983. Хуторская чертовщина. Затянувшийся обед

                Савич ещё крутил ворот, поднимая из колодца ведро с водой, а Кирьян уводя за собой волов, всё пугливо оглядывался, ему да не было знать крутой норов этого хуторского мужика, не признававшего жалости даже к самому себе.
                Уже отойдя на вполне безопасное расстояние, вскипевшее возмущение Герасько выплеснулось наружу угрожающей обидой.
                В своё оправдание по случаю внезапной перемены в своих действиях, клятвенно заверял свидетеля случившейся перепалки у колодца, не будь у того смутьяна в руках нагана, ещё не известно, как повернулось бы дело дальше.
                Да ни за что на свете этой бандитской роже не набрать было воды в колодце, уж если Кирьян решил, то ни на какие уступки с ним не договориться.
               А так, конечно, приставил наган к пузу, тут уж деваться не куда, только и осталось, что идти на попятную.
                К тому же Кирьян Герасько никому не прощает своих обид, как – то всё собирался из приобретённой винтовки смастерить себе обрез, да всё руки не доходили, а вот теперь и повод появился.
                Вот тогда и посмотрит он на этого смельчака Назара, когда тому к брюху приставит ствол обреза, да заставит на коленях просить прощения.
                Ещё долго возмущался и гневался Кирьян, но в момент расставания с Грицько попросил того помалкивать о произошедшей стычки у колодца, заверяя, что это следует держать в тайне, иначе пойдут разговоры и их же самих обвинят в трусости.
               Попробуй объясни потом, что они вдвоём не могли одолеть одного, хорошенько наддав тому по харе.

                В тоже время Савич напоил своих коней, достал из колодца ещё ведро воды и оставил на срубе, как знак уважения тому, кто приведёт поить скотину после него.
                Хотя по давней традиции сохранности общего имущества ведро вещалось на ручку ворота, с накрученной верёвкой на деревянный барабан.
                Взяв за повод своих смирных коней, Назар повёл их обратно, с гадким чувством внутри всё думая и надо же было ему повстречаться именно с этим супостатом Герасько, хотя он знавал и других, подобных ему и откуда у таких людей столько ненавистной желчи внутри.
                И по какой причине в людях возникает такая лютая враждебность, кто и кому чего хочет доказать свою правоту и навязать свои условия.
              Да чему тут удивляться, когда свои хуторские и те меж собой живут как собаки, готовы удушить друг друга за кусок хлеба или обглоданной кости, а уж какими заносчивыми становятся, когда только замаячила перспектива получения самой малой должности. 
                Это скорее всего случается от собственной жажды властолюбия, пусть не значительной, но зато на целую шапку выше всех.
                На этих житейских рассуждениях Савич вдруг осознаёт, что он и сам подвержен этой заразе, хотя со своей стороны это смотрится с иного бока, где в первую очередь видится забота об общем благе.
                Да какое оно может быть общее, когда здесь явное преимущество личных интересов и собственного благополучия, в получении более жирного куска, брошенного щедрой рукой вышестоящим над ним хозяином.
                А чего отказываться, чего морду воротить, когда оно само идёт в твои руки, бери и пользуйся в своё удовольствие, да не забывай благодарить судьбу и своего благодетеля, чья щедрость есть признак твоего благополучия.
                С мудрёными мыслями в голове Савич добрёл до своей брички, где его ожидали временщики – пахари и дочь Надюшка с обедом, радостно улыбаясь приходу своего отца. 
                Разве это не приятное чувство, ощутить себя центром всеобщего внимания, когда искренне рады твоему приходу, а ещё намного приятнее уважительное отношение к твоей особе, не позволивших себе без твоего отсутствия приступить к поеданию обеда, когда запах вкусной пищи до одурения будоражит аппетиты, заставляя давиться слюной.
             Со свойственной строгостью, Савич, подводя к бричке лошадей, нахмурив брови и напустив важности на своём лице, для порядка так полагается, чтоб не случилось обычного панибратства, принимая своего работодателя за родственника или закадычного друга, обращаясь к дочери, сказал:
-Надюшка, давай уже накрывай на стол.
-Раскладывай чего там принесла поесть.
