Занавески

- Девушка, вы выходите?
Эля не услышала вопрос. Она смотрела в окно автобуса, боясь пропустить свою остановку. В этот район они с Владом переехали недавно и ориентироваться пока было сложно.
- Девушка! – возмущение в голосе заставило-таки Элю обернуться.
- А? Вы что-то спросили?
- Спросила! Выходить на следующей вы собираетесь?
Эля еще раз глянула в окно. Точно! Вот он тот самый магазинчик, а вот и поворот, за которым как раз ее улица. Ей выходить.
- Да! Простите, я сразу не услышала.
- Глухие все стали. А ведь молодая еще! – женщина ворчала, пытаясь протиснуться ближе к выходу.
Эля прижала к себе пакет, который держала в руках, и двинулась вслед за пробивающей себе дорогу ворчуньей. Автобус был набит битком, словно все, кому нужно было ехать в этот район, долго-долго стояли на остановке, ожидая его, а потом разом втиснулись сюда, заполняя самые крошечные промежутки свободного пространства, словно он был последним на сегодня, и другой возможности добраться домой ждать не приходилось. Эля в который раз пожалела, что не дождалась следующего автобуса, пропустив час пик, а поспешила вместе со всеми. Но, ей так хотелось домой поскорее, что она вместе со всеми толкалась и пыталась найти место, чтобы, если не сидеть, то хотя бы стоять так, чтобы не наступать на ноги другим и сохранить свои новенькие сапожки чистыми. Это ей, конечно, не удалось. Ноги оттоптали так, что черная кожа сапожек стала совершенно серой, а мизинец на правой ноге ныл, намекая, что его-таки отдавили. И хорошо, что ей завтра не нужно на работу, потому, что влезть в какую-либо обувь, кроме старых тапочек, она теперь вряд ли сможет.
Эля почти вывалилась из автобуса вместе с другими пассажирами и глубоко вздохнула. Осень уже сдавала позиции и к вечеру отчетливо пахло морозцем. Воздух стал почти прозрачным и фонари теперь светили ярче, а не прятались за туманной загадочной дымкой. Эля так и не смогла привыкнуть к повышенной влажности нового для себя города. Ей странно было не прятаться от ветра, перебегая дорогу, не вытирать по пять раз на дню пыль в доме. Ведь раньше, стоило только открыть форточку, как тут же под ногами начинал хрустеть песок.
- Как на пляже! – Влад хохотал, глядя, как жена с остервенением возит мокрой тряпкой по полу. – Оставь так! Я прям почти дома себя чувствую!
Степи остались теперь далеко позади. Злой, шальной какой-то, ветер приходил здесь пару раз в год и играл с городом совсем недолго. Срывал вывески, ломал сухие ветки и усыпал тротуары хвоей, что становилась толстым мягким ковром под ногами. А потом ветер исчезал, словно его и не было. Дворники наводили порядок и снова становилось тихо. Распахивались окна и двери, хозяйки отмывали дворы и тротуары рядом со своими домами, и городок снова начинал жить прежней жизнью, словно и не было урагана, который способен был смести в море все, что, по его мнению, мешало ему. Защищенный с трех сторон горами, пусть и невысокими, город любовался морем, и всегда был чистеньким, словно умытым, наполненным предвкушением счастья и радости.
Именно такие чувства испытывала Эля, когда они только переехали сюда. Она с радостью согласилась с предложением родственников мужа, который вырос здесь, переехать и занять дом его бабушки. Нелли Ивановна решила перебраться к дочери, матери Влада, так как уже плохо ходила, и предложила внуку занять ее домик.
- И рядом будете, и мне хорошо! Радоваться буду, что дом не ушел чужим людям.
К удивлению Эли, Влад к этой затее отнесся с прохладцей, долго не соглашался, и явно тянул время.
