Эх, Сашка, Сашка!

Сашка с голубыми очами да золотыми кудрями походил на англосакса. Мы проучились с ним  в медицинском институте  на  одном факультете  два года, но в разных  группах. И вот, сессия позади, а  впереди - летняя медсестринская практика. И мы с ним в качестве стажёров  оказались в Бендерской  городской больнице. Всего   приехало  нас  десять человек. Поселились  в специально отведенном  для  практикантов  здании на территории  клиники. О  Сашке мы знали, что  он староста  группы  и  круглый отличник.

Нам, практикантам, вменялось в обязанность  по утрам  измерять  больным  артериальное давление, температуру,  пульс, сопровождать  их в лабораторию,  рентгенологический кабинет, на физиопроцедуры и  следить  за выполнением  ими  врачебных назначений.

Во время обеда в столовой  для  персонала  мы, завтрашние  медики,  обсуждали нашу  работу  и  обменивались впечатлениями. Сашка довольно ответственно подходил к  толкованию  показателей  обследования  пациентов, на первый взгляд, ничего не значащих, но, на самом деле,  оказавшихся важными. Объяснил, как надо правильно регистрировать давление, как подготовить градусник, как принимать таблетки, как должен себя вести больной после различных процедур. На нашем фоне он казался более взрослым и более  серьёзным. Но только днём. Когда же наступал вечер, Сашка, перевоплащаясь  в  бонвиана,  надевал  рубашку ярко-розового цвета, брюки клёш, обувал начищенные до  зеркального  блеска  штиблеты и  отправлялся на дискотеку. Мы же, юноши и девушки, подобные заведения обходили стороной.
Всё-таки  будущие эскулапы  не должны вести себя,  как  обычные люди.  Город  небольшой, мы -то  у всех на виду и  обязаны блюсти себя, будто  уже взрослые и  серьёзные. А вот Сашка не имел никаких комплексов. Он, солнечный мальчик, брал от жизни всё, не обращая внимания ни на кого и ни на что.

Однажды мы с девчонками,   возвращаясь из кинотеатра,  проходили   мимо танцплощадки. Копну рыжевато - золотых кудряшек и яркую рубашку  заприметили издалека. Наш Александр,  подпрыгивая  выше других и яростно размахивая руками в такт громкой музыке, отплясывал в кругу, образованном раступившейся толпой. Все остальные, казалось, просто подтанцовывали рядом. Ему, чувствовалось,  нравилось  веселиться и быть в центре внимания.

...Играй, играй, гармонь... Ведь  никто не ведает, что впереди...  Бери от жизни  сегодня всё. Откуда ему  знать, что  натянутая  тетива  арбалета  уже отпущена,  и стрела с  ядовитым наконечником летит в его сторону? Если бы отсрочить тот судьбоносный  момент...
А пока он предавался радостям бытия.

***

На  восьмой день стажировки  в  уютном приднестровском  городке  Сашку  вызвали телеграммой  домой.  Он отпросился и уехал. А через неделю, вернувшись совершенно изменившимся, предстал перед нашим куратором с невероятным известием.

***

В середине тридцатых  годов прошлого столетия в  захудалой  деревушке, находящейся  на территории Румынского Королевства, появилась  немецкая группа  специалистов, исследующих  местность на  предмет  наличия редкоземельных металлов. Один из  расквартированных  в доме Сашиных  родных  влюбился в хозяйскую дочь,  молодую сельчанку,-  теперешнюю  бабушку  Александра. Случились у них отношения. Командировка недрокопателя  через пару - тройку  месяцев  закончилась  и  влюблённным надлежало расстаться. Но  германец намеревался приехать, жениться и увезти румыночку  к берегам холодного Балтийского  моря.


То было время, когда не так давно к власти в Германии пришла национал- социалистическая партия, возглавляемая Гитлером, а  через два года  вступили в силу: "Закон о гражданине  Рейха" и "Закон об охране немецкой крови и немецкой чести", принятые по инициативе Адольфа Гитлера в  1935 году на съезде Национал-социалистической партии в Нюрнберге. В силу создавшегося положения,  чистокровный  немец  Гюнтер фон Л###ц  не мог и не имел права жениться на неарийке.

Итак, геологоразведчик, уехав, постарался,  во избежание неприятностей,  забыть  о  невесте. А жизнь, порой совершенно непредсказуемая, частенько   подшучивает довольно зло над теми, кто  хоть раз смалодушничал.

