О солнце и боге

О СОЛНЦЕ И БОГЕ

И кажется столько во мне этой силы теперь, что я всё поборю, все страдания, только чтобы сказать и  говорить себе поминутно: я есмь! В тысячи мук – я есмь, в пытке корчусь – но есмь! В столпе сижу, но и я существую, солнце вижу, а не вижу солнца, то знаю, что оно есть. А знать, что есть солнце – это уже вся жизнь.
Ф. М. Достоевский. «Братья Карамазовы»

В  Северной  Стране  Гипербореев – в  России  появится  новая  универсальная  религия  Огня  и  Света… Религия  Солнца   в  XXI веке  познает  победоносное  шествие,   и  опору  себе  она  обретёт  в  северной  Стране  Гипербореев,  где  она  будет  явлена  в  своём  новом  качестве.
 Из предсказания  монаха  Раньо  Неро в XIV  в. 

Тайга была прогрета жарким летом. Уральское поселение родноверов «Руна Жизни», затерявшись в лесах за рёбрами гор, живёт своим внутренним миром, не забывая «выходить в люди». По преданию, основатель «Руны Жизни» сказал  первой общине: «Мы не будем искать мифическую Шамбалу за пределами своей священной земли. Мы здесь сами создадим свою Шамбалу, свою Аркону и Беловодье! Всё, что для этого нужно, у нас с собой: наша генная память, наша кровь и наш язык! Здесь под небом Урала мы родим свою ноосферу! Биоэнергетическая цепь образуется соединением людей, связанных одной идеей и волей. Именно эта цепь порождает эгрегор! Здесь, рядом с нами сотни намоленных  и сакральных мест  со времён каменного века. Нам предстоит разжечь – угасшее!  Разбудить – уснувшее!». В «Руне Жизни» чтят завещание основателя и работают над  его воплощением.
Живут в поселении Андрей и Татьяна Пикины, бежавшие из Санкт–Петербурга от преследования своих врагов семь лет тому назад. Они были сотрудниками тайной патриотической  организации под названием «Система» и оказались носителями секретной информации. Организация была создана в период распада СССР бывшими сотрудниками КГБ, ГРУ, Партразведки КПСС и Клубом по выживанию в экстремальных условиях. В конце прошлого века по «Системе» был нанесён удар совместными усилиями криминала и коррумпированных сотрудников спецслужб. Андрей был в «Системе» специалистом по организации агентурной разведки, в поселении работает редактором журнала  и ведёт курс «психолингвистическое воздействие на сознание человека». Его супруга, Татьяна, была в «Системе» снайпером,  в поселении ведёт курс «Оружие и владение им».  Они вполне счастливо живут в своём  уютном доме, пять лет тому назад у них родился сын. Единственной серьёзной проблемой в семье можно считать несовместимость супругов по режиму жизни. Таня «жаворонок», Андрей «сова».

– У тебя когда–нибудь возникало желание поговорить с ползущим по асфальту дождевым червём или с назойливой мухой, бьющейся в окно? Я знаю, что – нет! А почему ты решил, что я буду разговаривать с тобой?!
Сначала Андрей Пикин услышал  голос из бездны, затем  вдалеке тьмы замелькал уже ему знакомый образ Бога. Это своеобразное возвращение забытого сна удивило Пикина. Желание поговорить с Богом было настолько велико, что Андрей пытался поймать Бога за руку и удержать силой.
 – Ну, а зачем ты со мной тогда говоришь?
– Я с тобой не говорю!
– Как не говоришь? Я же слышу!
– Это ты слышишь себя!
– Ну да, конечно, Бог с червём разговаривать не будет!
– Именно так!
– А, что мне надо сделать, чтобы Бог заговорил со мной?! Ты где..?
Яркий солнечный свет ударил в глаза Андрея. Он проснулся, не помня сна.
Из кухни доносился запах  пирога.
Таня услышала, как муж открыл окно.
– Тесто сегодня просто удивительное. Ещё полчасика, и пирог будет готов. Буди сына!
Андрей отодвинул марлевый полог над кроватью «Пикина младшего».

