27. Весна-осень 1370 года, Дмитрий Иванович

Повзрослевший князь по понятным причинам тяготился опекой владыки Алексия и дяди Василия. Они всё никак не хотели осознать, что Дмитрий из безусого подростка превратился в молодого мужа, который имеет собственное мнение на происходящее. Понимая важность союза Москвы с митрополичьим престолом, а также уважая в дяде Василии своего наставника, Дмитрий не собирался конфликтовать с ними. Однако следовало увеличить собственный политический вес, ведь это не дело, когда окружение затирает правителя. Население должно знать, что у него есть настоящий князь. В противном случае не видать в обществе правильного порядка.

Ещё совсем недавно Дмитрий действовал бы как сопливый молокосос. Например, нарочно и без особого успеха возражал бы по мелочам на совете или отменял какое-нибудь указание пустяковей, лишь бы выставить свою значимость. Но теперь он решил наращивать влияние по-настоящему. Тактика заключалась в привлечении на службу лично обязанных ему своим возвышением людей. Это должны были быть его ровесники и иногородцы. С увеличением их числа увеличивалось и влияние Дмитрия. Соответственно, количество и влияние «стариков» снижалось. 

Молодой князь начал чувствовать себя более уверенно и показал когти в ситуации с Михаилом Микулинским. Хотя заключение тверского князя стоило ему временной размолвки с Алексием и дядей, Дмитрий, пошедший под всеобщим давлением на попятный, понял, что обладает существенной властью и поддержкой особого круга, в котором числился и двоюродный брат Владимир. Правителю Москвы следовало продолжать в том же духе. Он собирался предпринять шаги по изгнанию Михаила из Твери.

Именно сейчас стремление Дмитрия не слишком противоречили общеполитическому курсу митрополита и старого боярства. Правда они не позволили молодёжи развернуться полностью и идти на саму Тверь, опасаясь прямого столкновения с Ольгердом. Зато промолчали, когда Дмитрий послал большое войско разорять сначала смоленские земли, а потом окрестности Брянска. Эти походы совпали с войной великого князя литовского против Ордена рыцарей, поэтому Святослав Смоленский и ольгердов сын Дмитрий Брянский не дождались помощи.

-Со мной в переписку вступил Роман Черниговский, - похвастался молодой князь. - Он сложил с себя подчинение Ольгерду и просит союза против бывшего господина. Зря мне не дали напасть на Тверь, Ольгерд и ей бы теперь не помог!

Последние успехи раззадорили Дмитрия и его подручных. Теперь они буквально жаждали обрушиться на Михаила Микулинского. Дмитрий во всеуслышании объявил о разрыве с ним, после чего отправил на его территории войска. Михаил традиционно бежал в Литву, Белый Городок перешёл в руки Еремея Дорогобужского, Тверь согласилась присягнуть промосковскому князю Михаилу — сыну покойного Василия Кашинского. А войска пограбили волости, набрали добычи и собирались уже возвращаться, но тут в тверские земли пожаловало подкрепление во главе с самим Дмитрием.

-Мы восстановили справедливость, - сказал он, - отторгнув от Михаила Микулинского не принадлежащее ему. Теперь следовало бы наказать его за бесчинства и наведении литвинов на Русь. Поскольку негодяй скрылся, ответить придётся его подданным.

В сентябре московские войска овладели Зубцевым и Микулиным, а также разорили множество сёл, принадлежащих беглому князю.