...Возлюбленной  он не напишет, за  ней не вернётся и, соответственно,  не  узнает, что там, где он искал  залежи  драгоценностей, после его отъезда на свет  появился  ребёнок. Он  так и не  заведёт семью.  Но, спустя более сорока лет, возможно, предвидя близкую кончину,  составит завещание в пользу  брошенной им в далёкой молодости  девушки,  приложив для достоверности  топографическую  карту села с указанием  дома, в котором обитала  зазноба.

***

В 40-ом году, согласно пакту Риббентропа - Молотова, часть тогдашней Румынии, где как раз проживала несостоявшаяся супруга Гюнтера фон Л###ца, отошла Советской Молдавии, отделённой от цивилизованного мира Железным занавесом. Дочь немецкого подданного  не ведала, кто её родитель. В метрике напротив  слова "отец" стоял  прочерк. А на вопрос о нём  ей отвечали, что, дескать, не успели взрослые оформить отношения, а потом началась война, и батько пропал без вести. У многих так и было.

Александр слыхом не слыхал, что отец  его матери немец. Так и застало его семью врасплох известие о несметном богатстве, даруемом сгинувшим ухажёром бабушки. Старушка  из-за немощности отказалась от юридической волокиты с оформлением наследства, перепоручив сие  занятие внуку.

В  заранее  оговоренные  день и час к Сашиному дому подъехал чёрный лимузин и в сопровождении мрачноватого господина  паренька  этапировали самолётом  в  Первопрестольную. Далее: аэропорт  Внуково, гостиница "Метрополь", беседа в КГБ, где одновременно надлежало  каяться, что никаких связей его семьи с Западом нет и не было, но и подтвердить, что в нём течёт арийская кровь, и именно его  бабуля имела отношения с чужестранцем. Он путался, не зная, как правильно надо ответить. Но факты  вещь упрямая. Карта местности, приложенная к завещанию вкупе с именами прабабушки и прадедушки, у которых  снимал жильё
соблазнитель  их  дщери,
указывали на то, что Сашка  отпрыск немецкого бюргера.

После дознавательной беседы  в серьёзном заведении, Сашеньку  ввели в курс дела. Отто фон Л###ц, его дед, - учёный с мировым именем, перед смертью оставил наследство, исчисляемое  двумя  миллионами. После вычитания налогов в Германии и СССР, Сашенька наследует чуть больше  миллиона немецких марок.
Что за зверь  такой немецкая марка, он
 понятия не имел. Сопровождающий  из Молдавии  разъяснил, что получит наследник деньги не в валюте, а в чеках, на которые в специальном магазине можно приобрести всё, что душа пожелает.

Став обладателем  книжечки с чеками,  потомок  немецкого рода Л###ц  с эскортом  отправился в спецмагазин, предназначенный для держателей  инвалютных рублей. На входе  их  остановил милиционер - охранник. С пристрастием оглядев Сашу, потребовал документы. Тот с гордостью предъявил  имеющиеся реквизиты и, получив  одобрение,  в момент оказался  на другой планете.

- Ну, Александр Васильевич, определяйтесь, что вам надо, - промолвил молдавский гебист, заводя  студента в гастрономический отдел, украшенный гирляндами  подвешенных  к потолку  батонов  различных по величине и форме колбас, сетками с жёлтыми кругами сыра, красующимися  на полках  металлическими банками со всевозможной снедью, коробками со сладостями, фигурными бутылками с алкогольными напитками, сигаретами, чаями, кофе в ярких упаковках. К увиденному  студент  не проявил  интереса.

- Что, браток, икры с крабами не хочешь  отведать? - спросил удивлённо  чекист.

- Да, я не знаю, что это. Мне по душе простая деревенская еда, Спасибо, не хочу.

Далее  они перешли  в отсек с мужской одеждой. На Александра смотрели восхитительные батники с заклёпками,  светло - голубые джинсы, спортивные костюмы, мягкая обувь. Ну, тут  потомок  саксов и кельтов  затоварился  от души. А в отделе техники приобрёл музыкальный центр.


Его предупредили, что крупные вещи такие как: машина, квартира, мебель, холодильник, гараж  можно  приобрести хоть сегодня. Остальная сумма ему будет выплачиваться в размере 200 чеков  ежемесячно. Крупногабаритные  или ценные предметы можно приобретать без ограничения, но перепродавать запрещено.