– Я обещал тебе вчера показать бога! Просыпайся! – Андрей теребил за ухо  Святослава.
– Папа, ты не можешь мне показать бога, – уползая под одеяло, сонно пробормотал ребёнок.
– Почему не могу?
– Бога не видно.
– Ты у меня вчера перед сном спросил, где живёт бог, я тебе обещал его показать утром. Поэтому вставай, смотреть на бога.
– Хорошо.., встаю…
Святослав недоверчиво, но с любопытством смотрел на отца. Они вышли на крыльцо дома.
– Вот смотри! Это бог! – Андрей рукой указал на солнце.
– Папа, но это просто солнце.
– Как «просто солнце»?! Это и есть бог! Пока оно светит – всё живёт! Если оно однажды не явится  к нам – всё погибнет!
– Всё замёрзнет? – с испугом спросил Святослав.
– Да, всё замёрзнет.
– А у земли нет своего личного солнца?
– У земли есть своё личное солнце, но оно находится под землёй, в самой её середине и греет землю изнутри.
– Тогда мы не замёрзнем, а согреемся внутри земли?
– Может быть. Но  солнце–бог на небе мне больше нравится.
– Да, он рядом,  – широко улыбаясь, сказал Святослав.
– Кто рядом, сынок?
– Бог рядом!
– Да, бог всегда рядом…

