Сага о Степанове-32. Баллада о КИСе

Нет, речь пойдёт не про кошек.
КИС — эти три буквы означали на патронном заводе
«контрольно-испытательная станция»,
которая была самым охраняемым объектом.

Как делают патроны, всем интуитивно понятно.
А вот как, по-вашему, испытывают эти самые патроны?
Думаете, выходит в чисто поле
злобный нетрезвый прапорщик,
передёргивал затвор автомата
и с озорным матерным криком
начинает лихо шмалять в белый свет, как в копеечку?!

А вот и нет. Скучная проза жизни:
достают автомат АК из ящика,
несут в специальный тир,
со всех сторон обшитый бронелистами,
намертво закрепляют в тисках.
Потом специально обученный человек
то и дело меняет автоматные рожки,
лёгким нажатием пальца на спусковой крючок
раз за разом выпуская их в мишень.

Отстреляв определённое количество патронов,
стрелок со вздохом плетётся к мишени,
аккуратно заменяет её на свежую,
а использованную сдаёт начальнику КИС,
который заполняет длинный протокол испытаний,
замеряя кучность, разброс и всё такое прочее.

Работы КИСовцам в советские времена хватало,
потому как за месяц
завод выпускал по 30—40 миллионов патронов,
да не простых, а тех самых, запрещённых,
со смещённым центром тяжести пуль,
которые, входя в шею,
оставляли в человеке дырку величиной с кулак,
а выходили где-нибудь из бедра.

Охраняли КИС особо бдительно,
поскольку хранилось там неимоверное количество оружия,
не только простые автоматы и пулемёты,
а также прочие секретные штучки,
которые частенько присылали на КИС для испытаний.

2.

Степанов не любил оружие.
Четырёхкилограммовый АКМ надоел ему ещё до присяги.
А самым неприятным занятием на свете
после ручного розлива в бутыли серной аккумуляторной кислоты
стала для Степанова
в заповедные года прошлого века
«транспортировка средств испытания»
из Ижевска в Хабаровск.

Так повелось, что каждый год за оружием для КИС
отправлялась с завода целая экспедиция,
состоящая из двух стрелков ВОХР
женского пола бальзаковского возраста
и кудрявого экспедитора Андрюшки Вакуленко,
который начинал проклинать судьбу,
выть, стонать и плакать ещё месяца за три
до начала приготовлений к поездке.

Андрюшке предстояло притащить из Ижевска
шесть тяжеленных зелёных ящиков
под охраной двух суровых женщин,
вооружённых наганами образца 1917 года,
не имея права отойти от груза
не то что в кассу вокзала, но даже в туалет.
Выйти на станции, чтобы купить пирожок,
категорически запрещалось.
Уйти покурить в тамбур вагона считалось преступлением.
В общем, та ещё шарада про волка, козу и капусту.

Через пять суток такой поездки
все трое ненавидели друг друга
до лютого зубовного скрежета.
Андрюша был ко всему далеко не ангел,
он любил выпить,
а ещё больше обожал втихаря курнуть волшебной травы,
но делал это всегда с большим умением и в меру.
Хотя начальник ВОХР что-то знал
и давно точил на Андрюшу зуб,
но за отсутствием лиц,
желающих перевозить ящики с автоматами,
приходилось до поры до времени
как-то про всё это забывать.

Однажды экспедиция накрылась медным тазом.
Душной летней ночью где-то далеко за Читой
Андрюша накурился в хлам,
потому и перепутал полки купе.
Почувствовав под боком крепкое горячее мужское тело,
бабушка-вохровка спросонок подумала
о чём-то своём и, видимо, ужасном,
потому что выскочила из купе в непрезентабельном нижнем белье,
размахивая табельным наганом,
рванула в тамбур срывать стоп-кран
с истошным криком:
«Стой, стреляю, нападение на конвой!»

