Шпион поневоле

Шел четвертый год моей службы в 30-м Институте Министерства обороны РФ. В результате небольшой заварухи, которую я сам и инициировал, меня перевели внутри одного отдела из лаборатории №1 в лабораторию №2. Назовем их так, ибо настоящее наименование длинное и не имеет отношения к дальнейшему рассказу. Упомяну только, что этот перевод мог сказаться негативно на моей карьере научного сотрудника. Но что сделано, то сделано — надо жить дальше. В этой лаборатории №2 моим начальником являлся подполковник Максимов Иван Петрович. Я привожу настоящее имя своего начальника, потому что не собираюсь рассказывать о нем ничего очень хорошего или очень плохого, информация будет носить вполне нейтральный характер. Для лучшего понимания дальнейшего изложения хочу остановиться только на двух чертах его характера.

Во-первых, в служебных вопросах он был формалистом. Если сверху поступало какое-то указание, то для него главным было назначить исполнителя, а там уже пусть тот думает, как ему выполнить работу в срок и с высоким качеством. Во-вторых, ему не было свойственно такое качество, как забота о подчиненных. Я считаю так: если ты начальник, то ты человек с большим и жизненным и служебным опытом, чем у твоего подчиненного. Значит передавай накопленный опыт своему подчиненному. А можно быть равнодушным, ну набьет твой подчиненный шишку на голове по неопытности, ну и ладно, не маленький.

Проработал я в этой лаборатории месяц, может чуть больше. В один не очень прекрасный день Иван Петрович ставит мне задачу — нужно съездить в Генеральный штаб на одно небольшое совещание. Надо сказать, что когда я работал в лаборатории №1, я не раз ездил в Главный штаб ВВС, и это для меня было знакомо и не вызывало затруднений. А вот в Генштаб я ранее ни разу не ездил, поэтому нуждался в подробном инструктаже, каковой я и получил. Впоследствии выяснилось, что один маленький, но важный вопрос во время этого инструктажа не был освещен. Тем не менее, пропуск заказан и на следующий день я еду в Москву. Для современного читателя надо пояснить, что поехал я на электричке, так как у меня, как и у подавляющего большинства сотрудников института в 80-е годы прошлого века, собственного автомобиля не было.

Электричка, Ярославский вокзал, метро, станция «Фрунзенская», все знакомо и привычно. Вот я уже на поверхности. Только, если при поездке в Главный штаб ВВС я выходил из метро и поворачивал налево, то сегодня мне надо повернуть направо. Небольшое отступление от темы - мне нравился этот район Москвы, Комсомольский проспект — много магазинов, в частности был большой книжный магазин. Обычно при возвращении из командировки я заходил в один из них, чтобы выполнить поручение жены купить что-нибудь по хозяйству, и только затем ехал домой.

Проходит минут 10-12, и я у цели моей поездки. Пока я шел, испытывал волнение от незнания того, как у меня сложится общение с незнакомыми людьми.  Когда я подошел к грандиозному зданию на Фрунзенской набережной,  его величественность меня просто поразила, ведь я никогда раньше не видел его вблизи. Я пошел вдоль фасада здания и быстро нашел бюро пропусков. Пришлось постоять в очереди в окошко, но через 15 минут я уже на улице с заветным пропуском в руках.  Двигаюсь дальше вдоль фасада и вижу подъезд через который входят и выходят военные в разных чинах. Захожу в эту дверь и я. Вижу перед собой фойе с величественной лестницей из гранита на заднем плане. Наверху лестницы у тумбочки стоит солдат, контролер, которому я должен предъявить пропуск. Этого солдата надо описать отдельно и подробно. У него было абсолютно правильное пропорциональное телосложение. Рост чуть-чуть выше моего, у меня 180 см, значит у него примерно 183 см. Правильные черты лица славянского фенотипа. Парадная форма сидит на нем идеально, нигде ничего не морщит. Видно, что форма сшита на заказ. По моим представлениям он запросто мог позировать для скульптуры Аполлона. Вот таких гренадеров набирают, к примеру, для службы в Кремлевском полку. Поднимаюсь по лестнице, подхожу к контролеру и протягиваю ему свой документ с вложенным пропуском. Он берет в руки мой документ, разворачивает его, читает, сверяет мое лицо с фотографией в документе. Все сходится, с невозмутимым выражением лица он возвращает мне документы и отдает честь.