Навьюченные пакетами, мужчины  вышли на улицу и сели на лавочке  передохнуть. Сашка расплакался.

- Мы так тяжело живём. Отец  отказался от меня сразу после    рождения, сказав, будто я нагулянный потому,  как белобрысый, а мама и он  -  смуглые и темноволосые. А уже, когда раскрылась связь с немцем, бабушка призналась, что я дедова копия. Он тоже был светленьким.
Когда мне исполнилось 15 лет,  я пришёл  к  отцу. Он живёт в соседней деревне. В браке, дети есть. И словно  блудную  собаку, прогнал меня со двора. Не его я! Интересно, сейчас, когда узнает про немецкого  деда, как отнесётся ко мне?
Знаете, я для того, чтобы купить маме пальто и сапожки, в прошлом году ездил шабашничать на целину. Одел и маму, и бабушку. Давайте завтра ещё раз придём в магазин и купим что-то для них.

***

Сашка, будучи открытым человеком, изложил  во всеуслышание  свою  одиссею (выше описанную), добавив в конце, что  решил порвать с медициной. Вот прямо сейчас.Не для него оное  занятие. Якшаться с больными и несчастными не хочет. Душа просит веселья и праздника. А средств для этого хватит надолго! Молодость уйдёт и никогда не вернётся. Поэтому не стоит упускать такую  возможность.

Преподавательница, отвечавшая за практику, услышав о Сашкином  намерении, расстроилась и принялась его уговаривать не совершать опрометчивые   поступки.

- Ты занял  место другого, мечтавшего  стать врачом, но не сумевшего набрать нужное количество баллов. Смешно - выдержать  конкурс и, проучившись два самых тяжёлых года, останавливаться на полпути. Это и не мудро  Деньги сегодня есть, а завтра могут и не быть! Даже твой миллион. В 1917 году люди  теряли заводы, железные дороги, состояния. Кто мог предвидеть революцию? Надеяться можно только на  знания и умения. А деньги  ненадёжный оплот для путешествия по жизни. Дай мне телефон мамы,  я с ней переговорю, -  попросила Елена Игнатьевна.
- Причём здесь мама? Я давно сам всё решаю за себя. И какой телефон в деревне? Ха-ха ха! Не вижу смысла оставаться в медицине, -- дерзко ответил он.

- Саша, во всём  должно быть рациональное зерно. И оно непременно появится со сказанным первым выздоровевшим пациентом. Врачевание - это магия. И то, что  от тебя зависит здоровье людей, придаст твоему существованию особый смысл. И в конце рабочего дня как бы ты ни устал, наутро побежишь в клинику, чтобы услышать вновь и вновь слова благодарности  исцелённых. Какое счастье быть нужным кому-то, иметь возможность применять свои знания! Мы пришли на этот свет не только потреблять, но и отдавать. Вот в  чём предназначение человека.

- Нет, нет и нет! Красивые фразы, но  это всё не для меня. Бывайте.

- Так куда ты, на ночь глядя?

- Я на остановке возьму такси. До дома ехать километров двести. Ерунда.

И он ушёл прочь, в другую стихию, не забрав  вещи. Эх, Сашка, Сашка, ты предал всё: и наше  медицинское братство, и  рубашку ярко - розового цвета, и затёртый чемоданчик, которому места в твоём новом мироустройстве уже нет. Для тебя мы кучка нищебродов, которые проведут свой век  с больными и  несчастными.

***

Первого сентября, к  началу  занятий, как и следовало ожидать, Сашка не явился. Нас, студентов, тут же  отправили  убирать  виноград на юг республики. Сбор осеннего урожая молодёжь  любит. Это: жизнь на полевом стане,  беспрестанное веселье, натуральная  еда, песни под гитару у костра, и, по большому счету, продолжение лета. Многое, многое, дружище Сашка, ты потерял!

Его имя не стало притчей во языцех. Он исчез и о нём забыли. Совсем.
А вот, спустя полгода, за несколько дней до Нового года, мы с ним пересеклись в центре города. Я его поначалу не узнала. Настоящий  фон барон! В  дублёнке, высоких сапогах, как у гусара, с вывернутым наружу  мехом,  пыжиковой шапке, сдвинутой на  затылок, он смотрелся вальяжным и беззаботным.

- Саша, привет! - обрадованно воскликнула я.

- Привет, если не шутишь! Что, всё грызешь науку?

