Рокировка. Глава 11. Начало

– Пришел в себя? – Володя стоял напротив сидевшего в кресле Александра, руки и ноги которого были плотно замотаны скотчем, на глаза надвинута шерстяная черная шапочка типа «Балаклава», только прорези для глаз в ней не было, – теперь можно и поговорить.
– Странный способ для начала знакомства, – голова Саши немного гудела, перед глазами плавали разноцветные круги, – если ты грабитель, то лучше убей сразу – по-другому от меня не скроешься.
– Я знаю, и поверь, думал о таком варианте развития событий. Порою мне казалось, что это вообще единственное решение проблемы. Но я не грабитель и, кажется, нашел другой выход.
Саша пошевелился. Поняв, что сейчас он ничего не может сделать, решил ждать развязки: вряд ли тот, кто хочет с тобой разговаривать, да еще и решать какие-то непонятные проблемы, собирается заодно и прикончить, во всяком случае, не сразу. А уж только пусть откроет ему глаза – тогда и поймет, с кем связался.
– У нас нет никаких совместных дел и, как следствие – проблем. Хотя рожа твоя мне и показалась знакомой… Странно знакомой.
– Вот тут ты ошибаешься: и дела у нас общие, и проблемы. А связал я тебя, так как прекрасно осведомлен о твоих способностях, о даре твоем чертовом, через который ты стольких людей погубил и еще погубить собираешься.
В разговоре вышла небольшая заминка. Каждый из собеседников думал о своем.
– Димка рассказал? – нарушил тишину Александр.
– Не греши на друга, мне его рассказ без надобности был, но уж очень хотелось убедиться кое в чем.
– Любопытство губит кота.
– Это да, я обычно не суюсь в чужие дела, но здесь не тот случай – это мое дело!
– Неужели?
Владимир проигнорировал сарказм в голосе хозяина квартиры.
– А ты думаешь, почему я тебе таким знакомым показался? – Вова нагнулся и сорвал шапку с головы визави, – посмотри на меня!
«Ну, вот и п-ец тебе, – подумал Саша, впившись взглядом в глаза непрошеному гостю».
Надо сказать, что Владимир здорово рисковал – не был он уверен, что сможет противостоять гипнотическому воздействию своей первой ипостаси, все же тот всю жизнь пользовался мистическим даром, а он только день, как осознал его. Что будет? Они смотрели друг на друга с расстояния полуметра, и в этом пятидесяти сантиметровом пространстве, будто два эльфийских меча столкнулись, только благородного звона не послышалось – в отдельности каждый клинок может перерубить, что угодно, а вот другой такой же – не получается. Напряжение стремительно нарастало,  воздух гнулся и плавился, линия соприкосновения всемогущих взглядов подавалась то в одну, то в другую сторону, и в какой-то момент и тому и другому показалось, что головы их просто лопнут, разлетятся крошевом костей и зефирными комочками мозгов. Но чтобы продолжить беседу с позиции человека, имеющего право предлагать и требовать, Владимиру необходимо было выдержать этот страшный натиск.
Неизвестно, что было тому причиной – удар ли полученный по голове стальной рукой или что-то другое, но первым опустил глаза Александр.
– Развяжи меня, – сказал он, – раз ты тоже так умеешь, то и бояться тебе нечего.
– Я и не боялся, – Володя опустился на колени,  не хотел показывать, что стоять не было сил, и начал разматывать липкие полосы скотча, стягивающие лодыжки, потом предплечья, – просто не хотел, чтобы ты все испортил в самом начале. Совсем без риска здесь не получится, но подстраховаться было необходимо. Поговорим спокойно?
Саша растер затекшие руки, встал, тряхнул ногами, пару раз присел. Снова опустился в кресло.
– Поговорим, – кивнул он, – только о чем? Да! И удар за мной.
– Если захочешь – предоставлю тебе такую возможность без всякого сопротивления, только после беседы. Лады?
– Пусть так. Так о чем базар?
Вместо ответа Владимир взял Сашу под руку и увлек к шкафу-купе в прихожей.
– Смотри хорошенько, – сказал.
Несколько минут тот удивленно разглядывал отражения двух лиц в зеркалах раздвижных дверей, периодически бросая взгляд на один из оригиналов, стоявший рядом. Сходство было разительным, только он сам выглядел чуть, даже не постарше, посолидней, что ли, внушительней. Но это здесь, когда можно было неторопливо разглядеть каждого, провести сравнительный визуальный анализ, потрогать. А если не знать, что это два разных индивидуума, что на свете точно есть один и есть второй, то и не отличишь. Близнецы, да и только!
– Ты мой брат, что ли? – Саша оторвал взгляд от зеркала и вопросительно уставился на Володю.