Первая преграда преодолена. Дальше действую согласно инструктажу своего начальника. Вот лестница, поднимаюсь по ней на третий этаж. Вот вход в коридор, иду по нему вправо и ищу комнату с нужным номером. И тут меня постигло разочарование — комнаты с нужным мне номером в этом коридоре нет! Думаю, что может я где-то допустил ошибку? Возвращаюсь назад, к тому месту где стоит контролер, и прохожу маршрут с удвоенным вниманием — возможно я чего-то не заметил. Надо напомнить читателю, что на дворе 1978 год, никаких пейджеров и мобильных телефонов еще не существует, так что оперативно связаться со своим начальником у меня нет возможности. В начале того отсека коридора, куда я пытался заходить, я увидел маленькую комнату с окошком, над которым висела табличка с номером какой-то воинской части, совсем не той, куда меня командировали. Там находились дежурный по части со своим помощником. Выхода у меня не было, я подошел к окошку, представился, протянул пропуск и признался, что я заблудился. «Заблудился в Генеральном штабе», — как звучит? Дежурный довольно долго изучал мой пропуск, а когда понял, то объяснил мне, что в этом здании несколько подъездов, и вы вошли не в тот подъезд, на который вам был выдан пропуск. Но здесь беда не большая, выйдите назад на улицу и войдите в нужный вам подъезд. С этими словами он вернул мне документы.

Когда непонятная ситуация проясняется, человек испытывает облегчение. Вот с этим чувством я спустился на первый этаж и подошел к контролеру. Рано я испытал облегчение! За те 15 минут, что я изучал коридоры Генштаба, произошла смена контролеров, и передо мной стоял другой человек. Когда я предъявил ему документы и рассказал о том, что произошло, он сурово посмотрел на меня и сказал, что не выпустит меня. Обоснование его действий таково, что я вас сюда не пропускал, поэтому и отсюда не выпущу, вас не могли пропустить не в тот подъезд, который указан в пропуске.  Вот где вы вошли в здание, вот там из него и выходите. Типичная армейская ситуация: «Моя хата с краю, ничего не знаю».

Когда я учился в училище, я сам ходил в наряд контролером на КПП училища. Поэтому я хорошо представлял себе и организацию этого процесса, и каково это — в течение двух часов стоять и проверять пропуска у посетителей. Человеческий мозг так устроен, что он не может в течение длительного времени сохранять внимание и концентрацию. Такое состояние человека еще называют «глаз замыливается». Человек может смотреть на предмет, который лежит перед ним на столе и не видеть его. Во время обучения в училище один из преподавателей рассказывал нам, что на 29 минуте лекции внимание слушающих притупляется. В этот момент надо сделать каким-то образом разрядку, например рассказать анекдот. После этого внимание слушателей восстановится. Кто-то из моих однокурсников, который тоже ходил в наряд контролером на КПП, рассказывал мне, что когда становилось совсем невмоготу, он просто брал в руки пропуск у посетителя, определенное количество секунд смотрел на него и возвращал владельцу.