- Ну, да! А ты чем занимаешься?

-  Как ты знаешь, с институтом  завязал. Учиться семь лет и в итоге получать 130 рублей. И ещё ночные дежурства.Кому это нужно? Дисциплина, как в армии. Нетушки, ищите дураков. Возможно, летом буду поступать в университет. На иняз. Стану переводчиком. А пока  отправляюсь в путешествие.

Да, Сашка жил явно в другом измерении. Он протянул мне  узенькую  книжечку с изображением  огромного корабля  на обложке. Раскрыв её,  моему взору представились  фотографии кают, ресторана с улыбающимися официантами в униформе, теннисного и биллиардного столиков.

- Завтра к вечеру отбытие  из Одессы, - добавил он. -  Круиз по Чёрному морю. С заходом в Севастополь,  Ялту, Сочи, Гагры, Сухими. Ночью плывем, днём - экскурсии  по  городам.  Недельный  вояж.  Кстати, не хочешь? У меня каюта  люкс из двух  комнат. Я серьёзно. А то мне скучно одному.

- Спасибо. Я бы с удовольствием. Да сессия на носу. 31  декабря учимся. Лишь первого января отдыхаем.  А 2-го уже зачёт по гистологии.  Потом по химии. А дальше экзамены. Только в феврале каникулы будут.

- Ой, зачем так серьёзно относиться к занятиям? Перенеси экзамены на другое время.

- Саша, ты, смотрю, витаёшь в облаках. У меня нет веского повода  менять даты.

- Так можно найти уважительную причину! Скорее, не хочешь.

- Или так. У каждого своя дорога.

- Это точно. Я купил квартиру ещё летом. На набережной. Если будет желание, могла бы заглянуть. Музыка бесподобная. Из еды всякая всячина!  Вот адрес, - при этих словах он нацарапал на оборотной стороне использованного автобусного  билета номер дома и телефон.

- Спасибо, если буду в тех краях, то навещу. Приятного  Нового года!

 
Разговор  с  Сашкой   оставил  на долгое время  горьковатый  осадок. Потому как человек выпал из колеи,  но  изображает  себя  поймавшим Жар-птицу. Как известно, наслаждения имеют свойство  приедаться. А взамен подкатывает изнуряющая душу тоска, от которой спасения нет.

Я представила встречу Нового года. Это торжество  обычно отмечается в кругу  близких.  Мы, студенты, как правило,  собираемся в нашем институтском клубе, расположенном в здании бывшей церкви. Он так уютен и так любим всеми! Арочные окна с разноцветными витражами, пол, выложенный мозаикой, высокие своды  потолка  создают непередаваемое  ощущение святости. Курсанты   приходят сюда в канун праздников. Играет наш институтский оркестр, выступают певцы, чтецы, акробаты. Потом танцы. И в нас вселяется уверенность в  сопричастности к  тем, кому свыше предназначено  спасать  людские  жизни. Мы там заводим друзей, с которыми поддерживаем отношения в последующем, очень  важные в медицине. Ибо нередко  встречаются   больные, которым необходима  консультация  извне или принципиально новый взгляд на состояние пациента. А Сашка нашему сообществу предпочёл компанию совершенно чужих людей.

***

Прошли годы. Учёба в институте завершилась, и вчерашние студенты медицинского института,  став обладателями дипломов,  ушли в народ помогать страждущим   преодолевать  недуги.

Встречаясь с однокурсниками на пяти - десяти - пятнадцати - и далее - летие со дня окончания вуза, ни разу ни один из нас не обмолвился о Сашке. Почему-то. Видимо, не запомнился. Да, учился на "отлично". Так половине курса выплачивали  повышенную стипендию. Был старостой. На потоке старост, комсоргов и профоргов  немерено. Симпатичный. Так все поголовно в юности - молодости красавцы писаные. Ах, да, миллион же ему нежданно - негаданно свалился на голову.  Но деньги никогда не были в приоритете у врачей. Ой, предвижу  возмущённый ропот: дескать, врачи -рвачи.

