, и коробка шоколадных конфет «Кузбасские просторы».
- А неплохо живут аппаратчики с «Азота»! - съёрничала Вероника.
- Да, просто аванс позавчера дали. Не такая это уж и роскошь. Промямлил я.
- Ну-ну. Ладно, угощай уже голодную женщину. А то я съем тебя!
- Конечно, конечно. Вот картошечка, вот салатик, а это десертное вино из Новороссийска. Сигареты «More» я тоже купил.
- Андрей, ты настоящий друг! Дай я тебя расцелую!
И Вика по-приятельски чмокнула меня в выбритую до синевы, щёку. Приговорив бутылку вина мы с Викой вышли покурить на веранду. Я услужливо щёлкнул зажигалкой. Она затянулась ментоловой дымкой и прищурив глаз, хитро так взглянула на меня. Я попытался отвести глаза в сторону, но тут она меня огорошила.
- А где обещанная ода в честь меня любимой?!
- Да в зале она, на телевизоре лежит, ждёт своего часа.
- Ну так считай, что время пришло! Или ты хочешь читать мне её заикаясь пьяными словами?!
- Нет, нет Викусь, щас только докурим…
- Ловлю на слове!
И с этими словами, она выпустила дым прямо мне в лицо. Пытаясь ещё потянуть время, я затянулся, но сигарета истлела, и пепел чуть не упал мне на тапочек. Настала пора играть в поэта и я, проводив гостью на её место в зале начал бубнить себе под нос:

                ***   

Одета в белую тунику
Она красива как богиня,
Простая мед-сестричка Вика,
Я не забуду её имя.

Она врачует от недугов
Свою нежностью и силой,
Я для неё хочу быть другом,
Чтобы назвать священно-милой.

Глаза смородиною дикой
Лучатся и к любви взывают.
О, примадонна Вероника,
Я о другой и не мечтаю.

Как ни странно, но вместо привычного смеха, со стороны Викиного стула раздались звонкие хлопки в ладоши и крики: - «Браво!»
- Молодец, Андрей! Когда-нибудь ты станешь великим поэтом!
Я краснел и кланялся, как будто и впрямь выступал на многотысячном стадионе. Эта красивая молодая женщина заставила меня поверить в свой талант, который к тому времени был ещё в зачаточном состоянии. Но если б не она, я бы вообще ничего не писал. Вика тоже пыталась что-то вспомнить из своих старых вирш, но не могла сконцентрироваться и собраться с мыслями. Возможно всему виной была вторая бутылка вина, которую мы с ней «прозаически» приговорили. Посидев немного и попив чаю с конфетами, она вдруг засобиралась домой. И только когда настенные бабушкины часы над нашими головами пробили девять, я понял почему. Проводив Вику до трамвайной остановки, я вдруг понял, что нехотя влюбился в неё. Правда я не знал, испытывает ли она ко мне ответные чувства. Это ещё предстояло выяснить. Но просто находиться рядом с ней для меня было настоящим блаженством. И когда она, садясь в трамвай, выдернула из смоли своих волос белую полу-засохшую ромашку, и протянула её мне, я чуть не умер от счастья. Дальнейшие события рассказа можно отнести к разряду трагикомедии. Судите сами, меня, ни с того ни с сего, пригласил на свадьбу в качестве свидетеля, аппаратчик с нашей смены Генка Попов. У него не было родственников, так как он был выходцем из детдома, а насчёт своих друзей он не распространялся. Скорее всего их у него не было вовсе, раз он обратился с таким предложением ко мне. Геннадию было около тридцати, шатен с голубыми глазами, и вечно оттопыренной нижней губой. Всё что я знал о нём, так это то, что он жил в заводской общаге и был страшным балаболом и бабником. Почти все его скабрёзные анекдоты и байки касались слабого пола. И вдруг этот «Казанова», женится. Ещё со смены он пригласил моего напарника Сергея Антипкина. Я представил себе Генку в пиджаке и галстуке под руку с английской королевой, и меня разобрал смех. Но делать нечего, я уже дал добро на участие в этом торжестве любви и согласия. Единственное, я поставил условие, что приеду туда не один, а с девушкой. Геннадий недовольно хмыкнул, но согласился на мои условия, и мы ударили с ним по рукам. Я недолго думая, позвонил Веронике, и та с радостью согласилась. В центральном ЗАГСе народу в тот день было немного и поэтому всё прошло слишком даже быстро и травиально. Жених с кудрявой Есенинской головой был в чёрном в серую полоску костюме