Со дня основания «Руны Жизни» прижился в ней дед. Первые ягоды и грибы приносил он. Знал травы лечебные и заговоры. Из отходов от строительства и таёжного сухостоя соорудил себе добротную избу, половину которой занимала небольшая русская печь. Весной и летом спал на печи, а осенью и зимой в печи.  Называл себя Лешак, в одежде являл опрятную бедность. Документов у него никто не спрашивал. На вопрос, откуда он, отвечал со смешком и уральским оканьем: «Жил в лесу и лесом, да ещё горой… Из кержаков, старообрядцев буду… В школу не ходил... Всему учили дед и отец... В городе несколько раз был… Одежду шью сам, материи много купили… Старуху похоронил лет десять тому назад… Единственный сын сгинул».
Дед любил почитать под утренним солнышком, для мелкого газетного шрифта у него была пузатая затертая линза. Охоч был поговорить, но многое не договаривал. «Ушли мои батька и мать под землю». В смысле умерли? – спрашивали у него. «Нет, не умерли, а ушли через гору, в Царствие подземное». И больше из него ничего не вытянуть о таинственном уходе родителей.
Дед присел на край крыльца рядом со Святославом. Потёр жилистыми руками колени, посмотрел на солнце.
– Когда солнце светит в глаза, кажется, что оно светит только тебе. Я это уже давно приметил. Особо люблю смотреть  солнце на закате, ещё матушка говаривала, что целебно для глаз. А ты любишь, Святославушка, смотреть на солнце? – размерено, как бы рассуждая вслух, говорил Дед Лешак. 
– Папа сказал, что солнце это бог, а на бога надо молиться, значит и смотреть, – без детских эмоций сказал Святослав.
– Да, это правда. На кого же молиться, как не на солнышко. Оно в любви с землёй-матушкой всё и рождает. Сказывают, что некоторые народы молятся на луну. Да вот, небось – шаманы всякие. 
– А, как насчёт Христа? – нарочито с любопытством спросил Андрей.
– Христос он для домашнего, для душ и попов.
– Как это?
– Оно, конечно, всё замысловатей. А если по–простому, то Христос для всей жизни не пригоден. Его же не знают коровы и другие твари бессловесные, и деревья не знают – а все живут. Да вот посмотреть, многая животина в семьях живёт куда разумнее человека. Вон даже нашего бобра взять, так ведь на всю жизнь сходятся. И работают вместе, и детей родят, и воспитывают. А волки, а птицы. Для них всех бог – солнышко. И для людей первый бог – солнышко. А Христа придумали для страха. Богом пугают. Вот он покарает, вот он не простит. Солнышком же пугать не будешь. Вот даже Перуном не напугать, от его молний можно спрятаться под кроватью.  Святославушка, а вот у нас Перун стоит. А ты знаешь, кто его зверь?
– Знаю! Белка! – радостно ответил мальчишка.
– Правильно. Заходи ко мне в гости, я покажу тебе белку. Прошлым летом подобрал раненной в лесу. Настоящая Перуновая, огненно-рыжая.
– А ещё я знаю, что дерево Перуново дуб, цветок ирис, ещё папоротник, а день четверг.
– Так ты малой уже такой мудростью наполнен, – с искренним удивлением сказал  старик.
– Это папа меня научил.
– Молодец папка. Умному учит. Ты Святославушка на моего сына похож. Такой же белобрысый и смышлёный был.
– А что с вашим сыном  случилось. Я тут разное слышал, – спросил Андрей.
– Судили за участие в «контре». Он якобы был сподручным вождя какого-то «Братства русской правды». Сгинул в лагерях. Нас с двадцатого годка по всей России начали сильно бить. Советы знали, что старообрядцев не перековать под новое.
– А запросы в КГБ делали?
– Писал. А что толку. Отвечают, что такого дела у них нет.
– Да, архивы то почистили.
– Вот ты, Андрей, из Петро-гра-да будешь, а, небось, не знаешь, что аж в восемьсот тридцать первом на Меднорудянском  была найдена малахитовая глыба аж в сорок тонн, – быстро сменил тему разговора дед, сглатывая комок старой боли, – девять годков её очищали и двенадцать поднимали. И пошла эта глыба на алтарь  собора в честь Иса-акия, который строили в вашем городе. После того малахит в Меднорудянском кончился раз и навсегда. Дед мой говаривал, что Хозяйка горы была недовольна тем, что её камень на Иса-акия пошёл.
– Хозяйку горы можно понять. Хотя Исаакиевский собор очень красивый внутри.
– Так-ж, наверное, не тому построен, того и обиделась, – дед поправил седую бороду и хитро улыбнулся. На вид ему было лет восемьдесят. Из передних зубов не хватало только одного, да и тот был просто наполовину обломлен.
– Вы Библию–то читали?
– А как же. Только нашу – старообрядную. Я по ней и грамоте учился, да потом долго к газетным буквам привыкал. У меня память на читанное, как у слона. Вот послушай, Святославушка, – дед привлёк рукой затихшего Святослава поближе к себе, и, глянув в небо, монотонно забубнил, усилено окая:
«Моя родина – Волга, кондовая Русь со скитами, раскольниками, с верой в град невидимый Китеж. Под Иванову ночь собираются со всех сторон странники на Ветлугу в город Варнавин, чтобы ползти «ободом друг за дружкой всю ночь» вкруг деревянной церковки над обрывом. Варнава-чудодей помог царю Ивану взять Казань. Теплится над его гробницей свеча, а в темном углу пророчествует бородатая старуха: «…И придет Аввадон в Питенбург, и сядет на царство, и даст печать с цифрой шестьсот шестьдесят шесть». С годины Варнавы паломники возвращаются в Уренские леса. Здесь по скитам и деревенькам живут потомки ссыльных стрельцов, сохраняют старую веру, крестятся двумя перстами. «Что–то детски наивное и мужественное сочеталось в этих русских рыцарях, последних, вымирающих лесных стариках». Прятались они по болотам, седели в ямах, читали праведные книги, творили молитву… Чтобы узнать о них, недоверчивых, настороженных, дают мне в провожатые молодого книжника Михаила Эрастовича. С трудом мы добираемся до известного в округе Пётрушки. Подростком он убежал в заволжские леса Бога искать. Христолюбец Павел Иванович отрыл ему яму, накрыл досками, дал книги, свечи, по ночам носил хлеб и воду. Двадцать семь лет провел Пётрушка под землей, а как вышел, настроил избушек, собрал вокруг себя стариков. Но это уж после закона о свободе совести! Говорят мне староверы, что опасаются: «не перевернется» ли новый закон на старые гонения? Жалуются на попа Николу: забрал из монастыря в Краснояре лучшие иконы в никонианскую церковь, ризы содрал, третьи пальчики приписал, помолодил, сидят теперь веселые, будто пьяные…
