Из ранних дневников Миши Сабликова

Отец вчера пришёл домой поздно и начал свирепо скрипеть зубами. Их у него много. Кажется, даже больше, чем нужно. Он прекрасно знает, что я ненавижу звуки скрипящих зубов. Особенно, его зубов. Ему нравится делать мне неприятно. Раньше он с удовольствием брал меня за одну ногу, переворачивал вниз головой и держал так пару минут, пока я брыкался из стороны в сторону и чувствовал резкий прилив крови к голове. В эти моменты отец стоял молча, слегка улыбаясь. Но теперь он не может так делать, я стал больше и тяжелее. А он стал старее, но всё так же без совести.

Скрежет зубов продолжался долго, меня это выбило из сил и сломало моё внутреннее равновесие. Всё это время он ждал моей реакции в коридоре. Я вышел. Вышел и посмотрел в его пожелтевшие глаза. Я сказал: «Не делай». Он только улыбнулся и продолжил. «Не делай», — повторил я. Его это только больше рассмешило. Пусть будет по-твоему, ладно, я ушёл к себе и придумал месть. Спрячу его колбасу. Сегодня я её спрятал под шкаф на кухне. Там течёт сифон слива раковины, туда он никогда не заглядывает и не заглянет. Это место для него как полицейский участок для наркомана — он ничего не ищет даже рядом с ним.

Пропажу колбасы отец заметил утром. Он начал кричать и требовал её обратно. Он обращался непонятно к кому, ко всем сразу, к богу, к правительству, к своим предкам и даже к соседу Витьке. Но к нему, конечно, меньше всего. Ему он доверял, потому что тот вернул ему сто пятьдесят рублей в срок. Единственный, к кому он принципиально не обращался, это я. Я был главный подозреваемый, но при этом меня как бы не существовало. Я ликовал.