Научи меня прощать. Глава 165

Начало повести: http://proza.ru/2020/02/28/1946
Предыдущая глава: http://proza.ru/2022/10/17/1755

Поездка на остров дала Вере понять, что её отношения с Борисом вряд ли перерастут в нечто большое, чем просто дружба.

Вера решила, что Борис тоже это понял.

Оказалось, катер принадлежал одному из его новых немногочисленных друзей, которыми Борис обзавёлся совсем недавно.

Они пробыли на острове весь день.

Борис с Александром (так звали владельца катера) ловили рыбу и жарили мясо, а Вера с женой Саши, Еленой, хозяйничали, накрывая стол на небольшом походном столике.

Хозяева катера были старше по возрасту, и если Борису с Александром было о чем поговорить, то Вере с Еленой разговаривать практически было не о чем. Она просто слушала, как женщина рассказывает о своих делах, детях, работе, проблемах…

Сидя у костра, Вера чувствовала, что Борис нервничает, причем сильно.

- В чем дело? Тебе не нравится поездка? – она задумчиво теребила в пальцах только что сорванную травинку.

- Нет, мне всё нравится.

- Тогда откуда такая нервозность?

Борис молча прихлебывал только что заваренный чай из большой эмалированной кружки.

- Я не привык к отдыху, - наконец произнес он, уставившись куда-то в одну точку.
– Я считал, что стоит мне начать строить другую жизнь, у меня всё сразу получится.

Вера посмотрела на него, потом зажала травинку между большими пальцами рук, натянув её, как тетиву, и слегка дунула.

Раздался негромкий, трескучий свист.

- Но у тебя не получается, да?

Борис кивнул, сделав ещё один глоток.

- Сейчас тебе кажется, что ты совершил ошибку, когда начал всё так резко менять?

Вера  уже понимала, что получит положительный ответ.

Через некоторое время последовал следующий кивок.

- Понимаешь, Вера, я просто не знаю другой жизни. Та, которую я вел – она всегда на грани, всегда по лезвию ножа и острию бритвы. Я привык к этому адреналину. Сейчас у меня ощущение, что я по-другому жить просто не смогу. Но тогда получится, что я обману тебя, потому что уже ты не сможешь так жить.

- Почему ты в этом уверен?

Вера была спокойна. Конечно, Борис нравился ей, но это ещё не любовь.

- Я разбираюсь в людях, Вера, работа научила. Ты, по сути, «домашняя девочка». То есть тебе нужен муж, дети, семья, твой «очаг». Ты - классический представитель женского пола, если хочешь. Тебе не интересна карьера, ты интеллектуал, но семья для тебя важнее всего на свете.

- Так ты меня выбрал за мою «классичность»? – Вера уронила травинку.

Вот так вот… Она уж было подумала о себе, как о неотразимой принцессе, а всё оказывается, весьма прозаично.

- За это тоже. – Борис отставил кружку и принялся выковыривать из углей печёную картофелину.

Покатав её по земле, он стал осторожно снимать черную, обуглившуюся кожуру.

- Ты очень симпатичная девушка, Вера, я говорю правду, но признаюсь, что привлекли меня в тебе совсем иные качества. Вы со Снежаной тогда составляли настолько необычную пару, что мне стало интересно. Потом за интересом пришло желание познакомиться поближе. Узнав тебя ближе, я решил, что именно ты можешь помочь мне изменить мою жизнь. Но теперь я понимаю, что не могу измениться. Никогда не смогу.

- Я тебя понимаю. – Вера тоже вытащила из костра картофелину. – У каждого в жизни есть своё предназначение. Твоё – ловить бандитов, моё – учить детей. Знаешь, ты, скорее всего, прав. Я никогда бы не смогла свыкнуться с мыслью, что ты всё время рискуешь жизнью.

- Не только это, Вера. Если у меня когда-нибудь и будет семья, ею я тоже буду рисковать. Это жестокий мир, к сожалению.

- Знаешь, я всегда думала, зачем люди совершают необъяснимые поступки? Зачем, к примеру, непременно лезть на Эверест? Для чего все эти экстремальные виды спорта? Зачем устраивать гонки, в которых разбиваются машины и, иной раз, гибнут люди? Неужели адреналин важнее жизни?