двойке, с алой розой в петлице. Невеста, молодая светло-русая женщина в Рубеновском стиле, не смотря на высокий рост, была похожа на задрапированный тюлями «колобок». Если мне не изменяет память, её звали Светланой. Рядом с ней крутилась не знакомая мне девица в белом брючном костюме тройке. Очевидно свидетельница со стороны невесты. На мне в тот день был серый костюм тройка, с заштопанным локтем, и чёрный галстук-бабочка. Вероника слегка опоздала. Она была в том же белом платье, в котором была у меня в гостях. Единственное, что ромашки на этот раз, в её волосах не было. В зал регистрации мы вошли вчетвером, Вика и родственники невесты остались ждать нас в фойе. За большим дубовым столом под прессом зелёного сукна, стояла улыбающаяся женщина средних лет, очевидно регистратор. Поверх её фиолетового в блёстках платья была золочёная цепь с гербом Российской федерации. Рыжая в мини-юбке пианистка, уже немного подшофе, выдавала на синтезаторе вместо марша Мендельсона, хит от Игоря Николаева - «Дельфин и русалка». Женщина с золочёной цепью начала бла-бла-бла про священные узы брака, а закончила как прокурор:
- В полном соответствии с Семейным кодексом Российской федерации, согласно составленной актовой записи, скреплённой вашими подписями, настоящий брак регистрируется! Можете обменяться кольцами! Торжественно, перед находящимися здесь свидетелями, объявляю вас мужем и женой! Геннадий и Светлана, поздравьте друг друга! Теперь жених может на законных основаниях обнять и поцеловать невесту! Горько!
И молодожёны слились в едином страстном поцелуе. После всей этой церемониально-пафосной бодяги, в приподнятом настроении, мы вышли на крыльцо, где под крики, «Горько!» Свету с Геной заставляли целоваться на бис, родители и друзья со стороны невесты. Мы же с Серёгой вовсю откупоривали бутылки с шампанским и раздавали всем желающим. Последнюю бутылку я отдал Вике. Фужеров нам уже не досталось, поэтому мы пили с ней по очереди, прямо из горлышка. Вместо легковой машины с лентами и куклой на бампере, молодожёны проследовали в ПАЗ-ик с розовыми занавесками на стёклах. (Очевидно это был малобюджетный вариант свадьбы) И, нам ничего не оставалось делать, как последовать их примеру. Наша разогретая вином компания с криками: - Горько! покинула чрево микроавтобуса в районе Геологоразведки в частном секторе Заискитимской части города. Родители Светланы жили в обычном деревянном домике под шиферной крышей с небольшим земельным участком. Ни собак, ни собачьих будок во дворе не было. Вошедших внутрь встречали две белёные комнаты с плакатами типа: «А, свадьба пела, пела, пела, и плясала…», «Место для молодожёнов», «Да любите друг друга!» Свадебный стол ломился от домашних яств и выпивки. Здесь было всё, и жаренная курица, и котлеты по-киевски, и холодец со свиной рулькой. И вот началась собственно свадьба. Реки Шампанского медленно, но верно иссякали в фужерах у празднично одетых женщин. Им на смену пришли реки водки и портвейна. Зазвучали тосты: - «За здоровье родителей»! - «За здоровье молодых»! - «За здоровье гостей»! В ход шла преимущественно «тяжёлая артиллерия», почти все мужики и женщины пили водку. И лишь мы с Викой, да худая как оглобля подруга невесты, пили «Агдам». Другой альтернативы водки, не было. Разгорячившись, новоиспечённый жених начал бахвалиться перед родителями невесты своими амурными похождениями. То и дело за столом слышался басовитый смех каких-то полных тёток и тонкое хихиканье, каких-то тщедушных старичков. Да, забыл сказать, что кроме того, что я был свидетелем со стороны жениха, я выполнял ещё обязанности свадебного диджея. У меня в пакете было несколько аудио-кассет с популярной музыкой. Не всё же жрать салаты и колбасы, надо же ещё хоть немного и жирок порастрясти. Я предложил Веронике выйти на улицу и помочь мне настроить магнитофон с колонками. Она с радостью согласилась. Магнитофон «Вега», стоящий как бедный родственник на шатком столике, во дворе, нужно было подключить к усилителю и портативным колонкам. Но когда все контакты и провода были с горем пополам