Я буду ждать на темной стороне. Книга 2. Глава 36

Если ему надо было добыть важную информацию, а человек упорно его избегал, тогда он принимался «штурмовать» его всеми возможными способами, лишь бы добиться своего, начиная с ненавязчивых просьб и заканчивая применением неоднозначных способов шантажа.

Нынешняя ситуация также не стала исключением. И когда до него дошли слухи о существовании некоего решебника по задачам декана, Лисов оказался в числе первых, кто устроил охоту на эту книгу, цепляясь за каждый намек и упрямо отвергая то, что могло пустить его по ложному пути.

Пристально следя за обрывками фраз одногруппников, их сплетнями, он не упускал из внимания ни единую деталь, и, начав было совсем падать духом при приближении дня итоговой работы, слегка воспрянул духом, узнав, что этот самый решебник был якобы обнаружен.

Все произошло перед началом занятия по финансовому менеджменту. В наполовину пустой аудитории находились только Харитон и ещё пару их одногруппников. Остальные шатались где попало: в коридоре Новаковский разговаривал по телефону с поставщиками лазеров, Терехов отчитывался перед девочками о своих успехах в спортивной секции, другие околачивались в буфете, либо что-то ели в читальном зале. 

Задержавшись в офисе, Лисов пропустил первую пару, и, заявившись в аудиторию, где почти никого не было, размышлял, как ему действовать дальше, слегка огорчившись отсутствию Евангелины.

Он был уверен, что она что-то знает относительно решебника. Или должна была знать, ведь она все время общается с этими «задротами», (как называл он за глаза Сильвестра и Зонтинова), и, подозревая, что эти двое могли давно поделиться с ней шпаргалками по финансовому менеджменту, лелеял в глубине души мечту зажать эту девушку в каком-то углу, и основательно выяснить у неё, откуда она их взяла. И если вдруг окажется, что эти злосчастные шпаргалки у неё на руках, тогда ей не поздоровится. Он попросту отберет их и дело с концом. Она даже не сумеет выкрутиться из положения, потому что за все это время так и не научилась правдоподобно врать. А добиться от Литковской правды будет несложно. Впрочем, одной  мысли об очередном взаимодействии с этой девушкой оказалось достаточно, чтобы у него вновь пробудился к ней интерес, который и так, в принципе, никогда не утихал.

— А что, этой малышки до сих пор нет? — равнодушным тоном поинтересовался он у Балануцы, небрежно швыряя на стол свои вещи. — Она вообще когда-нибудь на парах появляется или целыми днями шатается по кафешкам и магазинам одежды?!
 
Скорчив такую физиономию, будто не совсем понимая, кого из девочек он имеет в виду, Харитон рассказал ему все, не осознавая, какую медвежью услугу он только что оказал одногруппнице:

— Нет, Евангелина никуда не уходила. Я видел её недавно с Зонтиновым в буфете. Они переписывали вдвоем что-то в свои тетради с каких-то бумажек… Как знать, может это были какие-то шпаргалки? Я не в курсе… А потом она оттуда ушла, и её место заняли Драгомарецкий с Сильвестром.

Балануца не успел договорить, когда схватив свои вещи обратно, Лисов с торжествующей миной покинул аудиторию, направившись в буфет. Быть может, он успеет застать парней на месте, поинтересовавшись заодно, что именно они переписывают в свои тетради, стараясь об этом не распространяться. Ему крайне необходимо было добыть материал, которым обменялась между собой эта компашка, привыкнув считать себя «избранными» на фоне остальных.

Теперь Лисов ни капли не сомневался, что напал на верный след и у ребят вполне могли оказаться на руках эти самые шпаргалки, о которых он грезил днями и ночами, строя планы по присвоению данных бумаженций. И едва этот не в меру предприимчивый одногруппник исчез с поля его зрения, Харитон только тогда осознал, какую допустил ошибку, только что подставив своих. Ведь если Лисов узнает о существовании шпаргалок, то не отстанет от них, пока эти бумажки с расписанными вдоль и поперек формулами не окажутся в его руках.

