3. Ранний железный век на террит. Рязанского края

1. ГОРОДЕЦКАЯ КУЛЬТУРА. Большая часть территории совр. Рязанской обл. в раннем железном веке (1 тыс. до н.э. – 5 в. н.э.) и начале раннего средневековья была заселена племенами городецкой культуры, получившей свое название по типовому памятнику у села Городец на реке Кишня в Спасском р-не. Ареал распространения этой культуры включал среднее и нижнее течение Оки, бассейны Мокши, Цны и Суры, правобережье Волги от устья Оки до Саратова. Есть основания говорить о переходе отдельных групп городецкого населения и на левобережье Волги. Памятники этой огромной территории разделяются на несколько локальных групп, одна из которых – среднеокская – целиком располагается в Рязанской обл.

Городецкая культура сформировалась в результате сложных процессов смешения в ее ареале разнокультурных и разноэтничных групп позднего бронзового века. Нижняя ее дата – 7 – 6 вв. до н.э. – не вызывает разногласий у исследователей. Относительно верхней даты существуют различные мнения. Наиболее предпочтительной является точка зрения о существовании городецкой культуры вплоть до третьей четверти 1 тыс. н.э., а может быть и несколько позднее.

Памятники городецкой культуры на рассматриваемой территории представлены городищами и селищами. Городища располагаются, как правило, на мысах коренного берега и высоких речных террас, с напольной стороны укреплены одним или несколькими рядами валов и рвов, часто имеют мощные (до 1,55 – 2 м) культурные напластования, свидетельствующие о непрерывности жизни на них в течение более тысячи лет. Селища находятся либо в тех же условиях, что и городища, либо на более низких террасах и даже всхолмлениях в пойме. Культурные слои селищ намного менее мощные, чем на городищах.

Основными занятиями племен городецкой культуры были скотоводство и охота, подсобную роль играли подсечное мотыжное земледелие, рыболовство, собирательство и бортничество. Уже в 7 – 6 вв. до н.э. городецкие племена освоили металлургию железа, которое вначале выплавлялось из болотных руд в глиняных кувшинах, стоявших на открытом огне, а позднее и в специальных печах. Литейное и кузнечное дело достигло у городецких племен высокого уровня развития. Но наряду с железными орудиями труда еще долгое время употреблялись орудия труда из бронзы, меди, камня и особенно кости. Бесспорные следы местной черной и цветной металлургии в виде железных и медных шлаков, кусков кричного железа, капель меди и бронзы, глиняных льячек, тиглей, каменных и глиняных форм для отливки медных и бронзовых предметов встречаются на многих памятниках уже в ранних слоях.

Характерным отличительным признаком городецкой культуры на ранних этапах ее развития (примерно до первых веков н.э.) является глиняная посуда преимущественно баночной формы, внешняя поверхность которой сплошь покрыта отпечатками в виде прямоугольных или квадратных ячеек, напоминающих отпечатки грубой ткани или рогожки (керамика с рогожными отпечатками или рогожная керамика, свидетельствующая о развитии ткачества). Наряду с ней встречаются сосуды с сетчатыми отпечатками или штриховкой на внешней, а иногда – и на внутренней поверхности, а также гладкостенные, грубые, с бедным ораментом в верхней части из ямчатых вдавлений округлой или прямоугольной формы, оттисков гребенчатого штампа, сквозных отверстий. Из других предметов, характерных для раннего периода городецкой культуры, называют глиняные грузики в виде цилиндров, блоков или конусов, а также бипирамидальные в сечении пряслица. В нижних (ранних) слоях городецких городищ много костяных изделий – разнообразных наконечников стрел, гарпунов, проколок, шильев, игл. Металлические изделия редки. Это главным образом железные ножи «с горбатой спинкой», шилья, отдельные бронзовые украшения.