В селе Урень «что ни двор, то новая вера, тут всякие секты раскола». Однако находят себя в старообрядчестве и люди образованные. Встретил я на Волге доктора и священника в одном лице, «верующего, как и народ, в то, что был Иона во чреве китовом три дня под действием желудочного сока». Этот доктор дал мне письмо к архиерею, с которым я собрался обсудить, возможна ли «видимая церковь». «Церковь не должна идти в наемники к государству» – вот содержание нашего долгого разговора. При мне архиерей впервые, не таясь, а средь ясного дня приехал к мирянам, вышел на площадь и проповедовал. Звонят колокола, радуются полуразрушенные часовни и большие восьмиконечные кресты.
Но есть «церковь невидимая», хранимая в душе человеческой. Потому стекаются странники к Светлому озеру, к «чаше святой воды в зеленой зубчатой раме». От каждого исходит лучик веры в богоспасаемый невидимый град Китеж. За сотни верст несут тяжелые книги, чтобы «буквой» победить противников. Чувствую, что и я начинаю верить в Китеж, пусть отраженной, но искренней верой. Мне советуют послушать праведницу Татьяну Горнюю – ей дано видеть скрытый в озере град. И всякий надеется на это чудо. Старушка опускает в трещину у березовых корней копеечку и куриное яйцо для загробных жителей, другая подсовывает под корягу холстину: обносились угодники… В каком я веке? На холмах вокруг Светлояра пестро от паломников. Мой знакомый старовер Ульян вступает в спор с батюшкой. Из толпы выходит большой старик в лаптях и говорит о Христе: «Он – Слово, он – Дух». С виду обыкновенный лесной мужик с рыжей клочковатой бородой, а оказалось — «непоклонник, иконоборец, немоляка». Встречался Дмитрий Иванович с петербургским писателем Мережским, переписывается с ним, не соглашается: «Он плотского Христа признает, а, по-нашему, Христа по плоти нельзя разуметь. Коли Христос плотян, так он мужик, а коли мужик, так на что он нам нужен, мужиков и так довольно».
На обратном пути от Светлого озера к городу Семенову Дмитрий Иванович знакомит меня с другими немоляками, ложкарями-философами. Они увлечены «переводом» Библии с «вещественного неба на духовного человека» и верят, что, когда всё прочтёшь и переведёшь, настанет вечная жизнь. Они спорят с заезжими баптистами, отказываются видеть в Христе реального человека. Чувствуя мой искренний интерес, младший из немоляк, Алексей Ларионович, открывает тайну, как они забросили богов деревянных, поняв, что «все Писание – притча». Взял Алексей Ларионович тайком от жены иконы, переколол их топором, сжёг, да ничего не произошло: «дрова – дрова и есть…» А в божницу опустевшую поставил свой ложкарский инструмент (на него по привычке крестится жена). Какие тайные подземные пути соединяют этих, лесных, и тех, культурных, искателей истинной веры!».
Дед Лешак, помял лицо ладонями, перевёл дух.
– Всё, кажысь не напутал.
– Впечатляет, откуда такой дар, – сказал Андрей, глядя на довольного собой деда.
– Это я запомнил из книжицы потрепанной, даже не знаю, кто писал.
– Это из повести Михаила Пришвина «У стен града невидимого. Светлое озеро».
– Надо ж, как красиво «У стен града невидимого. Светлое озеро». Батюшка говаривал, что Китеж на озере Светлояр.  Добудь мне целую книжку.
– Достану. А озеро, действительно, называется Светлояр.
– Вот и спасибо, а то читать скоро разучусь, а читать хочется старое.
– Так откуда такая память, дедуль?
Дед Лешак помолчал, посмотрел на ладони.
– Так оно сейчас и сказать можно.  Мы из Шарташских старообрядцев, сюда на Урал пришли первыми. Много бед терпели и гонений. Книги наши жгли и людей тоже. Небось, про Аввакума слыхивал.  Вот и отбирали из своих сообразительных детишек с ясной головой. Учили запоминать книги. Меня взяли на это обучение с пяти лет. Оттуда и такая память.
Да уж, тайгу-то напоили кровью при всех властях.
– А на войне были?
– Я-то пришел в посёлок, как о войне услыхал. Меня отправили в город. Там в местной чеке, как узнали, что я горы хорошо знаю, меня и запрягли. Я начальнику чеки камушки носил. У меня и мандат охранный был. Как-то пришёл с  рукавицей камушек, а мне говорят, что помер начальник. Я от греха подальше и не приходил боле, и ни гука.
– А что за камешки были?
– Разные, на дороге не валяются.
– Я слышал, что раньше скитники скупкой добытого золота занимались?
– Было и такое. Помню, один скитник повесился. Тут недалеко на Исети жил, я ещё мальчонкой был тогда. Отец говорил, что на деланном золоте прогорел.
– На поддельном, фальшивом?
– Мы его деланным называем. Делали его из дроблёного чугуна, покрывали сусальным золотом и крепили купоросом. На глаз было близко к натуре. Не каждый и бывалый мог отличить. Скитник много купил. А когда решил сплавить, то всё и открылось. Деньги были общинные. Вот он и наложил руки, чтобы позора избежать. Тогда всякого было.  Чтобы старообрядцу спокойно жить, надо было много платить власти. Золотишко, камушки, руда – это беда Урала.
– Мне кажется, что вы что-то скрываете? – с доброй иронией сказал Андрей в надежде ещё сильнее разговорить деда.
– Мы все, сынок, что-то скрываем. Нечисть из ада ушла и в людях поселилась. Ты, Андрей, молод лицом, но уже сед умом. Ну, бывай! Гони ум от чёрных дум! Мне к Лешачке надо, пока солнышко высоко.
Дед спешно свернул разговор и побрёл в тайгу. Вдалеке уже слышалась одна из песен Лешака:
«Деда ум был полон дум.
Он за Раду спрятал Сум…»
 