– Вот и Костя предположил то же.
– Какой Костя?
– Да, черт с ним, не это главное.
– Так брат?
– Не совсем, – ответил тот, – но давай пока остановимся на этом. Надеюсь, кровного родственника, зашедшего поболтать вечерком, тебе не захочется отправить на тот свет?
– Пока что, это ты демонстрировал такие намерения.
Вова развел руками.
– Извини, братан, я же объяснил – вынужденная мера. Поверь, меньше всего мне хотелось причинять тебе как вред, так и боль. Тем более что последнего ты в жизни натерпелся много.
– Что ты знаешь о моей жизни, родственничек, – съехидничал Александр.
– Напрасно смеешься, – теперь Владимир подтолкнул хозяина по направлению к кухне, – все знаю, а чего не ведаю – ты и подскажешь.
На обеденном столе расположился живописный натюрморт: тонко порезанная твердокопченая колбаска, маринованные огурчики, оливки с анчоусами, пошехонский сыр, нарезка форели – упаковка просто надорвана, ломтики рыбы предлагалось вытаскивать самим. Были еще салат домашний развесной, несколько бутербродов с красной икрой, но без масла, нарезанные хлеб и булка, венчали композицию полутора литровый пакет персикового сока и бутылка 0,7 Царской Золотой.
– Я тут кое-что принес с собой, – сказал Володя, – а икру и форель, уж не обессудь, у тебя из холодильника позаимствовал. Да, хлеб еще не купил – хорошо дома оказался, а то, как икру-то есть? Поужинаем?
Саша усмехнулся, теперь по-доброму, но все еще с недоверием.
– Давай, – согласился, – другие планы были, но… можно и подождать – не горит.
Он сел. Сел и гость.
– Знаю я твои планы, – Вова разлил в хрустальные рюмки по первой, – Лену собрался подтянуть к своим намерениям гнусным?
Хозяин так и застыл с поднятой рюмкой в руке.
– Откуда ты… – начал он.
– За знакомство! – перебил гость и, чокнувшись, опрокинул содержимое емкости себе в рот.
– А, ну да… – Александр последовал его примеру.
Закусили.
– Так ты и будущее мое видеть можешь? Мысли читаешь?
– Я могу все, что и ты, – Вова захрустел корнишонами, подхватив на вилку сразу несколько, – и даже больше, но вторая составляющая нашего общего дара, к делу отношения не имеет.
– Так ты видел его?
– Кого? – не понял Володя.
– Будущее мое.
Гость положил вилку на стол, вздохнул, приподнял брови.
– Ну, как тебе сказать… Видел! И оно ужасно, но…
– У меня сейчас все ужасно, – перебил Саша, – и вряд ли то, что ждет впереди, будет хуже.
– Как сказать, – возразил собеседник, – сегодня ты хотя бы жив, а вот что будет завтра?
Александр усмехнулся.
– Завтра никогда не наступит: просыпаешься – и снова сегодня.
– Игра слов. Хочешь, я расскажу тебе кое-что из твоего «завтра»?
– Нет.
– Почему? Боишься?
– Не лишай меня возможности посмаковать остаток загубленной жизни. Это тебе все известно, а я хочу получать удовольствие по мере выполнения задуманного, частями.
Вова покивал головой, разлил по второй.
– Все мы строим планы, но никто не знает, доживет ли он до утра, – загадочно сказал он и добавил в виде тоста, – за реализацию планов, но не твоих – моих!
На этот раз Александр пить не стал, даже к рюмке не притронулся.
– Что-то ты, друг сердешный, который раз о смерти заговариваешь, неспроста, наверное?
– Я что-то не понял: тебе рассказывать грядущее или нет?
Теперь Саша не был так уверен в своем ответе, но собрался и повторил предыдущий ответ:
– Не надо, оно ведь все равно наступит, зачем знать, что тебя ждет. Тем более что я фаталист, а значит, ничего не изменю.
Володя сомнительно прищурился.
– Вот тут я не уверен, – сказал он, склонив голову набок, – я ведь два варианта видел.
– Да-а? – удивился хозяин, – и что это значит?
– Думаю то, что именно сейчас решается какой из них в жизнь воплотиться.
Саша усмехнулся в очередной раз.
– Воплощать надо лучший, – сказал, – ты подскажешь какой?
– Нет, – был ответ, – но подскажу, какой не надо: тот, в котором ты через пару месяцев сиганешь с крыши дома!