 Дорогие мои читатели, любители маммоны  не  пойдут  в медицину.  "Белые халаты" предназначены для людей  с горящими сердцами. Что движет работниками "скорой помощи", обслуживающих больных сутками напролёт? Какие  деньги могут возместить бессонные ночи? А ведь от медиков зависит жизнь людей. И они вызволяют и вызволяют попавших в беду. Работа доктора подобна наркотику. Он спас одного, второго, третьего. И волей - неволей становится зависимым от того состояния - момента, когда врач походит на царя, коему позволено решать чужую  судьбу. Знания  вкупе  с  непогрешимой  уверенностью  в них,  чутьё не подводят его. И вот уже тянет спасать кого-то. Он поднимается на высокие этажи пешком (по причине неработающего лифта), зверски устаёт и, еле  дождавшись окончания смены, с трудом  добирается до постели, частенько  не раздевшись. Но, восстановившись, с радостью бежит на работу. Перед служителями неотложной помощи мы все должны снимать шляпы и низко кланяться.

Дальше  по сложности работы следуют  хирурги и анестезиологи-реаниматологи. Какие деньги  могут вернуть здоровье  ангелам в белых халатах, часами простаивающих в застывшей  позе на цементом полу операционной? А участковые, обходящие  квартиры, рискующие заразиться от больных?  Фтизиатры, онкологи, дерматологи, лоры и прочие - тоже не работают в стерильных условиях. Все медики любого профиля -- бойцы  фронта, подвергающие себя опасности. Причём, находящиеся на передовой. Да, попадаются хапуги среди нашего брата. Но они, хапуги, в меньшинстве. Не забывайте, совсем крохотная ложечка дёгтя портит огромную бочку мёда. Поэтому  к наследнику огромного богатства никто из наших сокурсников не проявил интереса.

***

Спустя немало лет после встречи с Сашкой, на консультацию ко мне явилась  пациентка. У неё развилось  депрессивные состояние  после кражи  роз в палисаднике  у  дома.  Обиднее всего, что в течение трёх  лет она ухаживала за ними; в холодное время, дабы не  примёрзли,  укутывала  их мешковиной, а  корни  защищала насыпью  из   еловых веток и  соломы. Обрезала  и поливала их, родимых;  удобряла  землю, на которой те росли. А летом наслаждалась их цветением  и ароматом. Но однажды, выйдя на балкон, увидела пустые лунки  от выкопанных кустов. Пережить такое оказалась  не в силах. Вот уже месяц, как  это произошло, а она не могла  успокоиться. Доконали бессонница, тревоги, плохое настроение  и  сердцебиение. Я ей назначила лечение, и мы распрощались.

Через  две недели она  заглянула вновь, чтобы отчитаться о              самочувствии.  Таблетки и микстура  ей помогли. Но я посоветовала  резко не прекращать приём медикаментов, а уменьшить дозу и продолжить. Она, поблагодарив,  сказала, что  всё поправимо. Осенью купит новые саженцы любимых цветов. А вот бывают в жизни ситуации и похуже  и давай мне рассказывать про  знакомого, жившего  с ней в одном подъезде. Батюшки, речь шла о моём  сокурснике,  незабвенном  Сашке!

 -- Так вот, - начала она своё повествование. -  Некий молодой человек весьма приятной наружности въехал в дом почти одновременно с нами. Обставил  жилище по последнему слову моды. Всё импортное. Мы с ним  почти не общались. Дом кооперативный. Все  жильцы площадь  купили за свои кровные, заработанные. А он, лоботряс,  наследство  получил от немецкого деда. Нам бы всем по такому богатому родственнику!  Дурака валял. Не работал. Вечно компании у него собирались. В общем, дни свои  бездумно прожигал. И так длилось  много лет. Однажды вечером пошла  мусор вынести. И  заметила  в углу коридора  силуэт лежащего человека. Подошла. 

Распознала, стало быть, соседа. Он спал. Я его растормошила и  хотела помочь  добраться до  порога его жилья. Он отказался, пробормотав, что  в  его дверь  врезан  новый замок, а  квартира опечатана.  Не оставлять же  его  на лестничной площадке. Мужа позвала и мы, подняв его, довели до нашей квартиры. Спать уложили на кухне.
Да, вот это неприятности! Не приведи Господь!

