Сага о Степанове-71. Сказание о Свирепом Майкле

В самом конце девяностых,
в аккурат под миллениум,
Степанову предложили работу
у одного весьма состоятельного человека,
бывшего замполита-ракетчика,
купившего большой завод.
Его новый начальник был весьма яркой личностью,
однако имел при этом вздорный характер,
неуёмную склонность к эпатажу,
а ещё был страшным фанатом оружия,
огромный стол его вечно был завален
толстенными импортными каталогами,
ножами, арбалетами и прочим железом.

Что уж тут кривить душой,
на первый взгляд он показался Степанову
умным, образованным человеком,
прекрасно разбирающимся в бизнесе —
но первое же совещание
заставило его серьёзно задуматься
о правильности выбранного им решения.

Новый босс Степанова ворвался в кабинет
с дико выпученными глазами,
размахивая перед несчастными менеджерами
самой настоящей саблей,
как потом оказалось, наградным оружием,
которое реально принадлежало когда-то
знаменитому адмиралу Горшкову.
«Началось!» — тоскливо прошептал
сидевший рядом со Степановым менеджер.

Шоу продолжалось довольно долго.
Босс носился по кабинету тарзаньими прыжками,
то и дело хватая за запястье какого-нибудь бедолагу,
заносил над скрюченными пальцами несчастного
остро отточенный адмиральский клинок
и орал, брызгая слюной: «Почему не сделано?!»

Остальные сидели, пригнув головы,
как при артобстреле, помышляя об одном —
только бы выбраться из кабинета живыми.
Но это были ещё цветочки.
В финале своего шоу бывший советский замполит
зарядил тугой чёрный арбалет,
поставил к двери кабинета сотрудника,
заподозренного в измене,
приладил тому на голову стакан
и с пеной у рта потребовал от несчастного
немедленной явки с повинной
в якобы содеянном жульничестве…

Именно в этот день Степанов услышал
от нервно курящих менеджеров
впервые прозвище «Свирепый Майкл» —
в миру босса звали Михаилом.

Текучка на заводе была большая,
слабонервные быстро уходили,
но некоторые оставались —
либо упёртые, либо хладнокровные.
Дело своё Степанов знал, работать умел,
допросов с пристрастием не боялся,
быстро выучил хозяйские штучки
и жил себе припеваючи.
Ну, что поделаешь, если у человека бзик такой?
Как говорится, в каждой избушке живёт своя бабушка.

Дела между тем шли на лад,
завод работал, деньги капали,
но Свирепый Майкл был неистов —
сначала он заставил Степанова
читать по субботам менеджерам лекции,
сначала по финансам, потом по маркетингу,
в целом это была неплохая мысль,
но делал Степанов это всё почему-то
в свое личное время и за ту же зарплату,
что его весьма злило.

Потом шеф назначил по выходным
массовые занятия физкультурой,
что уже мало кому понравилось.
Завод всё больше и больше превращался
в какую-то полувоенную структуру.
Вскоре босс надумал сколотить
элитный клуб топ-менеджеров,
для чего заставил всех купить по дорогому ружью.
Теперь по воскресеньям вместо семейного отдыха
мы ездили на так называемые «стрельбы»,
бегали на полигоне по снегу к мишеням,
не только отмораживая себе гениталии,
но и просаживая заработанные деньги
на дорогущие патроны и аксессуары.

Оружие было везде и всюду —
когда Майклу надоело муштровать
своих бестолковых ЧОПовцев,
он увлёкся снайперской стрельбой
и даже как-то провёл крупные соревнования,
на которые приехали со всей страны
реально крутые спецназовцы,
лежавшие сутками в болоте,
терпеливо ожидая подъёма мишеней —
такие вот у снайперов упражнения.

После распиаренных сборов на всю страну
у шефа сорвало крышу совсем —
он уверовал в себя окончательно,
то бишь «поймал звезду»,
начал говорить с власть имущими свысока,
покрикивать на чиновников,
сплетничать с кем попало про губернатора.