соединены, оказалось, что звук идёт только из одной колонки, а вторая молчит как «китайский партизан». Я развёл руками, мол, сделал всё что смог, извиняйте. И предоставил Веронике право выбора первой танцевальной композиции. Она выбрала хит Сергея Васюты: «На белом, белом покрывале января». Гости, из молодёжи, услышав громкую танцевальную музыку, побросали свадебный стол и стали лихо пританцовывать в небольшом промежутке между крыльцом и воротами. После новомодных «Альбанов», «Силикон дримзов», и «Ирейж», я включил свою любимую песню Тани Булановой – «Не плачь»! И пригласил Вику на медленный танец. Любители попрыгать под музыку развернувшись на сто восемьдесят градусов, гуськом потянулись опять к праздничному столу, догоняться алкогольным весельем. И мы остались с Викой наедине, под аккомпанемент грустной до щемления в сердце, баллады о любви. Наши тела обнявшись, медленно покачивались в такт музыке, и хотелось, чтобы это длилось вечно. Её карие глаза блестели как кусочки янтаря на солнце. Но тут Вика неожиданно заговорила.
- Мне тоже нравится эта песня. Здесь угадывается настроение и лиризм пробирающий до глубины души.
- Вика, да ты у нас оказывается музыкальный философ.
- Не философ, а критик. Но мне в основном рок-музыка нравится, ну типа там «Scorpions», «Def Leppard». 
- Понятно. А я –меломан. Мне всё равно что слушать, хоть «Iron Maiden», хоть «Ласковый Май». Лишь бы музыка была хорошая.
Она промолчала и лишь озорно улыбнулась в ответ. А когда закончилась композиция, выпорхнула из моих объятий со словами:
- Ой, извини Андрей, уже шесть часов, мне пора! Завтра с родаками едем на дачу. Надо ещё подготовиться, прикупить кое-что по мелочи.
- А я думал, что ты сбегаешь, потому что тебе не понравилось.
- Да нет, всё понравилось. Просто мне уже достаточно этого козлячьего пойла. («Агдама») Нет чтобы хотя бы нормального испанского «сушняка» взяли. (сухого вина) Это ж свадьба, а не поминки, не к столу будет сказано, это же событие, которое один раз в жизни бывает!
- Ну, извини, это не ко мне вопрос!
- Ладно, я пошла искать телефон-автомат чтобы вызвать такси.
- Я с тобой, я знаю где есть рабочий, поблизости.
- Хорошо, пошли!
Выйдя за калитку, мы прошлись немного вверх по улице в сторону автобусной остановки. Между остановочным павильоном и пивнушкой, как домик на курьих ножках, располагался единственный на весь район, таксофон. Я знал про его местонахождение только потому, что в пивнушке, возле Искитимского моста, работал мой брат Шурик. Вызванное такси приехало минут через пятнадцать. Ожидание обошлось нам в как минимум ещё две лишние сигареты. Когда Вика садилась в жёлтую с чёрными кубиками, машину, я пытался всучить ей пятихатку на проезд. Но она улыбнувшись отвела мою руку в сторону.
- Оставь себе на опохмелку! Аста ла виста! Звони если что!
И она захлопнула дверцу. Машина резко развернулась на месте, и вздрогнув, быстро зашелестела шинами по асфальту в сторону центра города.
Я не вернулся в дом на Бийской, где свадебная вакханалия уже подходила к своему логическому апофеозу. Вместо этого пошёл в пивной ларёк, где кроме пива, продавали портвейн на разлив. Брата не было, но его напарник Игорь налил мне на халяву литровую банку, пахнущую жжёной курагой, жидкости, с просьбой, тару вернуть. Я пообещал… И пока выходил к трамвайной остановке, опростал её всю, естественно напрочь забыв про данное пивнику обещание. Как добрался до дома, не помню. Пакет с кассетами так и остался лежать на столе возле Генкиного магнитофона. А завтрашним днём я вообще не заморачивался, потому что у нас шёл лишь только третий выходной. Но когда я вышел на работу, мне пришлось совмещать два рабочих места, потому что мой напарник Серёга, тупо забухал. А физиономия Генки представляла собой карту боевых действий; под левым глазом растёкся крупный фингал, а нос крест-накрест залеплен пластырем. Когда он начал рассказывать нам причину своего неказистого прямо скажем, вида, то я заметил у него заспёкшуюся на губе кровь и отсутствие одного верхнего зуба. От чего рассказчик немного пришепётывал.