Борис помолчал, посыпая картофелину солью.

- Иногда важнее, - ответил он, наконец, - не спрашивай, почему. Я не знаю ответа.

Откусив картофелину, пожевал, потом прямо посмотрел на Веру.

- Прости меня.

- За что? – удивилась Вера. – Ты всегда вёл себя честно. В конце концов, мы всего лишь сходили на несколько свиданий. Мне понравилось с тобой общаться, будет жаль, когда ты снова уедешь. Ведь ты уедешь?

Борис кивнул.

- Но я всегда знаю, где тебя найти, верно? – он слегка улыбнулся. – Кстати, ты так и не рассказала, как съездила в свою Сосновку.

- Хорошо съездила. – Вера улыбнулась. – Правда, погостила всего несколько дней, но со всеми встретилась! Бабушка стала болеть…

- А сколько ей? – Борис выкатил из костра ещё одну картофелину.

- В этом году будет семьдесят шесть.

- Солидный возраст, конечно…

- Тётя Полина с дядей Павлом всё такие же, мне кажется, что они никогда не изменятся, хотя седины у дяди явно прибавилось. Приезжали Семён с Соней и Павликом, это мой двоюродный брат с семьёй. Павлик очень вырос. Умный мальчишка и серьёзный. Хотя и шкодит, как все мальчишки в его возрасте.

Вера рассмеялась.

- Представляешь, когда я приехала, в первый же вечер, когда тётя Полина пришла  с работы (она кладовщицей подрабатывать устроилась), Павлик меня приятно удивил.

- Каким образом? – Борис был явно заинтересован.

- Ему всего девять лет, и тётя Полина по дороге с работы всегда заходит в их местный магазин, чтобы купить ему конфету – ему очень нравятся леденцы на палочке, знаешь, «Чупа-чупс»?*

Борис кивнул.

- Знаю, конечно. Кто же теперь их не знает?

- Так вот, она ему купила леденец, большой такой, больше обычного по размеру, там вроде ещё жевательная резинка внутри. Привычным движением протягивает ему, а он спрашивает: «Вере тоже купила?»

Девушка рассмеялась.

- Тётя Полина растерялась, говорит, что не знала, что таким большим девочкам, как я, нравятся такие леденцы, поэтому мне она купила шоколадку.

- И что сделал пацан?

- Павлик мне свой леденец отдал. Вручил, и тёте говорит: «Бабушка, запомни, женщина в любом возрасте остается девочкой, даже если она бабушка! Так папа говорит. Поэтому всех женщин нужно баловать!»

Борис рассмеялся.

- Хороший пацан! И отец его, похоже, правильный мужик.

- Ну, ещё бы… - Вера тоже засмеялась. – В результате, мы с Павликом честно поменялись: я взяла его леденец, а ему отдала свою шоколадку. Все остались довольны, а тётя Полина стала каждый день по два леденца покупать. Хотя я их всё равно потом Павлику все отдала, перед отъездом.

- Хорошая у вас семья…

Борис вздохнул.

- Мне жаль, что ты оказался в детском доме. У тебя никого из родственников нет?

Мужчина покачал головой.

- Таких, о ком бы я знал – нет. Я подкидыш, не отказник. При мне была только записка: «Его зовут Борис, скажите ему, что у меня не было другого выхода». И всё.

- Ты злишься на свою мать?

Борис покачал головой.

- Нет. Какой в этом смысл? Что сделано, то сделано. Раз эта женщина не разыскала меня потом, значит, у неё действительно не было другого выхода. Она дала мне жизнь, я ей благодарен.

- Эй, молодые люди, вам картошка ещё не надоела? – послышался голос Елены, -
Приглашаем к столу, у нас ещё мясо осталось!

Борис с Верой переглянулись.

- Кажется, сегодня, я съел столько, сколько обычно съедаю за неделю.

Вера нарочно громко и печально вздохнула.

- Кажется, что я тоже…

Они рассмеялись и поднялись, направившись в сторону поляны, где уже хлопотала неугомонная Елена.

Мясо было снова насажено на шампуры и разогрето над огнем, вино разлито по пластиковым стаканчикам. Отдых заканчивался, пора было возвращаться…

***

На первый в жизни педсовет Вера собиралась долго.