- Что не так, Владик? Почему ты хочешь отказаться? Разве лучше будет нам влезть сейчас в ипотеку здесь? Мамина квартира маленькая, все равно придется расширяться, если мы ходим ребенка. Да, конечно, здесь работа и все такое, но пока мы еще молодые, не лучше ли попробовать пожить в другом месте?
- Лягушка ты моя, путешественница! Зря я, наверное, не свозил тебя в гости к своей родне. Ты бы так туда не рвалась сейчас.
- Почему? – Эля от удивления забыла про утюг, который держала в руках, и тут же ойкнула, убрав его с воротника новой рубашки Влада. – Фух!
Она догладила рубашку, повесила ее на вешалку, и, выключив утюг, забралась с ногами на диван. Прижавшись к мужу, она заглянула ему в глаза:
- Почему? Я же знакома с твоей мамой, тетей и бабушкой. Милейшие женщины.
- Эленька, ты видела их всего ничего. Поверь, одно дело провести с ними неделю перед свадьбой, а другое – жить рядом, на соседней улице. Это будет то еще приключение. Никогда не задумывалась, почему я уехал из родного города?
- Ты же учился здесь? Затем и приехал. Нет?
- И это тоже. А еще я хотел уехать как можно дальше от прекрасной половины нашего семейства.
- Зачем?
- Чтобы отстоять свою самостоятельность. Тебе ведь не приходилось жить с теми, кто всегда и все знает лучше тебя?
Эля помотала головой. Она росла с мамой. Ее отец был военным и погиб, когда Эле едва исполнилось три года. Ее мать, Жанна, забыла тогда про все цвета, кроме черного, и до конца жизни не изменила себе, храня память мужу. Но, девочку свою постаралась воспитать в радости, справедливо решив, что и отец Эли хотел бы для своей дочери того же. Она не была дочери подружкой, оставаясь в меру строгой и требовательной, но постаралась дать понять Эле, что дороже нее человека на свете нет и эта абсолютная любовь стала для девочки сильнейшей опорой и поддержкой. Она не знала, как можно стесняться рассказать маме о чем угодно. У них не было секретов друг от друга. Эля знала, что лучше матери никто не даст ей совета. Жанна никогда не делала круглых глаз и не начинала ахать на любой вопрос, который задавала ей дочь. Иногда она лишь поднимала немного бровь, удивляясь, и просила время на размышление. И Эля точно знала, что по истечении этого времени она услышит четкий и откровенный ответ, после которого ей не нужно будет идти с этим вопросом куда-то еще.
- Я не хочу, чтобы ты попала в неловкую ситуацию или, еще хуже, стала зависимой от людей, которые неизвестно с каким сердцем ответят тебе. Иногда злая шутка может так изломать жизнь, что восстановиться потом будет очень сложно.
На последовавший за этими словами вопрос Жанна ответила с той же откровенностью, что и всегда.
- Да. Я знаю, что это такое. В свое время сестра твоего отца и его мама «пошутили» так надо мной. Сказали, что я глупенькая и ничего не понимаю. Ведь мне тогда было всего семнадцать, и твой папа был моей первой и единственной любовью. Он был гораздо старше, а я совсем еще несмышленой, неспособной отличить настоящие чувства от простого интереса. И, поэтому, легко поверила твоей тетке и бабушке, когда они наперебой убеждали меня, что я у него далеко не первая и, уж совершенно точно, не последняя, а потому не стоит строить далеко идущих планов. И вообще, лучше оглядеться по сторонам, ведь я еще ничего не видела, не знала, кроме одного мужчины, а так нельзя, нужен хоть какой-то опыт. Иначе как понять, что чувства, которые пришли, крепкие и основательные?
- И ты им поверила?
- Не совсем. Но, посоветоваться мне было не с кем. Бабушка была совсем старенькая и волновать ее я не хотела, а родителей моих, как ты знаешь, к тому моменту уже не было на свете.
- И как же? Как ты поняла?