Очутившись в буфете, ни Евангелины, ни Драгомарецкого он на месте так и не застал. За столом в углу сидели Сильвестр и Зонтинов, которые заметив появление на горизонте персоны что-то вынюхивавшего Лисова, поспешили спрятать шпаргалки в укромное место, сделав вид, будто все это время они ковырялись в своих телефонах. Как будто он и вправду бы готов в это поверить, поддавшись наивным убеждениям!..

Напустив на себя безобидный вид, одногруппник кружил вокруг них с елейной улыбочкой на устах, пытаясь добиться правды. Но прекрасно осознавая, как Лисов может им навредить, стоит ему только добраться до этих шпаргалок, парни предпочитали хранить молчание, пожимая плечами в ответ на его вопросы.

Как выяснилось позже, они не видели ни Евангелины, ни Драгомарецкого, который якобы должен был передать ей часть шпаргалок, но инстинктивно чувствуя, что его хотят обвести вокруг пальца, Артем не поверил ни единому их слову. Кажется, они сами были в шоке оттого, что ему каким-то образом удалось разузнать об их «схеме», нарушив все их первоначальные планы. Но кто именно слил ему все данные, об этом они пока не имели ни малейшего понятия. И когда после нескольких попыток добиться от одногруппников хоть какой-то правды о существовании шпаргалок, Лисов наконец понял, что они ничего ему не скажут, ещё немного покрутившись вокруг их стола, спустя время он ушел прочь, позволив ребятам выдохнуть с облегчением и вновь разложить на столе свои конспекты, по которым накануне они зубрили формулы.

Парни был уверены, что Драгомарецкий уже успел передать шпаргалки Евангелине, значит, им нечего было из-за этого беспокоиться. Они попадут куда надо. На деле же все произошло с точностью до наоборот.

Загоревшись идеей отобрать у Кирюши шпаргалки, Лисов постарался его догнать, дабы помешать его планам. И прикинув приблизительно, где тот будет проходить, спеша на занятия, притаился за углом, спокойно поджидая Драгомарецкого.

Его расчеты оказались верны. Надеясь беспрепятственно попасть в аудиторию, Кирилл мчался по коридору со всех ног. И как знать, возможно, ему бы удалось прошмыгнуть мимо Лисова, если бы в этот момент ему не позвонила бабуля, поручая ему купить для неё какие-то там таблетки. Остановившись на полпути, Кирилл был вынужден сбросить с плеч рюкзак на ближайший подоконник, и судорожно роясь по карманам этой штуковины, выудил оттуда трезвонивший смартфон, чуть не уронив его на пол.   
 
Разговор с бабкой не занял слишком много времени. И бросив ей на прощание, что он спешит и у него сейчас важная итоговая работа по финансовому менеджменту, куда ни в коем случае нельзя опаздывать, Драгомарецкий выключил телефон, не став даже слушать её пожеланий относительно успехов в учебе. Сейчас для него главное — передать шпаргалки Литковской, как он пообещал накануне Зонтинову, остальное приложится само собой. И он бы наверное давно это сделал, если бы не звонок бабули. Не стоило мешкать с водворением в реальность этого плана. Поэтому вновь торопливо спрятав смартфон в карман рюкзака, он хотел было вновь забросить его лямки себе на плечи, когда в следующий момент ему преградила путь чья-то фигура.

Это был самый худший поворот событий, который он только мог себе представить. И подняв голову на того, кто посмел над ним так жестко подшутить, непроизвольно затрясся, увидев перед собой Лисова, чье самодовольное выражение лица не означало для него ничего хорошего.
 
Он боялся этого типа как ненормальный, а тепер у него появился ещё один повод для особой неприязни по отношению к одногруппнику.