На позднем этапе развития, во 2 – 8 вв. н.э. железо у городецких племен окончательно вытесняет из производства бронзу, из которой изготавливали теперь только ювелирные украшения – пряжки, нагрудные бляхи, застежки-фибулы, браслеты, подвески, ожерелья, женские серьги и т.д. Широкое распространение получает железное оружие – наконечники копий и дротиков, боевые топоры и мечи. Количество костяных изделий сокращается. Находки мотыг и серпов, топоров-кельтов, конских удил, долот и ножей различных форм, остатков льняных и шерстяных тканей, свидетельствуют о развитии в это время земледелия, овцеводства и ткачества. Рогожная, сетчатая и штрихованная керамика исчезает, преобладают сосуды преимущественно горшковидной формы с более или менее выпуклыми стенками, выраженным горлом, прямым или отогнутым наружу венчиком, орнаментированным по краю нарезками, защипами, оттисками гребенчатого штампа, иногда с черным и коричневым лощением или подлощеные.

В остеологическом материале преобладают кости домашних животных, прежде всего лошади, крупного рогатого скота, свиньи, свидетельствующих о развитом животноводстве. О земледелии свидетельствуют находки зернотерок и серпов, редкие находки обугленных зерен хлебных злаков.

Зарождение имущественного неравенства и учащение межплеменных войн у городецких племен отразилось в создании укрепленных поселений – городищ, окруженных мощными валами и рвами. На городищах городецкой культуры известны остатки жилищ округлой и прямоугольной в плане формы, полуземляночных или со значительно углубленным в землю полом, внутри которых располагались глинобитные или каменные очаги. Не исключено существование наземных построек. При раскопках валов выявлены деревянные конструкции.

На территории Рязанской обл. известно ок. 150 городищ городецкой культуры. Только в городе Рязани их открыто ок. 10: на террит. совр. Кремля и на ул. Скоморошенской в Центре города, в мкр-нах Дашково-Песочня, Карцево, Сысоево (Красный Яр), Дашки-Военные, Канищево и Недостоево. Наиболее полно исследованы городища Казарское в Рязанском р-не, Троице-Переницкое 2, Льговское и Шатринищенское в Спасском р-не, Вуколов Бугор и Елшинское (Чертово) в Пронском р-не, Земляной Струг в Касимовском р-не и ряд др. На Северном мысе Старорязанского городища исследовано святилище, относящееся к позднему периоду существования городецкой культуры. Селища раскопкам практически не подвергались.

Несомненно, разложению первобытнообщинного строя у финно-угорского населения Рязанского края способствовали торговые связи и частые военные столкновения с ближайшими соседями – кочевниками южнорусских степей. Уже с 6 в. до н.э. прослеживаются связи племен городецкой культуры с ираноязычными кочевыми народами южнорусских степей – скифами, сарматами и аланами. Формы некоторых сосудов, железных ножей, костяных наконечников стрел, находимые на городецких поселениях, аналогичны соответствующим скифо-сарматским изделиям.

Некоторые исследователи не без основания приписывают носителям городецкой культуры и грунтовые могильники рязано-окской группы, о которых речь пойдет ниже.

В этническом плане большая часть исследователей считает племена городецкой культуры предками финно-угорских народов Западного Поволжья – мордвы, мещеры и муромы. Именно от тех далеких времен на землях Рязанского края сохранились финно-угорские гидронимы – Ока, Мокша, Пара, Пожва, Дандур и т.д.

Интересно, что в северной и северо-западной части Мещерской низменности одновременно с племенами городецкой культуры в это же время проживали близкородственные им племена, на городищах и селищах которых рогожная керамика не встречается. В ранних слоях этих памятников есть лишь сетчатая и гладкостенная посуда. Этот район относится к ареалу распространения дьяковской культуры, охватывавшему Верхнее Поволжье и Волго-Окское междуречье и созданной, по мнению большинства ученых, предками финно-угорских племен мери и веси.

2. КУЛЬТУРА РЯЗАНО-ОКСКИХ МОГИЛЬНИКОВ. Важным источником для характеристики культуры, быта и социально-экономических отношений у финно-угорских племен Рязанского края в 1 тыс. н.э. являются грунтовые могильники рязано-окской группы или рязано-окские могильники. Они известны в бассейне реки Оки от района несколько ниже устья реки Москвы до низовья рек Мокши и Цны, в основном в пределах совр. Рязанской обл.