- Что они жестоко шутят надо мной? Далеко не сразу. Когда наши отношения почти сошли на нет, и я поняла, что вот-вот потеряю твоего отца, мне стало не до чужих советов. Страх потерять его был настолько сильным, что я в какой-то момент поняла Татьяну Ларину, которую до этого всегда осуждала.
- Что ты сделала?
- Пришла к твоему папе и попросила его стать моим мужем. – Жанна, рассмеявшись, прижала к себе дочь. – Только что на колено не встала. А так, предложение сделала по всем правилам.
- Удивился он?
- Не то слово! А потом всегда говорил, что генерал в нашей семье – это я, а он будет прапорщиком. Тем, кто в ответе за все и всех. И ему это прекрасно удавалось.
Эля обнимала покрепче мать, и они долго еще сидели молча, думая каждая о своем. Отца Эля совсем не помнила, зная только, что назвать ее именно так – Эльвирой, было его затеей. Но, она с тех самых пор, как начала думать о будущем, мечтала, чтобы ее муж был похож хотя бы отчасти на отца. Характером, ответственностью и всем тем, о чем рассказывала ей мать в те редкие минуты, когда находила в себе силы вспомнить.
Эля одно время не понимала, почему мама не общается с родственниками по отцовской линии, но, когда Жанны не стало, разобралась, что к чему. Бабушка и тетка, которым Эля дала телеграмму, приезжать отказались, ответив единственным словом: «Соболезнуем». Зато, через несколько месяцев вдруг объявились, чтобы потребовать отдать им часть родительской квартиры.
- Я не претендовала на наследство, как мать, когда не стало твоего папы. Позволила вам с матерью жить здесь. А теперь хочу получить свою часть.
Дородная женщина, сидевшая перед Элей, была настолько чужой, что девушка разглядывала ее с интересом, пытаясь понять, насколько она похожа на бабушку. Пристальный взгляд ее не укрылся от внимания приехавших, и бабушка Эли, нахмурившись, спросила:
- Что ты так смотришь?
- Нет! – Эля, наконец, выдохнула и покачала головой.
- Что - нет?
- Ничего общего.
- О чем ты?
- О том, что я на вас совершенно непохожа.
- Я знаю. И матери твоей всегда так говорила. Ничего от нашей породы.
- И слава Богу! – Эля встала, и собрав со стола чашки, кивнула на дверь. – Всего хорошего! Если вы считаете, что здесь есть что-то ваше, то идите в суд. Но, я бы не стала тратить на это время.
- Почему же? – бабушка нахмурилась, подавшись вперед и в упор глядя на Элю.
- Я, конечно, еще малоопытный юрист, но и так вам скажу, что вы проиграете. Но, пытайтесь, если хотите. Возможно, в этой жизни занятий лучше вы себе просто не придумали, а мне это дело будет хорошей практикой. Надо же набираться опыта!
Стоит ли говорить, что прощание с бывшими родственниками прошло для Эли вовсе не в теплой и совершенно не в дружественной обстановке. Бабушку, равно как и тетю, Эля больше не видела.
Полгода спустя после этого визита, Эля познакомилась с Владом. Недолгий роман завершился свадьбой, и она переехала к мужу, так и не решив, что делать с родительской квартирой. Сдавать ее она не хотела. Эля не представляла, как можно пустить в квартиру чужих людей, которые будут ходить там, трогать мамины вещи, снимут ее любимые занавески на кухне…
Эти занавески были для Эли чем-то особенным. Тем, что не давало забыть самые дорогие моменты, которые были у нее рядом с матерью. Она помнила, как мама принесла однажды потрепанный, замусоленный донельзя, каталог какой-то немецкой фирмы, торгующей товарами для дома.
- Смотри! – Жанна развернула его на странице, где рекламировались товары для кухни, и восхищенно вздохнула. – Нам бы такие занавески! Представляешь, как уютно стало бы на кухне!