Выгладила блузку и брюки, тщательно собрала волосы в высокий «хвост», «зарядила», как она выражалась, новенькую сумочку.

Сумочка стоила отдельного внимания. Она была черная, из модного, лакированного «кожзама» с рисунком под «крокодиловую кожу», размером чуть больше обычной школьной тетради.

По виду она напоминала маленький кейс – чемоданчик-дипломат. Кстати, даже кодовый замок был, достаточно было набрать определенные цифры.

Правда, Вера подозревала, что этот замок при желании вполне можно было открыть обычной булавкой, и всё же... Это была очень модная сумочка.

***

Так странно было идти в свою собственную школу не в качестве ученицы, а в качестве учителя.

За прошедшие годы школа ничуть не изменилась, разве что деревья стали выше, появился новый металлический заборчик у склона, ведущего к стадиону, и на входе сияла красивая, сверкающая золотом табличка.

И всё же, сердце билось чаще, каблуки стучали звонче, когда она проходила по такому знакомому фойе к лестнице, чтобы подняться на третий этаж, где  находился кабинет физики.

Когда она вошла, на неё посмотрели сразу несколько пар удивленных глаз.

Но почти сразу раздалось:

- Верочка, какими судьбами?!

- Вера, это ты? Будешь работать с нами?

- Вера, вот это сюрприз! Я всегда знала, что ты к нам вернешься. Университет закончила?

- Вера Викторовна, идите сюда, садитесь со мной.

Вера, улыбаясь бывшим своим учителям, которых оказалось не меньше половины педагогического коллектива, не успевая отвечать на многочисленные приветствия, оглянулась.

Последнюю фразу сказала Надежда Александровна. Та самая, что когда-то одобрила её поступление на истфак, сказав, что у неё точно получится.

Вера подошла к ней, положила свой чемоданчик, на который Надежда Александровна бросила быстрый взгляд бывалой модницы, уселась рядом с коллегой на обычный школьный стул, по-прежнему выкрашенный темно-зелёной краской.

Сколько ей, Вере, такие стулья порвали капрона, не сосчитать. Она порадовалась, что теперь  может позволить себе надеть брюки, а не школьную форму.

Правда, когда она училась в старших классах, уже была свободная форма одежды и все приходили в школу одетыми, кто во что горазд.

- Здравствуйте, Надежда Александровна. – Вера улыбнулась. – Спасибо, что напомнили обо мне Римме Васильевне.

- Спасибо, что я вовремя о тебе вспомнила! – засмеялась женщина, привычно крутя в пальцах шариковую ручку.

Её руки были такими же – белыми, ухоженными, с ярким маникюром. Детей у Надежды Александровны не было, поэтому она с большим энтузиазмом посвящала  работе всё свободное время.

Насколько помнила Вера, её муж тоже работал в школе, причем на данный момент был уже директором.

- Лиана Борисовна так стремительно уволилась, что мы пребывали в некоторой растерянности. Искать кого-то со стороны не хочется никогда, ты же понимаешь, Вера… Кстати, тебе дают её класс, ты в курсе?

Надежда Александровна с интересом посмотрела на бывшую ученицу.

- Да, я знаю. Только, если честно, страшновато. Я бы намного больше обрадовалась пятиклассникам.

- Ну, это понятно. Однако, здесь – без вариантов, придется брать десятый. Я этих детей плохо знаю, но помогу, чем смогу.

- Спасибо.

Вера снова вздохнула.

Вошла директор, разложила бумаги, строго глянула на коллег, вернувшихся в школу после летних отпусков, оживленно разговаривающих между собой.

Вскоре шум в кабинете стих.

- Коллеги, доброе утро! Всех приветствую! У нас начинается новый учебный год, и, пока мы не перешли к насущным рабочим вопросам, хочу представить вам новых педагогов. Это Ирина Алексеевна, преподаватель английского языка…

Со своего места встала молодая женщина лет двадцати пяти, с очень короткой стрижкой и яркими, живыми, карими глазами. Её полные, красиво очерченные губы тронула осторожная улыбка.

- А также – Вера Викторовна, учитель истории, которую многие из вас, в том числе я, прекрасно знаем, потому что она когда-то сама училась в стенах нашей школы.