То есть я прекрасно понимаю, как это произошло в динамике. Солдат стоял на проходной уже почти 2 часа, глаза у него устали («замылились»). А, с другой стороны, разве он мог подумать, что какой-то хмырь совершенно в наглую пойдет не в тот подъезд, в который ему выписали пропуск? Он не досмотрел и пропустил меня. Случилось то, что случилось. Осталось только решить, что делать дальше, как выпутываться. Конечно, был способ формально-бюрократический: заявить этому контролеру, дескать я отсюда никуда не уйду, вызывайте своего начальника, будем разбираться. Однако этот способ мог закончиться для меня большими неприятностями. Хорошо, допустим, вызвали контролера, который стоял предыдущую смену. Я, образно говоря, показываю на него пальцем и говорю, что этот солдат проверил мой пропуск и пропустил меня. Свидетелей того, как я проходил КПП, не было. Камер видео наблюдения тогда тоже не существовало. Контролер прекрасно понимает, что свидетелей нет. Зачем он будет признаваться, что пропустил меня? Этим он добровольно признает свою вину и получит полагающееся в таком случае взыскание. Оно ему надо? Он может совершенно спокойно смотреть мне в глаза и стоять на своем: «Я этого человека не пропускал, и как он попал в здание, не знаю». Его начальник тоже совершенно не был заинтересован вешать проступок на своего подчиненного. В этой ситуации, скорее всего, он предпочел бы «гнать зайца дальше», то есть доложить представителю особого отдела, что обнаружена попытка несанкционированного проникновения в здание Генштаба. Что было бы дальше, мне даже думать не хочется.

В попытке решить проблему «по уставу» я потерпел фиаско и поплелся снова на третий этаж. Рассказал все тому дежурному по части, который со мной уже разговаривал. Видимо у меня был сильно расстроенный вид, поскольку дежурный решил мне помочь, хотя совершенно не обязан был это делать. Дежурный с помощником отошли в дальний угол комнаты и о чем-то пошептались. Затем дежурный подошел к окошку и сказал мне: «Можно попробовать один вариант». Смысл его предложения заключался в том, что под надземными этажами здания имеется подвал,который связывает все подъезды. Теоретически можно попробовать спуститься в подвал в данном (неправильном) подъезде, пройти некоторое расстояние и выйти на первый этаж уже в нужном подъезде, правда сам он этого никогда не делал. Ладно бы, в здании было всего два подъезда, тогда было просто — в одном месте вошел, в другом вышел. Но подъездов было шесть! Нарисовали мне на листочке план подвала, расположение подъездов с номерами, пометили стрелочками, где я должен войти в подвал, и где выйти.

Взял я у него листочек, поблагодарил и пошел, как на последний в жизни бой. Спускаюсь по лестнице до первого этажа и вижу, действительно еще один лестничный марш ведет вниз, значит в подвал. Я спускаюсь по нему и попадаю в так называемый «подвал». Дело в том, что на свете различных подвалов великое множество. Данное произведение архитектурного искусства надо описать подробно. Дело в том, что этот подвал был предназначен для размещения инженерных коммуникаций. В этом не было бы ничего особенного, но дом-то большой. Обыкновенная труба для горячей воды, но у нее диаметр сантиметров 30, да теплоизоляции сантиметров 10, в итоге получается полметра. В трубе такое давление, что труба гудит. А если таких труб несколько, и все гудят? В подвале жарко, как в парной и полумрак — завхоз поскупился на лампочки. Отмечу еще, что высота потолка не позволяет выпрямиться в полный рост, приходится идти пригнувшись. Ощущения жуткие, реально страшно — я чувствовал себя как в подводной лодке.