Наиболее ранние погребения в рязано-окских могильниках по комплексу находок датуруются 2 – 3 вв. н.э., как, например, в Дубровичском могильнике в Рязанском р-не, наиболее поздние – 7 – 8 вв., как в Шатрищенском могильнике. Некоторые исследователи считают, что отдельные погребения рязано-окских могильников могут датироваться даже 9 – 10 вв., что, впрочем, представляется пока недостаточно обоснованным. Так или иначе, но рязано-окские могильники синхронны поселениям позднего этапа развития городецкой культуры и, вероятно, принадлежат ее носителям. От этом убедительно свидетельствуют общие формы керамики, одинаковые типы украшений, оружия и бытовых предметов из поздних слоев городецких городищ, с одной стороны, и из рязано-окских могильников – с другой. Тождество племен городецкой культуры племенам, оставившим рязано-окские могильники подтверждается и тем фактом, что погребения городецких племен не известны, в то время как у племен культуры рязано-окских могильников отсутствуют именно изученные поселения.

Рязано-окские могильники не имеют внешних признаков и открываются, как правило, при случайных обстоятельствах – в ходе земляных работ, при разрушении дюн, причем в различных геоморфологических условиях – на краю коренного берега, на высоких и низких террасах, на дюнообразных всхолмлениях в пойме. Они насчитывают до нескольких сотен погребений, функционировали, как правило, в течение нескольких веков. Погребения совершались в неглубоких могильных ямах подпрямоугольной, реже овальной форы. Преобладает обряд трупоположения с помещением погребенного на дно могилы на спине, в вытянутом положении, с руками, вытянутыми вдоль тела или сложенными на груди и животе. Известны редкие случаи захоронения в скорченном положении, на левом или правом боку, а также в сидячем положении. Ориентировка погребений различна, но преобладает восточная, юго-восточная и северно-восточная. В некоторых могильниках встречается небольшое число трупосожжений. Кремация производилась вне могил. На дно могильных ям, которые в большинстве случаев не отличаются по форме и размерам от могил с трупоположениями, высыпались кальцинированные кости, иногда с углем и золой погребального костра. На кальцинированные кости укладывались вещи, сопровождавшие погребенного, обычно не имевшие следов пребывания в огне. Вещи, сопровождающие трупоположения и трупосожжения, не отличаются ни по категориям, ни по типам. Трупосожжения появляются в рязано-окских могильниках, как и в других грунтовых могильниках Западного Поволжья, примерно с середины 1 тыс. н.э. В более ранних могильниках трупосожжений нет.

Погребения в рязано-окских могильниках богаты сопровождающими вещами. В мужских погребениях находят предметы вооружения, конского снаряжения, топоры-кельты, детали одежды и отдельные украшения, главным образом застежки-сюльгамы, фибулы, шейные гривны, браслеты. В женских погребениях встречаются многочисленные детали костюма, в том числе остатки головных уборов, накосники, шерстяные ткани из растительного волокна от верхней и нижней одежды, а также украшения: шейные гривны, бусы, нагрудные бляхи, застежки-сюльгамы, браслеты, перстни. Характерными женскими украшениями являются височные лопастные и шумящие привески, причем височные лопастные привески часто использовались в накосниках.

Как в мужских, так и в женских погребениях встречаются горшковидные сосуды с плоским дном, более или менее выпуклыми стенками, прямым или слегка отогнутым наружу венчиком, в большинстве случаев без орнамента или с защипами и нарезками по краю венчика, изредка с подлощеной поверхностью. Зафиксированы обертывание погребенных в луб, помещение их в деревянные гробовища. В засыпи могильных ям часты уголь и зола, обломки разбитых сосудов. Иногда над могилами фиксируются небольшие кострища. На могильнике у села Шатрище в Спасском р-не исследовано святилище.