Вера встала, чувствуя, как невольно вспыхнуло румянцем лицо. Ей было неловко, что все эти женщины рассматривают её с неподдельным интересом. Многие радостно кивали ей, как старой знакомой.

- Ну что же, прекрасно, теперь займёмся работой. – Римма Васильевна углубилась в список, лежащий перед ней. – По плану у нас сегодня с двенадцати – распределение часов. Коллеги, убедительно прошу приходить группами, вовремя. Мне некогда разыскивать каждого по школе. Если филологи должны прийти к двум, все в два часа должны быть в моём кабинете, это понятно?

- Понятно! – раздался голос с дальней парты.

Вера узнала Елену Сергеевну – учителя русского языка и литературы.

- Прекрасно. Далее: у всех завтра сбор класса, расписание висит на входной двери в школу. Пожалуйста, доделайте недоработки по своим кабинетам – докрасить, домазать, достроить – всё до тридцать первого августа. Первое сентября выпадает на воскресенье, поэтому торжественная линейка будет второго.

Раздался недовольный гул.

- Чем красить-то? Краски опять нет! Снова родителей просить покупать?

- И так всё сами покупаем: занавески, линолеум, шкафы…

Римма Васильевна застучала карандашом по столу.

- Тихо, тихо. Все прекрасно знают, по какому принципу сейчас финансируются школы. Хорошо, что у нас хватило денег перекрыть часть крыши в этом году. Поэтому остальной ремонт – своими силами.

Класс снова загудел.

Директор, не обращая внимания на недовольство, продолжила:

- Готовность кабинетов будем проверять двадцать девятого. Пожалуйста, проследите, чтобы ваши дети пришли в чистые и светлые классы.

Дальше Вера слушала, пытаясь не утонуть в объёме информации: сдать поурочные планы, планы воспитательной работы, планы по проведению классных часов, сдать списки класса в пяти экземплярах, в том числе – для библиотеки, проверить состояние личных дел и наличие медкарт…

Того, что нужно было «срочно сдать» оказалось столько, что Вера поняла - мозоль от шариковой ручки, образовавшаяся у неё на среднем пальце правой руки, теперь точно никуда не исчезнет.

- Плохо, что у тебя кабинета своего не будет, - заметила Надежда Александровна, когда закончился педсовет. – Михайлович, конечно, мировой мужик, но делить с кем-то кабинет – морока. Ну, ничего, уверена, что ты справишься. Кстати, в учительской есть второй ключ, можешь взять его пока. Потом сделаешь себе дубликат, потому что один ключ от кабинета всегда должен быть на месте.

- Хорошо, - кивнула Вера.

Ей казалось, что она не понимает, за что именно ей взяться в первую очередь, потому что абсолютно всё было «срочно».

Сначала она направилась в учительскую.

В коридорах сильно пахло краской, свежей побелкой и ещё чем-то. Такой особенный, «школьный» запах. Запах мела, школьной столовой, бумаги…

На стене учительской Вера обнаружила знакомую деревянную панель с крючками, на которых висели ключи от кабинетов.

Она нашла нужный ключ и отправилась на третий этаж, в кабинет начальной военной подготовки.

Никиты Михайловича на месте не было, кабинет был закрыт.

Отперев дверь, Вера вошла в класс.

Он оказался неуютным – большие окна были не мыты, не было и занавесок.

По стенам висели плакаты: об оказании первой медицинской помощи, действиях во время наводнений, землетрясений и других стихийных бедствиях, о том, как правильно бросать гранату и на какие составные части разбирается автомат.

Все плакаты были пожелтевшие от времени – Вера прекрасно помнила каждый из них.

Когда-то давно, именно в этом классе, она наотрез отказалась надевать противогаз и заработала «двойку», едва не испортившую ей потом аттестат.

С тех пор здесь ровным счетом ничего не изменилось.

Только, пожалуй, парты были покрашены другой зеленой краской, да  в углу кабинета появился одинокий, и абсолютно пустой, книжный шкаф.

«Учительский» стол тоже был без изысков. Он представлял собой простую парту.

Хорошо, что хоть стул отличался от ученических стульев. Это был обычный, «мягкий» стул, с протертым материалом на спинке и продавленным сиденьем.
Вера уселась на этот стул, подтянув его ближе к своему «столу», открыла чемоданчик, принялась изучать записи, которые она сделала на педсовете.