- А я лошадям овса задам, пусть тоже вместе с нами поедят.
-А уж потом и я к вам присяду.
                Вот она хозяйская жилка, с начала сделай главное, о лошадях позаботься, а уже опосля за всё остальное принимайся.
                В любом деле лошадь не заменимая тягловая сила, как к ней будешь относиться, так она и ответит взаимностью.
               Вынув сено и высыпав в передок брички овёс из мешка, Назар тут же прикрикнул на Чубарого:
- Ах ты гнида цыганская, куда свою морду суёшь!
-У самого столько же, нет ему надо ухватить чужого, вдруг у Серка вкуснее.
- Да из одного мешка насыпал вам, ешьте да сил набирайтесь.
              После чего сняв с себя старенький бешмет, свернул его таким образом, чтоб наган оказался внутри и по случайности не выпал, положил в бричку отодвинув у борта тулуп, туда же определил и головной убор.
              После чего обратился с просьбой к Алексееву внуку:
-Вовка, ну - ка слей мне воды на руки.
-Как ни как обедать будем.
                Володька рад услужить дядьке Назару, ему тоже хотелось быть вот таким же властным, чтоб все не только уважали, но и побаивались, иной раз его грубый окрик, по хлестче плети сечёт, в раз присмиреешь.
                Назар в удовольствие вымыл руки, достал из кармана подобие носового платка, только большего размера, вытер руки и подходя к накрытому столу, разложенного на соломе, опять же для порядка спросил:
- Ну, показывай Надюшка отцу, где ему присесть.
                Понятное дело, что хозяину положено занять почётное место в красном углу, в данном случае ему было предложено присесть на хомут, как половецкому хану при своей юрте.
                Присев на край хомута, что намного удобнее, чем ютиться на земле, Назар окинул своим зорким взглядом выставленную еду, оценив её как вполне съедобную и утвердительно вкусную.

                Зелёный борщец с молодой крапивой, только – только пробившийся из земли и щавелем, а также с большим количеством мятой картошки и дюжины куриных яиц, заправленный густой сметаной, где поверх всего плавали кусочки сала.
                Любимая Назаром пшённая каша с толчённым салом, томившаяся не один час в печке, к которой полагалась бутыль с молоком.
                Ну и как такой стол может обойтись без хлеба собственной выпечки, почитай на каждого едока по меньшей мере фунта по полтора выйдет.
               Дочка было собралась налить отцу борща в отдельную чашку, которую специально принесла для него, но Назар сказал своё веское и убедительное слово:
-Надюшка оставь эту затею.
- Будем есть из одной большой чашки.
-Вместе работаем, вместе и черпать будем из одной посудины.
- Нечего тут барские замашки устраивать.
                Как тут было не зауважать такого хозяина, которые не брезгует есть вместе с работниками, в знак благодарности Алексей с Николаем закивали головами, а пацанам этого ещё не понять, слишком молоды, чтоб оценить этот благородный поступок.
              Савич, выбрав себе деревянную ложку, глянул на остальных, да и говорит:
-А вы чего сидите?
-Кого дожидаетесь?
- Разбирай ложки, бери хлеб, да принимайся за еду.
                Хлеб и ложки взять – то взяли, да разве кто посмеет раньше Назара осмелиться сунуться в чашку с борщом, такой наглости никто себе позволить не сможет, хуторской этикет не позволяет пойти на такое нарушение.
                Назар, как опытный артист по ходу действа, выдержав определённую паузу, согласно правилу приличия, по благодарил господа за посланную им пищу, сунул свою ложку в чашку, зачерпнул борща, подставляя снизу кусок хлеба поднёс ко рту, опрокинул содержимое ложки в себя и с аппетитом жуя кивнул головой, давая полное согласие на принятие всеми пищи.
                Кто хорошо работает, у того с аппетитом не бывает проблем, а если подобное случается, то такого работника на долго не хватит, такого хворь загнёт и скрутит недуг.
                Савич ел не спеша, а куда ему было торопиться, до той поры пока кони не поедят овса и не закусят сеном, набравшись сил, ему только и остаётся, как посматривать, кто и как уплетает его продукты. 