Красно-белые, в мелкую клеточку, занавески и правда выглядели очень нарядно. Но, купить их было негде, и мечта эта долго оставалась просто мечтой, пока как-то раз Эля, проходя мимо магазина с тканями, по привычке не заскочила туда, чтобы посмотреть, не завезли ли что-то новенькое, ведь мама прекрасно шила и всегда просила ее посматривать, вдруг появится ткань, которая сгодится на одежку Эле или ей самой.
Домой Эля не шла, а летела. Жанна, у которой был выходной в тот день, открыла дверь дочери и чуть не упала, когда та бросилась ей на шею:
- Мама! Там… Твоя клеточка!
Ничего не понимая, Жанна пыталась понять сбивчивый рассказ дочери, а потом, чуть вникнув, схватила кошелек, и они побежали. Потом уже, вернувшись домой и перебирая ткань, она хохотала, говоря Эле, что никогда еще так не бегала, и лучшие спринтеры позавидовали бы ее скорости. А всего-то надо было – привезти в магазин ткань, что была точь-в-точь похожа на ту, которую она когда-то видела в каталоге.
Новые занавески украсили кухню через пару дней и Эля, вспоминая, как помогала матери шить их, каждый раз чувствовала в руках иглу, видела перед собой счастливое лицо мамы и ее улыбку, с которой та говорила:
- Что женщине для счастья надо? Мелочи! Сервиз красивый, который не стыдно на стол перед гостями поставить, покрывало на кровать, коврик, на котором детям будет тепло играть…
- Занавески! – Эля выдергивала наметку и подмигивала матери.
- И занавески! – Жанна ставила ногу на педаль старенькой зингеровской машинки, которая служила еще бабушке Эли. – Потому, что повесь их на окно, задерни, когда придет время, и тебе будет уже все равно, что за ним. У тебя будет свое место, свое время, и свой мир, в котором будет хорошо и уютно всем тем, кого ты туда позовешь. И неважно уже будет, что на улице холод и дождь! Да хоть ураган! Главное, что у тебя, в твоем мире, будет тепло и спокойно!
Занавески эти так и остались висеть на кухонном окне в маминой квартире, ведь Эля не решилась их снять и увезти с собой, когда переезд все-таки состоялся. Они долго спорили с Владом, нужен ли им этот переезд, но обстоятельства оказались сильнее. И свекровь Эли, Анна, попавшая в больницу с инсультом, стала последним аргументом, который привела мужу Эльвира.
- Влад, как они сами справятся? Бабушка уже старенькая, сама еле ходит. Тетя твоя болеет. А за мамой кто ухаживать будет?
- Я не хочу, чтобы это делала ты.
- Думаешь, я сильно этого хочу? – Эля пожала плечами. – Нет. Я не мать Тереза и восторга эта мысль у меня совершенно не вызывает. Но, кто-то же должен? И разве они не наша семья? Чужие люди? Так и чужих не бросают…
Влад, который не знал, как просить жену о помощи, понимая, что ее мечты о ребенке придется отложить на неопределенный срок. И теперь он только обнял в ответ на эти слова Элю.
- Спасибо…
Сборы были быстрыми. Элину квартиру закрыли, попросив соседку приглядывать за ней. Служебную квартиру, где жил Влад, привели в порядок. Собрали вещи, погрузили в машину кота и Элины цветы. И вот уже новое место, новая жизнь и заботы.
Свекровь Эли поправлялась медленно. Она капризничала, не желая делать упражнения, плакалась всем и каждому, что ее не любят и совершенно не жалеют, но Эля не обращала на это внимания. У нее была четкая цель и жестко поставленная задача. Как только Анна встанет на ноги – они с Владом переберутся в дом бабушки, и тогда их семейная жизнь продолжится с того момента, на котором они ее заморозили, окунувшись в проблемы всех, кого угодно, но только не в свои. Эля снова села за руль, хотя предпочитала обычно пассажирское сиденье, предоставив мужу управлять старенькой иномаркой. И теперь она отвозила свекровь на процедуры в местный реабилитационный центр, а сама шла гулять по улицам. Одна из таких прогулок закончилась в магазинчике, который торговал игрушками и одеждой для малышей. И теперь Эля, уставшая от капризов трех пожилых женщин, заглядывала сюда каждый раз, когда оказывалась рядом. Продавщицы давно присмотрелись к ней и только мягко улыбались, когда она брала с полок то пинетки, то затейливую погремушку, или надолго замирала перед красивыми колясками, гадая, какая же из них будет удобнее других. Эти визиты давали ей такой заряд сил, что, вернувшись домой, Эля молча пропускала мимо ушей очередное замечание кого-то из родственниц, а потом заваривала чай и, разнося чашки, приговаривала:
- Скоро все будут здоровы и счастливы!