Дверь открылась.

- А, это вы… - в двери замаячила немного сутулая фигура Никиты Михайловича, - осваиваетесь? Это хорошо…

Мужчина прошел в сторону двери, ведущей в его «лаборантскую». Там было основное его обиталище.

В этом закутке хранились те самые противогазы, муляжи гранат, два костюма химзащиты, автомат, который нужно было разбирать и собирать на время на уроках, аптечки, полные ваты, бинтов и марли, чтобы делать повязки, практикуясь друг на друге или шить специальные защитные маски…

- Вера Викторовна, тут окна бы помыть, нам в четверг кабинет сдавать.

- Посмотрим, Никита Михайлович. – Вера с сомнением покачала головой. – Вы же понимаете, это третий этаж, детям мыть окна я не могу разрешить по правилам безопасности, а родителей своих учеников я ещё не знаю.

- Да, конечно, но если окна не вымыть, класс не примут.

Никита Михайлович направился «к себе».

- Постойте, Никита Михайлович, - остановила его Вера, - вам не нужен этот шкаф, как я вижу. Можно, я буду им пользоваться?

- Да, пожалуйста! – мужчина пожал плечами. – Если честно, мне он только мешает.

- Мне мешать не будет, - улыбнулась Вера, - куда-то нужно класть свои вещи, стопки тетрадей и пособия. Мне бы ещё ящик для карт не помешал.

- Подумаем, - склонил голову Никита Михайлович, - я пойду к себе, располагайтесь.

Вера кивнула, снова усевшись за стол.

Минут через десять дверь в кабинет снова открылась.

- Привет, - раздалось негромко.

Вера отложила в сторону третий список класса из пяти необходимых. Рука уже ныла.

Эх, нужно было захватить «копирку»**. Как она об этом не подумала! Дома у неё лежала целая пачка, она купила её в книжном магазине, по случаю.

- Привет, - отозвалась Вера, оторвавшись от работы.

- Я – Ирина. Вот, решила познакомиться поближе, ведь ты тоже тут новенькая?
На Веру смотрели живые, карие глаза.

- Я – новенькая-старенькая, - улыбнулась Вера.

- Как это? – глаза молодой женщины распахнулись.

- Когда-то училась в этой школе, - пояснила девушка, рассмеявшись, - поэтому и старенькая. Но ты права, половину коллектива я не знаю, а вторая половина до сих пор видит во мне ученицу. Так что положение ещё то.

- Я хотела извиниться. – Ирина виновато опустила глаза.

- За что? – удивилась Вера.

- Это из-за меня у тебя не будет своего кабинета. Бывший кабинет истории отдали мне.

- Ничего страшного, - девушка понимающе кивнула, - если честно, я это предполагала. Думаю, что я получу кабинет на следующий год или даже через полгода. Кабинетов истории в любом случае предусмотрено два, а по факту остался только один. Поэтому, наверняка, один из филологических попадет под сокращение, так сказать. Не переживай.

- Хорошо! – Ирина улыбнулась. – Но я всё равно хотела предложить держаться вместе. Идёт?

- Конечно! – Вера довольно кивнула. – Меня многие знают, но мне неудобно сходиться с ними ближе, всё-таки это – мои бывшие учителя. Поэтому я, если честно, тоже самое хотела предложить тебе.

- Знаешь, мы недавно в городе. Я сама из Уфы, а муж – отсюда родом. Настоял, чтобы к его родне поближе переехали.

Она вздохнула.

- Я очень не хотела уезжать. Сама посуди, у меня в Уфе двухкомнатная квартира, а здесь мы «однушку» снимаем. Негде развернуться, у нас ведь сын.

- Ого! У тебя и сын есть?

-Да, - её взгляд потеплел, словно она разом закуталась в большой пуховый платок, - его Вовкой зовут, ему целых пять лет. Я вас обязательно познакомлю!

- Не откажусь, - в свою очередь кивнула Вера. – Ты списки уже написала?

- Нет ещё. Ой, столько нужно написать… - Ирина с тоской посмотрела на бумаги, разложенные на Верином столе. – У тебя какой класс будет в классном руководстве?

- Десятый, - вздохнула Вера, - если честно, даже не знаю, как буду справляться.