Ни свет  ни заря  нежеланный  гость   оклимался.  Потому, как день выдался субботним, никто из домашних  никуда не спешил.  Бедолага после  наших  с мужем распросов поведал о  злоключениях, свалившихся  на  голову.  Он, окончанив школу, поступил  в медицинский  институт. Два года проучился и бросил. Его жизнь нарушил  отголосок бабушкиной связи с  залётным  хлопцем из Германии.  Спустя много - премного лет, немец,  бабушкин друг,  проживший  свой век  бобылем,  не имевший наследников, всё  движимое - недвижимое имущество   отписал ей. А сумма немыслимая. В переводе на советские рубли - почти миллион с четвертью. И за наследством надобно отправляться  в Москву. Старушка, ясное дело, заниматься этим вопросом  не  могла  и   переоформила  документы  на  единственного внука, который  и направил  стопы  в  Белокаменную.  Сопровождал его  офицер  КГБ.  Последний зачем-то  посоветовал  студенту оставить занятие медициной  и  выучиться на  переводчика. Мол, будет   ездить по заграницам,  делегации  сопровождать, в  фешенебельных отелях ночевать,  в ресторанах обедать и  ужинать, со знаменитостями  якшаться.  В противном случае что его ждёт? Незавидная участь  -- топтаться  среди  хворых,  безрадостных субъектов,  охающих да ахающих.

"У тебя  есть выбор, - менторским тоном вещал служивый. -  Или пройти по жизни  с триумфом и  высоко поднятой головой,  или  провести отпущенное тебе  время в больничных застенках".

И удалось же ему, каналье, замутить   недорослю мозги. Вообразил  юнец  жизнь совершенно   необычную,  для простых смертных недосягаемую, какую на экранах  только видел. От  медицины  его в момент отворотило и стал грезить о другом. Ушёл из института. Купил себе всё, что мог: и квартиру, и мебель, и технику. О мечте  стать уважаемым человеком в родном  посёлке  забыл начисто.
А ведь с детства равнялся на бадю Иона, как его все именовали, -  старенького деревенского фельдшера, опрятно одетого, не расстающегося ни днём, ни ночью  с  чемоданчиком, откуда  извлекал  порошки,  мази и настойки в стеклянных пузырьках.  Снадобья готовил  из трав, собираемых  в определённые дни лунного  календаря, и обладали  те  исцеляющим действием. По тем временам, более уважаемого человека, чем местный  шаман,  деревня  не ведала.  И стар, и мал при встрече  кланялись ему  в пояс. В отличие от  председателей  колхоза  или сельсовета, часто меняющихся,   бадя Ион  бессменно служил людям.   Когда прознал сельский лекарь, что земляк поступил в медицинский институт, пообещал тому передать  тайны  знахарства. 

И бадя Ион не преминул навестить будущего доктора  сразу после  возвращения того из Москвы. Принёс  он,  сердечный,   холщёвые мешочки, коробку с  бутылочками и ступку с пестиком.  А также старенькую тетрадку  с  записанными в ней  рецептами. И сказал: "Вот моё наследство тебе. Оно ценнее любых денег. Жизнь длинна и изменчива. Никто  не  может ничего угадать  наперёд. А вот знания спасут тебя от многих бед. Ни в каком обществе не пропадёшь, владея ими.  Секреты, переданные из рук в руки, полученные в результате собственного опыта, дорогого стоят".

- Извини, бадя Ион, я  распрощался с медициной. Ищи себе другого преемника.  У меня уже  интересы не те.

Седовласый  целитель не  стал переубеждать  отступника,  лишь пожелал долгого здравия  и  был таков. А молодец  потом, спустя годы, не раз  пожалеет  об утраченной возможности постичь науку траволечением. 