Посмотрел я свою шпаргалку, сориентировался по сторонам здания и пошел вперед. Надо сказать, что ширина прохода между трубами менялась. В некоторых местах было достаточно просторно, метра два, а в некоторых местах проход сужался до 70 сантиметров. В узких местах мне было особенно не по себе. Есть такая специальность — маркшейдер. Это специалист, который определяет, в какую сторону нужно пробивать туннель под землей. Когда я шел по этому подвалу, то ощущал себя немного маркшейдером. Не знаю, сколько я прошел по этому подвалу, но по схеме вот в этом месте мне надо выходить на поверхность, то есть на первый этаж. Выхожу, вижу контролера КПП, но со стороны лестницы номера подъезда нет. Предполагая, что я вышел правильно, поднимаюсь на третий этаж и поворачиваю в тот коридор, про который мне говорил во время инструктажа Иван Петрович. Коридор достаточно длинный, но в конце концов, я нахожу нужную комнату. В качестве лирического отступления. Когда я шел по коридору, по пути попалось расширение коридора, небольшое фойе. Справа и слева стояли застекленные шкафы, на полках стояли выполненные очень искусно модели различной наземной военной техники. Позднее я узнал, что это экспозиция ГАБТУ (Главного автобронетанкового управления) Генштаба.

Постучался, зашел в комнату, представился. Мне высказали все, что обо мне думают — самый младший по званию (я тогда был капитаном) опаздывает на совещание и заставляет себя ждать. Пришлось посыпать голову пеплом и оправдываться. Прошло совещание, нужные вопросы обсудили. Человеческая память очень избирательна, прошло с тех событий уже 40 лет. Я прекрасно помню, как я шел по подвалу, нагнув голову, а вокруг гудели трубы, но я совершенно не помню ту комнату, куда я приехал, не помню хозяина этой комнаты и обсуждаемый вопрос. Принимающая сторона отметила гостям пропуска (на обратной стороне пропуска типографским способом нанесены графы, в которых отмечается время прибытия и убытия), и я пошел на выход. Естественно, на выходе стоял уже третий для меня контролер за сегодняшний день. Меня он видел первый раз, поэтому никаких подозрений у него не возникло, и после изучения пропуска он пропуск забрал, и я вышел на улицу. Радости моей не было предела. Не даром говорят, что все хорошо, что хорошо кончается. Естественно, отчитываясь перед начальником на следующий день об этой командировке, я не стал рассказывать о моих странствиях по подвалу Генштаба.

                *   *   *

Сейчас мне 72 года. Оглядываясь в прошлое, я пытаюсь оценить «заслугу» в этом происшествии всех принимавших в нем участие сторон. Иван Петрович, когда меня инструктировал, мог акцентировать мое внимание на том факте, что здание имеет несколько подъездов, и войти внутрь можно только через тот подъезд, номер которого указан на пропуске. Но ему в голову не пришло, что это надо подчеркнуть, поскольку он сам неоднократно ездил в Генштаб, и у него уже выработался стереотип, куда надо повернуть, выйдя из бюро пропусков, и в какой подъезд зайти. По этому поводу мне вспомнилось вот что. Не известно доподлинно, правда это или легенда, но в литературе описывается такой случай. Во время WW2 в Германии готовили двух агентов для заброски в наш тыл. Они должны были приехать в Москву на электричке. При обучении им не сказали, что от Москвы железные дороги расходятся веером, соответственно, поезд, прибывающий в Москву, останавливается в тупике. Они длительное время жили в Берлине, а там вокзалы не являются конечной станцией. Наши агенты стояли в тамбуре, и в разговоре один из них выразил опасение, как бы им Москву не проехать. Фраза была услышана случайным попутчиком и сообщена, куда надо. На этом карьера агентов бесславно завершилась.

Но ко мне тоже есть претензии. Я проявил невнимательность, и даже беспечность. Когда мне выдали пропуск, надо было внимательно его изучить. И когда я прочитал на пропуске номер подъезда, меня должно было это насторожить. Далее рассуждать логически, если на пропуске указан номер подъезда, значит в здании их несколько. Значит надо найти нужный мне, а не идти в ближайший подъезд. И последняя составляющая, это то, что контролеру оставалось пару минут до окончания его смены, и его внимание уже притупилось. Он не заметил и не исправил мою ошибку. Вот так получилось, что каждая из трех задействованных сторон совершила маленькую ошибку, а в результате большая система, которая совершенствовалась в течение десятилетий, дала сбой.

25 октября 2022 года