Саша уставился в пол и надолго задумался. В ночной тишине квартиры было слышно только как Володя орудует вилкой – странно, но после жаркого и пирожков из кафешки есть хотелось не меньше, чем до ее посещения. Наконец, хозяин шумно выдохнул, поднял глаза, скосил их на полную рюмку. Еще раз выпустил воздух из легких и, в едином порыве схватив стопку рукой, выпил содержимое.
– Что-то у меня дежа-вю какое-то, – сказал он, – снилось мне уже что-то такое – там я сам себя столкнул с крыши . Стало быть, сон пророческий? Не избежать теперь этого?
Вова хлопнул себя ладонью по лбу.
– А я-то думал: зачем ты это прыгнул?! Значит, сделанного уже не изменить – надо быть осторожным…
– Проверять не пробовал… Да, и зачем? Чушь какая-то… Но ведь ты говорил про второй путь? Что там-то?
– Не знаю – чернота одна.
– Нормально так – в первом случае хана, во втором чернота какая-то! Одно от другого хотя бы отличается? Что это вообще значит?
– Да то, что он еще не проложен, путь этот. Два их – это точно, выбирай! Но мне кажется, тебе нужна подсказка, сам-то ты, похоже, неудачник.
– Не неудачник, а дегустатор боли.
Саша встал и прошел в комнату, через минуту вернулся с книжкой в зеленой обложке.
– Игорь Губерман, – пояснил, – «Гарики на каждый день» называется.
Он долго листал фолиант, потом удовлетворенно хмыкнул, посмотрел на Володю.
– Не неудачник я, но невезучий точно, вот послушай, это про меня:

«Обманчива наша земная стезя,
Идешь то туда, то обратно,
И дважды войти в одну реку нельзя,
А в то же говно – многократно».

– Может и так, – согласился гость, – но я здесь как раз затем, чтобы помочь тебе принять правильное решение.
– А как же liberum arbitrium ?
– Конечно, у тебя должно быть свое мнение, и сейчас я тебе его расскажу, – хохотнул Владимир.
– Да пошел ты, – не зло ощерился Саша.
На этот раз водку разлил он.
– Давай, чтоб не ошибиться.
Выпили.
– Что ж там такого я в известном пути натворил?
– А ты точно хочешь знать это?
– Давай, давай – сказал «А», говори и «Б», сам ведь предлагал озвучить.
– Софью ты убьешь, дочку Рамзели.
– Пх, – удивился пока еще хозяин квартиры на Балканской улице, – absque omni exceptione , обвинить меня в том, что я не совершал, значит, подать мне хорошую идею!
– Плохая это идея.
– Почему? Вот это будет месть! Как Рамзя любит свою дочурку! Как квохчет над ней!
– Да, хотя бы по концовке этой истории. И вообще, не нравится мне твоя агрессивность.
– Агрессия – это останки любви и преданности, о которых вытерли ноги.
– Значит, и не было никакой любви. Или разлюбила – бывает. За что же тут наказывать?
– Разлюбила?! – Саша аж задохнулся, – не разлюбила, а поменяла! И ведь потом вернулась, прощение просила. Я простил – сам рад был до безумия, а оказалось, что дать второй шанс человеку, который раз уже предал, то же самое, как дать вторую пулю тому, кто первый раз в вас не попал. Поступила даже не как шлюха – та хоть деньги зарабатывает, а как б-дь, чувств не имеющая. Лживая лицемерка и дрянь…
Мужчина опустил голову, уткнувшись лбом в ладонь.
– Я, конечно, с определениями согласен, но… – Вова глубоко вдохнул, медленно выдохнул, – отпусти все, не можешь забыть – прости, не можешь простить – прими, как есть. Время все расставит по своим местам.
– А может «по своим местам» это и есть так, как ты видел?
– Знаешь, – не выдержал Владимир, – лучший способ убедить дурака в том, что он неправ – это позволить ему поступить по-своему.
Саша покачал головой, умирать ему совсем не хотелось и даже при том, что в Бога он не верил, ни на что хорошее после окончания своего земного пребывания, мужчина не рассчитывал. Да и если Бога нет, то в кого не верят атеисты? Но он не сдавался.
– Того, кто упорствует в своем безумии, в один прекрасный день признают мудрецом, – изрек он вычитанную философскую мысль.
– Наличие бороды не делает козла раввином, – не менее замысловато парировал собеседник.
Спорить не хотелось, к тому же, мысли Александра приняли определенную направленность – про свою загубленную душу.
– А ты знаешь, сколько в Питере храмов? – Не дожидаясь ответа, озвучил цифру. – 268! А сколько планетариев? Один! Вокруг нас космос, он точно есть, мы его наблюдаем – а планетарий один. А Бога нет, никто не видел, а храмов почти три сотни. Может, есть он все-таки, Бог-то?