А всё проклятое оружие…
Никогда нельзя с ним играть,
оружие этого не любит.
В один прекрасный для подчинённых день
Свирепый Майкл натурально подорвался
на собственной гранате «лимонке»,
которую за каким-то чёртом
таскал в кармане своего плаща.

Он поехал с подругой в теннисный клуб,
отыграл там с нею пару сетов,
уже на улице, идя к машине,
полез в карман за ключами,
как-то неудачно зацепился чекой
за свой собственный карман —
чека с лязгом отлетела прочь,
Миша пал на грязный асфальт,
рефлекторно закрываясь от осколков
нежным телом своей любимой девушки.

Историю эту «великий вождь»
представил потом обалдевшей публике
как ужасное заказное покушение
неких загадочных конкурентов,
но сведущие друзья в погонах
рассказали Степанову всё, как было.

Поскольку бедная девушка
получила по вине струсившего Майкла
целых тридцать осколков в спину и в ноги,
то имела теперь не совсем товарный вид,
а посему героический босс Степанова,
как всякий порядочный офицер,
вынужден был на ней жениться,
завёл двух сыновей-погодков,
но брак долго не продлился,
жена Майкла повзрослела и поумнела,
уехала на ПМЖ в Германию,
удачно вышла замуж снова,
и нанятые ею лихие юристы
отжали через пару лет в её пользу
остатки империи бывшего мужа.

А потом случилось неминуемое —
беспокойный Миша в пух и прах
разругался с губернатором,
поехал жалиться в администрацию Президента,
а пока пытался туда попасть,
на него мгновенно завели кучу уголовных дел,
объявили в федеральный розыск,
и в один прекрасный день
шального «криминального» бизнесмена
задержали прямо в московском ресторане,
а изъятые при обыске его квартиры
четыре десятка разрешённых ружей
и целую кучу ножей-кинжалов-сабель
с помпой представили на суде
как главное и безусловное доказательство
его кровавых бандитских намерений.

Почему-то во время судебного процесса
Миша решил повесить всё на Степанова,
не понимая или не желая понимать,
что главной дичью этой охоты априори является он.

Он со своими адвокатами так долго мурыжил судей
хитроумными процессуальными извращениями,
что вполне закономерно вызвал у них
ответную реакцию в виде сурового приговора.

В стране наступали иные времена,
бизнесменов закатывали в лагеря
по любому дурацкому обвинению,
за четыре года следствия и суда
остатки бизнеса Майкла закошмарили,
арестованное имущество бездарно просрали,
а сам Миша, чуть не разорившийся
на оплате услуг банды своих адвокатов,
хором певших ему воодушевляющее:
«У них на вас ничего нет!»
поехал по приговору суда далеко и надолго,
туда, где след его давным-давно пропал.

Рассказывают, что на зоне в Будукане
он, офицер-замполит, выкинул фортель —
поменял масть и перешёл к «чёрным»,
они технично развели его на бабки,
и Майкл все годы исправно грел воровской общак,
оплачивая телефонные переговоры
и прочие прихоти оперов и воровского сообщества,
пока деньги в его закромах не закончились совсем.

Со временем Степанов догадался,
что все эти эпатажные выходки шефа
были просто попыткой экшн-перфоманса,
Миша что-то хотел пробудить в соратниках,
расшевелить, растолкать, сплотить,
вывести из зоны местечкового комфорта.

Иногда ему вспоминаются те весёлые времена,
когда субботним утром Свирепый Майкл
выпрыгивает из своего шикарного чёрного джипа
и бежит через грязное футбольное поле,
выхватывая руками из-под чьих-то ног мяч,
ставит его перед воротами Степанова,
чтобы с рычанием, с разбегу пробить пенальти…

Но Степанов, как обычно, аккуратно,
вопреки всем надеждам своего шефа,
всегда отбивает этот мяч кулаками.