О хождении к Лешачке старик тайны не делал. Видели её немногие. Находилась она в часе хода от поселения, но найти её было очень трудно. Лешачкой дед называл чашу, которая была выдолблена ещё древними людьми в огромном камне округлой формы, который стоял на двух других камнях меньшего размера. Когда Лешак забирался на камень, издалека казалось, что маленький домовёнок сидит на большой черепахе.   
На растущей луне, дед в чаше замачивал целебные травы и до захода солнца должен был из неё собрать весь настой – получалось литра три. Все целебные настои Дед Лешак обменивал на нужные ему вещи и продукты. Всегда спрашивал, для кого лекарство. Если оно было для ребёнка до двенадцати лет, то отдавал бесплатно. И ни за что не брал вознаграждение. Поясняя, что знахарь до него делал так же, и до того знахаря было так. А почему так принято, никто уже не знает, так было издревле.  И заветы нарушать негоже, «в них тайна есть, нам неподвластная»... 

– А вот и наша мамуля пришла с чистым взором младенца! «Пироги пекла – все ворота в тесте!»  –  улыбаясь, сказал Андрей,
– Ничего не в тесте! Я вчера допоздна выписывала имена, – сказала Таня, целуя Андрея и сына.
– Что за имена?
– У моей знакомой двойня, скоро рожать. Ждут девочку и мальчика. Запросили имена древне-русские – допоповские. Вот я и терзала вчера нашу библиотеку. Послушай, какая красота, – Таня достала из кармана халата блокнотик, – начнём с девочек:
Первуля, ну может быть и Вторуля, Семуха и так далее;
Говоруха и Лепетуха…
– Ну, это больше на прозвища похожи, – перебил Андрей.
– Эти да, но вот слушай дальше:
Лапушка;
Мила;
Забота;
Истома;
Бажена;
Варвара;
Рогнеда;
Дарья;
Забава;
Малуша;
Устина;
Прекраса;
Ярослава.
Если у нас будет дочь, назовём, или Милой, или Баженой, или Варварой. Итак, мальчики:
Велемудр;
Ждан;
Чаян;
Божен;
Милорад;
Боголюб;
Воин;
Светогор;
Светослав;
Ратибор;
Ратмир;
Тур;
Рус;
Русин;
Твердислав;
Мечимир;
Зай. Ну и смешные: Бычок, Томило, Тихое Лето, Бобр, Невер, Беспута и даже Пёсья Старость.
– Мне понравились «Тихое Лето» и «Бобр». А, мать, настругаем ещё?! – весело сказал Андрей, обнимая жену.
– Давай, я уже соскучилась по малютке… А вот подожди, тоже интересное вычитала у Лесного: «Всё высокочтимое и небесных богов славяне величали дедами: Дед Бескид, Дед Днестр, Дед Перун, Дед Ладо». Может и наш Дед Лешак, не просто так своё имя носит?
– С нашим дедом, кажется, проще. Говорят, что фамилия у него была «Лешаков».
– Лешак.., чёрт.., пирог! – вскрикнула Татьяна и метнулась в дом.

Глава из книги Р. Перина "МОЙ БОГ - СОЛНЦЕ!"