- Ну, сидим мы, чин-чинарём, выпиваем, и тут меня понесло на комплименты невесте. Я такой: - Света-то у меня молодец! Бой-баба! И в огороде может и в постели! Мы с ней каждую ночь план по сексу перевыполняем! Позавчера я «кинул ей три палки», а вчера аж четыре…! Светлана сначала зарделась, а потом вся вдруг в слёзы. И тут мне в лоб что-то прилетело. Как потом оказалось это был Светкин отец, Иван Сидорович. Он размахался своим деревянным батожком, как Чапаев саблей. А потом кум Сергеич выдернул меня из-за стола своими ручищами и вышвырнул меня на улицу. Короче отмудохали они меня по полной программе, сказали, что Светлана срочняком подаёт на развод, и что такой пиз …бол-зятёк им в семье, на хрен не нужен.
 Он немного помолчал. а потом заискивающе так спросил:
- Пацаны, займите кто-нибудь пять косарей на зуб!
И мы всей сменой, не сговариваясь, заржали как кони. 
Тем временем, моя любовь к Веронике разгоралась всё больше, и больше. И я пошёл ва-банк. За томик фантастики Артура Кларка, я узнал у Викиной сменщицы Лиды, её домашний адрес и телефон. Перед моими глазами часто вставала картинка: из УАЗика скорой помощи, как из королевской кареты, выходила «Она» - богиня милосердия в белом халатике нараспашку, с медицинской сумкой через плечо, и лёгкой ангельской походкой проплывала в сторону здравпункта производства «Химикатов». И так несколько раз за день. Чтобы прекратить это наваждение я решил позвонить предмету моих пылких мечтаний. Крутанув шесть раз подряд диск телефона-автомата, я стал ждать, но ничего кроме длинных гудков не нарушало тишины ожидания. И я совершил опрометчивый поступок, поехал в гости к Вике без приглашения. Прихватив с собой джентльменский набор; цветы, щампанское, и коробку конфет, я поехал по указанному на клочке бумаги адресу. Найдя нужный дом, подъезд и этаж, я тупо позвонил в оббитую чёрным дерматином, дверь. На мой звонок вышла женщина в цветастом махровом халате, с заспанным лицом. Увидев меня тяжело дышащего, с розами и авоськой, она попыталась закрыть дверь перед моим носом, даже поздоровавшись. Но я всё же успел поставить ногу между порогом и дверью.
- Вика, прости, что без звонка, начал я издалека, - Вот, проходил мимо и решил тебе сделать небольшой сюрприз.
- Сделал! Проваливай! Я кажется спала перед сменой! – сказала она в ярости, и со всей силой надавила на дверь. К счастью, для моей ноги, осенние ботинки были крепкие и выдержали натиск. И я продолжал стоять на своём.
- Хорошо, Виктория, я уже ухожу. Только вот возьми на память презенты. И я мотнул головой в сторону холщовой сумки. – Не нести же их обратно?
- Андрей, ты же взрослый человек, зачем весь этот цирк?! Мне ничего не надо от тебя! Можешь даже их в мусорку выбросить.
- Вика, но я же люблю тебя! воскликнул я чуть ли не с мольбой в голосе.
- А мне пофиг! Я люблю только себя! И убери уже свою ногу с моего порога, а то ментов вызову!
После этой фразы, я выдернул ногу из щели между квартирой и дверью, и дверь с резким стуком захлопнулась, как крышка гроба перед погребением.