- Что ты там бормочешь? – Анна ворчала, пытаясь справиться с непослушным теперь блюдцем.
- Здоровья вам желаю! Вагон и маленькую тележку!
- А почему маленькую-то? – Анна недоуменно смотрела на невестку.
- Хорошо! Большую! Большущую такую телегу здоровья вам!
- Чудная ты! – Анна сердито отставляла в сторону чашку и хмурилась. – Рука ноет. Вы уверены, что этот центр хороший? Почему все так медленно идет?
Влад переглядывался с женой и разводил руками за спиной у матери – говорил же тебе! Но, Эля не хотела думать о плохом. Перед глазами у нее в такие моменты возникали маленькие белые пинетки с ленточками, которые она тайком купила и хранила теперь в шкатулке с мамиными украшениями. Конечно, были приметы и все такое, но Эля верить им не хотела.
В дом бабушки они перебрались чуть больше года спустя, когда врачи сказали, что Анна вполне в состоянии обслуживать себя сама. Эля обрадованно наводила там порядок, мечтая переделать что-то здесь, что-то там, привести в порядок двор и посадить розы, которые, как она мечтала, будут виться по шпалерам до самой крыши, превращая старенький домик в сказочный теремок, где будет жить счастье.
Вот только менять что-то на свое усмотрение ей здесь не позволили.
- Элечка, зачем ты убрала мои коврики? – Нелли хмурилась, медленно проходя по комнатам. – И портьеры! Где мои портьеры?!
- Я решила их постирать. Уж очень пыльные были. А потом повешу новые.
Хотите, я покажу вам, какие нашла? Пока не заказывала, но в магазине обещали привезти через два дня из Краснодара. Светлые. Комната маленькая – будет просторнее сразу, если такие повесить.
- Глупости! Вот заведешь свой дом – там и будешь командовать! А портьеры мои верни на место немедленно! Ты в порядок их привести не сможешь. Там ткань капризная, с умом надо! – Нелли кипятилась, а Эля не знала, что сказать.
Ее мечта о собственном домике рухнула, столкнувшись с суровой действительностью. Можно было, конечно, еще подождать, надеясь на то, что ее поймут и притерпятся. Но, почему-то именно в этот момент, ее терпение лопнуло, своим тихим «чпоньк» возвестив, что время – понятие не резиновое и тянуться до бесконечности не станет. Она представила, как будет отвоевывать право на новые обои в детской, качели во дворе и прочее. И все это представилось ей так живо, что она вздрогнула и обвела глазами полутемную комнатку с низким потолком. Зачем она здесь? Зачем ей все это надо? Свекровь живет через два дома и эти визиты не прекратятся, а будут повторяться только чаще. Сегодня придет одна, завтра другая. Все с советами и упреками. А учитывая то, что женщин там сразу трое, то этот конвейер будет работать бесперебойно и четко. Мысли помчались быстрее, перед глазами почему-то встала вдруг мама, которая укоризненно посмотрела на Элю и покачала головой. И почему-то именно сейчас Эля вспомнила продолжение того самого разговора, который случился у них с матерью, когда они шили занавески:
- Но, все-таки это всего лишь вещи, Элечка. Красивые, нужные, радующие глаз, но вещи. Не будет в доме покоя и мира, и толку от этих вещей, какие бы они ни были, не будет. Хоть сиди на бриллиантовом троне посреди своего дворца, но, если тебя в нем не любят, и ты никого не любишь тоже, – вьюге за его стенами ты будешь рада больше, чем жарко натопленным покоям. Понимаешь меня? Твой дом должен стать твоим домом не только по праву, по местонахождению, а по сути. Есть такие люди, у которых дом всегда с собой, куда бы они не двинулись и не поехали. Потому, что, придя в самую неуютную комнатушку, они умеют делать так, чтобы там было хорошо.