В Рязанской обл. наиболее полно изучены могильники Шатрищенский и Никитинский в Спасском р-не, Борковский и Гавердовский в Рязанском р-не, Старокадомский в Кадомском р-не. Один из наиболее интересных памятников раннего железного века – Борковской могильник в городе Рязани. В ходе раскопок здесь было обнаружено св. 100 погребений.

Исследование культуры рязано-окских могильников показывает, что население, ее создавшее, занималось подсечным земледелием с использованием сохи-рала, о чем свидетельствуют частые находки железных топоров, наральников, серпов и кос; на расчищенных от леса полях оно выращивало пшеницу, ячмень, рожь, овес, горох и лен. Важную роль продолжало играть скотоводство и промыслы: охота, рыболовство, собирательство и бортничество. Высокого уровня развития у племен культуры рязано-окских могильников достигают металлургия и кузнечное дело, художественное литье и производство ювелирных изделий из электрона, серебра и бронзы, которые богато украшались растительным орнаментом и геометрическими узорами.

Судя по материалам погребений, возрастает имущественное неравенство: наряду с бедными могилами, встречаются богатые погребения с большим количеством оружия и украшений. Это особенно относится к захоронениям воинов-дружинников, которые содержат наконечники копий, боевые топоры, ножи и кинжалы. Убранство воинов часто включало остатки кожаных поясов с серебряными или позолоченными бляхами, серебряные перстни и браслеты (по 3 – 4 штуки на руке), массивные серебряные шейные гривны (до 160 г весом). Зачастую в захоронениях воинов находят детали конской сбруи – удила, стремена. Интересно, что оружие и детали конской сбруи находят и в женских погребениях. Это позволяет говорить о наличии в обществе того времени элементов военной демократии, свойственных далеко зашедшему процессу  распада первобытнообщинных отношений.

Относительно этнической принадлежности населения, оставлявшего рязано-окские могильники, высказаны различные точки зрения. Многие исследователи считают, что это население принадлежало к эрзя-мордовскому субэтносу. Однако одновременные рязано-окским могильники эрзи на основной территории расселения эрзянских племен все же отличаются от рязано-окских. Это дает основание относить рязано-окские могильники к мордовскому субэтносу, родственному, но не идентичному мордве-эрзе. Весьма вероятно, что их оставили мордовские племена, самоназвание которых неизвестно, но некоторые историки и археологи часто называют их мещерой.

3. ПЕРВЫЕ ПИСЬМЕННЫЕ ИЗВЕСТИЯ О НАСЕЛЕНИИ РЯЗАНСКОГО КРАЯ. Письменные известия античных географов и историков о жителях Приокского края необычайно скудны. Это объясняется тем, что эти земли лежали вне сферы торговых и военных интересов древних греков и римлян.

Можно считать, что первые краткие и отрывочные сведения о населении Рязанского края оставил греческий историк Геродот (484+425 до н.э.) в своей «Истории». Повествуя о народах, живущих к северу от Понта Эвксинского (Черного моря), он упоминает фиссагетов (тиссагетов), которых большинство исследователей отождествляет с племенами городецкой культуры. Геродот отмечает, что фиссагеты живут к северу от племени будинов в лесах и промышляют охотой: «За будинами к северу сначала простирается пустыня на 7 дней пути, а потом далее на восток живут фиссагеты – многочисленное и своеобразное племя. Живут они охотой». Локализация земли фиссагетов уточняется ещё одним сообщением Геродота: «Из их земли текут 4 большие реки через область меотов и впадают в так называемое озеро Меотиду. Названия этих рек: Лик, Оар, Танаис и Сиргис». Здесь озеро Меотида – др.-греч. название Азовского моря, реки Танаис и Сиргис – Дон и Северский Донец, а Лик и Оар, вероятно, соответствуют Воронежу и Хопру, или Медведице.