                А каждый съеденный продукт должен быть отработан в полной мере, иначе какой смыл тратится впустую, набивая непонятно для чего чужое брюхо.
                Прозорливый глаз Назара подметил одно забавное наблюдение, поглядывая на внука Николая, отметил способность Василька быстро работать челюстями, да и шнырять ложкой в чашку чаще других.
                Вон он уже заглотил второй кусок хлеба, когда все остальные только по второму куску доедали.
                А ничего в этом удивительного не было, в большой и голодающей семье, кто быстрее всех умеет работать челюстями всегда останется сытнее остальных, эту науку очень быстро освоил Васятка, не желая оставаться на голодном пайке с пустым желудком.
                Вот и здесь старается малец не упустить важный момент, уж если наесться, то от пуза, всего и сразу.
                А вот Назар сравнил Васятку со своим Чубарым, было в их поведении, что – то общее, уж очень они походили друг на друга даже в окрасе рыжих волос и в особенности обилия конопушек под глазами.
             Но самое большое сходство у них было по отношению к еде, всё внимание сосредоточено там, где можно было чего – то взять и тут же съесть.
               Володька в этот вопросе полное отличие от Василька, его внимание и шустрые взгляды живо бегали с одного объекта на другой, успевал он и зачерпнуть ложкой борща, откусить хлеба и удовольствием жуя, поглядывать на остальных.
                Оба деда, Алексей и Николай ели степенно в полном молчании, при этом держа ровно спину, где – то подражая Назару в его не торопливых действиях, придавая обеду вид праздного события.
                А оно, если разобраться, так и было, вон тому свидетельство четыре запаханных полоски земли, одна из которых, распухлась в ширь.
                Если чего и не доставало по такому случаю на столе, так это по доброй чашке крепкого сиводрала, но как видим Назар подходил к вопросу пахоты с большой серьёзностью, объявив полнейший запрет пития спиртного, как главного нарушителя трудовой дисциплины.
                Где выпита одна чарка, там захочется и по второй, а хуторской мужик, имеющий слабость к таким вещам, не может ограничиться малым количеством по причине отсутствия своих возможностей противостоять магнитной силе алкоголя.
                Итог может оказаться плачевным по отношению к будущему урожаю, в виду упущения пахотных сроков.
                Но не стоит отчаиваться раньше времени, из заверений того же Савича, следовало обещание, что с окончанием сева будет выставлено не ограниченное количество спиртного не менее, чем четвертной бутыли, а если Назар обещал, то своё обещание обязательно выполнит, иначе его хозяйскому слову будет грош цена.

                На счёт убойной кормёжки своих пахарей, для которых такое щедрое питание оказалось, что манна небесная в последний день пасхального поста, Савичем не считалось как доброе подношение.
                Его прижимистая натура рассчитывала, что каждая съеденная крошка пахарями будет отработана с лихвой и к тому же при расчёте выполненных работ в обязательном порядке будет вычтена.
                Так что, глядя с какой быстротой поглощаются его продукты, а стол заметно пустеет, особо не расстраивался, а чего ему было расстраиваться, когда все его затраты окупятся с лихвой принеся заметную прибыль, на том и держится весь хозяйский расчёт.
                Ведь какой тогда смысл в том, чтобы посеять мешок того же овса и получить в итоге то же количество, при всём этом затратив колоссальный труд, употребив массу калорий.
                В правильно организованном хозяйстве всё должно приносить доходную часть, не зависимо от своей материальной принадлежности, куры должны нести яйца, а телега перевозить грузы.
                И пока Назарово сознание прогуливалось в переплетениях конкретных мыслей, выискивая очередные выгоды, мелькающие ложки пахарей шкрябали по дну большой общей чашки, выгребая остатки пшённой каши с молоком.
                Давненько Назару не приходилось видеть такого активного поедания пищи и удивительное дело, куда могло уместиться такое количество съеденных продуктов.
               Но то, что уже съедено, назад не вернуть, как и не вернуть вчерашний день, хотя большие сожаления по такому поводу имелись.
                Из всего обеда, принесённого Надюшкой, осталось всего не сколько кусков хлеба, да и те оказались из Назаровой доли.