- Ну, а далее, - повествовал сосед, уже  бывший. -- Не успел оглянуться,  загремел весной в армию - долг Родине отдавать. Но мечту  стать переводчиком всё же  лелеял. Корпел над французским - в школе-то  его учил; взялся за испанский, который  он лёгко мне давался, так как схож с моим родным - молдавским.  Через два года, демобилизовавшись, отправился в Москву. Не поступил. Слишком много претендентов  на этот факультет приехало
 судьбу испытывать. Годом позже  -- то  же  самое. И забил я на  желание  стать переводчиком. Уже 25 стукнуло. То есть,  что  я, переросток,  сяду за одну  парту  с  желторотыми выпускниками школ?  Но и работать не  хотел. Ведь люди получают специальность и трудятся ради того, чтобы приобрести квартиру и всякие  блага. А у меня всё это было. Зачем мне напрягать себя? Денег хватит на несколько жизней. Ну, и стал я пить да гулять. Объездил все известные курорты, побывал на фестивалях, чемпионатах, перепробовал много разнообразной еды. Все  удовольствия вкусил. А  аппаратчик, что сопровождал меня в Третий Рим, как же, не забывал обо мне. Пару раз в году  наведывался. С просьбами: то  французские духи, то обувь женскую, то блузку, то сумку возьми  ему в "Берёзке". Никогда он не расплачивался, но  при этом всегда напоминал, что, если бы не он, точнее, его опека, я бы вряд ли назад вернулся невредимым. Тут произошёл развал СССР. Мои инвалютные рубли превратились в деревянные, но только без трёх нулей. Миллион  чеков приказал долго жить.  И во  Внешторгбанке, где хранились мои деньги, выдали мне в 1992 году тысячу с небольшим додатком новых рублей, на которые я купил сто пятнадцать долларов. Стал я думать, как жить. Дохода - прихода нет, специальности тоже. Ну, и начал печатать  в газетах  "Маклер" и "Рекламе"  объявления  о  продаже вещей, которых, к счастью, имелось много: самовар, магнитофон, вентилятор, швейная машинка,  сервизы, теннисные ракетки, электробритва, спортивный костюм, дипломат, кроссовки.  Отдавал я всё недорого, потому что после деноминации народ  большими средствами не располагал. Прикинул,   барахла на года два или  три  года безбедной жизни  хватит,  а там  видно будет.

Я  вошёл в роль товароведа. Продавая  вещи,  не упускал возможность рассказать о фирме - производителе, о качестве, о достоинствах или недостатках предметов. Даже, грешным делом,  размечтался поступить на  заочный факультет "Товароведение". Нужда подтолкнула  меня  к  действиям. Появилась цель в жизни. Распрощался с "дружками", приходившими без звонка. Когда возможность угощаться разносолами  исчезла,  они самоустранились. Так я жил год, добывая  торговлей ресурсы на существование.
 
Как-то  заявился гебешник.  Теперь он не просил купить ему что-то из спецмагазина, потому как тот упразднился, а  одолжить ему  круглую  сумму.  Я  отказал. Деньги у меня были только на текущую жизнь. Он явно попал мне под горячую руку. Высказал я ему  всё, что накопилось. Да, я веселился  эти годы. Но разве оно  стоило потерянной специальности?А кто  меня надоумил бросить учёбу в  институте? Был ли он ещё настоящим  офицером или уже отставным, не знаю. Только  разозлился и, не попрощавшись, исчез. Чему я обрадовался. И слава  Господу! Всё лишнее отвалилось от меня. Я засел за учебники и стал готовиться к вступительных экзаменам.

Однажды утром в дверь позвонили. На пороге стоял  мужчина.  Назвав меня по имени, сказал, что когда-то заходил  с  приятелем  ко мне послушать музыку. Если говорит, значит  так и было. Он предложил  наручные часы известной японской фирмы. Я, открестившись, сказал, что  сейчас  нахожусь в затруднительном  положении. Не до роскошных аксессуаров. Тогда он попросил меня сдать их в комиссионный  магазин. После того, как я предложил ему  самому  дойти до магазина,  продемонстрировал  паспорт,  случайно побывавший  в стирке.  Ясно, что с подобным документом он ничего сделать не может. 

***

У приёмщицы  магазина, увидевшей часы, загорелись глаза. Она,  внимательно пролистав толстенный каталог зарубежных товаров, отыскала похожую модель.

 - В Англии они стоят около 300 фунтов стерлингов. Но у них там зарплаты другие. Сколько вы хотите? Я вижу, что они новые.

Валентин  замялся.

- Если мы поставим  высокую  цену, то  не факт, что   кто-то их  приобретёт. Состоятельные люди в магазины, где продаётся бывшее в употреблении, не заглядывают. Да и налог у нас не маленький. Я предлагаю двести баксов. Без оформления. Возьму для супруга. У него завтра день рождения.

Валентин с радостью согласился. Когда мы вышли на улицу, он сказал:


-  Мне они обошлись в пятьдесят долларов. Я беру свои пятьдесят назад. Тебе за посредничество тоже пятьдесят. А сто давай  прокутим.

Обменяв  валюту на леи, мы три
вечера гуляли в ресторане. Но, честно говоря, хотелось продолжения веселья.
Я  поинтересовался, можно ли ещё достать часы. Новый приятель ответил,что узнает, но обещать не будет.