- А у меня пятиклашки, - поделилась Ирина и снова улыбнулась.

- Тогда я твоих точно учить буду, мне должны все пятые классы отдать.

- Пойду тоже списки писать, - скорчила удрученную  рожицу Ирина.

- Завтра увидимся? – она обернулась, уже у порога.

- Непременно! Была рада познакомиться! – Вера снова взяла со стола ручку.

- Тогда пока!

Ирина скрылась за дверью.

***

- Как прошла встреча с твоим Борисом? – Зина подлила Вере чай, подвинув поближе блюдо с блинчиками. – Хорошо отдохнули?

- Хорошо, - Вера кивнула. – Но Борис, он совсем не «мой».

- Как так? – Зина даже всплеснула руками, - ты же говорила, что он серьёзный молодой человек, даже переехать из-за тебя решал, работу поменять!

- Видимо, он принял слишком поспешное решение, - Вера пожала плечами, обмакнув блинчик в клубничное варенье, откусила кусочек.

Варенье успело всё-таки капнуть на палец левой руки. Недолго думая, Вера слизнула каплю.

- Мммммм… Вкусно! Мне так нравятся твои блинчики, мама Зина!

Она зажмурилась от удовольствия.

- Ну, хорошо, что хоть ты бабушкой меня не зовешь. – Зина рассмеялась, - а то целыми днями со всех сторон: «бабуля» да «бабуля».

- Анютка старается? – догадалась Вера.

- Она самая. – Зина, отправив на тарелку последний блинчик, устало присела рядом с девушкой. – Лерины ребятишки ещё малыши совсем, а Анютка почти всё лето у нас провела. Олечка с Костей отдыхать уезжали. Сначала все вместе на море ездили, а потом Анютку у нас оставили и к какой-то дальней родне Кости укатили, в Железноводск, здоровье поправить. Это и понятно, Ольга совсем заработалась, вздохнуть некогда. На днях вернулись. Так что у тебя с Борисом?

Вера улыбнулась.

- Не получается у меня с личной жизнью, мама Зина. Не тех я людей выбираю. – Она вздохнула и подперла рукой щеку.

Откусив ещё кусочек от ароматного блина, прожевала, задумчиво помешала ложечкой чай.

- Наверное, мне просто не стоит так много думать об отношениях: кто правильно поступает, кто – неправильно. Наверное, это просто не моё?

- Деточка, просто не пришло твоё время. Не нашелся ещё твой человек.

- Мама Зина, мне будет двадцать три, я дважды собиралась замуж. В третий раз замуж мне уже не предложили, а предложили разбежаться. Что во мне не так?

Зина серьёзно посмотрела на Веру.

- Ты действительно считаешь, что в тебе что-то не так? И потом, ты сама говорила, что с этим Борисом у тебя нет серьёзных отношений?

- Да, серьёзных отношений не было. – Вера вздохнула, - но, знаешь, что я тебе скажу? Каждая девушка, будь она самая красивая или самая обыкновенная, каждая ждет, что появится тот, кто будет считать её удивительной. Особенной, понимаешь? Уникальной!

- Конечно, - согласилась Зина, понимающе кивнув, - я сама такая была. Просто мне повезло. Сначала мой покойный муж пылинки с меня сдувал, теперь вот Яша сдувает. А я разве красавица? Скорее, наоборот.

- Мама Зина, может, я напрасно жду? Может, стоит относиться к жизни также легко, как Снежана?

Зина поморщилась.

- Вот это вряд ли. Кто такая твоя Снежана? Судя по рассказам, она обычный манипулятор. Ты же изучала психологию, должна понимать.

- Разумеется. – Вера кивнула. – Только живёт она легко, понимаешь? Не задумывается, не анализирует каждое слово или поступок. Просто делает и всё.

- Хочешь попробовать жить, как она? – Зина покачала головой.

- Нет, конечно, - Вера взяла с блюда ещё один блинчик, подвинув поближе блюдце с вареньем, - но и строить замков на песке тоже больше не буду. Получается, что каждый раз я заранее рисую себе портрет человека, который на самом деле таковым не является.

Зина рассмеялась.