- Как, мам? Повесив занавески?
- И это тоже. А еще полюбив это место. Не можешь полюбить его, значит, оно не твое. Не задерживайся там. Не трать свое время и силы. Их всегда окажется меньше, чем нужно. Подумай о том, что где-то есть другое место. Твое. Может быть не такое удобное и хорошее, но только от тебя зависит – будет ли оно таким. Понимаешь меня?
Эля тогда не слишком хорошо слушала и уж тем более мало что понимала. Зато сейчас вспомнила этот разговор с такой четкостью и ясностью, что сомнения, которые давно уже червячком точили душу, ушли окончательно.
Она вдруг улыбнулась Нелли широко и открыто так, что та смолкла на полуслове.
- Вы правы! Будет свой дом и там я буду хозяйкой!
Бабушка Влада озадаченно нахмурилась, борясь с желанием покрутить пальцем у виска, но развивать тему почему-то не стала. Отказавшись от чая, она ушла, а Эля засобиралась. Она хотела успеть в риелторское агентство до закрытия.
К вечеру у нее было уже шесть вариантов жилья в разных концах города, и они с Владом принялись обсуждать их, гадая, который из них подойдет лучше.
- Вот! – Эля положила перед мужем распечатанный на принтере снимок. – Этот домик мне понравился больше всех. Вот только…
- Что? – Влад разглядывал уютный дворик и дом, окруженный яблонями. Снимок был сделан весной, и он вдруг представил, как сладко, медово будет пахнуть яблоневым цветом в саду, как он сделает там дорожки и сколотит для жены ту самую шпалеру под вьющиеся розы, о которых она так мечтала.
- Он самый дорогой из всех этих вариантов. Стоимости маминой квартиры не хватит. Придется продать машину и влезть в кредит.
Эля погладила лежавший на столе снимок, и Влад накрыл ее руку своей ладонью.
- Значит, так и сделаем. Подумаешь! Сядем, посчитаем и прикинем, сколько времени нам понадобится, чтобы выплатить кредит. Зато мы будем жить там, где нам будет хорошо.
Он мельком глянул на описание под снимком и рассмеялся.
- Что ты? – Эля недоуменно подняла брови.
- Адрес посмотрел. Этот вариант точно наш!
- Почему?
- А он на другом конце города. Добираться не очень удобно, зато в гости будут ходить только те и только тогда, кого мы сами захотим видеть в нами назначенное время.
Узнав об их планах, Анна возмутилась, а Нелли устроила скандал. Они упрекали молодежь в неблагодарности и своеволии, но, встретив дружный отпор, успокоились и даже предложили помочь, отговаривая брать кредит.
- У меня есть сбережения. Я могу поучаствовать и вам не придется загонять себя в кабалу! – Анна смотрела на сына, ожидая благодарности.
- Нет, мамочка! Спасибо! Мы очень благодарны тебе. Но, разве не ты мечтала, что мы станем взрослыми и самостоятельными? Это наш первый шаг к этому и мы его сделаем сами.
Влад не стал упоминать о том, что самостоятельными они с Элей стали уже очень давно. Это было ненужным и лишним, ведь доказывать что-то было пустой тратой времени. Проще было сделать.
Чем они и занялись. Через месяц сделка состоялась и небольшой дом на окраине города обрел новых хозяев.
- Пусть счастье живет под вашей крышей!