Мало того, что Лисов чуть не задушил его ещё весной, подвесив за пиджак на двери раздевалки, (намеренно или это была всего лишь случайность, Кирюшу уже мало интересовало), так позже этот нахал пригрозил ему кастрацией, ежели он соизволит проболтаться насчет его связи с Евангелиной, застукав их ранее в постели во время летнего отдыха. Когда в памяти Драгомарецкого до сих пор было живо воспоминание о том, как наступив ногой на его причандалы, Лисов взял тогда с него обещание держать язык за зубами об увиденном в номере. И он должен был обо всем молчать, когда его начнут расспрашивать одногруппницы. Но будучи пригвожденным к табурету так, что невозможно было лишний раз пошевелиться, Драгомарецкий был готов пообещать ему в ту минуту что угодно, лишь бы тот поскорее убрал свою ногу с его самой уязвимой части тела и оставил его, в конце концов, в покое.

«Ну, смотри же! Я тебя предупредил!» — ухмыляясь, отозвался тогда Лисов, незамедлительно покидая комнату, и одаривая его на прощание насмешливым взглядом.

Драгомарецкого прошиб тогда пот. Он ещё долго приходил в себя после перенесеного унижения, не зная, какой монетой отплатить за все столь наглому одногрупнику. 

Позже к вороху этих отвратительных воспоминаний добавился момент, также связанный с летним отдыхом, когда держа путь в басейн, одетый в плавки, Кирилл снова столкнулся с Лисовым, который побывав там, уже возвращался обратно в свой номер.

Ещё издали заметив этого типа, чей острый язык и дерзкое поведение доставляло ему немало душевных страданий, Драгомарецкий хотел пойти окольным путем, чтобы избежать с ним столкновения и не выслушивать от него в свой адрес ворох очередных непристойностей, произнесенных им самым беззастенчивым тоном, однако уже было поздно. Лисов быстро его заприметил. И упрекая себя за то, что не сошел с дистанции раньше времени под каким-то банальным предлогом, Драгомарецкий продолжил свой путь, тщетно надеясь на снисходительное к нему отношение со стороны одногруппника. И вообще, он сильно разочаровался тогда в самом отдыхе, узнав, что Лисов приехал на базу вместе с остальными, когда ему хотелось провести время в более благоприятной обстановке.

И вот, когда между ним и Лисовым оставалось расстояние в каких-то пару шагов, проходя мимо, Кирилл увидел, как окинув неоднозначным взглядом его тело, Артем внезапно остановился, и заметив, что сей одногрупник вроде как что-то хотел ему сказать, невольно уставился на него, проклиная этот момент до глубины души.

Боясь Лисова до чертиков, Драгомарецкий уже плохо помнил, что именно тот тогда ему сказал, пытаясь в очередной раз его уязвить, но основной смысл его посыла заключался в том, что от излишней растительности на теле надо избавляться. Мол, это не очень красиво, особенно если дело касается груди, и девушкам больше нравится, когда у парней гладкие тела, а не волосатые.

Наслушавшись тогда неосторожных заметаний одногруппника, Кирилл до такой степени был шокрован и возмущен его словами, что поддавшись охватившим его эмоциям, не успел тогда собраться с мыслями, и поставить этого выскочку на место. Драгомарецкий никогда не задумывался о таких вещах, считая свою покрытую средней густоты порослью грудь одним из признаков мужественности, чем, очевидно, не мог похвастаться Лисов, уверенный, что это прерогатива мужиков в возрасте, а молодым парня это не идет, и только их старит. Впрочем, он считал «старым» любого мужчину в возрасте за тридцать, намеренно игнорируя употребления понятия «зрелый» в их адрес. 
 
Тем не менее, задумываясь изредка о такой процедуре как бритье груди, Кирилл не совсем понимал, зачем ему это надо, если только… Не найдется однажды такая девушка, которая во время занятий любовью будет не прочь целовать его тело, лаская языком шею и грудь. Тогда смысл бритья этой части тела понятен, но лично сам Драгомарецкий сомневался, что в ближайшем будущем он вообще обзаведется какой-либо партнершей, а это значило, что ему пока не нужно было так сильно переживать из-за своей волосатой груди.

Кирюша искренне жалел, что у него не был так хорошо подвешен язык как у Лисова, и он не обладал такой уверенностью в себе, как этот одногрупник. А что касается его замечаний, то он был не виноват, что обладал повышенным уровнем тестостерона и ничего не мог с этим поделать, но общаться на эту тему с Лисовым ему не хотелось.

