Бюджетное правило

Кот Баюн стоял перед дубом в позе Пушкина с памятника Аникушина и вещал.

— Да что бы он понимал! Я, можно сказать, ходячая энциклопедия. Хочешь сказания древнего Урарту — пожалуйста! Хочешь бытовую сказку эвенков -да запросто! Народные песни о солнце ацтеков — тоже могём! Всего Мильтона наизусть знаю! Да что Мильтона — Сумарокова! Эх! — кот опустился на четыре лапы и всхлипнул.

Внимавшие ему русалки хором вздохнули и утёрли слёзы, выступившие на прекрасных голубых глазах. (По правде сказать, они ничего не поняли, смутно подозревая по странному слову Урарту, что дело связано с духовой музыкой).

Между тем Баюн передохнул, вновь поднялся на две лапы, гордо задрал башку и продолжил:

— Самому Александру Сергеевичу сказку о золотой рыбке рассказал! С битниками в Колумбийском университете виски хлестал! Пелевина лично знаю! А он...

— Да что он-то? Да кто он-то? — пробасил один из тридцати трех богатырей, остановивший свой дозор при виде горланящего кота.

Лукоморский сказитель поднял грустные, полные вековечной печали глаза и сказал со значением:

— ОН! Зачем, говорит, тебе надбавка за связи с общественностью? Не та геополитическая ситуация, говорит. Да и знание иностранных языков теперь не так важно, а ты на самообразование затребовал дотацию в сто золотых. Ты как хочешь, говорит, а бюджет на следующий год я тебе урежу. — Сдержанное рыдание сдавило горло коту и последние слова он еле выговорил.

— С Толстым на дружеской ноге! Даже не с одним, а с тремя! Гомера помню! Хемингуэй мне личную трубку в благодарность подарил, любимую! — и Баюн под одобрительные взгляды сущеглупых русалок продолжил перечислять свои заслуги.