Он, Валентин, стал  навещать меня  ежедневно,. объяснив, что  в данный момент находится в отпуске. По поводу часов тянул. Как бы забыл. Потом неожиданно предложил взять большую партию. Аж сто штук. Я был к этому не готов, так как такой суммой не обладал.
Он подсказал взять деньги в банке. Я подумал, что цацки легко будет продать. За двести или за сто пятьдесят долларов. Куш намечался огромный. Игра стоила  свеч! В кредитном отделе  банка деньги выдали. Я заложил квартиру.  И  своими руками вручил новому  другу  пять тысяч зелёных. Без того, чтобы я знал его фамилию и адрес. Он обещал в течение недели принести мой заказ.

С того дня  его не видел. Я  не смог вернуть банку  деньги, и квартира ушла на погашение  долга. Так я остался на улице. Кажется мне, что вся эта история ;дело рук обидевшегося аппаратчика. Я не стал обращаться в полицию, так как изначально моя задумка сама по себе была противозаконна".

От услышанного   мне стало не по себе. Но какой смысл  укорять   его? Обмануть ведь можно любого. Вот сидит перед нами человек. У него нет средств, работы, крыши над головой; находится в тяжёлом психоэмоциональном состоянии. Нам он ни сват, ни брат. Мы с ним не дружили. Едва здоровались. Я много раз слышала доносившийся из его апартаментов шум. Он любил  проводить  время в кругу  большого количества людей.

 А   сейчас  ему  не к кому обратиться за помощью.  Мой супруг был  домкомом, и он предложил соседу перекантоваться несколько дней в  подвальном закутке, где хранятся  тележки, веники, грабли
 дворника. Там же  стоит деревянный топчан, есть туалет и умывальник с холодной водой.

-- Квартира  дело наживное. Голова, ноги-руки на месте, значит, всё будет,   - подбодрил  муж ввязавшегося в авантюру. -- На хлеб насущный   заработаешь на оптовом рынке. Туда целый день подвозят из районов овощи и фрукты. Грузчики всегда нужны. Только деньги не пропивай, откладывай. Снимешь квартиру. И давай на курсы осваивать какую-нибудь профессию.


Муж вручил  погорельцу  ключи от технического этажа, и мы расстались.

Сосед постепенно свыкся с новым амплуа. Только жильцы нашего  дома, прознавшие, что тот, лишившись собственного  угла,  обустроился  в подвале, и,  видя его по вечерам спускающимся  вниз по лестнице, начали выказывать  недовольство - мол,  обитающий в  подземелье, без наличия  элементарных удобств, рано или поздно,  звереет. А так как дети    возвращаются с  тренировок  и  занятий   поздно, то он представляет угрозу  для них.
Домком  отбивался  от особо  ретивых,  объясняя, что происшедшее  с  членом кооператива  может  случиться   с  каждым. А  наша задача  не дать человеку пропасть. И даже  пристыживал их за безразличие к чужой беде. Они, жаждующие  расправы с  бомжом,   уходили разочарованными. Я же  периодически отсылала  мою вторую половину в убежище бездомного с тарелкой холодца, плацынд или голубцов, прекрасно осознавая, что тот не голоден, но ощущение чьей-то заботы о нём придаст  силы и укрепит  его дух. Пусть чувствует,  что в этом мире он не один.   Приголубленный   сосед   нас  не  беспокоил.

Так  продолжалось два месяца. Неожиданно муж позвонил двоюродному брату,  сотруднику Дальневосточного пароходства. Объяснив ситуацию, в которой оказался наш подопечный, он  попросил о трудоустройстве  последнего. Ох, кому нужны чужие проблемы? Но  родич откликнулся и уже,  спустя  какие-то дни,  встречал нашего горемыку в аэропорту Владивостока. А потом - - работа на рыболовецком судне - тяжёлая, сопряжённаяя с риском. Через два года купил там жильё. Завёл семью. Родил детей. Спустя пять лет, с компаньонами зафрахтовали   баржу. Перевозят лес в Японию. Обратно  подержанные автомобили. Как-то, во время отпуска,  заезжал к нам по пути в деревню к маме. Загорелый, сухощавый, мускулистый. Абсолютно счастливый. Реализовал себя. Говорит, что там, в подвале, всю свою жизнь пересмотрел. Не нужен человеку миллион. Совсем не нужен. А только заработанное своим трудом".

Посетительница говорила и говорила, напрочь забыв о причине обращения к врачу. И слава Богу! Думы о лично сделанных хороших делах поднимают и настроение, и самооценку!