Драгомарецкий никогда не брил свою грудь и не стал этого делать даже после грубого намека одногруппника. Да и вообще, это наверное очень больно и не так приятно, как кажется. Хотя самому Лисову наверное виднее, ведь он так тщательно ухаживает за своим телом, постоянно натираясь какими-то ароматными маслами, что этот запах потом слышно за километр, и у него всегда была такая гладкая грудь...

Неужели этот тип так сильно его презирал, что был готов раскритиковать его за то, на что другие просто не обратили бы внимание?! И девушкам наверное виднее, за что любить парней, не придавая огромного значения волосатости их тел.

С другой стороны, зная, что Лисов был любителем ляпать языком первое, что взбредало ему в голову, он мог бы не принимать близко к сердцу его высказывания. Это было специфической чертой этого парня, так что не стоило обижаться на него за такие вещи. И вообще, он наверное мог бы нравиться девушкам, размышлял о себе позже Драгомарецкий, если бы не эта его убийственная застенчивость, мешавшая ему найти общий язык с представительницами прекрасного пола, а также вечно глуповатое выражение лица наряду с не менее придурковатой улыбкой, неоднократно становившейся причиной насмешек со стороны не только Лисова.

В целом же, он был парень хоть куда. И при случае наверное мог бы ушатать своего обидчика одной левой. Если бы захотел. Тем болем с его-то коренастым телосложением. Против утонченного, однако гибкого и довольно подтянутого Лисова. Но даже если бы того скрутили в рог одногрупники и удерживая его, разрешили бы Драгомарецкому набить ему морду, он бы и тогда не решился этого сделать, — до такой степени он был психологически подавлен этим человеком, каждый раз встречаясь с его насмешками и бесцеремонными замечаниями, не в состоянии это прекратить и заткнуть его навсегда.
Лисов выглядел худосочным по сравнению  с ним, но благодаря своей наглости и самоуверенности отхватывал от всех сфер жизни хорошие куски, ни у кого не спрашивая на то разрешения, пока другие стояли на берегу, раздумывая о том, достойны они этого или нет.

И если бы небеса вдруг услышали его мольбы, соизволив послать наказание этому парню, Драгомарецкому было достаточно того, чтобы Лисову просто прокололи шилом язык, лишив его возможности трепаться направо и налево, провоцируя на ровном месте конфликты и скандалы, а остальное его не интересовало.

Впрочем, от всех этих воспоминаний о проделках одногрупника всегда веяло чем-то непристойно-пикантым, так что если бы Драгомарецкий рискнул поделиться ими со своими знакомыми, те бы все равно ему не поверили. Ничего не скажешь, Лисов умел выбить почву из-под ног даже самого суверенного в себе человека, заранее прощупывая его слабые стороны. Умел унизить словесно каждого из тяги к развлечениям, а не потому, что этот человек действительно его раздражал. И замечания его всегда ранили, оставляя почти неизгладимый след на душе человека, навсегда подрывая его уверенность в себе.

Оставшись с ним наедине в коридоре, Драгомарецкий хотел было прошмыгнуть мимо него, да не тут-то было. Тотчас преградив ему путь, Лисов четко дал ему понять, что никуда его не отпустит, пока тот не отдаст ему те самые шпаргалки, которые он якобы должен был вручить Литковской.

Трясясь сейчас перед ним, как кролик перед удавом, Кирилл почему-то вспомнил обо всех этих унизительных моментах одновременно. Они пролетели перед его взором неким подобнем кинопленки. И пообещав себе накануне вычеркнуть их все до единого из своей памяти, он почему-то этого не сделал, привыкнув считать себя всюду загнанной жертвой. Но будучи в курсе, как сильно тот боялся его, Лисов не умел разговарить с ним иначе, как в приказном тоне, прибегая к излюбленому методу угроз. Также было и в этот раз.

Книга 2. Глава 37

http://proza.ru/2022/10/26/563