Климат всех земель к северу от Северного Причерноморья (Скифии), в т.ч. земли фиссагетов, Геродот характеризует, как крайне суровый: «Во всех названных странах зима столь сурова, что 8 месяцев там стоит невыносимая стужа. В это время хоть лей на землю воду, грязи не будет, разве только если разведешь костер… Такие холода продолжаются в тех странах сплошь 8 месяцев, да и остальные 4 месяца не тепло. Вообще там погода совершенно отличная от других стран: когда в других местах дождливая пора, там дождей почти нет, а летом, напротив, очень сильные. Когда в других местах случаются грозы, здесь их не бывает, летом же они часты. Гроза зимой вызывает изумление, как чудо; так же и землетрясения (летом или зимой) в Скифии считаются диковиной. Лошади легко переносят такие суровые зимы, тогда как мулы и ослы их вовсе не выдерживают. Об упомянутых перьях, которыми, по словам скифов, наполнен воздух и оттого, дескать, нельзя ни видеть вдаль, ни пройти, я держусь такого мнения. К северу от Скифской земли постоянные снегопады, летом, конечно, меньше, чем зимой. Таким образом, всякий, кто видел подобные хлопья снега, поймет меня; ведь снежные хлопья похожи на перья, и из за столь суровой зимы северные области этой части света необитаемы. Итак, я полагаю, что скифы и их соседи, образно говоря, называют снежные хлопья перьями».

Следующее по времени сообщение о жителях Северо-Восточной Европы принадлежит римскому историку Публию Корнелию Тациту (56+117), который в сочинении «О происхождении и местожительстве германцев» называет все племена, жившие к северо-востоку от реки Неман феннами (финнами), но приписывает им, вероятно по ошибке, образ жизни относящийся скорее к саамам (лопарям): «У феннов – поразительная дикость, жалкое убожество; у них нет ни оборонительного оружия, ни лошадей, ни постоянного крова над головой; их пища – трава, одежда – шкуры, ложе – земля; все свои упования они возлагают на стрелы, на которые, из-за недостатка в железе, насаживают костяной наконечник. Та же охота доставляет пропитание как мужчинам, так и женщинам; ведь они повсюду сопровождают своих мужей и притязают на свою долю добычи. И у малых детей нет другого убежища от дикого зверя и непогоды, кроме кое-как сплетенного из ветвей и доставляющего им укрытие шалаша; сюда же возвращаются фенны зрелого возраста, здесь же пристанище престарелых. Но они считают это более счастливым уделом, чем изнурять себя работою в поле и трудиться над постройкой домов и неустанно думать, переходя от надежды к отчаянью, о своем и чужом имуществе: беспечные по отношению к людям, беспечные по отношению к божествам, они достигли самого трудного – не испытывать нужды даже в желаниях». Эти неточности об отсутствии у финнов оружия, железа и жилищ, и перенесение на них образа жизни саамов, связаны, вероятно, с тем, что в отличие от греков, римляне никогда не проникали так далеко вглубь Восточной Европы, получая сведения о местных жителях от ряда посредников.

Последнее по времени античное письменное известие о жителях Приокского края принадлежит готскому историку Иордану (6 в.) в его сочинении «О происхождении и деяних гетов». Описывая события 4 в., когда в степях Северного Причерноморья сложился мощный племенной союз во главе с германским племенем остготов (грейтунгов), Иордан сообщает о победе короля остготов Германариха (351 – 376) над целым рядом племен Восточной Европы: «После того как король готов Геберих отошел от дел человеческих, через некоторое время наследовал королевство Германарих, благороднейший из Амалов, который покорил много весьма воинственных северных племен и заставил повиноваться своим законам. Немало древних писателей сравнивали его по достоинству с Александром Великим. Покорил же он племена: гольтескифов, тиудов, инаунксов, васинабронков, меренс, морденс, имнискаров, рогов, тандзанс, атаул, навего, бубегенов, колдов». По поводу этногеографической принадлежности перечисленных племен много лет ведется дискуссия, но несомненно, что под названиями «тиуды», «меренс» и «морденс» подразумеваются соответственно племена чуди, мери и мордвы. Это сообщение считается первым письменным упоминанием о мере и мордве в исторических хрониках.