- Вика, прости! пытался крикнуть я через дверь. Но ответом мне был только звук закрывающегося на три оборота замка. «Фенита ля комедиа!» – пронеслось у меня в голове. Букет алых роз я не глядя кинул в мульду, Пощадил лишь коробку шоколадных конфет и бутылку игристого белого. Мало ли, а вдруг нарисуется какая-нибудь романтическая встреча, в будущем. А по факту, я пять дней пребывал в депрессии, пил пиво, и смотрел телевизор. Даже предстоящая работа, не вызывала у меня никаких эмоций, кроме небольшого внешнего раздражения. Я чувствовал себя бездушным механизмом, роботом, который просто крутит гайки, краны, и нажимает красные и чёрные кнопки. И всё потому, что созданный мной образ идеальной любви разбился как парусник о рифы безразличия и непонимания. Где-то через неделю проходя мимо здравпункта вечером, я увидел висевшую на дверной ручке картонку с надписью: «Здравпункт закрыт! Медсестра на выезде!». Что за чушь, подумал я, если она уехала, то почему свет горит во всех комнатах. Поди курит или чаи гоняет? И я, недолго думая, перевернул табличку обратной стороной, где было написано: «Открыто!». Небольшая пакость, но на душе сделалось приятней. Когда я сидел с кружкой чая на ЦПУ раздался звонок местного телефона. Я думал, что это лаборатория и без задней мысли взял трубку. Разгневанный Викин голос вещал, что какой-то долбонавт из наших местных аппаратчиков перевернул табличку, пока она была на выезде, и по прибытии на крыльце здравпункта её ждало столпотворение из почти десятка работников «Азота» пришедших на прививку от гриппа. Она просила начальника смены разобраться в происшедшем. Я, грубо-изменённым голосом пообещал разобраться в ситуации. Меня жутко мучила совесть, но своему начальнику смены я о звонке из здравпункта ничего не сказал. Уже будучи на выходных, я позвонил Вике на домашний, и попросил прощения за нелепую выходку. Наш разговор длился меньше минуты, Вика назвала меня мудаком и просила больше ей не звонить, после чего бросила трубку. На следующий день выйдя на смену на меня опять напал приступ «пофигизма». Мне было всё равно, как и насколько хорошо идёт рабочий процесс и поменял ли дежурный слесарь паронитовую прокладку на выдающем плав каптакса, трубопроводе. Я хотел только одного, оттарабанить свои двенадцать часов и свинтить домой, пить пиво. Но история повторилась, я второй раз траванулся сернистым газом в автоклавке, и моё бесчувственное тело опять пришлось транспортировать в здравпункт производства «Химикатов». Когда же я пришёл в себя, на меня с любопытством глазела молоденькая медсестра с яркими, как васильки голубыми глазами. И укол она вкатила мне безо всякой паники, даже излишне вежливо и легко, как будто бы всю жизнь изучала мои вены.
- Спасибо, сестричка! – произнес я первое, что пришло в голову. – А Вика, где?
- Какая Вика?
- Ну, эта, Вероника Домбровская?
- А, Вероничка? Так она же уволилась!
- Как? Когда?
- Три дня назад заявление написала о переводе в другой здравпункт.
- А в какой именно? Здесь на «Азоте» их целых четыре штуки.
- Нет, не в местный, где-то на «Химпроме».
- Жаль!
- А зачем она вам?
- Да, так книжка её одна у меня осталась. Хотел возвернуть.
- К сожалению, ничем помочь не могу. Я ведь практикантка, новенькая.
- А как зовут практикантку?
- Люба!
- Спасибо, Люба!
- Не за что. Поправляйтесь!
Так грустно и нелепо закончилась история моей неразделённой любви. А через неделю после вышеописанных событий, меня вызвал к себе в кабинет сам начальник цеха Милькевич Александр Яковлевич. И сказал, что им на «Химикатах» несчастные случае не нужны, и чтобы я писал заявление об увольнении по собственному желанию. После этого, мне ничего другого не оставалось, как ответить: - «Есть, сэр!» - И взять под козырёк. Я уволился. О дальнейшей судьбе Вики мне ничего узнать не удалось. Сейчас на календаре 2022 год. На месте корпуса 1001, где располагался здравпункт, крошево из битого кирпича и обрывки стальной арматуры. Как призрак из прошлого, ещё держится чуть ли не за воздух, кусок разрушенного автоклавного отделения. Три ржавых автоклава с укоризной глядят в сторону работающих цехов. И опять в душе, как паранойя, накатывает это набившее оскомину, воспоминание.