                Савич, поглядывая на порожнюю посуду было подумал, как бы теперь у его пахарей не случилось несварение желудков, хотя его давний опыт подсказывал, что у вечно не доедающих индивидуумов на сколько крепко пищеварение, подсунь им горсть гвоздей и те переварятся бесследно.
                Но нечего печалиться по пустякам, после хорошего обеда не грех и табачком угоститься, Назар положив в общую чашку свою ложку и потирая ладони, произнёс:
-А не подымить ли нам табачком, а? 
-Для этого и время самое подходящее.
- Володей ну -ка подай мешочек из брички, закурим по цигарке.
-А ты Надюшка оставь чашку с ложками, чего их таскать туда – сюда.
-Они и здесь полежат, ничего с ними не случиться.
                Беря из рук Володьки мешочек с махоркой, Назар поставил его у своих ног, да и говорит:
- А вы мальцы молоко из бутыля допейте, опорожните содержимое.
- Ещё придёт ваше время табачищем травиться.
- А мы старики по цигарке скрутив, да в удовольствие выкурим.
                Надюшка сложив пустую посуду в вёдра, подцепила их на коромысло, да и положив на плечо, придерживая одной рукой, спросила отца:
-Папашка, а как на счёт ужина?
- Сами приедете или мне его в поле принести?
                Неожиданно заданный вопрос дочкой, поставил Савича в лёгкий ступор, он даже прекратил скручивать цигарку, призадумавшись наморщив свой лоб, а затем почесав подбородок, неопределённо сказав:
-Да как – то я об этом ещё не думал.
-Оно бы не хотелось гонять лошадей туда да обратно, да и ночевать в поле боязно.
- Много в нынешний год лихого народа развелось, шастают по ночам, людям покою не дают, как бы из – за них не пострадать.
- Надо бы дойти до двоедворцев, да с ними переговорить, сообща оно как – то безопасней.
-Ты вот что, иди до дома, если что, вон Володьку пришлю, а нет, там сам заявлюсь. 
                Получив распоряжение от отца, Надюшка вышла к дороге и стройной походкой, не давая вёдрам раскачиваться на коромысле направилась в обратный путь. 
                А Назар, докрутив цигарку и подкурив от поднесённого Николаем огнива, покуривая крепкую махорку, завёл разговор.
-Помниться в былые времена от пахоты и до окончания посева, а тем более в жатву, в поле дневали и ночевали, а всё потому, что было спокойно.
-Люди были совестливые и на чужое не зарились, а тепереча не те времена, только и гляди чтоб из под собственного зада ничего не уволокли, а то и того хуже, последнее отберут и ещё должен останешься.
-И не говори Назар Лександрович,
                решил поддержать разговор Николай,
- не стало у людей стыда.
- Готовы последнее отобрать.
                Савич выпуская струю табачного дыма, кивнул головой, вроде как соглашаясь, а сам подумал:
                «Эка куда ты загнул вечный голодранец Николашка.
                Да в лучшие годы сидел ты в долгах, как царь в шелках.
                По сути дела, даже портки на тебе и те не твоя собственность.
                По записям в долговой книге, а она где – то ещё существует, по всей вероятности у самой помещицы, ты ж по ней гол как сокол, обездоленный до последней нитки.
                Так ещё сколько числиться там не уплаченных долгов, в пору по миру пойти.
                Да пришлые Советы было аннулировали всё подчистую, дав не большую передышку, а ведь вскоре всё возвернётся обратно, вот тогда завоешь чисто волк в чистом поле.
                И быть тебе рабом неприкаянным без всякой надежды на свободную жизнь. 
                Та же участь ожидает и Алексея, со всем их потомством до самого издоха».
                Но ничего этого Назар не сказал в слух, да и зачем ему напоминать об этом, придёт время и всё расставит по своим местам, согласно жизненного положения.
                Для него сейчас важнее бодрость духа и желание пахарей помочь ему в нелёгкой страде по вспашке земли.
                А что там будет далее, покажут дальнейшие события, есть большая вероятность использовать их и далее, пообещав оплату и сытную еду.

25 – 26 октябрь 2022г.