Был жуткий скандал,
Андрюшу от перевозки оружия пришлось отстранить,
а престарелая вздорная леди с наганом
получила благодарность за проявленную бдительность
при поимке злобного маньяка.
Какое-то время пришлось возить оружие,
тупо бросая жребий…

3.

Но речь пойдёт о грустном.

КИСом в те времена командовал
степановский приятель Ким Соколов.
В один весенний предпраздничный день,
все спешили по домам,
Степанов с Кимом шли с совещания,
болтая о том, о сём,
и совершенно не слышали,
как бегущий рысью следом за ними
майор ВОХР натужно кричит им в спину:
— КИС! КИС!

Ким Соколов сразу побледнел,
потому как ЧП на КИС могло быть
только с применением оружия.
— Там твои на КИСе перепились,
друг друга перестреляли! —
жарко выдохнул чесноком
в лицо Киму майор Воробьёв.

И тут Степанов с Кимом дружно рванули.
Они никогда так не бегали,
за минуту пролетели через огромный цех,
перемахнули рельсовые пути
и выбежали на КИС,
уже окружённый вохровцами.

В этот самый момент дверь станции открылась,
и оттуда медленно вышел человек,
держащий перед собой в руках
нечто странное, красное, мокрое и блестящее.
Вохровцы дружно выхватили наганы.
— Не стрелять! — заорал Ким,
почуяв боковым зрением движение. —
Это Юра Титов, наш электрик!

Потеряв равновесие, человек рухнул на колени,
и то, что он так бережно нёс,
рассыпалось перед ним на грязном асфальте.

Это были его собственные окровавленные кишки.
Степанов отвёл глаза.
Кого-то рядом вывернуло.
Ким бросился к электрику:
— Что случилось, Юра?
Титов поднял голову, растерянно улыбнулся,
прошептал в ответ:
— Да вот, Ким Иваныч, х**ня какая-то… —
и вдруг по-детски заплакал.

Всё оказалось и просто, и сложно.
За мишенями на КИС расположены бронелисты,
в стык которых с дьявольской точностью
попала случайная пуля,
и отколовшийся с другой стороны от удара
стальной осколочек
аккуратно вскрыл живот
проходившему мимо электрику,
располосовав наетое пузцо по всей ширине.

Электрик даже не понял, что с ним произошло,
он собирал выпавшие кишки
и пытался засовывать их обратно,
когда его увидела охранница,
которая поняла всё совсем иначе
и с визгом побежала на пост
сообщать начальнику караула
о якобы произошедшей на КИС кровавой бойне.

Когда через четверть часа Степанов вернулся в отдел,
ему позвонил куратор из Главка.
В министерстве к этому моменту
про всё произошедшее знали во всех деталях.
Причём никакого интернета,
заметьте, тогда и в помине не было.

Потом Киму, как водится, объявили выговор,
бронелисты заменили.
Живот Юрке Титову зашили,
и хирург сказал ему на прощанье:
«Повезло тебе, что ты пузо отъел…
Даже кишок не зацепило!»
Так что быть упитанным всё же иногда полезно.

4.

С тех пор, проходя мимо КИС,
Степанов постоянно думал о том,
какой же магической властью
обладает скопление оружия,
это сверкающее железом Зло,
опасная чёрная аура которого
висит над неприметной станцией,
внушая людям неосознанный страх.

Он не любил оружие —
оно меняло судьбы людей,
развращало их самих, превращая в монстров.
Люди не понимали, что оружие опасно,
что оно может растлить их неокрепшие души.
Только возьми в руку пистолет,
и все смертные грехи на свете
становятся доступными тебе и разрешёнными.
Маленький шедевр абсолютного зла,
тот самый магический артефакт,
обладание которым делает человека Богом,
умещался на ладони человека.

И когда Степанов уволился с патронного завода,
то почувствовал даже некоторое облегчение,
искренне обрадовавшись тому,
что перестал быть причастным
к производству миллионов
маленьких блестящих остроносых смертей.