- Верочка, но ведь так поступают практически все. Но в чем-то ты права. Просто живи. Ходи на работу, учи детей, встречайся с подругами и друзьями, пазл сложится сам собой, я уверена. Правда, Элеонора?

Кошка, уже давно уютно мурчавшая у Веры на коленях, повела чутким ухом и приоткрыла один глаз.

- Как, кстати, тебя приняли в школе?

- Хорошо. – Вера задумалась. – Только я не предполагала, что учителя настолько завалены бумажной работой. Как говорится, «на каждый чих» нужен свой план. У меня уже рука болит их писать, а я ещё  работать, по сути, не начала.

- Надо же… - Зина удивилась, -  всегда полагала, что учителя только журналы правильно должны заполнять и отметки детям ставить. И всё.

Девушка рассмеялась.

- Если бы!

Хлопнула входная дверь.

- Яша пришел, - тут же подскочила со стула Зина.

Она вышла из кухни, из прихожей послышались голоса.

- Верочка, как хорошо, что ты здесь, - Яков Григорьевич протянул ей что-то завернутоё в кусок бархатной ткани.

Это была маленькая серебряная брошь в виде писчего пера.

- Поздравляем тебя с началом учительской работы! – Яков обнял Веру и чмокнул её в лоб. – Если честно, я хотел подарить тебе старинную чернильницу, но потом решил, что чернильница – это перебор.

- Правильно решили, - Вера засмеялась. – Мне вполне подойдёт это пёрышко. Спасибо!

- Мама Зина, мне пора, проводишь? – Вера принялась обуваться.

- Подожди! Я тебе с собой блинчиков положу, угостишь своих! – Зина унеслась на кухню.

- Не нужно, - пыталась протестовать Вера, - это же на ужин!

- Не спорь! – Зина уже мчалась обратно с бумажным пакетом в руке. – Родителей угостишь и Надюшку. Давно у нас не были, кстати, хоть бы в гости собрались.

Вера покорно сунула сверток в пакет.

***

Злата собиралась на педсовет, пересиливая отвращение.

Теперь, с потерей ребёнка, она стала осознавать, что ненавидит свою работу.
Невозможно было спокойно смотреть на чужих детей, когда она потеряла своего собственного.

Хотелось всё бросить и уехать. Только куда? Дементий найдет, хоть из-под земли достанет.

Она вспомнила испуганное лицо толстяка на фотографии.

Да, ей вернули деньги, но теперь Злата хорошо понимала его испуг, даже сочувствовала этому обманщику, потому что в полной мере ощутила, какой страшный человек выбрал её своей игрушкой.

Злата всё чаще вспоминала Георгия. Тот никогда бы не стал принуждать её, это было не в его характере.

Почему она решила, что человек, прозвище которого означает страшное адское существо, будет другим с ней?

Произошедшее пошатнуло весь её мир, который она с таким упоением выстроила вокруг себя.

Она, неотразимо красивая, умная и прекрасно образованная, наивно попалась на удочку обыкновенного садиста, ничтожества, откровенного бандита.

Злата понимала, что именно теперь, когда Дементий почувствовал свою власть над ней, он ни за что не оставит её в покое.

Она без конца ломала голову над тем, что бы такое придумать, чтобы избавиться от его внимания, сразу ставшего ненужным, более того, вызывающего приступы дурноты.

Решение пришло внезапно: нужно выйти замуж!

Выйти замуж и - уехать отсюда, желательно за границу. Например, в Германию. Или, в крайнем случае, сначала, хотя бы в столицу. Начать всё сначала!

Начинать всё сначала одной было страшно.

Ей уже за тридцать, она давно не молоденькая девчонка, что гребла лопатой удачу.

Нужен определенный тыл, кроме того, замужество поможет поменять фамилию, затеряться в огромном городе, в его многомиллионной толпе.

Над этим стоило подумать…
_______________________
* Chupa Chups  — испанская торговая марка, производящая конфеты на палочке, основанная в 1958 году Энрике Бернатом. В настоящее время принадлежит итальянско-голландской транснациональной компании Perfetti Van Melle.

**Копировальная бумага, копи;рка — тонкая бумага с нанесённым на одну из сторон красящим слоем, предназначенная для получения копии документа при письме или рисовании карандашом, шариковой ручкой, печати на пишущей машинке.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2022/11/02/38