Пожилая пара, которая продала им дом, собираясь переехать поближе к детям, распрощалась с ними, передав ключи. Бывшая хозяйка села уже было в машину, но тут же, охнув, выбралась из нее снова и, пошарив в сумке, протянула Эле небольшую подкову.
- На счастье! Ты не думай, она настоящая! Не сувенир. Такая, как надо. Повесьте ее над дверью и пусть у вас все будет хорошо!
Подкову Влад прибил над входной дверью в тот же вечер. А еще неделю спустя, Эля выбралась из автобуса, бережно прижимая к себе большой сверток. Она дошла до дома, открыла калитку и радостно ахнула, увидев свет в окне кухни.
- Ты дома! – она кинулась на шею вышедшему во двор Владу. – Должен же был завтра приехать!
- Решил не оставаться на неофициальную часть. Домой хотелось! – Влад поцеловал жену и спросил. – А это что?
Сверток, который Эля выронила, упал на кустики высаженных роз, и она тут же испуганно подхватила его с земли, пытаясь разглядеть в сумерках, не помялись ли ее любимцы.
- Все хорошо!
Она поднялась с колен и поманила за собой мужа:
- Пойдем, покажу!
Развернув бумагу, она ухватилась за край рулона и выпустила тугой сверток из рук. Дорожка красно-белой клетчатой ткани развернулась, устлав пол гостиной от стены до стены. Большая комната была пока пустой и гулкой, ведь мебели в ней не было, не считая старенького диванчика, оставленного прежними хозяевами.
- Ого! А зачем столько?
- Занавески буду шить. И пару скатертей сделаю с салфетками.
- Здорово! А это для чего? – Влад показал на маленький пакетик с чем-то белым, который выпал из свертка, когда Эля развернула ткань.
Она подобрала пакетик с пола, вытряхнула из него нежное кружево и густо покраснела:
- А это… Для конверта…
- Какого конверта? – не понял Влад.
- Какого-какого… На выписку! – Эля выпалила эти слова и, наблюдая за реакцией мужа, покатилась со смеху. – Ты бы свое лицо видел! Папаша!
- Элечка, правда? – Влад вдруг охрип, не решаясь произнести то, о чем хотелось кричать во все горло.
- Правда! Я сегодня у врача была. – Эля свернула кружево и шагнула навстречу объятиям. – Мы есть хотим! Весь день на ногах, бедненькие! Никто нас не любит и не жалеет!
Она на мгновение прижалась к мужу, сменив шутливый тон.
- Владик, а как же кредит и все остальное?
- Справимся! Самое главное сейчас не это.
Занавески Эля повесит на свои окна через неделю. Анна с Нелли, разглядывая их, поморщатся, переглянувшись:
- Мещанство какое! В клеточку!
- А мне – нравится! – отрежет Эля и глянет на кумушек так, что те оставят эту тему, предпочитая не нагнетать.
Они пройдутся по дому и участку, разглядывая все очень внимательно, найдут целое море причин придраться то к одному, то к другому, но, почему-то промолчат, наконец признав за Элей право распоряжаться в своем доме так, как ей того хочется.
Маленькая Жанночка появится на свет в положенный срок, став для маленького семейства радостью такого уровня, что напрочь забудутся все обиды и ссоры. Гордые Анна с Нелли будут вышагивать по набережной с коляской, позабыв про свои бесчисленные недуги. Они будут отбирать друг у друга ручку коляски, а Влад будет посмеиваться, подмигивая жене:
- Надо еще одну. Чтобы не обидно было.
Эля шутливо отмахнется, размышляя, озвучить новость сейчас или подождать до вечера? А потом закинет голову к небу, стоя на краю обрыва над морем, подставит лицо солнцу, зажмурится, замерев от ласкового тепла, которое заструится по щекам, и тихонько шепнет, так, чтобы не услышал никто, кроме нее самой и Того, к кому она обратится:
- Пусть будет так и дальше! Пусть будет это счастье и эта тишина… Пожалуйста…