Замолчали оба. В такой камерной обстановке выпили еще, закусили. Каждый думал о своем.
– Ты сам-то хоть раз любил? – нарушил тишину хозяин.
– Именно раз, – Вова вздохнул, – и навсегда.
– Это очень долгий срок, нет никакого «навсегда», предательство – лишь вопрос времени.
Владимир вскинулся: именно эту фразу он слышал из уст Кости – Боже! Как недавно, но в другой жизни...
– Что твориться с миром?! – гость из будущего вознегодовал, – если кому-то не повезло с выбором, значит и у всех так будет, все виноваты, все сволочи?
– Не голоси, – поморщился Саша, – мир в порядке – это с людьми что-то не так. Ну, может, тебе повезет. А мне осталось утешаться словами великого Гете:
«Красу делить нельзя, кто ею всей владел,
Тот рад ее убить, что б не делить ни с кем».
– Ты давай это, – теперь недовольное лицо сделал Владимир, – сокращай свою речь до смысла – послушаешь меня или будешь, упиваясь горем, воплощать свою месть в жизнь, которая кончится самоубийством?
– Фу-ух, – выдохнул Саша, – ну и дилемма! Тут как в присказке: то, что я знаю, убивает то, чего я хочу.
– Шибко не переживай, – Вова склонил голову, не слишком ему сейчас хотелось делать предложение, которое собирался, – ты-то только в выигрыше останешься, это я неизвестно что приобрету.
– Ладно, – согласился Александр, – давай, бухти мне про призовые бонусы.
– Что? – не понял собеседник.
– Ну, что там меня ждет, в чем выгода-то? Почему я не должен переживать?
Мужчина помолчал, собираясь с мыслями.
– Вот, глянь-ка, – он достал из нагрудного кармана паспорт Александра, который передал ему Костя, и протянул визави.
Тот взял документ, покрутил в руках, открыл.
– Ну, паспорт мой, – пожал он плечами, – из куртки что ли достал пока я в отключке был? И что с того?
– А ты сходи, посмотри в ней, – предложил Вова.
Через тридцать секунд Саша уже с удивлением крутил в руках оба документа.
– Удивительно, – вскинул он брови вверх, – прямо, как клоны какие-то. Как так можно подделать, чтобы даже жирное пятнышко было той же формы и в точности на том же месте, что и в настоящей ксиве!?
– А какой из них поддельный? – хитро спросил Володя.
– Как какой? – не понял хозяин дома, – твой, конечно! Мой мне в паспортном столе выдавали, еще в 2003-ем году.
– А так? – Вова выхватил оба документа из рук Александра и перетасовал их, как колоду карт, – так определишь настоящий?
Саша, после долгого придирчивого просмотра, был вынужден признать, что не способен этого сделать.
– И в чем фишка? – спросил он, – на хрена ты их перепутал? Как мне теперь свой найти?
– Бери любой, – усмехнулся Вова, – не ошибешься – и тот и другой настоящие! Это вообще один и тот же документ – парадокс, как такое может быть сам не пойму. Мне его после твоей смерти бандюган один любезный достал, по блату. Паспорт в опись конторы, осуществляющей регистрацию актов гражданского состояния, внесли и собирались в подразделение по месту твоего жительства отослать, наверное, для уничтожения. Вот тут его и выкупили. А запись – запись в описи уничтожили.
Саша сидел в каком-то ступоре, Владимир поспешил налить ему очередную порцию универсально успокоительного. Выпили.
– Значит, я все-таки умер? – спросил потрясенный Александр.
– Ага, – просто ответил собутыльник, – я же говорил – с крыши дома на Купчинской улице прыгнул.
Он достал дактилоскопические карты, развернул и положил на стол, разгладил, как мог, рукой.
– А теперь сюда глянь: вот твои отпечатки пальцев, которые тебе лет в тридцать снимали, в Ленкоме  еще откатку проводили.
Саша безразлично взглянул на листки картона.
– А вот мои, – Володя подвинул новый прямоугольник плотной бумаги, – которые я снял в конце сентября этого года. Сравни! Они одинаковые!
Безразличие во взгляде исчезло – появилось недоумение.
– В конце сентября? – переспросил Александр, – но ведь сейчас только июль!
– Я в этот июль попал из того сентября.
Вова достал из-под кухонного стола тот самый дипломат, который хозяин квартиры заприметил при нем еще на входе, и, сдвинув рукой в сторону закуску и напитки, положил перед собеседником.
– Вот при помощи этого прибора попал, – пояснил он и, не давая возможности начать Саше задавать вопросы, скрестил руки перед лицом в виде буквы «Х», как бы говоря: «Ша! Счас все расскажу», и продолжил сам, – а теперь просто послушай.